Андрейкин дедушка – хулиган

Окоп

В Алексеевке готовились к войне. Имя врага еще ни разу не прозвучало под ясным голубым небом, а суматоха росла в деревне поминутно.

Бабы, ехавшие через луг на дойку, с опаской провожали взглядами отполированные землей штыки лопат.

Самих копающих бабам не видно: они уже порядочно углубились в направлении земного ядра. А вот белобрысую макушку их предводителя Сашки Рассказова примечали даже с пригорка за железной дорогой, где под полуденным солнцем млело стадо.

– По непфофефенным федениям на нас нападут в блифайфее фьемя! – Сашка стоял на краю недорытого окопа и сурово поглядывал сверху на двух сорванцов лет восьми. Сережка и Андрейка, грязные, как черти, пыхтели от удовольствия на дне ямы. Еще бы!

На днях парни приняли бесповоротное решение насчет своей судьбы: они станут землекопами. А тут такой случай набраться опыта подвернулся!

– Серый, а чем мы отбиваться-то будем? – Андрейка с непривычки умаялся. Он решил «потравить баланду», пока Сашка на секунду отвлекся – погнался за огромным кузнечиком-кобылкой.

Сережка убил впившегося в шею овода и зашептал другу на ухо:

– У моего деда ружье есть. Только ты никому не говори. И еще две ленты патронов к нему.

Андрейка аж задохнулся от зависти.

– А у моего деда… танк в сарае стоит! Да. Ему пленный немец прошлой весной подарил.

– Не смеши мои коленки! – прыснул Сережка.

Андрейка понял, что с танком вышел перебор. Он надулся и снова стал ковырять лопатой глину.

– Вот дурачок! – не унимался Сережка. – Танк! Так дед и разрешит тебе из него пальнуть! Нет, даже не мечтай. Ни разочка не даст!

От этих слов Андрейку прямо-таки подбросило в воздух. Глина, которую он собирался выбросить за пределы ямы, посыпалась мальчишкам за шиворот. Они завизжали.

С края окопа свесилась вихрастая голова Сашки:

– Фто фумите, бефтолочи? Не мофете копать – уфтупите мефто!

Тут надо заметить, что с дикцией у Сашки обычно был порядок. Просто сегодня утром, еще в мирное время, он от нечего делать решил лизнуть сидящую в цветке шиповника пчелу. Та такое проявление дружелюбия не оценила и вонзила жало прямо в верхнюю губу Сашки.

Услышав грозные слова командира, сорванцы принялись копать с удвоенной силой. Комья глины так и замелькали в воздухе.

Но вскоре Сашку, который третий час маячил под обжигающим июльским солнцем, совсем загрызли слепни. Он спрыгнул в прохладную яму и, несмотря на бурные протесты юных землекопов, вытолкал их на поверхность земного шара. Немного поковырял влажную глину сам, после чего нашел сооружение достаточно глубоким, узким и незаметным для противника. Лишнюю землю раскидали вокруг, а саму дырку прикрыли бурьяном.

– Фтобы не пфивлекать к фафегифефкому объекту лифнее внимание с вофдуха, – снисходительно объяснил Сашка.

Загорелые, с суровыми лицами и полопавшимися мозолями на руках юные бойцы отправились в деревню за провиантом.

– Чо нарыли? – поравнявшись с мальчишками, рискнула спросить шедшая с дойки баба Вера. – Небось, клад какой-нибудь?

– Окоп.

– Да вы што?! – запричитала старушка. – Никак воевать собрались? Век бы этой войны не было. Не было бы её, проклятой, больше никогда, никогда…

Баба Вера прибавила «газу», бормоча себе под нос что-то невеселое, зловещее.

Тяжелые мысли одолевали старушку неспроста. Ведь только местный слепоглухонемой не знал, что рядом с Алексеевкой располагается секретная военная база. Правда, наполовину разворованная, но еще действующая. Случись что, натовские бомбардировщики первым делом жахнут по ней. А значит и по деревне. То-то и оно…

Овечий царь

К вечеру милитаристские настроения в народе мало-помалу рассосались. А зря.

Не успели верхушки осин стряхнуть кровь умирающего за горизонтом солнца, а сельчане уже понесли первые потери.

Исчез пастух Витька.

Многие видели, как он брел в своем рваном плаще по колено в овцах. Его видели возле пруда, его видели в районе свалки, которая была почти на окраине деревни. И вот с этого момента его уже никто не видел. Овцы с козами пришли одни.

