скачать книгу бесплатно
Но мысль так и застряла, пока не хотелось думать о деле.
– Всё выясню на месте, – прошептал Геннадий Петрович.
До Ружейной улицы, где находился дом господина Елисеева, было не очень далеко, с три четверти часа быстрым шагом, поэтому Бережицкий решил проехать на санях. Подозвал жестом «ваньку», с комфортом устроился на скамье. Невзирая на холодный декабрьский ветер, бивший в лицо, даже сумел задремать.
Расплатился, уже на тротуаре размял ноги и окинул взглядом пятиэтажный дом, выкрашенный в жёлтый цвет. Следов пожара на фасаде не увидел, потёр переносицу. Значит, выгоревшая комната выходит окнами во двор.
Калитка в кованых воротах оказалась открытой. Бережицкий проследовал через арку и оказался в довольно большом дворе.
– Любезный, – к Геннадию Петровичу подлетел мужчина лет пятидесяти в коротком тулупе, когда-то белом, а ныне потемневшем от времени и грязи, – простите, а вы к кому будете?
Надзиратель окинул этого человека, судя по всему, дворника, внимательным взглядом с ног до головы.
– А вот ты, братец, мне и нужен.
– Из полиции? – тихо спросил мужчина и украдкой оглянулся, словно чего-то боялся.
– Из неё самой, – подтвердил гость. – А ты, стало быть, здесь дворником служишь?
– Так точно, пятый годок при доме состою, как построили, так и служу хозяину.
– И, стало быть, всех жильцов знаешь?
– А как же! И тех, кто у нас проживал, и тех, кто нынче живёт.
– Про пожар знаешь?
– А как же! Сам принимал участие в тушении, вона, выбрасывал из окна вещи, – он указал рукой на сугроб, из которого торчали какие-то закопчённые деревянные обломки.
– Что ж ты ни снег, ни всё это не убрал?
– Так только вчерась горело, не успел я. Нынче и уберу.
– Теперь не спеши, любезный, – что-то забрезжило в голове у Геннадия Петровича, но он пока не уловил мысли, которая родилась где-то в глубинах сознания. – Ты натяни верёвку и никого туда не пускай. Понял?
– Понял! – И, не удержавшись, дворник спросил: – А зачем?
– Сказано – ограждай, значит, ограждай, – рявкнул полицейский, сам не знавший ответа. – Где находится квартира погорельца?
– Так во втором этаже, ваше благородие. Вон видите, рогожкой заткнуто окно? Так оно и есть. Стекольщик не успел вставить, мерку ещё утром снял. Не успел, подлец, видать.
– Квартира во втором этаже? – уточнил Бережицкий.
– Совершенно верно, во втором. На двери табличка блестящая.
Геннадий Петрович вошёл в парадную, проследовал по полу, выложенному светлым камнем с вкраплениями маленьких красных квадратов. Поднялся по лестнице и нажал кнопку электрического звонка, но так его и не услышал, поэтому снова нажал и больше не отпускал.
Звякнул металлическим скрежетом замок.
– Что вы трезвоните? – дверь открыла девушка в голубом платье и белом переднике, с раскрасневшимся лицом, но, увидев незнакомого мужчину в приличном пальто, смутилась.
– Здесь проживает господин Елисеев?
– Здесь.
– Могу я с ним побеседовать?
– Как о вас доложить?
– Бережицкий Геннадий Петрович, из сыскной полиции.
– Егор Иванович сразу же просили вас препроводить к нему.
В прихожей полицейский протянул девушке пальто и шапку, поправил пиджак и волосы.
Егор Иванович поднялся с кресла и сделал два шага навстречу полицейскому.
– Здравствуйте, – и, не зная, как продолжить, умолк.
Геннадий Петрович, видя нерешительность в движениях и словах хозяина, взял инициативу в свои руки.
– Бережицкий Геннадий Петрович, – отрекомендовался полицейский, – прибыл по поручению начальника сыскной полиции господина Филиппова произвести дознание по вопросу: поджог у вас был или несчастный случай.
– Да-да, именно, трагический случай с участием злодеев.
– Егор Иванович, я должен буду опросить не только вас, но, простите, и вашу супругу, и слуг, и… соседей.
– Будьте любезны, делайте так, как нужно для выявления истины.
– Благодарю, – кивнул головой полицейский.
