скачать книгу бесплатно
Жуй с трудом удерживал равновесие в лодке, не в силах размахнуться, кирпич оттягивал руки вниз и грозил упасть в воду.
– Да бей же его по башке! – ругался Эггельс, но Андрей только смотрел на выловленного из воды мужчину. Человек был в шерстяном костюме с пиджаком и в туфлях, хотя такой покрой Жуй помнил только по старым фильмам. Он был уже не молод, его лоб был низок и лишен растительности, зато на затылке волосы густо вились светло-рыжими спутанными от воды кудрями. Пышные усы бежевого цвета выделялись на побелевшей коже лица. Глаза круглые, ярко голубые. В глазах читалось обреченность. Мужчина умирал, а Эггельс кричал, что если сейчас не оглушить выловленного, то он окоченеет. А ему нужно мягкое мясо, а не бревно! Подавив спазм страха перед родственником-людоедом, Жуй ударил выловленного по лбу.
– Сильнее! – изо рта Эггельса воняло гнилью. – Мочи по виску!
Жуй ударил жертву и человек в сетях обмяк. Его глаза закатились, по мокрым кудрям над ухом заструилась кровь. Тогда Иосиф Ильич появившимся у него кривым ножом распорол рыболовную сеть и освободил оглушенного мужчину. Он перевернул его на мокром дне лодки на спину, разрезал свитер и разодрал пуговицы на белой рубашке, обнажив грудь и живот выловленной жертвы. Кривой нож оказался в руке у Андрея.
– Режь его вот от сюда, – объяснял Эггельс, указывая костистым пальцем в область подреберья, – до сюда. До паха. Да нажимай, не ссы.
– А если он еще живой? – Андрей первый раз открыл рот и что-то сказал.
– Естественно, что он еще живой! Давай режь и выпотрошим его прямо здесь. Кишки скинем в воду, они нам на хер не нужны. Да нажимай-же сильнее! Потом, пока он будет еще жив, мы шустренько снимем с него кожу, а мясо ополоснем. Кожа пригодиться, но ее надо снимать, пока он будет еще живой, иначе она станет не натуральной… Да что ты копаешься? Ты разрезал?
– Да… – наблюдая как из вскрытой брюшины появляются внутренности, Жуй уронил нож.
– Теперь наматывай кишки на руку и дергай. Да не ссы!
– А кто это?
– Чего? – рявкнул Эггельс, которому промедление даже в одну минуту могло стоить преждевременной смерти выловленного и порче кожи и мяса.
– Это кто?
– Хрен в пальто! Один фрайерок, который слишком много знал!
– У него на ладони лишний палец.
– Ага. Эта недобитая пролетариатом профессура шестипалая! Засовывай руку вон туда, где кишечник… Глубже… Теперь ухватывай за кишку… Чуть потяни… И дергай! Рывком! Я перережу, ты тяни. Сильнее, дергай, кореш!
Андрей Жуй проснулся и распахнул глаза. Где это он? Обстановка не знакомая. Он лежит на горячем от пота смятом белье, а рядом по правую руку к нему нежно прижимается некий субъект. Жуй оттолкнулся от субъекта, чем пробудил того от сладостной дремы. Валерий Витальевич Кауффман был недоволен грубым пробуждением, в отличие от Андрея, ему, по-видимому, снилось что-то приятное.
Санкт-Петербург.
4 августа 2017 г.
Была глубокая ночь, но в стрип-клубе «Интерфайер» этого не замечали. Публика алчно пялилась на пять сцен. Три танцовщицы-стриптизерши и два парня-стриптизера, один из которых являлся метисом. Под драйвовую музыку и многоголосое улюлюканье выступающие принимали мятые купюры за резинку трусиков, а когда и этот последний элемент одежды срывался – деньги разлетались по сцене и полностью раздетая модель продолжала свой развратный танец уже на деньгах, как на опавших листьях в осеннем лесу. Потом, выбегал человечек, собирал деньги и передавал их танцевавшей (или танцевавшему), а на сцену выходила следующая. Обнаженные модели сами выбирали себе жертву (не переставая исполнять танец, они наблюдали за тем кто и сколько дает им денег и размер добровольного вклада играл решающую роль в их выборе) и после танца к этим инвесторам подбегали человечки и на ушко приглашали в специальные апартаменты. Отказывается было нельзя, за этим сюда и шли, ради этого и вносили огромную сумму взноса, этого и ожидали каждый месяц жаждущие богачи (такое шоу было ежемесячно и очередь стояла на несколько месяцев вперед).
