скачать книгу бесплатно
Через пару минут он появился с бутылкой в левой руке, правую руку он, как подобострастный лакей держал за спиной, мстительный огонёк горел в глазах. Через миг в лицо Эдди смотрел пистолет. Не библейское выражение было на лице Ильи, он дрожал, крупные капли пота стекали по лицу.
–Я сейчас тебя грохну, потом разделаю на куски и спущу в унитаз вместе с Ихтиандром! Тебе крышка. Договорился! – прошипел он.
–Ты сам это придумал или по видаку такое видел, Голиаф? – рассмеялся Эдди.
–Молчи, гад. Кинуть меня решил? На понт взять? – повёл пистолетом Илья. В следующий миг Эдди нанёс удар ногой снизу по руке с пистолетом. Описав дугу, он шлёпнулся на ящик с видеокассетами. А Илья, раскрывший рот, получил страшный удар под дых и согнулся пополам. Десять минут пришлось приводить его в себя и первое, что он сказал, было:
– Ты чего дерёшься-то? Я ведь умереть мог.
Эдди небрежно сунул пистолет за пояс.
– Я Ихтиандра хотел убить, чтобы он тебя больше не истязал. Шёл к тебе с миром, хотел по-деловому, не бесплатно, без вреда для обоих гешефт сделать. Ты же, мало того, что бегал от меня, ловкачом гнилым выставил, но ещё и за оружие схватился. На дуэль не хочешь со мной? Давай, с завязанными глазами на теннисных ракетках или подушках. Что ты будешь делать, если я пущу слушок, что один знатный бакинский стукачок работает на контору и не только на идеологическом фронте, но и подельников закладывает? Такое радио работает безотказно. А пока я добрый, твой бизнес не ломаю, приехал с деньгами и без мыслей о кидалове, а ты повёл себя, как обиженный ребёнок.
Илья налил полный стакан коньяка и выпил как воду. Из банки показались тараканьи усы, таракан смотрел на Илью, Эдди рассмеялся.
– Плесни усатому соседу коньяка.
Илья зло скинул банку на пол.
– Чего хочешь?
– Того же, что хотела Нелличка от тебя. Любви и понимания.
– Ты всё тот же. Плагиатор и болтун, Остап Бендер новоявленный, – буркнул Илья, – чего всё же?
– Уже ничего, пустячок. По-землячески продай нужный мне товар, не задирая стоимости, и разойдёмся, только и всего.
– Уходи, Эд, ты у меня не был, я тебя не видел, забудем.
– Я прямо сейчас позвоню очень авторитетному товарищу, ты же знаешь с кем я вожусь. И ты рано или поздно поймёшь, что самоубийство лучший способ избежать встречи с разгневанными коллегами по бизнесу. Люди из конторы не могут поставить перед каждым настоящим пацаном охрану, а слухи – самая быстрая пуля. Советую отравиться. Достопочтенный отец Сэма Уиллера разумно говорил сыну по поводу самоубийства: «Повеситься – пошлое дело». Он советовал ему отравиться, потому что в последствии, он бы об этом не пожалел.
Илья задумчиво почесал тонзуру.
– Лучше уж отравиться.
– Никогда не поздно, – пожал плечами Эдди, – говорю тебе, как на духу, зла тебе не желаю, свою шкуру пытаюсь сберечь, земляк. Войди в моё положение, я не хочу крови. Слово джентльмена, расходимся, забываем друг о друге. В конце концов, мы должны в первую очередь заботиться о себе. Согласись, мы с тобой не от хорошей жизни делаем то, что умеем.
Кажется, Илья успокоился и пришёл к какому-то решению лицо его прояснилось.
– Ты ещё всех предупреди, что я работаю на ФБР, МИ-6 и Моссад. Эд, нужный тебе товар я беру у крутого барыги под реализацию, накидываю свой процент и толкаю, берут хорошо. Сейчас у меня товара нет, могу тебя с ним сконектить, человек затаренный, всё что хочешь найдёт.
– Следствие закончено – забудьте. Надеюсь, ты понимаешь, что не должен мне мстить. Месть – это бумеранг, который возвращается назад, быстрее чем мы ожидаем. Ты молчишь – молчу я.
Илья, потоптавшись, уныло попросил:
–Пушку-то верни.
