скачать книгу бесплатно
Последний рыцарь империи
Сергей Ильич Ильичев
Офицерский роман. Честь имею
Книга писателя Сергея Ильичёва включает в себя мотивы воспоминаний генерала-лейтенанта МВД Павла Анатольевича Судоплатова – одного из первых в знаменитой когорте чекистов молодой республики Советов. Эпизоды биографии этого безусловно талантливого организатора тайной войны НКВД-МГБ дополнены любопытными и малоизвестными фактами секретной деятельности его агентов на территории Украины и Прибалтики, Англии и Германии, Канады, Аргентины и Америки как в годы Великой Отечественной войны, так и в последующее десятилетие, когда велась борьба за атомный паритет между СССР и США. По причине отсутствия реальных участников тех событий и грифа особой секретности, автор смело домысливает возможный характер операций Судоплатова, не утверждая, что все именно так и было, но и не исключая возможности, что так быть могло.
Сергей Ильич Ильичёв
Последний рыцарь империи
Кинороман
Сразу же оговорюсь, что это не документальное повествование, а лишь авторское художественное переложение отдельных фрагментов личных воспоминаний несгибаемого чекиста, который по решению вождей оказался связанным необходимостью организации операций по ликвидации «врагов партии и советского правительства» как в самой стране, так и за ее рубежами. В этом романе вы познакомитесь с рядом общеизвестных фактов жизни и деятельности генерала Судоплатова, зато оставшиеся будут щедро обогащены вольным домысливанием вашего покорного слуги, попытавшегося придать всему повествованию некий литературно-художественный абрис и сценарную форму изложения.
Так же и с судьбами разведчиков, которые в годы Великой Отечественной войны принимали участие в боевых операциях партизан, подготовленных Судоплатовым. Чтобы у сведущего читателя не возникало несогласицы, признаюсь сразу, что наряду с существующими героями войны я создавал и собирательные образы. Или же поручал своим вымышленным героям задания сразу нескольких реальных агентов внешней разведки НКВД и ГРУ в их деятельности по оказанию помощи советским ученым в создании атомной бомбы. Хотелось показать реальную роль внешней разведки и одновременно обогатить сюжет предположениями, ранее не озвученными, но возможными, что и помогло не только создать саму атомную бомбу, но и положить начало последующему атомному паритету США и Советского Союза.
Двадцать три чекиста из подготовленных им для работы в тылу врага или за рубежами нашей родины были удостоены звания Героев Советского Союза.
Как опытный оперативник, он хорошо понимал, какой вред стране и службе внешней разведки наносила клановая борьба за власть в высших эшелонах коммунистической партии и последующая некомпетентность ряда назначенцев в деле управления органами внешней разведки, что часто оборачивалось невосполнимыми людскими потерями и человеческими трагедиями.
Для меня лично важно было создать образ не «терминатора» Сталина, о чем сегодня в основном и пишут, а портрет последнего рыцаря советской империи – настоящего чекиста – ранимого и совестливого, несгибаемого, отважного и мудрого, пусть в чем-то и ошибающегося, но искренне верующего и любящего человека. Такого, каким я открыл для себя Павла Анатольевича Судоплатова.
Сергей Ильичёв,
прозаик и публицист, член Союза писателей России
Пролог
24 сентября 1996 года
Сегодня утром узнал, что умер мой сосед по даче.
Я знал, что последние двадцать лет он жил практически один. Его дом напоминал мне знакомые по американским фильмам невысокие кряжистые строения с огромными стеклянными стенами, одной стороной выходившими на восток, чтобы встречать солнце на подъеме, а второй – на запад, чтобы провожать его уходящие лучи. Дед рассказывал, что этот дом сосед строил своими руками.
Сам старик никогда не выходил за ворота своего участка и никуда не уезжал. Более того, никто из моих родных никогда не вступал с ним в разговор. Это негласное табу с раннего детства распространялось и на меня, а потому, когда я уже немного подрос, то несколько лет тайно за ним наблюдал. Для этой цели на чердаке нашего дома у меня была оборудована точка обзора его участка с помощью маминого театрального бинокля. Правда, по мере моего взросления интерес к нему пропал сам по себе. Сосед мне, как будущему журналисту, был уже не интересен, потому как явная тяга к незнакомому затворнику с годами, очевидно, притупилась. Он стал обыденным и привычным для моего взгляда, как старая яблоня в саду, которая уже не плодоносит, но и срубить ее рука не поднимается. Или как дореволюционные часы-ходики, что висят на стенке в бабушкиной комнате. Они уже давно не ходят, но их все равно никто не снимает со стены потому, что они являются семейной реликвией.
