скачать книгу бесплатно
Чуть поёрзав, уселся поудобнее. Немного отвлекал шёпот вдовы, но не приказывать же ей было заткнуться.
Впрочем, она и сама в конце концов умолкла, позволив мне сконцентрироваться и перестать замечать окружающий мир.
Ещё пару минут в моём восприятии тонкого мира ничего не изменялось, будто и не было его вовсе. Но потом едва ощутимое волнение невидимых материй вдруг зародилось прямо передо мной. До сей поры невозмутимая пустота чуть уплотнилась, образовав слегка вибрирующий сгусток энергии. А тот в свою очередь, приблизившись вплотную ко мне и словно пропустив тонкое щупальце прямо сквозь череп, пощекотал мой мозг.
Я открыл глаза, но почему-то не увидел дымного облачка, в виде которого моё воображение обычно воспринимало души покойных. Даже никакого марева, пусть и еле заметного. Ничего. Однако я совершенно явственно ощущал присутствие чьей-то, как это здесь называют, тонкой оболочки или информационно-биологического поля. Оставалось лишь убедиться, что принадлежало это эфемерное образование именно инженеру Ильину, а не какому-нибудь другому усопшему из соседней могилы.
Вновь закрыл глаза в надежде почувствовать прикосновение чужой души. И на этот раз долго ждать не пришлось. Всего пара секунд, лёгкий холодок в позвоночнике, и чёткая яркая картинка заполнила мой разум.
Вполне ожидаемые рельсы перед глазами. Значит, точно с Ильиным контакт я наладил. Вряд ли на кладбище полно усопших железнодорожников, учитывая, что паровозы только-только появляются в этом мире.
Так, полотно впереди раздваивается. Одна из линий сворачивает направо. В месте ответвления рядом с рельсами торчит станина флюгарки – ручной переводной стрелки с зажжённым фонарём наверху и торчащими сбоку рычагами. Я такие устройства разве что в кино раньше видел. За верхний рычаг нужно дёргать, чтоб рельсы сдвинуть, а на нижнем противовес присобачен для облегчения работы.
Ильин, похоже, как раз к стрелке направлялся. Смотрел то на неё, то себе под ноги, демонстрируя не очень чистые и сильно разбитые, попеременно мелькающие перед моим взором яловые сапоги. Шагал, кстати, не по шпалам, а рядом по насыпи, громко шурша гравием. А позади инженера, вероятно, ещё кто-то шёл, потому как звук шагов периодически словно эхом обзаводились. Я сначала даже подумал, что мне это мерещится.
Но нет. Где-то за спиной раздался гудок паровоза. Инженер, уже почти добравшийся до стрелки, оглянулся, всматриваясь вдаль и цепляя краем глаза фигуру мужчины. Совсем мельком.
Лица разглядеть не удалось. Незнакомец как раз тоже обернулся на звук громкого протяжного сигнала, а потом и сам инженер решил вновь уделить внимание флюгарке.
Я увидел руки, ухватившиеся и потянувшие за переводной рычаг.
«Вы бы, что ли, ваше благородие, от путей-то подале отшагнули, – раздался у меня в ушах грубоватый бас инженера. – Не ровён час, зашибёт вас махиной, а мне отвечать потом».
Ответа я не расслышал. Если и был таков, то его заглушил повторный гудок паровоза. Но когда инженер поднял глаза на приближающийся состав, никакого «благородия» в поле зрения уже не обнаружилось. Видимо, спутник инженера воспользовался-таки дельным советом.
Лязгнули соединительные тяги флюгарки, меняя, кажется, положение стальных остряков на рельсах, и инженер надумал было оглянуться. Я обрадовался, что увижу сейчас несомненного виновника гибели Ильина, но не тут-то было.
Над ухом громыхнуло. Полыхнуло яркой вспышкой, ослепляя даже сквозь опущенные веки, и меня грубым толчком повалили набок, жёстко придавливая сверху.
Видение тут же рассеялось, как его и не бывало. А я зарылся мордой в кучу сырой земли, перед которой только что сидел.