–Табельное оружие сверхсекретного агента? Скажешь потерял, новый дадут. Я тебе рекомендую зашить в воротник рубахи ампулу с ядом, мало ли. Шутка. Так что, как с этим человеком? Время меня поджимает.
Илья написал номер телефона на клочке бумаге, протянул Эдди.
– Ладно. У кента этого добра завались. Утром я ему позвоню и порекомендую тебя.
Эдди рассмеялся:
– Надеюсь, что рекомендация будет положительной, неровен час я и ему расскажу о твоей деятельности. Чёртов бизнес! Человек, можно сказать, засветился, себя бы поберечь, а он и в этой ситуации думает о деньгах. Надо понимать, что за каждого нового клиента барыга тебе приплачивает? Колись, процентик от барыги капнет, своё не теряешь?
– Сущие пустяки, копейки на пиво.
У двери Эдди остановился:
–И чего ты не сваливаешь за бугор? Там ты окажешься в мире «зелёных» в комфорте и безопасности, можешь стать брокером, Ихтиандра изгонят хорошие врачи. Да, проветри квартиру… у тебя, г-мм, воздух, хе-хе, какой-то спёртый.
Чтобы размяться Эдди спускался с шестого этажа лёгким бегом. Дом просыпался. В квартирах нарастала водопроводно-унитазная увертюра. На улице, потягиваясь, он остановился. Оранжевый дворник скрёб метлой на одном месте, позёвывая, отстранённо наблюдал за нагнувшейся поправить чулок девушкой. Мамаша тащила хныкающего и упирающегося малыша к автобусной остановке. На скамейке, дико озираясь, просыпался заснувший пьяница. Унитазо-водопроводная увертюра набирала темп, переходя в аллегро, загорались окна домов. На востоке, за трубой котельной, рдел новый день. У набережной Эдди остановился и швырнул в воду пистолет.
После ухода Эдди, допив коньяк, Илья схватился за живот и рысью бросился в туалет. Ихтиандр с необычной силой рвался из него. Он сидел на унитазе напряжённо уставившись в дверь, на которой был пришпилен поблёкший календарь с Олимпийским Мишкой.
–В конце-концов этот прохвост прав, – бормотал он, – меня в совке уже подташнивать начинает от быдло-братков, гебистов, недобитых коммунистов и фальшивых демократов. Всё раздербанили, душат друг друга, расторгуюсь в ноль и уеду. Графа в паспорте мне позволяет, денежки спасу от коммуняк недобитых, мечтающих о реванше. Неровен час опять красные придут, ещё та конфискация начнётся. Куратор мой уже перекрасился, живёт по принципу грабь награбленное, он и меня спокойно грабанёт властной рукой, если власть сменится. Вылечу желудок, зубы приведу в порядок, там врачи классные. Палестинцы, правда… да где их нет, палестинцев этих? Там в арафатках, здесь – гопота в кепках.
Он принялся подсчитывать, что он выручит от продажи квартиры, товаров, машины. Настроение у него поднималось, успокоился и Ихтиандр. Встав с унитаза, Илья застегнул молнию на джинсах, бормоча: «Прощай, немытая Россия», вышел на балкон, хотел молодцевато поднять с пола гантели, но, застонав, схватился за спину, подумав: «И люмбаго там вылечу».
Глава IV. Будни торговые. Кузькин и другие
Полдня ушло у Марины с Эдди на разбор нового товара, установку полок. Когда выложили образцы на витрину, он сбегал на рынок на разведку. Юрия не нашёл, хотя день был субботний. Разведал рыночные цены на свой товар, строя из себя покупателя, поторговался с продавцами о цене, чтобы узнать нижнюю планку, с удовлетворением отметил, что товар куплен по хорошей цене. Водрузив ценники, он собрался сходить в кафе, но тут вошла троица посетителей, они сразу купили по полароиду, кассеты к ним, тетрисы и пакет фейерверков; после солидный мужчина купил полароид и игровую приставку, стайка пацанов стала в очередь за фейерверками и «бомбочками». Видимо они успели похвастаться друзьям, потому что пацаны шумными группами повалили в магазин. Брали горючий товар и взрослые, тетрисы уходили влёт.