Привычно припустив на крики встречающих хозяек «Катек! Катек!» и ошалев от запаха хлеба в их шершавых ладонях, животина совсем забыла о своем предводителе.

А ведь Витька пропал!

Его хватились только с первыми звездами. И то потому, что баба Вера недосчиталась среди своих многочисленных рогатых питомцев барана по кличке Баран.

– Витьку! – кричали старушки-подружки. – Витьку к ответу!

А Витьки-то и нет.

И вот, несмотря на поздний час, жители Алексеевки не спят. Гудят под черемухой на завалинке, как рой растревоженных ос.

Но толку от пересудов мало. Вообще, если честно, никакого толку.

Вот тут-то на сцену и вышел Сашкин дедушка, пузатый и горячий, как самовар, мужчина:

– Я чай, огольцы не зря, поди, весь день лопатами махали. Вона.

Все как один зыркнули на него.

Сашкин же дедушка выдержал длиннющую паузу и сказал вот что.

– Они ж городские пацанята. Лентяи, стало быть, белоручки, – сказал Сашкин дедушка. – А тут всю луговину блиндажами изрыли. Н-да.

Заинтригованные старушки аж дышать престали, чуя близкую разгадку всей этой темной истории.

Но Сашкин дедушка вдруг замолчал, так и не сделав никакого вывода.

Стало тихо. Некоторые даже расслышали сквозь гуд комарья, как кто-то из собравшихся испустил ветры.

– Ага! – вдруг вскинулся Андрейкин дедушка. – Слушайте меня! Слушайте меня!

Насколько Сашкин дедушка пребывал в телесной дородности и душевной основательности, настолько дедушка Андрейкин был тощ, малоросл и суетлив. А так как они уже тридцать лет ходили в друзьях, то их прозвали Вини Пух и Пятачок.

– Ну что? – раздраженно спросили Пятачка односельчане. Все устали за день и хотели спать.

Старичок подергал себя за козлиную бородку и выдал:

– Белобрысый Сашка, когда за нашим Андрианом утром заходил, что-то там про пришельцев бухтел. Я сам слыхал. Вот этими ушами…

Но тут Андрейкин дедушка осекся: односельчане стали безжалостно буравить оратора ироничными взглядами.

Дело в том, что «овечий царь» Витька не только смахивал на инопланетянина, но и давно был им признан всенародно.

Начать хотя бы с того, что Витька был не немой. Однако, его никто, кроме овец, до конца не понимал.

Наверное, дело было в том, что «овечий царь» выражался исключительно с помощью ненормативной лексики. Вызывала всеобщее уважение та сила, с которой он всем своим большим сердцем презирал нормальные человеческие слова.

Но – чудеса, да и только – овцы понимали Витьку с полуслова! Так беспрекословно скотина не слушалась еще ни одного пастуха за всю историю Алексеевки. По крайней мере, это утверждал почетный старожил окрестных равнин дед Альф.

По настоящему его звали Альфред, и даже менее почетные старожилы расходились во мнениях относительно его сущности. Одни говорили, что это пленный немец. Причем отбился от своих он еще в первую мировую. Другие упорно считали Гутенморгыча за еще в детстве похищенного цыганами брата-близнеца Ясира Арафата.

Но все сходились в одном: человеком он слыл, по выражению местных балагуров, «искусственным». То есть, невозможно образованным и умным.

Это и был отец Витьки. Он было открыл рот, явно собираясь что-то сказать. Но в этот момент из тьмы появилась женщина. Её нечесаные космы торчали во все стороны. Это была местная сумасшедшая Ася. Она сидела в тюрьме три раза. И все три – за убийство мужей.

Ася хрипло засмеялась и сказала:

– И не стыдно вам? Постригли бы хоть меня!

На этом собрание объявили закрытым.

Враг

– Зинка! Атас!

Такой крик прорезал тишину росистого утра, посеяв новое смятение в душах алексеевцев.

Кричала одна из сестер-близнецов Волковых другой сестре-близнецу. Старые девы Зинка и Светка были коллегами Витьки – пасли коровье стадо.

И вот часу в одиннадцатом, когда над степью холодцом задрожал, закривлялся горячий воздух, голубые глаза Светки полезли на лоб.

Из низины, где еще не успел умереть молочный туман, вылезло что-то противоестественное.

Что-то абсолютно чуждое этому солнечному дню, запаху земляники и бодрому мычанию коров… Вылезло и поперло прямо на ошалевшую Светку.

