Авис

Илья Пшеничный

Авис

Все люди, впервые попав в космос, чувствуют, как дрожит корабль, несущийся сквозь пустое пространство. И почти всегда из-за этого им начинает казаться, что дрожит вся вселенная.

Я провел полгода на вахте в составе группы управления кораблем в затяжном прыжке. Все это время каждая деталь корабля монотонно вибрировала вслед за главным двигателем. Но сейчас я кладу ладонь на прохладную металлическую поверхность голографического стола и чувствую резкие, короткие толчки. Главный двигатель ушел на холостой ход, и маневровые постепенно выводят нас на стабильную орбиту. Приятное ощущение.

На мостике тихо, хотя это самая оживленная, после столовой, часть корабля. Люди вышли из глубокого сна, они выглядят уставшими и измученными. Еще толчок, корабль немного отклоняется от привычной оси, гражданский и научный персонал хватается за столы и стулья, экипаж же привычно не замечает изменений.

Я смотрю на Жана Ван-Алена – руководителя научной группы. Он высокий и худой, за полгода в капсуле его лицо вытянулось еще сильнее, над плоскими щеками синеют глубокие мешки, но глаза горят возбуждением, руки, вцепившиеся в стол, немного подрагивают.

Рядом с Ван-Аленом стоит Дженнифер Рекнер – его помощница. Невысокая блондинка, красивая, изможденная, со слегка позеленевшим от непривычной гравитации корабля лицом. Полгода в капсуле тоже согнали с нее вес, но худоба ей идет. Жаль, что она не согласилась остаться бодрствовать со мной на вахте. Сейчас бы она тоже была бы изможденной, но довольной, я бы постарался.

Я улыбаюсь собственной дешевой пошлости, но этого никто не замечает. Капитан Смит и старпом Вайнс стоят с моей стороны стола. Я краем глаза вижу, как напрягаются их тела, привычно покачиваясь в такт движениям корабля. Их взгляды прикованы к 3D голограмме над столом. Она изменяется, постоянно в прямом эфире перед нами выстраивается ущелье, несущейся по нему дрон без остановки передает данные. Изображение вздрагивает.

– Проблема с данными? – спрашивает капитан.

– Нет, – качает головой Ван-Ален.

Дженнифер нажимает несколько клавиш на краю стола, изображение разворачивает, сбоку появляются строчки с данными.

– Сейсмическая активность на месте, – уточняет она.

Все пропускают комментарий мимо ушей. Все ждут. Дрон, наконец, долетает до места назначения. У собравшихся вырывается тяжелый вздох. Я пытаюсь держать себя в руках, пытаюсь показать свою хладнокровность перед Дженнифер, но ей на меня плевать. Ее глаза прикованы к изображению темного прямоугольника, возникшего на отвесном участке в стене ущелья. Ровные края проема, четкая геометрическая симметрия. Сразу же возникает мысль об искусственном происхождении. Дрон замедляется и замирает, изображение замирает вместе с ним. Все ждут. Поток данных немного замедляется, дрон дрожит.

– Сильный ветер, – поясняет Дженнифер в пустоту.

Дрон начинает двигаться вперед внутрь проема. В глазах людей блестит синева голографического изображения. Дрон влетает в ровный прямоугольник проема, изображение дергается от помех. Вырисовывается ровное пространство, которое человек мог бы назвать ангаром. В дальней стене виднеются проходы, таких же ровных форм, как и все вокруг. Люди улыбаются и дрожат от возбуждения. Я тоже дрожу, не могу этого скрыть. Изображение дергается в последний раз и замирает. Все смотрят на Дженнифер. Она стучит пальцами по клавишам, глаза бегают по строчкам с кодом.

– Больше нет связи.

Все вздыхают. Напряжение спадает. Капитан использует пульт со своей стороны. Изображение поворачивается, но видно лишь пустой ангар и проходы вглубь строения.

– Мы отправимся туда! – заявляет Ван-Ален дрожащим голосом. – Прямо сейчас!