Слух об аншлаге в магазине Виктора и Марины быстро разнёсся по рынку, появились и конкуренты с рынка, посмотреть на цены и товар. Некоторые предлагали купить весь товар оптом, но как водится за смешную цену. Эдди всем отказывал. К пяти часам была продана треть товара. Марина помогала ему, зашёл Виктор, понаблюдал за ажиотажной торговлей, остался доволен. Договорились вечером встретиться у него и обсудить дальнейшие планы.
Появился с инспекций даже Яшка Оковитый, пожевав губами, бросил презрительно: «Ну, ну, суетитесь, муравьи?» и ушёл. После ужина у Виктора обсуждали дальнейшие планы, Виктору и Марине такой ход нового бизнеса понравился, но Эдди обрисовал и негативные стороны нового дела. Он сетовал о мизерном количестве товара, о том, что мелкий опт мало эффективен и предполагает частые поездки в столицу и траты, что близок час, когда рынок наполнится популярными игрушками, цены будут падать, что он может, конечно, ещё раз смотаться в Москву, но челночить постоянно и стоять у прилавка ему претит.
Виктор задумался, он всё и сам прекрасно понимал.
– Короче, нужен надёжный поставщик и крупная партия с существенной скидкой при покупке, чтобы ставить цены ниже наших базарных кулаков. Надо подумать, Эдос, намётки у меня есть и давай уже твоего студента, пусть учится, а я порешаю, покумекаю, – резюмировал он.
Утром Эдди нашёл грустного Юрия на рынке, тот рассказал, что кроме оплаты места, с него выбила денег рэкетирская шпана. От расстройства он неожиданно согласился работать и Эдди привёл его в магазин, обрадовав Марину, которая приходилось бегать от основного товара к прилавку с новым товаром, а торговля шла бойкая. В магазине ему оставил записку Сергей, просил сегодня прийти вечером в кабак на день рождения крупного воротилы, что в субботу поездка в Грозный на свадьбу местного дельца, там можно сорвать большой куш.
Эдди постоял с Юрием, объяснил ему, что к чему и пошёл завтракать в хинкальную, а вечером приехал в «Горницу». День рождения дельца был зеркальным отражением памятного дня рождения Виконта с теми же гостями, тостами, вакхическими танцами, разбиванием фужеров и швырянием денег. Был здесь и Виктор без Марины, Виконт бе супруги и детей. Фавна не было, его замещал Яков, была и четвёрка «Тонибойзов». После делёжки денег Эдди положил в бумажник больше тысячи рублей. До двух ночи Эдди с Виктором и музыкантами пировали за барским столом, накрытом для них виновником торжества.
Как-то незаметно у Эдди сложились тёплые отношения с улыбчивой официанткой Людмилой. Той, что обслуживала его, Виктора и Марину, в тот злополучный вечер, когда его несомненное фиаско окончилось блистательным бенефисом на сцене. Виктор пригласил её за их стол, она сидела рядом с Эдди, робела, он ухаживал за ней. Не заметить её обожающих глаз он не мог. Она нравилась ему, после ресторана она поехала к нему и осталась с ним. От Виктора он знал, что она разведена, живёт с мамой и маленькой дочкой.
До поездки на свадьбу в Грозный оставалось ещё четыре дня, он зашёл в магазин, у прилавков толпился страждущий народ. Марина Юрия жалела, охала: «Господи, какой худющий наш студент и голодный! В перерыв я его в кафе сводила, так он по две порции съедал», но и хвалила – смекалистый, не сачок. Эдди глянул на него. Юрий сиял, ему, по всему, здесь нравилось, вспомнил фазенду студента, его стол с банкой сгущёнки и недоеденными шпротами, усмехнулся: «Скряга, так и до язвы желудка недалеко».
Людмила привела дом в порядок. Вымыла полы, окна, сняла занавески, протёрла от пыли люстру, с кровати исчезло постельное бельё, в ванной комнате утробно урчала стиралка, из кастрюли на плите шёл вкусный дух. «М-да, – подумал Эдди, обнимая и целуя, зардевшуюся Милу, – всё в самом деле устраивается, даже тревеломания не дышит в спину».