– Садитесь, господин Бережицкий.
– Зовите меня Геннадием Петровичем.
– Хорошо.
– Егор Иванович, что вы можете поведать о трагическом случае?
Елисеев облизнул губы.
– Я… ничего. Пожар-то случился после нашего отъезда, так что нечего сказать. Ну, я, – он передёрнул плечами, – в будуар не заходил. Не знаю, чем могу помочь, не знаю.
– Когда вы оставили ценные бумаги супруге, кто-нибудь из домочадцев это видел?
– Вроде бы нет, – нерешительным тоном произнёс хозяин.
– Вы в точности можете сказать?
– Да.
3
На лестничной площадке стоял полицейский. Хотя было довольно тепло, служивый даже не сделал попытки снять шинель. Только обливался потом, а услышав, как по лестнице кто-то поднимается, положил руку на рукоять сабли.
– Господа, сюда нельзя.
Филиппов удивился, но не подал виду.
– Пристав здесь?
– Не велено, – и сглотнул слюну – уж больно сердитым выглядел невысокий начальник сыскной полиции.
– Владимир Гаврилович, – ступил вперёд Лунащук, но был остановлен Филипповым.
– Доложи приставу, что прибыл начальник сыскной полиции с агентами, и живо, – Владимир Гаврилович не выдержал и последние слова процедил сквозь зубы. Как всегда, подумал он, российская расхлябанность: вызвать из сыскного отделения начальника и даже не предупредить пристава. – Вы, – он повернулся к сыскным агентам и указал пальцем на надзирателей, – расспросите всех в парадной, в том числе и дворника, в особенности привратника, видел ли кто сегодня посторонних в парадной. Выполняйте.
Вернулся сконфуженный полицейский, вслед за ним вышел бравый поручик, который щёлкнул каблуками, приложил руку к околышу форменной фуражки.
«В декабре – фуражка?» – удивился Владимир Гаврилович.
– Поручик Дексбах, младший помощник пристава, – представился военный. – Простите, не все служивые понимают приказы с первого раза, – и метнул грозовой мимолётный взгляд на полицейского, выполняющего роль часового. – Прошу, – и жестом пригласил войти в квартиру.
В кабинете, куда провёл пришедших поручик, находилось пятеро: хозяин квартиры, пристав, его второй помощник, доктор и, как ни странно, даже полицмейстер 1-го отделения столицы.
Горчаков сидел за столом, прижимая к правой щеке влажное полотенце. При появлении новых лиц двое вздохнули, не скрывая своих чувств. Если первый с облегчением, что, наконец, это дело перепоручено сыскной полиции, – этим человеком был подполковник Келлерман, пристав 1-го адмиралтейского участка Адмиралтейской части, – то второй, хозяин квартиры, скривился. Снова придётся рассказывать то, что поведал о нападении господам полицейским.
Полицмейстер Палибин поднялся со стула и пошёл навстречу Филиппову. Им приходилось не раз сталкиваться по службе.
– Здравствуйте, Владимир Гаврилович! – пожимая Филиппову руку, сказал полковник и тут же вставил шпильку: – А мы вас здесь заждались.
Начальник сыскной полиции, не ожидавший такого приёма, немного смутился и, словно бы оправдываясь, сказал:
– Я выехал сразу же после телефонного разговора с градоначальником.
При упоминании главы города хозяин вначале с интересом посмотрел на Филиппова, припоминая, что читал о блестяще, как писали в газетах, проведённых дознаниях по краже в Исаакиевском соборе, убийствах в Охтинской части и каком-то дворянине, из мести лишившем жизни семерых. И почувствовал себя не слишком комфортно: полиция занимается кровавыми преступлениями, а здесь обычный грабёж. Хотя неприятно ощущать, что чужие ноги ходили по квартире, а чужие руки касались твоих же вещей. Но тут же себя одёрнул: как же эти могли допустить, чтобы по столице, тем более возле дворца государя, шныряли убийцы и грабители? Это не Англия, где преступник шагу ступить не может, чтобы не оказаться под бдительным оком «бобби».
Горчаков, не вставая с места, поприветствовал начальника сыскной полиции кивком головы.