Я даже испугался, что сейчас задохнусь, не сумев вывернуть голову под гнётом неподъёмной туши выстрелившего в кого-то орка. Но к счастью Тимон не намеревался долго на мне валяться и резво откатился в сторону.
Обкладывать его матом, хоть и здорово хотелось, я не стал. Понятно, что просто так валять меня в грязи и палить по сторонам этот громила не стал бы. На то наверняка имелась какая-то веская причина. Потому и вскакивать на ноги, едва обретя свободу, я даже не подумал.
Отплёвываясь от земли, непонятно как набившейся в рот, и радуясь, что глаза мои в момент падения были закрыты, я чуть приподнялся на локтях и закрутил головой по сторонам.
Каким-то макаром лишившийся своей дурацкой шляпы, Тимонилино не просто так слез с меня, он успел повалить на землю ещё и Агафью Егоровну. И теперь, распластавшись между мной и девушкой, прикрываясь могильной кучкой, будто бруствером, целился в кого-то из «Громобоя».
Зажмурившись, я переждал очередной выстрел орка. Едва звон в ушах утих, спросил:
– Кто там? На нас напали?
– Ага, – радостно оскалился Тимон. – Землекопы фальшивыми оказались. Думали, я их не вижу. Сунулись было, да я их обратно в яму-то ихнюю и загнал. Одного, кажись, подстрелил.
– Чё ты радуешься то? Как там Агафья Егоровна? Не вижу её за тобой.
– Подранили её, – повернулся орк на миг к Ильиной, заодно пуская бритой лысиной зайчика мне в глаза. – Но не сильно, жить будет.
– Твою же мать, – тихонько ругнулся я. – Сколько там их?
– Не переживай, братец, отобьёмся. Четверо теперь осталось. Все с дротовиками.
Хорошо. В смысле, что четверо всего. Радости от очередной заварушки, в отличие от Тимона, я не испытывал. Играть в затяжную войну среди могил нам нельзя. Кто его знает, вдруг к нападавшим подмога прибудет. И тогда нам точно хана. На дистанции пружинные самострелы бьют точнее наших короткостволов. Да ещё и окружить нас могут, расстреляв со всех сторон. Нафиг-нафиг. К тому же вдову инженера тоже долго держать тут не стоит. Чёрт его знает, что там за рана у неё. Это в понимании Тимона ничего страшного, а на самом деле запросто можно протянуть время и не спасти потом девушку.
Глава 4
– Так, Тимон, план будет такой, – решил я проявить инициативу, – ты меня прикрываешь отсюда, а я скрытно подбираюсь к этим козлам с фланга и мочу их в сортире. В смысле, в могиле, чтоб не зря её копали.
– Нет, братец, так не пойдёт. Это как же я тебя охранять буду, здесь отлёживаясь, в то время, как ты на врага дуром попрёшь? Не дело это. Давай наоборот.
– Ещё какое дело, – не согласился я. – Никаких наоборотов. Во-первых, я мельче тебя и к тому же в жилете защитном. А значит, попасть в меня и, соответственно, ранить сложнее. Не то что в тебя, слона такого. Во-вторых, у тебя зарядов больше, и тебе проще меня прикрывать будет. А в-третьих, мы оба знаем, ты намного лучше меня издалека стреляешь. Может даже ещё и подстрелишь кого, пока я до них добираюсь.
Мой последний довод, как я заметил, больше всего орку по душе пришёлся. Это я с правильной стороны зашёл. Здоровяк иногда поражает своей инфантильностью, пусть и тщательно скрываемой. А мне всё равно периодически удаётся подцепить его на крючок, просто льстиво подсунув «конфетку в красивой обёртке».
– В общем, никаких споров, решаем так, – продолжил я, – делаешь пару выстрелов, а я в это время перебираюсь немного вперёд. Даёшь мне секунд десять-пятнадцать на подготовку к следующему броску и вновь стреляешь. Тоже пару-тройку раз, чтоб паразиты даже высунуться боялись. Сам я пока стрелять не буду. И патроны так поберегу, и внимание к себе меньше привлеку.
Тимон кивнул. Вот и славно. Я снял фуражку и положил её перед собой на могилку. Мне она всё равно мешаться будет, а так, может, хоть немного дезориентирует противника. Конечно, на это слабая надежда, но тут любая мелочь в копилку плюсом пойдёт.