Левит проникла сюда бесплатно. Она была соучредителем «Интерфайера» и имела свой процент с прибыли. Она знала тут всех и все знали ее.
Она сидела за маленьким столиком на одного человека (парами сюда не ходили), а группа людей рассаживалась по одному, пила текилу, задумчиво смотрела на ближайшую уже почти полностью обнаженную танцовщицу-блондинку и прислушивалась к ощущениям внизу живота. Низ живота намекал хозяйке что бы она не пожадничала этой блондинистой стриптизерше, выделывающей аппетитные движения вокруг шеста. Возбужденная Левит сделала секретный знак танцовщице, говорящий, чтобы танцуя, она имела в виду, что на нее уже положили глаз и в конце дадут ей денег больше всех. Танцовщица ей кивнула. Левит улыбнулась и закурила длинную сигарету. Изначально она приглядела себе одного молодого человека с крепкими ляжками и прекрасной мускулатурой, но в какой-то момент поняла, что сегодня, пожалуй, развлечется с девочкой. Да, сегодня ей милее девчонки.
Олеся Левит была бисексуальна.
Музыкальный трек в «Интерфайере» на пару секунд остановился, сменившись следующим. Глядя на блондинку, расстегивающую бретельки на желтых трусиках и медленно спуская их к коленям, Левит полезла в декольте за пачкой денег и на мгновение вспомнила о том, что именно тут и именно этой ночью с ней договорился встретиться Андрей Жуй. Он соизволил позвонить Олеси Нахимовне, а когда она сказала, что после девяти часов она не занимается ничем кроме полной релаксации в «Интерфайере», он дико обрадовался и пообещал появиться, хотя до этого ни разу сюда не заглядывал. Он стеснялся подобных развлечений. Однако на этот раз он заявил, что именно этой ночью в «Интерфайере» приготовил для нее сюрприз. Не имея никакого отношения к стрип-клубу, этим заявлением он удивил Левит. Какой он может сделать сюрприз в ночь VIP-шоу? Станцевать на одном из подиумов? Нет, он на такое не способен.
Как бы то ни было, Левит договорилась с администратором, что бы пришедшего Жуя впустили без пропуска. Она даже готова была оплатить его вход, если ему не хватит налички. Однако время приближалось к полуночи, Жуя не было и Левит плюнула на него. Нет – значит передумал. Тем лучше, он уже изрядно потрепал ей нервы и она хотела предаться релаксационному прелюбодеянию без него. Хоть на ночку отвлечься от проблем.
Блондинка стянула трусики, столики вокруг Левит подбадривали ее свистом, а Олеся швырнула на подиум пачку рассыпавшихся евро. Она покупала стриптизершу. И вдруг к ней подсел какой-то тип. Нагло пододвинул стул и, не дожидаясь, пока женщина освободит круглый столик, а официант протрет его и поставит свежую пепельницу, тип взял олесину сигаретную пачку и закурил.
Это оказался Андрюша Жуй.
– Я скоро отчаливаю, по-этому разрешаю тебе, маленький щенок, занять мой столик, – сказала Левит вместо приветствия.
– Ты уходишь, потому что я пришел?
– Ты заставил меня ждать, это неуважительно. Я никому не позволяю без причин тратить мое время, по-этому в знак протеста против твоего поведения, я отменяю нашу беседу. Чао! В следующий раз придешь пораньше.
– Справедливо, – согласился Жуй, облокачиваясь на спинку подставленного второго стула. – Но только мы не назначали точного времени, по-этому у тебя нет повода обвинять меня в том, что опоздал. К тому же, я более чем уверен, что ты очень даже неплохо провела время.