С сего момента для жителей Алексеевки враг вполне определился. Но от этого, разумеется, не стал менее ужасным. Вот что рассказали бросившие коров на произвол судьбы и ураганом влетевшие в деревню сестры.

– Ни фига себе матрёшка катит! – лаконично обрисовала ситуацию Светка.

– Ясен пень: квазиморда идёт, – подтвердила Зинка.

В общем, из их сбивчивого рассказа можно было понять следующее.

Враг по-человечьи ходил на двух ногах. Однако на этом его сходство с царем природы и заканчивалось. Омерзительные щупальца, метра по два каждая, расходились в стороны от крохотной головки. Он никогда их не опускал, отчего был похож на могильный крест. Передвигался он медленно. И не шагал, а как будто ехал: никто не видел, как он перебирает ногами или сгибает их…

За пару часов противостояния на «пришельца» успели навесить все преступления, совершенные в Алексеевке за последнюю сотню лет. Самым страшным из них была, конечно же, чудовищная расправа над Витькой и бараном Бараном (их ведь до сих пор не нашли!).

Так как ОНО появилось со стороны степи, первыми с ним столкнулись доярки. Они не были предупреждены об опасности: сестры Волковы пронеслись мимо них на велосипедах со скоростью, которой позавидовал бы сам Шумахер.

Получалось, что по сю пору в тесный контакт с Чужим никто так и не вступил.

Бабы не подпускали странное существо ближе, чем на полкилометра. Благо в условиях преобладающего степного ландшафта заметить издали даже собаку не представляло никакого труда.

При появлении монстра алексеевцы вскакивали на велосипеды и жали на педали с такой энергией, как будто от этого зависела их жизнь. Может быть, они так искренне и считали.

Когда мутант добрался до деревни, старушки успели наглухо закрыть все ставни и запереться в домах на засовы.

Только ОНО стучалось не ко всем. В первый час нашествия настырное существо осадило избушку бабы Нюры.

Оно неистово царапало дверь мощными когтями. Потом попыталось забраться внутрь дома через чердак, но свалилось с лестницы-стремянки в крапиву.

Около часа монстр бился и верещал под крыльцом, чем довел бедную бабу Надю до нервного срыва: она перестала выговаривать буквы «т» и «д». Таким образом, вместо «иди домой, мутант» у нее выходило «хи-хи о, мой муан». Что звучало уже не так страшно, согласитесь.

Потом «муан» исчез.

Единственными, кто не испытывал никакого беспокойства, были Сашка, Сережка, Андрейка и местная сумасшедшая Ася. Они бесстрашно ходили по улице. И не просто ходили. Но и продолжали, по твердому убеждению односельчан, готовить врагу достойный отпор. Тем паче, что в отряд Сашки не позднее как три часа назад прибыло солидное пополнение.

Пытки в дубовой роще

Шутки шутками, а молодежь продолжала прибывать в деревню по случаю каникул в устрашающих количествах.

Так с первой электричкой к неописуемому ужасу бабы Нюры нагрянул её внук Юрка Батонов. Да не один, а со своим двоюродным братцем Димкой.

Пятнадцатилетний, чернявый, похожий на бобра Юрка курил, пил пиво и матерился при любом удобном случае.

Его рыжий и длинный, как швабра, братец был младше на целый год. Он слыл пай-мальчиком.

Узнав об этом, Юрка срочно взялся за перевоспитание заблудшего родственника. Первым делом они стащили у деда Теодорыча махорку и, давясь едким дымом, обмозговывали план увеселений на ближайший месяц.

Разумеется, не прошло и полчаса, как засвидетельствовать свое почтение вновь прибывшим явилась вся армия Сашки Рассказова.

Малышня ходила на ушах: идея насчет войны Юрке понравилась. Он сразу взял инициативу в свои руки.

– Как на войне добывается информация, черт подери? – обдувая мальчишек дымом, басил Юрка. – Правильно: методом пыток, разрази меня гром!

Сашка, Андрейка и Сережка сбились в кучу и сосредоточенно засопели.

– Кто из вас видел настоящего немца? – вдруг грозно спросил Юрка.

Малышня в страхе попятилась назад.

– Они рыжие и длинные, как грабли! – в стремлении завладеть вниманием популярного брата выпалил Димка прежде, чем успел подумать. – Вот прям как…я.

«Доброволец» тут же был придирчиво осмотрен. После чего признан самым лучшим для пыток немцем на свете.