Вытащил пистолет, клацнул затвором. Пусть и не собирался прямо сейчас стрелять, но готовым нужно быть к любой неожиданности.
– Всё, давай, – дал я орку отмашку.
И, едва тот выстрелил, рванул с низкого старта вперёд, забирая немного в сторону.
Чуть ли не на четвереньках преодолел всего лишь несколько метров и рыбкой нырнул на землю. Перекатился вбок, прячась за могилами. Прополз между двумя вытянутыми невысокими холмиками и приготовился к новому броску.
Вовремя. Бахнул выстрел «Громобоя», и я практически прыжком прямо из лежачего положения пролетел ещё часть пути.
Падение, перекат в сторону – всё, как положено. Продвижение вперёд по-пластунски, почти не поднимая головы. Она-то у меня ничем не защищена. Жалко будет, если продырявят. И жалко, что деревьев тут нет с кустами, не за что особо прятаться.
Постарался забрать ещё немного вбок, чтобы от линии огня как можно дальше убраться да к тому же из поля зрения противника скрыться. Правда для этого приходилось ползти, петляя между могилами, что несколько замедляло движение в нужном направлении. Но красавчик орк, видимо, внимательно наблюдающий за моими перемещениями, давал мне время на преодоление препятствий и подготовку к следующей перебежке.
Иногда я слышал щёлкание дротовиков. Это фальшивые гробокопатели отвечали Тимону пылкой взаимной любовью. В меня пока не стреляли – не летали надо мной дротики. Хотелось надеяться, что мой хитрый финт ушами остался незамеченным. Но расслабляться и исключать вариант, что противник просто выжидает удобного момента, чтобы получше в меня прицелиться, не стоило.
Под грохот выстрелов очередное перемещение вперёд. Пока бежал, мельком глянул на импровизированный вражеский окоп. Пуля Тимона как раз врезалась в горку земли перед врагами. Совсем поверху прошла, выбив мелкое чёрное крошево, разлетевшееся в стороны микроскопическим взрывом.
Чудесно. Это, наверное, даже лучше. Как по мне, так летящие в лицо комья земли вызывают желание пригнуться куда сильнее, чем свистящие где-то над головой пули. Особенно если знаешь, что свиста пули, предназначенной тебе судьбой, ты не услышишь.
Хотя зря я так думал. Дротик, пролетевший совсем рядом с ухом, заставил меня споткнуться и кубарем покатиться по невысокой, но сочной кладбищенской травке. Если бы не дорожный плащ, испоганил бы свой парадный мундир к чёртовой матери. Эти дурацкие зелёные пятна растительного сока, судя по моему житейскому опыту, отстирать практически невозможно.
Раз начали по мне стрелять, значит всё же засекли. Хреновый из меня ниндзя. Но я и не рассчитывал, что смогу незамеченным подобраться прямо вплотную к врагу. Мне хотя бы ещё метров на двадцать вперёд продвинуться, а там уже посмотрим, чья возьмёт.
Где ползком, где рывком, где вихляя пьяным зайцем из стороны в сторону, чтобы не дать противнику угадать, куда и когда кинусь в следующий раз, я преодолел намеченное расстояние. И оказался практически сбоку от позиции напавших на нас «землекопов». Теперь, даже если просто побегу вперёд, буду уверен, что не попаду под дружественный огонь от Тимона.
Ещё бы только смелость в себе найти, чтобы кинуться-то. Что-то завысил я, похоже, самооценку, предполагая, что смогу выполнить свой же собственный план. Почему-то именно теперь подниматься и переть на врага было страшно. Словно запал у меня вдруг закончился. Да и устал я уже кувыркаться. Отдышаться бы не мешало да с силами собраться.
Проверил пистолет. Вытащил и зажал в левом кулаке сменный магазин, чтоб потом в пылу боя не шарить по карманам. Продышался.
Мозг лихорадочно попытался найти ещё какое-нибудь важное дело, способное отсрочить начало атаки. Не справился, не нашёл повода.