Капитан молча смотрит на него, продолжая вращать изображение.

– Может лучше еще один дрон?

Ван-Ален задумывается. Смотрит на Дженнифер. Их глаза полыхают решимостью.

– Нет, лучше мы посмотрим сами. Первый визит, беглый осмотр. Туда-обратно.

– Хорошо, я дам людей.

Капитан смотрит на старпома, тот кивает и поворачивается ко мне. Я устал, хоть интерес меня и будоражит, я, похоже, самый незаинтересованный из всех. Но я потягиваюсь, улыбаюсь и говорю:

– Пойду готовить шаттл.

Мне улыбаются в ответ, все, даже Дженнифер. Это приятно. Я подмигиваю ей, киваю остальным и развернувшись покидаю мостик. Стены корабля больше не вздрагивают, мы заняли нужное положение. Теперь наша металлическая колыбель будет вращаться вокруг планеты, подчиняясь законам мироздания.

Я иду по коридорам, как и на всех кораблях, скучным и серым, подчиненным лишь вопросам технической целесообразности. Мои шагу гулко звенят о металлический настил пола, мимо проходят люди, некоторые кивают мне, другие даже не замечают. Корабль достаточно большой, чтобы совсем не знать добрую половину экипажа и пассажиров. Но даже на знакомых я обращаю мало внимания и лишь изредка отвечаю им короткими приветствиями.

Мое сознание постоянно отвлекается и улетает домой на Марс, где большая часть жизни человека проходит в подобных коридорах под поверхностью планеты. Поэтому “рыжих крыс” считаю лучшими для набора на флот – мы не впадаем в депрессию космоса. А еще более привычны к искусственной гравитации, которая, как и у нас на родине, меньше земной. Но двести лет назад никаких выходцев с Марса не было. Тогда первые колонисты прибыли на планету следом за беспилотниками, чтобы построить свой новый дом. Дом этот был убогим и странным, но они продолжали с трудом выживать. Именно тогда на Марсе обнаружили Руины и все человечество ненадолго сошло с ума. Мы были не одни, мы больше не были одиноки в бесконечном и пустом пространстве космоса. На Марс обрушились огромные инвестиции всех сортов, количество колонистов из ручья отчаянных романтиков превратилось в гигантскую лавину нового мира. Но не смотря на весь возросший интерес, ничего в реальности не изменилось. Руины изучили вдоль и поперек, извлекли оттуда крупицы еще не разложившихся от времени технологий и пристроили на службу человечеству и прогрессу. Новые колонисты продолжили строить убогий и странный дом. В темноту космического пространства отправились сотни автономных зондов, к каждой, как тогда казалось, пригодной для зарождения жизни планете. И все. Лихорадка прошла, одиночество еще сильнее ударило хрупкое сознание человечества, ведь мы нашли не друзей, даже не врагов, а лишь остатки чужой цивилизации, напоминающие, что ничто не вечно. Космос снова стал темным, пустым и страшным местом. Марс снова стал жалкой планетой-колонией, изуродованной тоннелями шахт. И только Руины, превращенные в музей, своими огромными залами напоминали о чем-то будоражащем сознанием.

Но, спустя поколения, спустя целую эпоху, когда человечество начало расползаться за пределы солнечной системы, а отправленные в звездную ночь зонды были забыты, до Земли дошел одинокий сигнал. Человечество задрожало от очередной лихорадки. И теперь Авис, наш корабль, первым прибыл к далекой планете, чтобы изучить еще одни Руины.

Шипят автоматические двери, я захожу в ангар для шаттлов. Вдоль борта идет ровный ряд отдельных крупных герметичных отсеков, – в каждом из них, кроме самых дальних, стоит по машине. Я направляюсь к первой в ряду кабине. Внутри стоит приземистый шаттл со сложенными крыльями для полетов в атмосфере. Армейская модель, приспособленная для гражданского сектора. Я поднимаюсь по трапу в задней части. Шкафчики с оборудованием и запасами полезных вещей открыты настежь. Мой помощник и второй пилот шаттла перебирает предметы и сверяется с описью, прикрепленной к дверцам шкафов. Он недавно проснулся и это лучшее, что он смог придумать, чтобы себя занять. Все зовут его БЧБ, – Большой Черный Боб. Я обычно сокращаю.