Приступить к истязаниям решили тотчас же.

Первым делом на Димку, готового упасть в обморок, напялили фуфайку. Под чутким руководством Юрки в ее рукава продели черенок от лопаты и накрепко привязали к нему руки. Ноги «фашиста» скрутили веревкой в районе колен. На голову водрузили старый мотоциклетный шлем, а в пробоину на макушке воткнули две ветки сирени, на манер лосиных рогов. Всё лицо заклеили скотчем.

И под монотонный скрежет цикад отправились на репетицию пыток в березовую рощу.

Чем ближе они подходили к месту, тем больше трусил Андрейка. Было очень жалко Димку. Андрейке представлялось, что «немцу» непременно отрежут или отпилят какую-нибудь часть тела. Сорванец аж вспотел от натуги, пытаясь придумать что-нибудь поинтереснее пыток.

Когда они миновали пастушье озерцо, мальчуган встал как вкопанный и возмущенно пропищал:

– Какие же мы, блин, партизаны, если…

Шпингалеты воззрились на Андрейку.

– … если у нас нет приличной штаб-квартиры?

– А фафем нам фтаб? – простодушно поинтересовался Сашка.

– Да ты что?! – Андрейка страшно выкатил глаза. – А вдруг к нам приедет генерал… Где ж мы его водкой будем поить, голова садовая?

– Точно! – стукнул себя по лбу Сережка. – Без водки генералы прям звереют. Так и говорят: раз водки нет, значит всех в расход. Свой ты солдат или чужой – без разницы. К стенке и шабаш!

Процессия остановилась. Никто, кроме Юрки, не хотел погибать от руки родного русского генерала.

– Вы болваны, – злобно сказал Юрка: он уже настроился на пытки. – Никакой генерал к вам не приедет, это ясно!

Но парня уже никто не слушал. Ребята вдруг вспомнили о том, что видели, когда шли мимо свалки. Кто-то выбросил почти целую кровать, с панцирной сеткой и набалдашниками в виде луковиц!

Конечно, все как один бросились на свалку. Расстроенный, злой Юрка пошел в другую сторону – бросаться коровьими лепешками в проходящие мимо Алексеевки пассажирские поезда.

А «немец» Димка, который не мог угнаться ни за братом, ни за Сашкиным отрядом по причине связанных рук и ног, заковылял в деревню. Где был принят за «противоестественного мутанта», а впоследствии и отвергнут даже родной бабушкой Нюрой!..

Битва дедов

– Вот здесь мы будем перевязывать раны и отдыхать после боев! – восторженно прохрипела Ася, кузнечиком скача на панцирной сетке.

Согнав с кровати сумасшедшую, мальчишки передислоцировали находку в ближайший от деревни лесок. Потом при помощи Сашки выкрали из сарая Сашкиного дедушки моток колючей проволоки. Ею и обнесли кровать в радиусе десяти метров.

– Фтоб кто попало генефала не бефпокоил, пока тот будет водку пить! – пояснил Сашка. И решительно топнул ногой.

Блестяще завершив подготовку к встрече генерала, ватага чуток растерялась.

Нерастраченная энергия молодых организмов требовала выхода, а никаких новых идей в горячие головы почему-то больше не приходило.

К счастью, в их ряды опять влился Юрка. Такое количество бесхозной ребятни, которой можно было вволю покомандовать, просто не давало честолюбивому подростку покоя.

Он с ходу предложил «перед решительным сражением овладеть искусством верховой езды». Предложение было встречено свистом и улюлюканьем.

Тренировочный «снаряд» долго искать не пришлось. Он жевал травку на заднем дворе Сашкиного дедушки и иногда грустно мычал.

– Но прежде чем мы украдем этого горячего вороного жеребца, – с коварной усмешкой сказал Юрка, – нам нужно изменить внешность. Чтобы неприятель уши потом не надрал, – слегка покраснев, пояснил он малышне.

На свалке военной базы «камуфляжу» оказалось столько, что можно было экипировать настоящий партизанский отряд.

Напялив на себя полуистлевшие фуфайки, шинели и пилотки, карапузы явили миру самое эффективное в смысле психической атаки боевое формирование. За Андрейкой по земле волочились не только фалды, но и рукава шинели. А Сашка в фуфайке, из которой клоками торчала вата, и в противогазе был похож на настоящего межгалактического киллера. Сумасшедшая Ася и без переодеваний, как вы понимаете, выглядела весьма отчаянно.