И ведь даже не помолиться – не верующий я, и молитвы ни одной не знаю. Так, пара фраз в голове засела, но вряд ли они способны меня выручить. Сейчас, стоит мне подняться в рост, на меня разом нацелятся все четыре вражеских дротовика. Молись – не молись, кто-нибудь да попадёт. Будь я даже крутым спецназером, у которого всякие маятники с другими хитростями уже на подкорке и срабатывают на уровне рефлексов, шанс словить дротик от одного из четырёх стрелков очень велик.
А тут ещё и Тимон что-то затих, перестал стрелять. Перезаряжался, наверное.
Ну вот и повод для отсрочки.
Только я обрадованно вздохнул, как раздался злобный рык орка. Я даже шею вывернул, приподнявшись, чтобы глянуть на причину такого его гнева.
Чёрт! Пока я трусливо тянул кота за япки, этот отчаянный обормот решил меня опередить! Сам кинулся в атаку, резво перепрыгивая через могилы, виляя из стороны в сторону и громко вопя. Чингачгук хренов! Отвлекал внимание на себя и почему-то не стрелял.
Ан нет, вскинул руку с «Громобоем» и пальнул по очумевшим землекопам. Раз, другой.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как тоже вскакивать и мчаться к вражескому окопу, до которого, кстати, и оставалось-то всего метров тридцать.
Да и окопом это назвать язык не поворачивался. Яма совсем неглубокая была. Все четыре стрелка еле-еле умещались в ней, стоя на коленях. Я с первого же выстрела попал в ближайшего бойца. Этот гад как раз выцеливал меня и даже успел нажать на спуск. К счастью, промазал. Но, к несчастью, схлопотав пулю в грудь, повалился на спину, прикрывая своим телом товарищей.
Мой второй выстрел, угодивший в лицо неудачливому стрелку, лишь ускорил его кончину, но никак не повредил остальным бойцам. А потом я и вовсе промазал, бездарно всадив пулю в земляную насыпь рядом с ямой. Всё же недостаточно у меня навыков, чтобы, несясь стремглав по пересечённой местности, выстрел за выстрелом в копеечку укладывать.
К чести троих оставшихся стрелков, те быстро сообразили, что отсидеться в таком плохоньком укрытии им не удастся, и храбро повыскакивали нам навстречу, навскидку пуская дротики и в меня, и в орка.
Скорее всего, именно я был главной целью нападавших, но прущий напролом и палящий из «Громобоя» клыкастый великан, похоже, внушал им гораздо больше опасений. Мои выстрелы почти терялись на фоне грохота, создаваемого монструозным пистолетом орка.
Наверное поэтому землекопы практически плюнули на меня, и бо?льшая часть выстрелов досталась Тимону. А мне и уворачиваться почти не пришлось. Боец, что всё-таки решил целить в меня, сам был тут же пристрелен. И, мне показалось, прилетело ему сразу от нас двоих. Орк как-то умудрялся ещё выбирать приоритетные цели, в то время, как я, с бешено колотящимся сердцем, просто палил в тех, кто был ко мне ближе всего.
Несколькими выстрелами мы снесли ещё одного стрелка. Последний из фальшивых могильщиков, получив рану и поняв, что остался в гордом одиночестве, благоразумно попробовал свалить. Запетлял между памятниками, отбросив в сторону дротовик.
Я выпустил вдогонку беглецу пару пуль. Промазал. А вот орк нет, влепил ему, выбив кровавый фонтанчик точно промеж лопаток, не дав далеко уйти. И, пока я приходил в себя, тяжело дыша после стремительного забега и даже не веря, что остался цел-невредим в очередной заварушке, этот обормот отконтролил всех валяющихся на земле бандитов. Я даже слова против вымолвить не успел, а у каждого в башке образовалось по дополнительной, непредусмотренной матушкой природой, дырке.
– Ты это зачем? – возмутился я. – Можно же было допросить кого-нибудь. Как теперь узнать, кто их послал и зачем?
– Да не с кем тут было беседы разводить, – отмахнулся от меня Тимон, словно я глупость какую сморозил. – Если кто и не помер сразу, так им жизни лишь на пару вдохов и оставалось. Это я уж по привычке подстраховался. А знаешь, ты пообщайся с ними по-своему, как умеешь. Глядишь, и выболтают тебе чего.