Восхитительный борщ и свиные котлеты с тающим во рту пюре несколько отодвинули от него мрачные мысли. После обеда Людмила ушла к матери, а он сел за стол, и в который раз просмотрев разведданные Георгия, задумался. Зуд в подошвах звал его к действиям, неделя безделья обещала быть скучной и однообразной. Он перечитал досье Безуглова и решил: «А не посвятить ли эту неделю знакомству с потерпевшими от потных ручонок фавна? Это же интересно узнать из уст пострадавших мнение о мерзавце. Узнаю что-то новое, ведь пепел возмездия должен стучать в их сердца. Я обязан проведать пострадавших, мало ли чего ещё можно узнать от обиженных им людей. Так сказать, составить моральный портрет фавна, укрепить в себе ярость праведного мщения. Хотя и сказано: «Мне отмщение, и аз воздам», но ждать справедливого возмездия Бога я не могу, чисто из любви к сирому и обманутому человечеству».
Побарабанив по столу, он решительно встал, переоделся в костюм. прихватил из кейса красную книжицу с гербом СССР и выбитым на ней МВД СССР и вышел из дома. В адресном бюро узнал адрес Кузькина. Тот жил в посёлке Золотушка, недалеко от Пятигорска.
Автору сего опуса нестерпимо хотелось развёрнуто и правдиво рассказать о персонажах, которых собрался с благородной миссией посетить наш герой, поэтому он не мог не включить в повествование эти небольшие главы.
1.Час Икс
Любимица бухгалтера Кузькина кошка Нюська обожала рыбу, но не всякую. Запросы у неё, как и у хозяина были скромные. Предпочтение она отдавала дешёвой мойве и путасу. К новомодной, появившейся на прилавках кошачьей еде в пакетиках и банках из стран с развитой демократической системой, Нюська чувствовала стойкое патриотичное отвращение.
Она прошла вместе со своим хозяином, трудный путь перестройки и тот её этап, когда прораб перестройки Горбачёв, занятый важными международными делами, напрочь забыл о том, что перестраивающейся стране нужно чем-то питаться. В это время на прилавках магазинов прорастала морская капуста, сахар и водку давали по талонам, а вместо хлеба насущного страну обильно кормили радужным, быстро черствеющим хлебом политическим, обещая в ближайшем будущем невиданное изобилие, высокий уровень жизни, достойную жизнь, свободу слова; кроме всего, обещали к концу двадцатого века по программе «Жильё —2000» обеспечить граждан жильём. Эту программу неунывающий и острый на язык наш народ мгновенно окрестил «Жульё – 2000».
Нюська вместе с хозяином, наблюдала в телевизоре за нескончаемыми политическими баталиями в Верховном Совете СССР. В этих словесных битвах участвовали видные партийные деятели, министры, члены правительства, многочисленная депутатская тать. К сожалению, жаркие и важные дебаты не оставляли этим деятелям времени, на то, чтобы подумать о хлебе насущном для народа и о насыщении прилавков магазинов самыми обычными продуктами. Отягощённые заботами о благе народа, депутаты быстро проглатывали скромный обед из пяти блюд в депутатской столовой, в которой цены оставались такими же, как в добрые времена застойные, и возвращались на рабочие места благородно радеть о народе.
Народ хорошо понимал какой титанический труд у депутатов и выживал, как мог. Не роптал, терпеливо ждал улучшения жизни, понимая, что государственные мужи не боги и не могут накормить народ пятью хлебами и двумя рыбами. Не мог этого сделать даже кудесник Чумак, проживающий в каждом телевизоре: он поил людей «заряжённой» водой, таким способом, видимо, пытался компенсировать дефицит жизненно необходимых продуктов.
Мало-помалу что-то улучшалось, но обвально росли цены. На прилавках появилась горбуша, кета, лосось, осетрина, белуга, всякая экзотика вроде нототении, телапиуса, панагиуса из ядовитой реки Меконг, но цены, а вернее скромные заработки Кузькина, не позволяли ему кормить свою кошку золотой рыбой. Голод не тётка и кошка от безысходности стала есть макароны, суп, сдобренный хлебом и рыбные консервы. В народе поговаривали, что «меченый» Миша продал какую-то часть океана то ли японцам, то ли американцам, от того, мол, и случился рыбный дефицит.
Как только Кузькин открывал холодильник, Нюська мурлыча подбегала к хозяину, тёрлась об ноги, ожидая, что хозяин наконец-таки побалует её любимой рыбой, вкус которой она уже стала забывать. Кузькин доставал из холодильника консервы, горько вздыхал, приговаривая: «Перестройка, Нюсечка, перестройка, будь она не ладна».