– В общем, жуть! – подвел итог сияющий от гордости за свое войско Юрка.

Естественно, Сашкин дедушка при виде окружившей его теленка банды уродцев просто обезумел.

Он схватил топор и бросился отбивать скотину.

Вид его был поистине ужасен: огромный живот болтается на бегу из стороны в сторону, лысина слепит, отражая лучи солнца… Настоящая машина для убийств!

Ребятня пустилась наутек. Маленький шанс спастись был только в лесу. Туда они и побежали, вопя, как резаные.

Однако не прошло и минуты с начала погони, как раздался вовсе уж нечеловеческий рев. Это Сашкин дедушка на всех парах влетел в колючую проволоку, которая отгораживала «штаб-квартиру» от внешнего мира.

Как большая злобная муха цеце он бился в стальной паутине. Бился, рвя в клочки свою новую телогрейку и кальсоны.

Сашкин дедушка кричал так истошно, что загнал своего внука и Андрейку на самую верхушку старой осины.

Она росла возле свалки, как раз над проселочной дорогой. Остальные «партизаны» раскатились по лесу, как горох.

Слабо надеясь на милосердие со стороны Сашкиного дедушки, Андрейка, перед тем как взлететь на осину, сунул за пазуху первое, что подвернулось под руку – дырявую туфлю и половинку кирпича. Ими он собирался отбиваться, пока не прибудет подкрепление.

Тем временем разъяренные вопли приближались.

Это значило, что Сашкин дедушка выбрался из западни и готов разрубить в лоскуты первого встречного. И тут случилось чудо, иначе не назовешь! Со стороны деревни раздался знакомый рокот.

Вскоре Андрейка увидел мотоцикл своего дедушки, а потом и самого дедушку! Тот не спеша ехал по проселочной дороге, которая вилась под осиной. Ехал, по всему видать, на рыбалку.

– Милый дед! – взвизгнул Андрейка и для верности запустил в родственника тяжелой туфлей. Андрейкин дедушка, пытаясь разглядеть в ветвях источник звуков, поднял лицо кверху и тут же получил туфлей в лоб.

В таких случаях он привык доверяться инстинктам. А инстинкты подсказывали так: надо бечь отсюдова, пока еще раз по башке чем-нибудь не дали. Посему дедушка крутанул на себя ручку газа, а его ржавый конь натужно заржал перед прыжком.

Андрейка в долю секунды просек панические настроения дедушки и с досады запустил в него кирпичом. Кирпич вдарил по люльке, оставив приличную вмятину.

Тут надо заметить, что Андрейкин дедушка любил свой раздолбанный драндулет. Кровь бросилась в голову мотоциклисту при виде варварски изуродованной техники. Он резко затормозил, вооружился насосом и осторожно вступил в лесные заросли. Вот тут-то на него и наскочил Сашкин дедушка.

– Ах ты! – от неожиданности разинул рот Андрейкин дедушка.

– Ух ты! – так и оторопел Сашкин дедушка.

В этот невозможно драматичный момент на поляну выскочил «противоестественный мутант» Димка и жалобно загугукал.

Так Сашкин дедушка расстался с Андрейкиным дедушкой. Расстался в твердой уверенности, что это и есть тот самый вредитель, который саданул ему по люльке кирпичом.

А Андрейкин дедушка покинул Сашкиного дедушку с непоколебимым убеждением, что именно этот лысый паразит и подбивает сорванцов на всякие пакости против него. Да что там подбивает – сам и устраивает гнусные ловушки! А то какой же ребенок способен обнести колючей проволокой лес площадью в целый гектар? Фу-ты, ну-ты!

Некогда лучшие друзья теперь задыхались от обиды друг на друга. Гонимые чувством первобытного страха перед неведомым существом, которое набросилось на них, раскинув огромные щупальцы, дедушки улепетывали во все лопатки. А «существо» село на пень и залилось горючими слезами. Которые, кстати, даже вытереть не могло.

На свет божий

Немного погодя к «мутанту» подошла местная сумасшедшая и сказала:

– Дай рубль!

Димка замычал, пытаясь объяснить, что не может этого сделать, пока его руки привязаны к палке.

Сумасшедшая внимательно осмотрела его. Потом вдруг раскинула свои руки в стороны и попыталась залезть к себе в карман. Ничего не вышло. Женщина секунду озадаченно смотрела себе под ноги, а потом вдруг заулыбалась. Это вселило в душу Димки надежду на то, что его сейчас освободят.