– Ты пошутил? Там у нас девушка раненная, да и тебя вон зацепило, – я ткнул пальцем, показывая на кровавые подтёки, украсившие левую слегка продранную штанину орка. – Нужно ехать раны вам обрабатывать, а не рассиживаться тут попусту. Так что давай, пошли отсюда.
Я зло сплюнул себе под ноги и пошагал к могиле инженера. Мне и самому хотелось бы сначала закончить общение с душой Ильина, но обстоятельства требовали заняться более срочными делами.
– Чего это, попусту? – обиженно взъерепенился орк, но покорно затопал следом.
– А того. Я в прошлое заглянуть могу максимум на десяток минут, что оставались до смерти. Так что делай вывод, энтузиаст: вероятность того, что эти придурки перед нападением обсуждали своего начальника или нанимателя крайне мала. Зато не исключено, что поблизости могут находится другие желающие наделать дыр в наших шкурах. Абсолютно, кстати, уверен, что эти уроды поджидали именно нас.
– Может, просто ограбить хотели. Нас бы караулить, думается мне, – орк почесал лысину, – кого посерьёзнее отправили бы. А из этих вояки совсем никудышные. Об заклад побьюсь, не профессионалы они. Вон как в кучу собрались и до последнего позиции не меняли.
– Точно, – согласился я, – не профи. Ты видел, как они одеты? Тряпьё какое-то. И рожи у них совершенно бандитские.
Я кинул взгляд на своего клыкастого приятеля, отнюдь не блиставшего утончённой красотой, и покачал головой:
– Хотя, конечно, бандитская рожа не всегда является показателем асоциальности натуры. Но вот, хоть убей, не верится мне, что случайно эти типы нас для нападения выбрали. Я вот тоже зуб даю, что послали их специально помешать нам правду узнать. Агафья Егоровна! – окликнул я вдову ещё издали. – Можете больше не прятаться! Как вы там?
– Не самым лучшим образом, – чуть помедлив, ответила та, поднимаясь с земли и усаживаясь. Одной рукой Агафья Егоровна прижимала к левому глазу безжалостно скомканный и уже напитавшийся кровью шарф, другую руку протянула мне: – Будьте любезны, помогите мне.
– Конечно-конечно, – поторопился я к ней и подхватил под локоть, помогая подняться. – Держу вас. Стоите? Покажите, что там у вас с лицом?
Утвердившись на ногах, Агафья Егоровна отняла шарф от лица:
– Сильно страшно?
Я, конечно, не ожидал увидеть вытекший глаз, – слишком уж стойко перенесла вдова инженера ранение, – но всё равно, увидев повреждения, выдохнул с облегчением:
– Не волнуйтесь, всего лишь неглубокое рассечение над бровью. Потому и крови много. Ничего опасного, скоро заживёт. Хотя швы, наверное, наложить придётся. И шрам останется.
– Вы хоть узнали, что хотели? – недовольно поморщившись на мои слова о шраме, Агафья Егоровна выжидающе уставилась на меня.
– Я могу достаточно уверенно утверждать, – подняв с земли свою фуражку, я отряхнул её и водрузил на законное место, – что вашему мужу помогли попасть под колёса паровоза. Но виноватого в убийстве, увы, я разглядеть не успел. Помешали эти… Нехорошие люди. Сейчас мы отвезём вас к врачу, произведём все необходимые манипуляции с раной, а после завезём вас домой и вернёмся сюда. Попробую ещё что-нибудь увидеть.
Я повернулся к Тимону:
– У тебя что с ногой? Давай хоть перевяжем, чтоб грязь в рану не попала. И назад, кстати, даже не спорь, машину поведу я.
Никакой больницы, в привычном для меня понимании, в Миассово не оказалось. На весь городок имелся лишь один практикующий частный врач, занимающийся абсолютно всем подряд: от лечения насморка с подагрой до принятия родов и операций по ампутации органов. Водились где-то ещё, как нам поведали, дантист с парочкой ветеринаров. Ну и аптекарь имелся, которого здесь называли рецептарем.