– Боб, завязывай копаться. Пошли гулять, – говорю я, пробираясь в кабину пилотов.

Он поворачивает свою большую голову ко мне и улыбается:

– Что? Уже?

– Всем не терпится.

Он усмехается и начинает спешно убирать припасы на место. Я, не садясь в кресло, включаю программу диагностики. Приборные панели вспыхивают, шаттл просыпается. Немного жду, пока по экранам не начинают бежать проверочные строки. Убедившись, что все в порядке, я возвращаюсь в общее отделение, затем спускаюсь по трапу и иду в центральную часть ангара. Здесь находится контрольная вышка, вторая оружейная, комнаты для брифинга, раздевалки и склады с расходными материалами. Чуть дальше в другом конце ангара ремонтный цех.

Я прохожу по коридору и захожу в раздевалку, на ходу расстегивая на себе повседневную униформу. Раздевалка общая, в космосе главенствует равенство. Здесь уже собрались остальные. Ван-Ален с двумя другими учеными, которых я не знаю, четверо морпехов, я знаком только с раскосый брюнетом по имени Кобо, нам довелось служить вместе. Все косятся в угол, где переодевается Дженнифер. Я тоже выворачиваю шею и снова жалею, что не смог уговорить ее остаться со мной на вахте. Она не обращает на остальных внимания, ловко запрыгивает в облегченный скафандр, продолжая что-то говорить своему начальнику. Ван-Ален кивает, соглашается. Затем оба поворачиваются ко мне:

– Мистер Киров…

– Можно просто Алекс, – говорю я.

Ван-Ален дергает губой, не любит, когда его перебивают. Но все равно согласно кивает и продолжает:

– Алекс, обратите внимание, что на поверхности планеты сильный ветер.

– Насколько?

Дженнифер тоже смотрит на меня. Я выпрямляюсь, грудь колесом. Гляди, какого красавца ты теряешь. Морпехи в своем углу тоже принимают позы атлантов, расправивших плечи. Заходит Боб и раздевается еще на ходу. По сравнению с его мощной тушей – мы жалкие щенки. Я, вместе с морпехами, стыдливо сдуваюсь.

– На поверхности – шесть или семь по Бофорту, – продолжает Ван-Алена, – Но в ущелье, куда мы спустимся, может быть больше, до 9 баллов.

Я задумываюсь… Дженнифер замечает это и добавляет:

– Вплоть до штормового ветра. Считайте, что ущелье превращается в огромную аэродинамическую трубу.

– Это вообще возможно?

– Это лишь сравнение, – она жмет плечами и выходит. Уже в дверях добавляет: – Просто вы должны подготовиться.

– Всегда готов!

Отдаю приветствие, широко улыбаюсь, она закатывает глаза и скрывается за дверью. Боб качает головой, я отмахиваюсь и натягиваю скафандр.

До вылета забегаю в диспетчерскую. Старпом разговаривает с персоналом. В воздухе витает напряжение. Вижу пару других пилотов, они косятся на меня, завидуют. Каждый хочет быть среди тех, кто ступит на Руины другой цивилизации. Но в отличии от них я знаю, кому и на какую дату надо дарить хороший алкоголь, чтобы всегда быть первым во всех списках, кроме расстрельного. Старпом желает удачи, улыбается, хлопает меня по плечу. Все разрешения получены.