Его дача для большинства советских трудящихся, горделиво довольствующихся своими участками в шесть соток, была настоящим заповедником. На его территории разместилась небольшая дубовая роща, приземистые гостевые домики, и даже был вырыт большой пруд, на дне которого били холодные ключевые источники.
На этот пруд я тайком ходил ловить сначала карасей, а когда подрос, то и карпов. Не думаю, что мой сосед этого не замечал. В любом случае он не мог не услышать моего победного вопля, когда я вываживал очередную пойманную мной увесистую рыбину. И даже когда мне уже было за двадцать, я все так же, как в детстве, приезжая на дачу, перелезал на его участок, чтобы пару часов посидеть на пруду с удочкой в руках.
Раз в год, на празднование Дня Победы, к нему приезжали такие же древние старики, как и он сам. Выправка у всех была отменной. Среди них были два генерала, полковники и подполковники. На груди почти у всех звезды Героев Советского Союза и отменные иконостасы из орденов и медалей.
Какое-то время назад я, только что поступивший на журфак московского универа, решился краешком уха послушать, о чем, собственно же, они говорят.
Поверите ли, но они все время молчали. Пили виски со льдом и сидели, погруженные в свои воспоминания. Конечно же можно было предположить, что одного брошенного взгляда или произнесенного слова было достаточно для построения каждым очередной сюжетной конструкции из воспоминаний, которые они затем мысленно же и тщательно пережевывали.
В такие минуты они мне напоминали прудовых зеркальных карпов-гигантов, обросших защитной медной панцирной чешуей со следами шрамов от зубов коварных щук и с мясистыми губами, увешанными оборванными ими рыболовными блеснами, как боевыми трофеями.
Причем каждый год этих бравых стариков становилось все меньше.
Накануне его смерти ко мне нагрянули друзья по институту, и мы, должен признаться, хорошо посидели.
Моя знакомая Елена впервые была у мена на даче и вскоре оказалась на втором этаже, где с любопытством разглядывая спальню, в которой сохранилось многое из моего детства. Она же первая обратила внимание на большой сад за моим участком, а более на усыпанные белыми цветами яблоневые деревья.
– А кто это там, в саду? – поинтересовалась она.
– Сосед… – ответил я в тот момент, когда в спальню ввалился еще и мой друг Евгений Розов.
Его сразу же заинтересовал мой новый и мощный бинокль, что стоял на подоконнике. Он взял его в руки, стал разглядывать соседний участок.
– Ничего себе сосед, – начал Женька. – И стол накрыт, и виски. Он кто?
– Это тайна за семью печатями. Сколько я себя помню, мои родичи с ним не общались. Сначала говорили, что он враг народа, потом вроде бы реабилитировали…
– Кого же он ждет? – произнесла Елена.
– Скорее всего, ему уже некого ждать… – как бы подвел черту Евгений.
В это время друзья позвали нас к столу, и мы спустились вниз.
Рано утром я попытался разбудить Евгения, который хотел пойти со мной на рыбалку. Он что-то пробурчал и перевернулся на другой бок.
Когда я перебрался по подставленной лестнице через забор, чтобы пойти на соседский пруд, то увидел, что старик сосед все так же сидит в своем плетеном кресле-качалке…
Не доходя нескольких метров, я его окликнул, а когда он не отозвался, то понял, что старик, скорее всего, не спит, а умер.
Рыбалка, естественно, отменялась. Единственное, что я себе позволил, прежде чем позвонить по номеру «03», так это поднять выпавший из его рук небольшой, но увесистый блокнот, предназначенный для записей. Кожаный переплет блокнота, пролежав всю ночь на земле, немного отсырел. Я уже собрался было положить его на стол, чтобы позвонить в скорую помощь, как услышал звук подъехавшего к воротам автомобиля.
«Рановато сегодня обслуга пожаловала», – подумал я, а потому более машинально, чем осознанно мгновенно засунул сей блокнот себе за пазуху, а затем, добежав до забора, начал быстро карабкаться по лестнице.
Как только я оказался у себя на участке и занес в гараж лестницу, то поднялся на второй этаж, где из окна своего кабинета увидел на участке соседа трех молодых людей. Они были в черных и строгих костюмах и, словно муравьи, внимательно и дотошно исследовали все пространство вокруг старика соседа, а затем и сам дом, что было хорошо видно через стекла его дома-аквариума.
Вскоре один из них подошел к калитке нашего участка и, пройдя к дому, позвонил в мою дверь. Почему он позвонил именно в нашу дверь? Просто его участок с западной стороны соприкасался лишь с нашим, а все остальные стороны его заповедника были обрамлены березняком. Мы, таким образом, были его единственными соседями.