После многократных повторений хозяином слова «перестройка», у Нюськи выработался на него злобный рефлекс. Услышав его, она выгибалась, принимала защитную стойку, шипела и даже могла броситься на опрометчиво произнёсшего эти страшные слова. Несколько раз она бросалась на Горбачёва, на диктора ЦТ Кириллова, на спикера Верховного Совета Рафика Нишанова, Егора Лигачёва и даже на Гельмута Коля, каждый раз, больно ударяясь об экран телевизора.
В дверь квартиры Кузькина звонили. Шлёпая разношенными шлёпанцами, Кузькин пошёл открывать. На пороге стоял Эдди.
– Кузькин Иван Иваныч? – деловито спросил он.
– Он самый есть, – ответил Кузькин удивлённо, его давно никто не навещал.
– Иннокентий Дормидонтович Шаргородский, – протягивая руку Кузькину, представился Эдди.
Поманив гостя пальцем, Кузькин сказал шёпотом:
–Только умоляю! Не говорите слова «перестройка», моя кошка терпеть его не может, впрочем, как и я, собственно.
– Страшное это слово, – тоже шёпотом отвечал Эдди, понимающе кивая. – Это кодовое слово, открывающее путь другим негативным словам, шлагбаум через опаснейший переезд. Посудите сами: пере… ах да, кошка, за ней – перестрелка, межнациональные конфликты, бандитизм, и, как следствие, непременный черёд переписи, – переписи убывшего в мир иной населения. Портят статистику головастые люди всеми правдами и неправдами усилено убывающие в мир лучший, на загнивающий Запад, где проблема питания населения решена.
– Вот, вот, – мотнул головой Кузькин, – скоро переписывать некого будет. Часть народа загнётся, часть сбежит на Запад. Пройдёмте в кухню.
Кузькин провёл гостя в кухню. Вбежала Нюська, и не увидев в Эдди человека, связанного с перестройкой, доверчиво потёрлась о его ногу. Эдди потрепал её за ушами и прочёл бухгалтеру познавательную лекцию о кошках. Бухгалтер узнал, что многие великие люди любили кошек. Любил их и коварный кардинал Ришелье, и поэт Бодлер, а великий Данте даже выучил кошку, неизвестно в каких целях держать в лапах горящую свечу. Рассказал о том, что кот по имени Уилберфорс, с которым был знаком сам Михаил Горбачёв, изничтожил всех мышей на Даунинг-стрит 10, что этому коту Маргарет Тэтчер привезла из России партию рыбных консервов, а он недавно издох, – то ли от старости, то ли от наших консервов.
Иван Лукич поставил перед гостем чашку чая и вазочку с пряниками, Эдди поблагодарил и, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
– Я же к вам по делу! Вы не можете себе представить, как трудно стало работать. Все эти пертурбации, слияния органов, потом разъединения, новые аббревиатуры, партии. Сегодня одно начальство, завтра – другое. Вывески меняются, а дело стои?т.
Он суетливо полез в карман, достал из нагрудного кармана пиджака красную книжечку с гербом, произнёс извиняюще, сунув её к носу Кузькина:
– Следователь по особо важным делам капитан Шаргородский, из столицы.
Кузькин нервно привскочил. Лицо перекосилось, пошло алыми пятнами.
– Я уже всё рассказывал тысячу раз, меня затаскали на допросы, я год был под следствием, два месяца в СИЗО, мне дали два года условно без права работать в должностях, связанных с материальными ценностями. А я бухгалтер! Ничего другого не могу делать, мне пришлось работать сторожем, чтобы выжить. Говорил, гад, о дисциплине, о законе, о честности, а каша заварилась всё на Кузькина спихнули. Миллионщики чёртовы!
Эдди успокаивающе тронул рукой разволновавшегося бухгалтера.
– Гад? Понимаю, вы об Оковитом, именно потому я здесь. Успокойтесь, товарищ, мы знаем, что вас подставили. Но всё же, не обижайтесь, пожалуйста, это выглядело бы крайне наивно, чтобы вы, работая у Оковитого, ничего не ведали, ни о чём не догадывались. Перед вами были бумаги, вы их изучали, вполне могли понять, что к чему. Неужели вы были так наивны? Вы же понимали, что двойная арифметика, рано или поздно станет компроматом, материалом для следователей. И ещё… известно, что руководителю предприятия нужны такие бумаги, чтобы на них всё было чисто, за это он приплачивает их составителям, а горят несчастные исполнители….