В шаттле тоже чувствуется нервозность. Боб заставляет всех еще раз проверять скафандры друг друга. Я пытаюсь проскользнуть, но он хватает меня за шиворот и поворачивает к себе. Я не шевелюсь, пока он не убедится, что все хорошо. Наконец все занимают свои места, трап с жужжанием складывается, дверца шаттла герметично присасывается к корпусу. Мы ожидаем, поглядывая на сигнальные огни. За нами закрываются ворота отсека, выкачивается воздух. Тело становится легким, в отсеке отключили гравитацию. Ждем еще немного, пока открываются внешние ворота. Из-за яркого света в отсеке мир снаружи корабля кажется просто темным. Загорается зеленый свет, каретка, закрепленная на переднем шасси с яростью, тащит нас вперед и выкидывает в открытый космос. Даю малую тягу, и, медленно удаляясь от корабля, начинаю забирать вверх.

Ангар находится с внешней стороны, надо облететь корабль, чтобы направиться к планете. Проходим над Ависом. Металлической корпус корабля блестит в лучах местной звезды. Визор шлема автоматически затемняется, но я дополнительно прикрываю лицо ладонью. Нужная нам планета крутится вокруг голубого гиганта. Мягкое свечение старой звезды погружает окружающую вселенную в бледное потустороннее сияние. Планета висит недалеко от нас, частично прикрывая от голубого гиганта. Ее поверхность светло рыжая, истертая до состояния мертвой пустыни. Атмосфера покрыта опухолями массивных циклонов.

Я не добавляю тяги, позволяя шаттлу медленно плыть по пространству. После серых коридоров корабля вселенная кажется прекрасной. Хотя, на самом деле, она всегда прекрасна. Боб держит руку на рычагах, но не добавляет скорости. Он, как и я, наслаждается моментом. Я в этом уверен, хотя его лица и не видно за затемненным визором шлема.

Но долго наслаждаться не получается. Сзади почти физически ощущаются нетерпеливые взгляды. Привычным движением я толкаю ручку двигателей, шаттл начинает резко набирать скорость. Обогнув Авис, мы заходим на траекторию снижения на планету.

Боб тычет пальцем в один из экранов. Я киваю. Температура на поверхности планеты, там где ее окутывает свет голубого гиганта, слишком высокая. Шаттл, скорее всего, сможет выдержать, но рисковать особо не хочется.

– Жан, вы видели показатели температуры на поверхности? – мой голос в шлеме звучит немного гулко.

Тишина. Я собираюсь повторить вопрос.

– Ночью все нормально. Руины пока в тени. У нас есть еще время осмотреться, – отозвается Ван-Ален. – Обещаю, мы не на долго.

Я закатываю глаза и не верю. Знаю, что мне придется силой тащить их обратно на шаттл. На самом деле я бы сам с удовольствием предался бы осмотру Руин, но привычка заставляет в первую очередь думать о безопасности судна и экипажа.

Шаттл входит в атмосферу, нас начинает трясти, корпус греется и тихо постанывает. Внутри тяжкое молчание, я спокоен. Боб отпустил штурвал и листает данные с метеозондов на экране, управление на мне, в моих навыках он не сомневается.

Тряска не проходит, хотя мы зашли в атмосферу. Раскрываю крылья и направляю нас по дуге, не желая залезать в небольшой циклон, который заметили еще из космоса. Чем ниже, тем сильнее трясет, боковой ветер у земли истерично пытается нас опрокинуть. В шлеме отключено шумоподавление. Слышно, как песок барабанит по обшивке шаттла. Видимость ужасная, прожекторы вырывают лишь несколько десятков метров пыли перед нашим носом. Приходится идти по приборам.

Еще несколько минут и я направляю шаттл в ущелье. Становится легче, боковой ветер немного спадает, все остальное для нас не проблема. До цели еще не очень близко, я набираю скорость и виляю вслед за склонами лихих обрывов. Тишина. Только вой ветра и стук песка.

