скачать книгу бесплатно
Как тени, ласточки мелькают в скалах
И разобьются, кажется, вот-вот;
Но только по небесным по лекалам
Уже расчерчен каждый их полет.
«Не начинай писать с последней строчки…»
Не начинай писать с последней строчки –
Пускай размер строки уже отмерен;
Не унывай, бери пример с верлибра,
Живи как он – и рифму не ищи;
На свете счастья нет, но есть свобода
Судьбу исполнить так, а не иначе,
Так, как исполнить можешь только ты;
И не ищи какой-то тайный метод,
Безумие – искать какой-то метод,
Ведь он есть путь, которым ты идешь.
«Зачем откладывать на завтра то…»
Зачем откладывать на завтра то,
Что ты не сделал ни вчера, ни поза-,
Что кануло уже сквозь решето
Быстрей и легче, чем крупица проса?!
Миг, как любой из нас, неповторим:
И создается ткань тысячелетий
За мигом миг, за мигом миг; и Рим
Один лишь есть, а не второй, не третий;
И чтоб не прекратилась эта связь,
Чтоб ткань ткалась как бы сама собою,
Живи не медля и не торопясь –
Как ровный плеск прибоя и отбоя;
Когда твое дыханье совпадет
Со временем – оно не прекратится:
Оно исчезнет, но не пропадет,
А в облако, а в птицу превратится.
«Это – интонация, тональность…»
Это – интонация, тональность,
Как не говорится – интональность,
Жизни разноцветная канва:
Близость, дальность, разная модальность;
Зазеркальность, музыкальность и хрустальность;
Остальное все – слова, слова, слова.
«Вечная охота к перемене…»
Вечная охота к перемене –
Ничего нам не поделать с ней;
Потому что есть лишь светотени,
То есть нет ни света, ни теней;
Даже строки на бумаге белой –
Типографских знаков черный ряд –
Как ни изощряйся, что ни делай,
Не известно, что в себе таят;
Тихо манят, гранями играют,
А однажды, вовсе осмелев,
Со страницы тихо исчезают,
Вписываются в рельеф.
«Пусть утро может быть любым…»
Пусть утро может быть любым:
Туманным, неопределенным,
Стеклом как будто тусклым застекленным
И обволакивающим, как дым;
Каким угодно – только не седым.
Ведь даже день еще не занимался
Почти ничем; а только собирался
Закончив завтрак, встать из-за стола,
Взять некий курс и взяться за дела –
Те, за которые еще никто не брался;
Еще сирень в саду не зацвела,
И Вертер не прочитан, и страница,
Как камень неподъемный, тяжела;
А главное – еще душа, как птица,
За горизонт готова устремиться
Туда, где нет ни слова, ни числа.
«О весне печалиться нет смысла…»
О весне печалиться нет смысла,
Разве – только капельку одну,
Что на ветке за окном повисла
И дрожит подобно сну.
Я к стеклу оконному прильну,
Постараюсь не пошевелиться,
Чтобы до конца сумел досниться
Этот чудный, этот сладкий сон.
А потом – пускай другой сезон
И другие за окном стихии
Что-нибудь пусть настихотворят;
Сад уже готовит свой наряд,
Скоро листья вновь зашелестят,
И не спится, и глаза сухие.
«Как хорошо, наверное, в горах…»
Как хорошо, наверное, в горах,
В которых по-другому все, в которых
Так дует ветер, что и жизни крах
Произведет не более, чем шорох.
А, впрочем, это все – вопрос шкалы:
Любые звуки ведь по сути – шкалы;
И велики они или малы,
Не мы решаем, а решают скалы.
Все дело в том, как слушать, как смотреть;
И жизни крах бывает у кого-то
Неполным: например, всего на треть –
Как будто есть на то какая квота.
А у других – не может быть полней;
И звук крушенья этого, быть может,
Безмолвие каких-нибудь камней
В каком-нибудь ущелии встревожит.
«Все твердит у уха моего…»
Все твердит у уха моего
Кто-то, а, быть может, некто,
Что осталось-то всего-то ничего –
Два притопа, три прихлопа и два-три проекта;
Что закат какой-то неземной
По углам как будто заметает;
И что никакой уже портной
Дыр в судьбе не залатает.
Впрочем, эта песня не нова;
Не имеют никакого смысла
Ни, во-первых, никакие ни слова
А тем более, и во-вторых, ни числа.
Будущее ведь и тот, и тот
До известной лишь черты предскажет;
Ну а там – как мышка хвостиком вильнет
И как ночь на землю ляжет.
«От моря не хочется уходить дальше, чем морская прохлада…»
От моря не хочется уходить дальше, чем морская прохлада;
Впрочем, удаляться так далеко и не надо;
Какие там за невиданные за виды –
Завидования? Мелочные обиды?
Пыль от машин? От метафоры стертой?
Воздух украденный, то есть спертый?
Здесь же песочные пляжи и скалы,
Которые стоят, как аксакалы;
И можно жить просто, как вдох и выдох,
Не говоря ни о чем – тем более видах.
«Весна приходит, а не наступает…»
Весна приходит, а не наступает;
Иначе в слоге слышится свинец
И дух милитаристский в воздухе летает –
Несовершенство языка обидно, наконец!
Становится светлее и светлее,
И мир промыт, как тонкое стекло;
«Ты счастлив?» – «Холодно».
«Ты счастлив ведь?» – «Теплее».
«Смотри, как солнце к тебе тянется!» – «Совсем тепло».
И мы уже в полшаге от ответа;
А, впрочем, что ни скажешь – все не то;
Зато так радостно идти навстречу свету,
Распахивая душу нараспашку, как пальто!
«Пока мы жили с тобою, слово на льдине…»
Пока мы жили с тобою, слово на льдине,
Не жировали, но и не горевали –
Многие улицы переименовали,
А некоторых уже нет и в помине;
И кажется, что отныне
То, что мы с глазами закрытыми узнавали,
Уже никогда не вернется;
И о собаке, что жила в соседнем подвале,
Которой мы каждый день давали
Корку хлеба, кость – что придется –
Все язык никак не повернется,
Чтобы спросить у кого-то – жива ли.
«Давай сядем в автобус, в троллейбус, в трамвай…»
Давай сядем в автобус, в троллейбус, в трамвай;
Не будем смотреть на номер – сядем в любой;
Сядем и просто поедем давай,
Просто поедем и поедем с тобой.