Сумасшедшая резко шагнула к мальчишке. Тут торжествующую улыбку на ее лице сменила просяще-виноватая мина.

– Ну, тогда хоть пятьдесят копеек дай, – протянула ладошку Ася.

Димка взвыл и бросился прочь. У него оставалась одна, последняя надежда освободиться: он встанет на рельсы. Если повезет, поезд остановится и машинист его развяжет.

Но этим планам не суждено было сбыться. На Димку наткнулись Андрейка и Сашка. Они уже слезли с осины и бродили по лесу в поисках приключений. А так как с самого начала идея насчет пыток им обоим не нравилась, то они развязали «немца» и все вместе отправились на обед.

А потом попрыгали на велосипеды и айда играть на стройку.

Стройкой в народе называли огороженный двумя рядами колючей проволоки кусок степи. Правда, с юга и севера ограждение почему-то отсутствовало. Зато там стояли таблички с лаконичной надписью: «Стой! Стреляю!»

В центре этой секретной территории темнело два мрачных сооружения из шлакоблоков. Так называемые склады оружия военные строили уже двенадцать лет подряд. Ближайший, высотой с четырехэтажный дом, был почти готов. На другом заложили фундамент и возвели стену, почему-то только одну. Она постояла-постояла да и упала. Надо ли говорить о том, что цемент разворовывался молниеносно, а раствор состоял лишь из воды и песка? По этой причине из стен уже почти готового склада само собой вывалилось несколько здоровенных блоков. Один из них едва не убил пастуха Витьку, который решил прикорнуть в прохладной тени сооружения.

Несмотря на все подобные ужасы, местную малышню «стройка» манила к себе и звала. В глазах мальчишек это место было чем-то вроде развалин римского Колизея.

– Ровнее ставь! – кричали Сашке снизу друзья. Только он один отваживался забираться на крышу склада, как альпинист, цепляясь за выбоины и трещины в стене. Сашка расставлял на крыше консервные банки и мятые ведра. Потом их сшибали камнями.

Взошла луна, а они все забавлялись. Вдруг Андрейка окаменел.

С края дремлющей в лунном свете степи к ним двигалось что-то. Что-то огромное, черное, зловещее.

– Атас! Мама! Шуба!

Мальчишки попрыгали на велосипеды и понеслись в деревню. У Сашки велосипеда не было. Он ехал на раме у Сережки. Сашка пришел в такое возбуждение, что вертелся, как мартышка, то и дело хватался за Сережкины уши, мешая тому ехать. А ехать надо было быстро: ужасное НЕЧТО медленно, но верно их нагоняло.

Поняв это, Сашка взвыл и так энергично крутанулся на раме, что совсем свалился с велосипеда. Разумеется, никто не остановился, чтобы его подобрать. Вконец обезумев от страха, Сашка побежал по луговине на четвереньках. Через минуту у парня чуть не разорвалось сердце: топот раздавался уже в двух шагах от него. Еще через мгновенье большой шершавый язык царапнул по щеке, раздался утробный визг и Сашка… громко захохотал. Чудовище оказалось овчаркой Шариком – цепным псом местной сумасшедшей. Ася после девяти вечера отпускала его погулять.

А напугала мальчишек тень собаки, которая из-за низко висящей луны была размером с быка.

Шарик дал два круга вокруг Сашки и сломя голову помчался в деревню.

А мальчишка поднялся на ноги, сделал два шага и вдруг снова замер с бешено колотящимся сердцем.

Совсем рядом раздалось блеянье. В ярком свете луны на несколько километров вокруг не было видно ни одной овцы. Вмиг покрывшись холодным потом, Сашка бросился на землю и пополз. Ему казалось, что он сошел с ума. Вдруг прямо перед его носом снова заблеяла овца – еще громче. Сразу после этого кто-то сказал Сашке прямо в ухо:

– Японский поп, едрит твою в упряжь!

Так были обнаружены пастух Витька и баран Баран. Сутки назад овечий царь провалился в окоп, который выкопали Сережка с Андрейкой. Падая, Витька вывихнул ногу, да еще вдобавок оказался намертво заклиненным в узкой яме тушей барана, который низвергся туда одновременно со своим двуногим командиром.

Гибель зеленого прыгуна

Кузнечик-кобылка, которого позавчера чуть не поймал Сашка, с утра излишне суетился. Ему бы посидеть спокойно всего лишь одну минутку. А он распрямил мощные ноги, отправляясь в свой самый длинный и… последний прыжок.