– Тем не менее, мой миленький комарик, я уже нашла себе занятие до утра.
– Советую тебе остаться, – Жуй сделал затяжку.
– Советую тебе мне не советовать, – Левит отобрала зажигалку и, бросив ее в сумочку, подняла попу со стула.
– Олесь, сейчас начнется самое интересное.
– Думаю, ты ошибаешься, молодой теленок, – улыбнулась Олеся Левит. – Я знаю, что и кто здесь самый интересный. Я выбрала, если у тебя есть бабло, рекомендую тебе барышню вон на том подиуме. В костюме японской учительницы. Не скучай.
– А я приготовил сюрприз, – вальяжно улыбнулся Жуй, глядя на Левит через сигаретный дым. – Со следующей песней.
– Сам станцуешь? – к Олеси Нахимовне подошел человечек и пригласил ее в апартаменты, но заинтригованная появлением Андрея Жуя женщина передала ему, что придет чуть позже. Человечек кивнул и удалился.
– Хорошая идея! Сам! – Жуй даже расстроился от того, что эта мысль пришла ему голову так поздно. – Эх… Теперь уж в следующий раз.
Музыкальный трек остановился. На центральный подиум вышел шоумен.
– Дамы и господа! – громко объявил он в микрофон. – А теперь специальный гость! Встречайте! Только у нас! Только один раз! Такого вы больше нигде не увидите! Импозантный и своеобразный! Необычный и изысканный! Единственный в своем роде – герр Трясогузка!!!
Левит вскину голову на центральный подиум, что был почти так же близок как тот на котором танцевала понравившаяся Олеси Нахимовне стриптизерша-блондинка. Что еще за герр Трясогузка? Что это за полоумное имя и почему Левит ничего о нем не знает? Как соучередитель «Интерфайера» она была знакома со всеми выступающими на подиумах, занимаясь любовью уже с доброй половиной из них, как с мужчинами так и с девушками. Центральный подиум был для самых лучших, для самых желанных или для самых своеобразных (иногда приглашали маленьких карликов, двухметровых верзил, толстых, анариксичных, но это были единичные случаи). В зале зазвучал «The Prodigy». В центре освещения был центральный подиум с шестом, остальные четыре пребывали в темно-малахитовом полумрачном опустении. Все внимание зала было направленно в центр куда удивительно нелепой походкой вышел немолодой мужчина с кожей голубоватого оттенка и висячими сосками, чем вызвал бурю самых разных эмоций – от отвращения до восторга. Левит была вынуждена прилепится к стулу, наблюдаемая ею картина не вписывалась в понятие «эстетика». Мужчина определенно был странен и это подтверждало хотя бы факт его нахождения на этом подиуме, при том, что он не обладал никакими данными для выступления. Вообще никакими. Он был странен еще и потому, что вышел на подиум в женском платье с юбкой в пол. Совершенно лишенные мускулов руки были втянуты в шелковые перчатки до локтей, на пальцах – женские кольца. На шее – колье, на лбу – диадема, на запястьях – браслеты. Мужчина был в туфельках на очень высоких каблуках и не без страха прищурившись, Левит разглядела женское нижнее белье, включая бюстгальтер.
Дядя был небрит, высокая макушка с залысиной. Толстые квадратные очки в черепаховой оправе. Танцору было около шестидесяти лет.
Олеся Нахимовна Левит автоматически вставила в рот сигареточку и чиркнула зажигалкой.
– Правда, прикольно! – Олеся вздрогнула от неожиданного голоса, прозвучавшего совсем рядом. Жуй, развалившись на стуле, вальяжно посасывал через соломинку коктейль, который тут именовался «Тоска по Вьетнаму». Жуткое пойло, на любителя. Пьется стопочками, закусывается обильно. Андрей причмокивал и ухмылялся, смотря не на извращенца на высоких каблуках, а на Олесю Нахимовну.
– Это твоих рук дело? – спросила она. – Где ты его нашел?
– В больнице, – ответил Жуй не отводя глаз от женщины.
– В психиатрической?
– В обычной. Но в психоневрологическом отделении.