Последний нам вовсе был без надобности – я сам себе рецептарь. Зубной врач с ветеринарами тоже не устраивали. А доктора не оказалось дома. Выполнявшая при нём роль медсестры, а заодно и администратора, пожилая дама совершенно необъятных размеров оглядела нас с огромным недоверием, при том недовольно морщась от въевшегося в нашу одежду запаха гари. И сообщила, что Поликарп Игнатьевич отбыл на вызов, а вернётся ещё не скоро.
Однако рану Агафьи Егоровны эта хмурая с виду женщина, на деле оказавшаяся вполне добродушной и весьма разговорчивой, обработала сама. И даже швы наложила, дав прежде пациентке немного подышать эфиром. А после штопки залепила ранку полоской самого натурального пластыря.
Попользовала медсестра и орка. Этот бугай от наркоза храбро отказался и, словно изображая Рембо, даже не шипел, когда ему промытую рану здоровенной кривой иголкой зашивали. Мне показалось, орка куда больше напрягало то, что пришлось перед медичкой со спущенными штанами шастать. По крайней мере смущённая физиономия Тимона во время процедур отливала красным куда сильнее, чем обычно.
В общем, обошлись без доктора и совсем вскоре повезли Агафью Егоровну домой, где были с энтузиазмом встречены и атакованы мелким ураганом с косичками. Сонюшка, дочка инженера, видать, совсем засиделась под присмотром строгой соседки и теперь просто фонтанировала энергией, окружая нас повышенным вниманием и радостной суетой.
Пришлось терпеть и как-то общаться с крохой, поскольку Агафья Егоровна категорично заявила, что не намерена позволить гостям сбежать прежде, чем она накормит их, в смысле нас, обедом. К счастью для меня, основное внимание мелкая егоза уделяла Тимону. Вертелась вокруг юлой и лазала по нему, как обезьяна по дереву, совершенно не пугаясь огромных габаритов орка и его устрашающе выпирающих из-под губы клыков. А тот особо и не сопротивлялся. И, похоже даже, воспринимал взявшую его в плен девчушку с нежным пиететом.
Я же, пока хозяйка накрывала на стол, заинтересовался висящими на стене семейными фотографиями. Имелись тут и портреты счастливых родителей с дочкой, и более ранние без неё.
Агафья Егоровна была очень фотогенична и выглядела всегда совершенно безукоризненно. Её строгие позы, не лишённые тем не менее грациозного изящества, полные достоинства и явно высокой самооценки, каким-то образом умудрялись ещё выразить и подчеркнуть любовь к стоящему подле мужу.
Однако сам Иван Федотович заинтересовал меня много больше. Гладко выбритый худощавый господин довольно высокого роста. Супруга ему на фотографиях едва доставала до плеча, а значит, инженер был даже чуточку выше, чем я. Одет, надо сказать, всегда вычурно по-деловому. Длинный форменный чёрный сюртук с блестящими петлицами и стоячим воротником под горло, белая сорочка, галстук, чуть зауженные брюки со стрелками и до блеска начищенные ботинки. В руках или на голове похожая на офицерскую фуражка. Только тоже чёрная и с чёрным же околышем. На носу неизменное пенсне.
– Агафья Егоровна, – окликнул я вдову, как раз со стопкой тарелок в руках проходившую мимо, – скажите, а как ваш муж одевался на работе?
– Да так же и одевался, – кинув быстрый взгляд на фотографии, ответила та. – Ни к чему ему было наряды менять, да и не по нраву. Порядок в одежде, как и во всём, любил. И всенепременно соблюдал.
– Тогда, – поразмыслив, высказал я, – скорее всего, на кладбище похоронен не ваш муж.
Если бы Агафья Егоровна не успела уже поставить тарелки на стол, скорее всего, грохнула бы их на пол.
– Отчего вы так решили? – спросила она, торопливо оперевшись на стол одной рукой, а другой зачем-то коснувшись брови, залепленной пластырем.
– Ты уверен? – орк, на огромной раскрытой ладони которого довольная Сонюшка, тихонько что-то напевая, вырисовывала пальчиком непонятные загогулины, тоже одарил меня удивлённым взглядом.