– Я уже всё говорил, – повесил голову Кузькин.
– Прошу вас, успокойтесь. Я это говорю к тому, что нужно не терять бдительности, оценивать риски, уметь сказать нет в решающий момент. Этот хитроман ни одного вас обвёл вокруг пальца, хотя вам повезло, вы ещё легко отделались, некоторым его подчинённым повезло меньше. Думаю, на решение суда повлияло ваше безупречное прошлое и чистосердечное раскаяние, – строго сказал Эдди, и сменив тон на доверительный, наклонился Кузькину:
– В МВД России идёт пересмотр старых дел. Готовится указ о реабилитации и выплате пострадавшим от рук нечистоплотных дельцов денежной компенсации, между прочим, многие их этих дельцов уже отдыхают за решёткой.
Кузькин засмущался.
– Да, не надо ничего мне. Работаю, живу неплохо, ещё в детсаде на полставки, отчёты на дому пишу.
– Как это не надо! – возмущённо воскликнул Эдди. – До каких пор волки в овечьей шкурах будут ходить чистенькими?!
Он так стукнул по столу, что звякнула ложка в чашке, и глядя на Кузькина горящими глазами, сказал:
– Пробил час Икс!
Бухгалтер вздрогнул.
– Опять на допросы?
– Никаких допросов, вы чисты, как Гималайский снег. Вся коллегия Министерства в этом убеждена. Напишите всё, как есть, честно и обстоятельно о подпольной деятельности Оковитого и его помощников. И ещё: у многих финансовых работников есть привычка брать работу на дом, если у вас есть какие-то сохранившиеся документы приложите их к вашем записям. Возмездие неотвратимо! Грядут новые справедливые времена, только об этом пока никому ни слова. Скоро всё появится в прессе. Вор должен сидеть! Оковитые и им подобные будут наказаны. Закон суров, но это закон.
Кузькин грустно смотрел в окно, думая: «А что я теряю, в конце концов? Хватить жить с клеймом, реабилитация хорошее дело».
– Вот именно, – сказал Эдди, словно прочитав мысли бухгалтера, – вы встаёте рано?
– Как штык – в шесть утра.
– Тогда в десять я у вас.
Кузькин проводил Эдди до двери и спросил смущённо:
– Извините, Бога ради. У вас несравненно больше возможностей, чем у меня… не могли бы вы достать для моей кошки немного мойвы или путасу? Я заплачу, очень хочется Нюську побаловать, она другой рыбы не ест. Проклятая пере…ну, вы понимаете…
– Завтра в десять у вас будет большой брикет этого кошачьего деликатеса.
Эдди крепко пожал руку Кузькина.
Прикрыв за гостем дверь, Кузькин сел за стол, и мстительно думая о каре, настигшей распоясывавшихся буржуев, принялся писать. Иногда он поднимал голову и шептал: «Пробил час Икс», наслаждаясь загадочностью фразы и своей причастностью к государственной тайне. Закончил он писать глубоко за полночь.
Кузькин, правда, не написал о том, что Оковитый платил ему помимо зарплаты в сто сорок шесть рублей, ещё одну такую же зарплату наличными из собственного кармана, были и внеочередные премии, а это были деньги приличные по тем временам. Не говорил он этого и на следствии, прикидываясь наивным «лопухом», дескать, не мог предположить, что влип в ловко расставленные сети. Естественно и Оковитому совсем не с руки было говорить о том, что он «подкармливал» бухгалтера. Но на Оковитого Кузькин был обижен, за то, что тот вывернулся и не стал ему помогать в трудную минуту, а после и забыл о нём.
Эдди явился ровно в десять и принёс целый брикет замороженной мойвы.
– Пришлось потрясти буржуев, чего только не гноят в своих подсобках мерзавцы, – сказал он.
Иван Иваныч полез в карман за деньгами.
– Начальство выделило мне деньги на непредвиденные траты, – укоризненно качнул головой Эдди, беря из рук Кузькина пачку листов бумаги, исписанных убористым красивым почерком.