Я спустился вниз и, взяв в руки удочку, словно собрался на рыбалку, открыл ему дверь.
Незнакомец цепким профессиональным взглядом мгновенно окинул наш двор, увидел открытые дверцы машин моих гостей, шезлонг, в котором кто-то из них спал, и оставленные на столе и под столом бутылки в большом количестве, что явно свидетельствовало о том, что в этом доме хорошо вчера погуляли.
– Извините за столь ранний визит, – начал он. – Не могли бы ответить на вопрос: когда вы в последний раз видели своего соседа?
– Вчера вечером из окна своей комнаты, он сидел в саду, – ответил я и спросил: – А что? Что-то случилось?
– Он умер…
– Печально, – ответил я, изобразив на лице скорбную мину. – И хотя мы даже не знали, кто он и как его зовут, он был хорошим соседом…
– То есть… – поинтересовался молодой человек.
– В том плане, что хлопот с ним не было, – уточнил я. – Жил, как отшельник… Теперь неизвестно, кто приедет сюда, а мы привыкли к тишине.
– Спасибо и удачной вам рыбалки, – сказал незнакомец в черном и внимательно, даже с неким прищуром, посмотрел мне прямо в глаза, а я увидел, как чуть вздрогнули уголки его губ, но не придал тогда этому значения.
– Какая уж теперь рыбалка, я же на его пруду рыбу ловил.
И он ушел…
Когда гости разъехались, я вновь поднялся в свою спальню и раскрыл свою, мягко говоря, уворованную находку. Прости, Господи!
Это действительно был дневник. И то, что я сумел прочитать, показалось мне важным и интересным. Более того, теперь я знал, кем имено был мой сосед по даче. Через несколько лет, вернувшись в Москву после работы по распределению, я, приехав на дачу, увидел, что в доме соседа живут уже другие люди. Отдавать дневник оказалось некому, именно поэтому я и решился придать этим дневниковым записям литературный абрис, в результате чего получилась эта книга.
Часть первая
Сотрудник ЧК
1994 год. Академия ФСБ
Лекция о разведывательных операциях и терактах, проведенных лично или под руководством начальника внешней разведки НКГБ генерала Судоплатова, подходила к концу. Учащиеся старшего курса услышали сегодня от преподавателя и про демонического генерала, продавшего душу дьяволу, и о «сталинском палаче», и еще невесть чего, что, честно говоря, мешало толковому разбору гениальных операций, совершенных этим «террористом № 1» и при этом столь незаметной фигуре, что за глаза его даже часто называли «человеком-невидимкой».
Когда раздался звонок, оповещающий об окончании занятий, Кирилл Карпицкий, который выбрал темой своего диплома анализ работы отдела Внешней разведки НКВД-НКГБ СССР в период с 1920 по 1950 год, подошел к преподавателю, который курировал его работу.
– Курсант Карпицкий, что-то новое сегодня в моей лекции для своего диплома удалось почерпнуть?
– Так точно, товарищ майор, – начал ответ Кирилл. – А не могли бы вы мне дать конспект своей лекции? Я бы взял оттуда несколько примеров.
– Держи! – И, довольный собою, офицер передал курсанту свою папку, лежавшую на краю стола. – Ко мне есть еще вопросы?
– Да, товарищ майор! Я краем уха слышал, что есть книга воспоминаний генерала Судоплатова…
– А из Академии ФСБ с последнего курса прямо сейчас вылететь не хочешь? Эту книгу твой генерал издал за границей, где в ней себя чуть ли не гением разведки изобразил, сука продажная…
– Жаль…
– Кого тебе жаль, Карпицкий?
– Понимаете, товарищ майор. В официальных отчетах практически ничего не говорится о том, как зарождаются замыслы будущих операций, о характерных особенностях внутренней работе мозга чекиста. Конечно, если бы Судоплатов был жив, об этом можно было бы узнать намного больше…
– Мои учебники нужно было читать, курсант. Там все уже давно написано. Так что на твоем Судоплатове свет клином не сошелся, да и жив еще, к сожалению, этот оборотень в генеральских погонах.
– Он жив? – более с недоумением переспросил курсант.
– Уж лучше бы его вместе с Берией в 1953 году пристрелили. Снова все чего-то копает, выискивает, роется чуть ли не каждый день в нашем архиве… Так ты когда мне первый вариант диплома покажешь?
– С учетом вашей лекции мне нужно будет кое-что переработать. Думаю, что к концу месяца принесу.
– Не тяни, а про книгу воспоминаний Судоплатова забудь. И не дай бог, чтобы об этом твоем интересе кто-то узнал.
