скачать книгу бесплатно
На этот раз Лаура Вайс помедлила с ответом. Немного помолчав, она подумала о возможной сделке, подразумевающей ее молчание, и нашла, что не будет иметь от нее никакой выгоды, если не предложит свои условия. «Раз муж хочет скрыть кое-что от своей жены, то должен пойти на некоторые уступки», – с этой мыслью Лаура заговорила, начав издалека:
– Ваша супруга очень красивая женщина. Диана невольно сравнивает себя с матерью и подсознательно винит ее в своем мнимом несовершенстве. С учетом сложностей этапа взросления, в котором находится ваша дочь, такое невыгодное сравнение дестабилизирует ее психику и может способствовать пробуждению субличности, – обдумывая следующий аргумент, Лаура переложила на столе какие-то бумаги. – Я сама хотела вам позвонить, но Диана меня опередила. Вероятно, она думала, что я позвоню миссис Эрике, и решила вызвать вас.
– Нет ничего удивительного в том, что моя дочь сделала по-своему, – Альфред начал смутно подозревать, что Лаура подводит его к какому-то выгодному для нее решению. – Диана уже не ребенок, это очевидно.
– А для меня очевидно, что она больше доверяет вам, чем матери.
– Не вижу в этом ничего плохого.
– Подобный контраст доверия обычно свидетельствует о вредной диспропорции в личностных отношениях, – продолжила развивать свою мысль Лаура. – Дети больше расположены к тому из родителей, которым легче манипулировать. Но иногда такой выбор имеет другую причину, более серьезную. Я имею в виду «комплекс Электры», женский вариант «Эдипова комплекса».
– Вы серьезно? – удивился Альфред. – Хотите сказать, что моя дочь испытывает ко мне влечение?
– Неосознанное влечение к родителю противоположного пола, – авторитетно поправила Лаура, сделав акцент на слове неосознанное. – Это нормальная стадия психоэмоционального развития, которая проявляется у девочек уже в раннем детстве. Обычно, взрослея, девушки-подростки сами справляются с проблемой такого рода, но если этого не происходит, то комплекс Электры сильно осложняет им жизнь. Чтобы норма не превратилась в проблему, родителям необходимо гармонизировать отношения и выработать общую линию поведения. Квалифицированная помощь психотерапевта бывает в таком случае очень полезна. Иными словами, мистер Гарднер, я предлагаю вам прийти ко мне на консультацию вместе с супругой.
– Я не против, но меня тревожит один вопрос.
– Кажется, я знаю какой, – догадалась Лаура.
– Могу ли я рассчитывать на ваше молчание о зеркале?
Лаура Вайс помедлила, явно давая понять, что делает одолжение.
– Можете, мистер Гарднер, – сказала она, – но если мои подозрения оправдаются, я буду просто обязана сообщить вашей супруге то, что ей знать необходимо.
– Тогда остается назначить время консультации и убедить Эрику прийти со мной к вам, – подытожил Альфред, полагая, что несколько дополнительных сеансов у Лауры – вполне приемлемая плата за ее молчание.
– Я поговорю с вашей женой, – заверила удовлетворенная миссис Вайс.
***
Желая отвлечь Диану от неприятных мыслей, Альфред завел ее в салат-бар рядом с бизнес-центром.
– Пап, мне нельзя… – нерешительно возразила она.
– Разве? – спросил он, разыгрывая удивление.
– Мама говорит, что если я буду перекусывать на ходу, то стану толстая, как Крисси Шульц.
– Ты толстая?! – он засмеялся. – Тогда я – Люк Скайуокер.
– Если мама узнает… – Диана многозначительно замолчала.
В глазах Альфреда засверкали веселые огоньки.
– А кто ей скажет?
Диана смущенно улыбнулась, опустила взгляд и после мимолетного раздумья заказала калифорнийский салат и капучино. Альфред расплатился и отдал дочери пакет с едой.
– Пап, надо ехать, экскурсия начнется в 12 часов дня, – напомнила Диана и с удовольствием отправила в рот кусочек авокадо с ростками брокколи и красной капустой.
– Тогда к машине, принцесса.
Диана устроилась на заднем сидении белого паркетного джипа. Альфред сел за руль, завел двигатель и помыслил вслух:
– По шоссе Сан-Диего ехать рискованно, можем попасть в пробку.