– Там ему и место, – проговорила Левит, а мужчина, тем временем, выводил танцевальные движения под «The Prodigy», неумело подражая профессиональной танцовщице. Зал взбудоражился. После нескольких минут выкаблучивания, герр Трясогузка принялся медленно вынимать себя из шелкового платья. – Где ты был, сволоченок? – спросила Левит у Жуя, не в силах оторвать взгляд от центрального подиума. – Сегодня пока живи, а завтра я тебя колесую. Образно выражаясь.
– Успокойся, мамочка. Я развлекался и не более того.
– И ты считаешь, что этим ответом снимаешь с себя вину?
– Какую вину?
– Не строй из себя дурачка! – Левит оторвала взгляд от кривляющегося на подиуме мужика и перевела его на Жуя. Тот сидел как ни в чем не бывало. Курил. Лазерные огни и разноцветные лучи плясали на его лице. В тот миг когда Олеся Нахимовна взглянула на собеседника на нем остановился красный луч, осветив его лицо в багровые тона. Жуй стрельнул на нее острым как кончик иголки взглядом и Левит против воли вздрогнула, ей померещилось будто Андрей имеет самое непосредственное отношение к вампиризму. – И не ухмыляйся так! Ты меня бесишь! Я говорю о представлении, которое ты устроил на «Рок-Питер-FM»! Удивляюсь, как тебе удалось выйти сухим их воды! – не переставая самодовольно курить, Жуй с прищуром смотрел на стягивающего с себя платье герра Трясогузку. К счастью он отвел взгляд от Олеси, чему она была рада.
– Не сваливай все на меня, – ответил Жуй. – Я вообще жертва обстоятельств.
– Бедняжка. Плохие дядя и тетя незаметно подсыпали ему в водичку бяку. И выставили его на посмешище! Ай-ай-ай. Ты надеешься, что и я поверю в эту сказку? – на центральном подиуме герр Трясогузка освободился от облегающего шелкового платья и взялся за чулки. Левит не знала на кого смотреть – на извращенца ли в женском нижнем белье или на Жуя, от которого веяло (и Левит стала это отчетливо понимать) каким-то злым духом. Все же герр Трясогузка был противней и женщина выбрала собеседника за столиком. В конце концов, между ними происходит диалог и неудобно при этом пялится на кого-то постороннего. Ведь Жуй не глупец и поймет, что она избегает его взгляда. – Андрюша, я знакома с Кирой Беловой, она никогда бы так не сделала.
– В тихом омуте черти водятся… – многозначительно ответил Жуй. Красный луч света слетел с его лица, сменился на фиолетовый, снова на красный и наконец, физиономия Андрея предстала перед Левит во всей своей красе. У него отросла значительная бородка, щеки впали, подчеркивая выступившие скулы. Глаза приобрели постоянное лукавое выражение. Жуй не понравился Олеси, она бы хотела видеть перед собой бодрого двадцатичетырехлетнего парня с бритыми щеками и ясным взглядом. Было бы неплохо, если бы он устранил какой-то исходящий от него тухлый запашок, прибегая к помощи воды, мыла и одеколона. Жуй не выглядел на свои юные годы.
Подобно двум миниатюрным бенгальским огонькам его глаза следили за каждым движением Олеси Нахимовны, совершенно не обращая внимания на танцующего герра Трясогузку, который, изодрав второй чулок, стал тереть им между ногами, держа один конец синтетики впереди, а второй сзади.
– Ну мы же оба понимаем, что это ты все устроил на «Рок-Питер-FM», – сказала Левит.
– Как, мамочка?
– Не знаю. Возможно, это не они подсыпали тебе дрянь в воду, а ты им. И заставил их взять всю вину на себя.
– Ничего я не подсыпал. Анализы чистые.
– Да какая мне, бл.., разница, как ты это сделал! Это сделал ты и точка!
Ухмыляясь, Жуй сделал долгий глоток «Тоски по Вьетнаму». Герр Трясогузка снял бюстгальтер. У него точно были отвисшие соски.
– А может быть, – медленно заговорил он, – не в наркоте дело, мамочка? Может я просто уговорил их немного пошалить. Просто уговорил.