Еще через полчаса майор Треплев набрал хорошо знакомый ему номер телефона и сообщил, что курсант выпускного курса Карпицкий проявляет интерес к книге «Специальные задания» бывшего генерала Судоплатова, изданной в США…
Последующие несколько дней курсант Кирилл Карпицкий, сидя в архив КГБ, делал вид, что внимательно перелистывает ненужные ему папки в ожидании увидеть грозного генерала, называемого «терминатором Сталина». И как только открывалась входная дверь, он провожал глазами каждого мужчину пенсионного возраста, входящего в архив.
Все эти же дни буквально за соседним столом, так же заставленным папками, сидел пенсионного вида добродушный старикан в вязаной безрукавке и что-то аккуратно выписывал в школьную тетрадь.
Когда курсанту Карпицкому уже показалось, что эта встреча так и не состоится, он услышал обращенный к нему голос соседа.
– Я так понимаю, товарищ курсант, что вы не иначе как кого-то ждете?
– Ждал, да, видно, не судьба… – произнес курсант, собирая блокноты и ручки в свой заплечный рюкзачок.
– Не соблаговолите ли сказать, а кого именно вы здесь хотели найти? Если сержанта Марию Струнникову, то у нее медовый месяц, а младший сержант Дашенька Ростова уехала в командировку в Ленинград… Извините, в Санкт-Петербург.
– Ни Маша и ни Даша мне уже не помогут.
– Уточните, если это не секрет…
– Говорят, что я мог увидеть здесь генерала Судоплатова.
– А для чего вам-то, собственно, понадобился этот упырь? – уже более заинтересованно поинтересовался старик.
– Вот и вы туда же. Может быть, он и упырь, но как профессионал, возможно, что мы и мизинца его не стоим.
– Интересно! За всю свою жизнь первый раз о себе такое слышу…
– Так вы? – И курсант тут же вытянулся в струнку. – Товарищ генерал! Курсант Карпицкий. Разрешите обратиться?
Так они и познакомились: старик генерал и курсант Кирилл Карпицкий. Генерал оказался невысокого роста, но довольно коренастым, с чуть заметным искривлением позвоночника, что явилось результатом длительного тюремного заключения, из-за чего он пользовался при ходьбе палочкой.
Последующий сбивчивый рассказ волнующегося курсанта о теме своего диплома напомнил генералу его самого в этом же возрасте, и он понял, что может поведать этому пытливому юноше нечто такое, чему не учат в школе КГБ.
Дача Судоплатова
Когда Судоплатов и Кирилл вышли из машины, то курсант увидел небольшой, но кряжистый двухэтажный дом с большой террасой, утопающий в лесу, и двор, усыпанный желто-зеленой опавшей листвой. Вид дома явно озадачил молодого выпускника, уже познавшего то, как живут сильные мира сего, а тут…
– Вижу, что слегка обескуражены, – улыбаясь произнес Павел Анатольевич. – Согласен, не дворец. Кстати сказать, этот участок под дачу мы с женой получили сразу в конце войны, а вот строил этот дом уже сам.
– Типа мой дом – моя крепость… – предположил курсант.
– Именно так: My house is my castle… – это известное крылатое английское выражение. А применительно к дому, раз уж вы его употребили, обозначает, что это место, где действуют законы, не подчиняющиеся силам внешнего мира.
– Круто…
– А теперь, коллега, проходите в дом, раздевайтесь и ступайте мыть руки. Затем мы поужинаем, а уже потом попытаемся понять, чем я смогу вам помочь.
Ужин можно было назвать спартанским. На стол были поставлены большая глиняная плошка с холодной вареной курицей, овощи с зеленью, белый хлеб и бутылка виноградного вина.
Когда генерал понял, что юноша сыт, то, убирая со стола, начал говорить:
– Тема, которую вы, сударь, выбрали для своего диплома и связанную с анализом работы внешней разведки ОГПУ в 20?50-х годах, по большей степени связана с Украиной. Надо признаться, коллега, что в учениках по истории СССР трагическая ситуация, возникшая там в эти годы, практически не освещалась, так как основное внимание было обращено на положение самой России. Если кратко, то все обстояло следующим образом. В 1918 году, во время заключения Брестского мира, Центральная Рада Украинской Народной Республики (далее – УНР) неожиданно обратилась к зарубежным странам – участникам делегаций, собравшихся в Бресте с целью заключения мира с молодой республикой Советов, – с сообщением о создании своего независимого, свободного и суверенного государства. И одновременно объявила войну украинскому большевистскому правительству, а также части своего же собственного народа, который вместе с землей принял Декреты молодой республики Советов, признававшей Украину как свободное и равноправное государство в составе СССР.
– И чем эта война закончилась? – спросил курсант генерала.