Свернув на бульвар Санта-Моника в сторону Беверли-Хиллз и миновав отрезок Кресент Драйв, Альфред выехал на бульвар Уилшир, соединяющий центр города с западным округом.
Диана уплела салат и остатки жареных семечек кунжута, вытерлась салфеткой и вставила соломинку в стакан с капучино.
– Я устала отвечать миссис Лауре на одни и те же вопросы. Она думает, я чокнутая и не помню, что, когда и как делала.
– Ты ведь знаешь, что в детстве нечто подобное с тобой происходило. Это продолжалось недолго, всего несколько месяцев… но сейчас же этого нет.
– Ничего такого за собой не припоминаю.
– Значит, и поводов для беспокойства нет.
– Как нет, если мама считает меня сумасшедшей! – звонко возразила она. – И ты тоже. Я ведь странная, да?
– Это не странность, а уникальность, – убежденно возразил Альфред.
Диана вдруг закатила глаза и заговорила монотонно, как будто в трансе:
– Я есть все бывшее, и будущее, и сущее, и никто из смертных не приподнял покрова моей тайны… – она перестала притворяться и с укором сказала: – Папа, какая уникальность? Я обычная!
– Плутовка. То ты странная, то ты обычная, – пожурил Альфред. – Что это было? Древняя мистика?
– Не помню, где-то прочитала… а что сказала миссис Лаура?
– Ничего особенного. Она поверила в твои фантазии о зеркале и увеличила частоту посещений. Следующий сеанс через неделю.
– Надо было молчать, – вздохнула Диана. – О чем я только думала! Теперь об этом узнает мама.
– Я попросил миссис Лауру не говорить, – успокоил Альфред, следя за дорогой.
– Серьезно?! – подпрыгнула Диана.
– Пусть это будет нашей маленькой тайной, – Альфред остановил автомобиль у светофора на пересечение бульвара Уилшир и Дансмьюир Авеню.
Диана наклонилась к уху отца и прошептала:
– Папочка, я тебя люблю.
– И я тебя, – он достал из кармана рецепт и показал дочери. – Знаешь, у психотерапевтов есть привычка: стоит пациенту загрустить, как они тут же выписывают ему антидепрессанты.
– Кажется, миссис Лаура что-то говорила про лекарства.
– Я этого не помню, – Альфред дважды разорвал рецепт и положил обратно в карман.
Диана спрятала улыбку за стаканом кофе и украдкой посмотрела на отца в зеркало заднего вида. Лицо Альфреда было бесстрастным. Она осторожно заметила:
– Если мама узнает, что мы ее обманываем…
– Оставь это мне.
– Обожаю, когда ты так говоришь.
– А что ты видела в зеркале?
– Как что? Мое отражение, – сообщила Диана и понизила голос. – Иногда мне кажется, будто оно хочет что-то сказать, но его не слышно.
– Ты с ним разговариваешь?
– Нет, конечно! – оскорбилась Диана. – Я не сумасшедшая.
– И давно это с тобой?
– Не со мной, а с зеркалом.
– Да, да, с ним. Как давно, отражение… хочет с тобой говорить?
– С начала мая, – Диана вновь погрустнела. – Я ненормальная, да?
– Милая, быть нормальной значит быть частью толпы и следовать за ней, даже если она идет по ложному пути. Все выдающиеся люди не были нормальными, поэтому они находили иной путь и вели толпу за собой или шли против нее в другую сторону. Мама хочет, чтобы ты была нормальной. Я думаю, что ты уникальная. Возможно, то и другое крайности, но между ними есть середина – истина. Найти ее можешь только ты сама.
– А почему ты думаешь, что я уникальная?
– С тобой и вокруг тебя происходит необычное… мой сон, твои видения в зеркале, странности твоего деда…
– Какой сон?
– Я сказал о сне? Не могу поверить, что проболтался, – Альфред с досады мотнул головой. – Так и быть, обещаю рассказать, только не сейчас, милая.
– Ладно, но я обязательно напомню, а что странного с дедушкой?
– Длинная история. Кстати, это он назвал тебя принцессой.
– Он сказал, и вы с бабушкой повторяете, – Диана картинно вздохнула и посмотрела в окно. – Все принцессы красивые, не такие, как я.
– Да, они не такие красивые, как ты, – Альфред улыбнулся тому, сколь ловко он увильнул от опасной темы.