– Просто уговорил?
– Просто уговорил. – Парень поставил полуопустевший бокал с коктейлем на зеркальную столешницу. – Как-то само-собой получилось. Честно признаться – я сам не ожидал от себя такого. Просто стал говорить, слово за слово… И понеслось. И я понял, что каким-то образом могу вывести человека на неадекватные поступки.
– Неужели? – Левит вскинула одну бровь и с преувеличенным недоверием взглянула на юного собеседника.
– Я совершенно серьезно, – на мгновение Жуй бросил взгляд на герра Трясогузку, тот уже стянул трусики-стринги, оставшись в одних шелковых перчатках и золотых украшениях. – Понимаешь-ли, Олесь, я… как бы тебе это сказать… стал замечать за собой… особенность.
– Твоя особенность в том, мой маленький засранец, что ты поразительно глуп. Просто катастрофически внушаем! Ты как дите малое! Тебе третий десяток, а ты подобно не имеющему своего мнения дурачку, нахватался от своей пришмандовки Ламии всякой гнустности. Признайся, что это ты от нее узнал про педофилию. Почему-то за все время нашего с тобой знакомства ты это слово вообще ни разу не употреблял. У тебя и фантазий даже таких не возникало, даже шуточек!
– Я пытаюсь быть с тобой откровенным, мне хочется с кем-то поделиться. И я сейчас не об этом, пожалуйста, будь любезна и не перебивай, иначе я съеду с мысли которую хочу тебе передать. – Жуй нахмурился и опустил взгляд. – О чем я говорил… а… Я… чувствую, что-то… какой-то зуд. В душе, внутри себя. Не знаю, как объяснить, но это что-то ненормальное, раньше такого не было. Это… Поначалу я испугался, думая, что это симптом. Что я двигаюсь по фазе, ты понимаешь о чем я? – Левит не ответила ни кивком, ни покачиванием головы. – Я стал ощущать в себе потребность в… разговорах с людьми. И не просто в болтовне, а в… – запнувшись, молодой человек промочил горло коктейлем. – Волей-неволей, я стремлюсь подтолкнуть человека к какой-то гадости, к нехорошему поступку. Понимаю, что это плохо, но поделать ничего не могу. Именно это и произошло на «Рок-Питер-FM». Я стал говорить и сам удивлялся своим словам, а ведущая… как ее зовут?
– Белова Кира.
– Она смотрела на меня разинув рот. И тот длинноволосый паренек за пультом. Они пялились на меня, слушали так, будто я какой-то пророк. Думая, что я удачно пошучу, я попросил того паренька поставить в музыкальную паузу что-нибудь эдакое и он поставил без разговоров. Потом я сказал ему, а слабо тому поставить какой-нибудь суровый рэп, а он поставил в эфир вообще что-то…
– Мягко говоря – неформатное.
– Да уж… И пошло-поехало… Во время музыкальных пауз я понимал, что происходит что-то ненормальное, что я имею на людей влияние. Плохое влияние. Но остановиться уже не мог… Потом я долго разговаривал с Кауффманом. Это главный психиатр Санкт-Петербурга. Он жутко заинтересовался мной и я предложил тому поехать к нему домой и побеседовать в приватной обстановке. И он согласился. Все это время я был у него дома.
– А как же его супруга? Она была не против?
Стриптизер на центральном подиуме тряс складками кожи и гениталиями. Трусики он вертел над головой.
– Я приказал ей уйти к соседу. Она ушла. А с Кауффманом я имел очень долгий разговор. Поначалу он пытался влезть мне в нутро, но очень быстро и незаметно для него, я перешел в контрнаступление. Я вывернул его душу наизнанку, я узнал о нем все. Абсолютно все, мамочка. Все его низменные инстинкты, все тайные помыслы, вынул из него всю внутреннюю грязь и разглядел ее в мелких деталях. Теперь я знаю, что это за человек и я могу повелевать им как мне заблагорассудится.
– Секундочку! Валерий Витальевич Кауффман – главный психиатр Санкт-Петербурга! Это его работа – заглядывать в человеческие души. Его не проведешь.