– Владимир Гаврилович, я понимаю, что становлюсь в вашей компании лишним, – он обвёл взглядом сидящих и прибывших, – тем более что здесь остаётся подполковник Келлерман, – указал рукой на Александра Петровича, – который мне доложит о принятых мерах. Так, господин Келлерман? – спросил официальным тоном.
– Так точно, – пришла очередь подняться и приставу 1 Адмиралтейской части, вслед за ним вскочил его старший помощник штабс-капитан Свинарский.
После ухода полицмейстера воцарилась неловкая пауза. Никто не решался её нарушить.
Филиппов взял стул и поставил напротив потерпевшего, оказавшись по другую сторону стола. Запоздало спросил:
– Разрешите?
– Помилуйте, вы, полицейские, уже освоились в моей квартире, так что считайте её своей, – в голосе хозяина читались нотки пренебрежения, даже слегка раздулись крылья носа.
Начальник сыскной полиции услышал за спиной сопение и скрип дерева. Понял, что пристав и его помощники тоже сели.
– Позвольте мне представиться…
– Это имеет значение? – Филиппов не понимал раздражительности хозяина.
– Андрей Николаевич, как я понимаю по вашему поведению, вы не хотите найти разбойников, так бесцеремонно ворвавшихся в вашу крепость…
– Крепость? – теперь в голосе Горчакова звучала насмешка. – Если бы я жил в Англии, то это была бы моя крепость, а в России я чувствую, что мой дом становится, простите, проходным двором.
– Ну, каждый сам решает, сделать из своего места проживания крепость или проходной двор, – последовал ответный теннисный удар.
Горчаков с интересом посмотрел на коренастого мужчину с пышными усами, наклонил голову к правому плечу.
– Вы сейчас, Андрей Николаевич, думаете, способны ли эти, как бы помягче выразиться, неказистые люди найти вещь в собственном доме?
– Я… Нет, господин… – сделал вид, что не знает фамилии главного сыскного начальника столицы, хотя Филиппов видел, что отлично помнит.
– Филиппов Владимир Гаврилович.
– Нет, господин Филиппов, я так не думаю, но уповаю, что вы схватите злоумышленников сегодня, – голос звучал без иронии, но в глазах Горчакова плясали огненные чёртики.
– Пустых обещаний давать не привык, но я и мои сотрудники сделаем всё возможное, чтобы преступники предстали перед нашим правосудием.
– Не сомневаюсь, – теперь в голосе Горчакова проскальзывала ирония.
– Так вот, чтобы злоумышленники не ушли от наказания, необходимо ваше точное описание происшествия.
– Происшествия… – губы Горчакова скривились в подобие улыбки. – Для вас это обычное происшествие, так сказать, неприятный случай, который… – и Андрей Николаевич прикусил язык. Он и так наговорил слишком много лишнего. – Да, я уже рассказывал господину Палибину, но, если требуется снова.
– Андрей Николаевич, – Филиппова начал раздражать инженер, состоящий при Министерстве путей сообщения, но надо было сдерживать себя, иначе и дознание пройдёт впустую, и преступники могут ускользнуть. – Извините, но я интересуюсь происшествием не из праздного любопытства.
– Я понимаю, – Горчаков убрал полотенце от щеки, на которой краснело пятно.
«К утру наверняка превратится в большой синяк», – подумал Филиппов.
– Владимир Гаврилович, – инженер тяжело вздохнул, словно воспоминания о трагическом случае были ему очень неприятны. Потом большим и указательным пальцами помассировал нижнюю губу. – Сегодня я не собирался возвращаться рано со службы домой, но мне надо было после встречи на Фонтанке с Михаилом Ивановичем поработать дома, – Филиппов понял, что собеседник говорит о князе Хилкове, нынешнем министре путей сообщения, – пользующемся уважением у государя, – поэтому я так рано направился к себе на квартиру.
– В котором часу? Простите, Андрей Николаевич, – спохватился начальник сыскной полиции, – но я вынужден буду ваш рассказ перебивать наводящими вопросами.
– Что уж… Надо так надо, – с обречённым видом произнёс Горчаков и продолжал:
– Перед тем, как выйти из экипажа, я взглянул на часы. Ровно без получаса до полудня.
– Когда вы подошли к парадной, вы не видели саней, экипажей рядом с домом?
– Увы, – Горчаков развёл руками, – если бы знал, то наверняка обратил бы внимание, но, увы, – повторил ещё раз он.