Достигнув места, похожего на ангар, я дергаю штурвал и шаттл замирает на месте. Ветер пытается снести нас. Решаю не поворачиваться, чтобы не опрокинуть шаттл ударом ветра, мы с Бобом аккуратно заводим машину боком в ангар. Внутри прямоугольника ветер резко стихает. Я медленно разворачиваю нас лицом к ущелью и хвостом внутрь ангара. Датчики по краям шаттла молчат – места для разворота внутри предостаточно. Привычным маневром я опускаю нас на шасси. За стеклом, в узкой полоске света прожекторов, ущелье похоже на огромную реку песка.

Я щелкаю переключатель. Внутри загорается свет, и все приходят в движение. Ван-Ален первым вскакивает и бросается к двери, но его останавливает один из морпехов. Он мотает головой, сам подходит к двери и выключает экран. Наружная камера не выхватывает ничего, кроме темноты. Морпех щелкает другим переключателем и на хвосте шаттла загораются прожекторы. Вокруг пусто. Только несколько проемов в стене напротив. Морпех переключается между режимами камеры, но так и не видит ничего. За его спиной уже собралась очередь. Наконец он открывает дверь и пропускает ученых вперед. С замиранием сердца Ван-Ален первым спускается по трапу, оборачивается, подставляет себя под нагрудные камеры своих коллег.  Он хочет сказать что-то торжественное, но в голову ничего не приходит.

– Нет слов, – констатирует он и отходит от шаттла.

Постепенно все выходят. В ангаре нет ничего кроме песка и дрона, с которым потеряли связь ранее. Его массивная туша валяется на полу немного в стороне от шаттла. Все продолжают озираться, пытаясь осветить фонариками скафандра все углы помещения, но их света явно недостаточно.

– Идем по группам, – наконец заявляет Ван-Ален, привлекая всеобщее внимание.

Он берет с собой Дженнифер и Кобо. Морпех нервничает и плотнее прижимает винтовку к груди. Общее ощущение запустения пугает не меньше, чем опасность встретить хозяев дома. Еще двое ученых идут в своей группе в сопровождении морпеха. Остальные двое, и мы с Бобом остаемся у шаттла.

Я смотрю на цифровую панель, закрепленную на рукаве моего скафандра.

– У вас от силы пара часов, дамы и господа. Я не собираюсь рисковать машиной и людьми лишь потому, что вы решили поиграть в пионеров.

Вижу, что они меня почти не слышат. Они уже не со мной. Вскоре фонарики обеих групп исчезают в темных коридорах, ведущих внутрь. Я смотрю на затухающие полоски света и думаю, что резко потерял интерес к этому месту. Высокий потолок, тонущий в темноте, куда почти не дотягивается луч света со шлема, гул ветра, песок повсюду. Это напоминает мне Марс и пустые Руины, превращенные в музей. Не знаю, как морпехи, но ученые точно все с Земли. Наверно поэтому их глаза так горят удивлением и страстью.

Мы с Бобом занялись шаттлом. Все было в порядке, не считая связи – в ангаре ее просто нет, связаться с Ависом у нас не получается. Боб бродит у шаттла, разглядывая обшивку в тусклом свете фонарика.

– Как будто пескоструйкой обработали, – шепчет он.

У меня похожее ощущение. Знаки и надписи стерты почти полностью. Поверхности защитных листов сильно потерты.

– С такими условиями туда-сюда особо не полетаешь, – говорю я, – а если еще и на солнце все разогреется, шаттлы точно не выдержат.

Один из морпехов стоит рядом с нами и с интересом разглядывает корпус, прислушиваясь к нашим словам.

– Мы же обратно выберемся? – спрашивает он.

– Выберемся, – говорю я твердо и четко.

По морпеху видно, что он волнуется. Его молодое лицо подергивается за визором шлема. Я его понимаю. Не знаю, что сейчас нашли ученые в глубине комплекса, но находиться в ангаре гнетет всех присутствующих.

Я отхожу и направляюсь к дрону. Боб идет за мной. Морпехи жмутся ближе к шаттлу. Дрон, как и шаттл сильно побит песком, местами в корпусе образовались мелкие дырочки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.