– Я оказался сильнее, – пожал плечами Жуй и допил «Тоску по Вьетнаму». – Вот это меня и пугает. Скажи, Олесь, а что у тебя на душе? В чем смысл твоей жизни?
Левит улыбнулась и отвернулась. Если такими вопросами Жуй тоже пытается влезть в ее душу, то зря старается. Тут не место для откровений и совсем не время. У нее уже свербит в одном месте от истомы. За кулисами ее дожидается блондинка. Сделав затяжку, Олеся Нахимовна все-же ответила:
– Секс, наркотики и рок-н-ролл! Бунт и борьба! Радикализм и свобода!
– Хмм… – Жуй улыбнулся шире Левит. – Красиво сказано. Только это внешняя оболочка. А что на самом деле у тебя внутри?
– Пошел в попу, сынок, со своими вопросами!
– Чего ты хочешь, Олесь? – не унимался Жуй.
– Тилля Линдеманна. Бутылку абсента. Новое тату на лопатке. «Лям» зелени. Тоже самое что и на прошлой неделе.
Андрей Жуй тихо и как-то незаметно положил свою руку ей на тыльную сторону ладони, Левит замолчала. Молчал и Жуй. Молчал и смотрел, а Олеся медленно стала отвлекаться от происходящего вокруг, от уродливого стриптизера, от ритмичной музики, от разноцветных огней. Сигарета дымилась в ее руке. Андрей повторил свой вопрос на счет того, чего на самом деле хочет Олеся и после нескольких минут глухого молчания, она едва приоткрывая губы очень тихо ответила. Так тихо, что сама себя не слышала. Услышав ответ Андрей Жуй резко изменился в лице, став более чем серьезным, он даже закрыл сжатым кулачком рот и нос. Очень долго размышлял и, наконец, убрав руку он встал из-за стола, намереваясь покинуть «Интерфайер».
– Ты уходишь? – Левит мотнула головой, откидывая какой-то глухой морок.
– Да.
– Что так? Постой-ка… Сынок, а ответь-ка мне на один вопрос, – Левит погасила окурок в пепельнице. – Ведь это ты привел сюда этого старого герра Трясогузку. Значит ты его знаешь? Ну конечно знаешь! Проклятье!
– Да, Олесь, это Кауффман. Я же сказал, что вынул из него его мерзкие низменные инстинкты. Я просто подтолкнул его, дал пинка под зад и вот он тут во всей своей красе! А ты не верила, мамочка. Вот кто скрывался под панцирем главного питерского психиатра.
– Это конец его карьере. Его будут лечить.
– Да мне пох…, – ответил Жуй. – Мамочка, заплати за мой коктейль.
– Не называй меня мамочкой, сынок! Постой! – Олеся бегом выпрыгнула из-за столика и догнала Андрея уже у самого выхода из зала. – Постой! – она прижала парня поближе к себе и вполголоса почти интимно произнесла тому в лицо: – Как насчет моего желания? Для чего ты спрашивал про мое желание, мой маленький пингвиненок? Мне померещилось то, что ты готов был его выполнить…
– Я надеялся, что это действительно секс, наркотики и рок-н-ролл, – в голосе молодого человека звучало грустное разочарование, он попытался освободиться и уйти, но Левит не отпускала его. – Тогда бы все было просто… Но… Знаешь, мать, то что ты сказала… чего-чего, а этого я сделать не могу.
– То-есть, ты намекаешь, что другое-бы желание ты выполнил? Ты вообразил себя гребанной залотой рыбкой? Или джинном? Ты, маленький гаденыш, убирайся!
Андрей освободил от своего присутствия Олесю Нахимовну, на прощанье звонко хлопнув герра Трясогузку по желтой жопе и гомерически заржав.
Олеся Нахимовна Левит вернулась за свой столик и заплакала. Она призналась Жую в том, что в глубине ее души, а он, скотина, дал ей призрачную надежду и был таков! Я, говорит, не гинеколог, я просто смотрю!
Что, неужели так трудно дать ей семью?
Глава 8
Насыщенный вечер