– Папа, не трать силы на утешения! Я некрасивая, и меня это устраивает, – в голосе Дианы зазвучал звонкий тембр ксилофона. – Серенькой быть хорошо, так легче найти парня, который полюбит меня, а не мою внешность.
– Что есть красота и почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде? Это стихи Николая Заболоцкого.
– Папа, не надо притворяться, будто тебя не интересует внешняя красота. Правду говорят твои глаза. Я вижу, как ты смотришь на маму и как смотришь на меня.
Гарднеру вспомнилась Лаура с ее версией о «комплексе Электры», названном так по имени дочери микенского царя Агамемнона; девушка ненавидела свою мать и отомстила ей за убийство отца. Альфред подумал, что, возможно, слишком легкомысленно отнесся к предостережению Лауры, и осторожно возразил:
– Нет ничего странного, что я смотрю на тебя иначе. Твоя мама взрослая женщина и моя жена, а ты моя дочь, моя юная принцесса. Я люблю ее и тебя, но по-разному.
– Любовь, как вино, бывает всевозможных марок и сортов?
Альфред промолчал, опасаясь вступать в чертоги, тонкие и чувствительные, где неосторожные слова и даже мысли, не произнесенные вслух, способны причинить боль. Дочь, понимая, что сама завела отца на территорию умолчания, не настаивала на ответе. Чуткая эмоциональная ткань, легкоранимая простым невниманием, но способная выдержать ураган любви, постепенно успокоилась и легла на цветочное поле романтических переживаний.
Диана подумала о Стиве Харви и тепле его руки, которое она почувствовала во время одной из первых репетиций школьного спектакля. Стив, как настоящий принц, смотрел на нее влюбленно, а после предложил выпить кофе и задавал много вопросов, искренне заинтересованных. Диана сначала ужасно смущалась, но он вел себя так естественно, был так предупредителен, что она как будто оттаяла и щебетала, щебетала… Стив внимательно слушал ее; на его губах блуждала улыбка, его слегка прищуренные карие глаза смотрели доброжелательно и мило. «Наверно, он тот, кто смог увидеть мою внутреннюю красоту – думала Диана. – Если он мой принц, то я согласна быть принцессой».
Альфред остановил джип на светофоре. Диана очнулась от своих грез и решила нарушить затянувшееся молчание:
– Мариэн мне говорила… – неуверенно начала она, – дедушка Винсент интересовался судьбой английской принцессы; он как будто был уверен, что однажды она посетит наш дом, и всерьез готовился к ее визиту. Это была экстравагантность кинозвезды или что-то другое?
– Разве бабушка тебе не говорила?
– Нет.
– Жаль, мне тоже, – Альфред лукаво улыбнулся. – Надеялся узнать от тебя что-нибудь новое. Мы приехали, – сказал он, припарковав джип недалеко от угла 5-й Западной и Флауэр стрит.
– Мне интересно, а ты не хочешь рассказывать, – обиделась Диана.
Альфред вынул ключ из замка зажигания и повернулся к дочери:
– После твоего появления отец… твой дед и думать забыл о Диане Уэльской. Он назвал тебя принцессой, когда увидел пятнышко на твоей груди, а спустя неделю вдруг затеял в доме капитальный ремонт.
– Какое еще пятнышко? – насторожилась Диана. – Родимое?
– Да, небольшое, размером с пятицентовик, но оно пропало после того, как тебе исполнился год.
– А на лице? На моем лице было пятно?
– Ты о покраснении на левой стороне? Да, оно появлялось, но только когда ты плакала, а потом и вовсе исчезло. Почему ты спрашиваешь? Бабушка тебе рассказывала?
– Да, бабушка… – не раздумывая соврала Диана, – а что странного в ремонте?
– В том, что он не требовался. На него ушел почти месяц, а еще через неделю твой дед скончался. Больше я ничего не знаю. Твоя бабушка под разными предлогами отказывалась говорить на эту тему почти восемнадцать лет, а мой отец не оставил мне ни одной зацепки, – Альфред посмотрел на часы. – Впрочем, возможно, она скоро появится.
– Откуда? – заинтересованно чирикнула Диана.
– Боюсь, милая, у нас нет времени.
– Ну вот, ты уже хочешь от меня избавиться, – обидчиво заметила она.
– Напротив, я сожалею, что нам надо расстаться.
– А что, если я не пойду на экскурсию, и ты расскажешь мне все прямо сейчас?
Альфред улыбнулся и отрицательно покачал головой. Диана тут же придумала другое решение:
