скачать книгу бесплатно
Черные подковы
Макс Игнатов
Таможня. Что знают люди об этой структуре? Почти ничего, разве что по разговорам – про взятки да про жизнь таможенников на широкую ногу. Вот и молодой офицер Витя Гордеев, совсем недавно закончивший военное училище, прослышал про неведомые таинства новой, доселе неизвестной ему службы. И решил круто изменить свою жизнь. Не задумываясь, к чему это приведет…Содержит нецензурную брань.
Почти правдивый вымысел*
*Все события и персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми, и с реально происходившими событиями случайно.
__________________________________________________________________________________
Глава 1
Ну и, слава Богу, закончилась эта учеба! Впереди офицерская карьера, немало придется попотеть, лет этак дцать, а там, глядишь, и генеральские лампасы можно примерять! Да, только так, плох тот солдат, как говорится..! Встречай, родная армия, лейтенанта Виктора Семеновича Гордеева! С распределением повезло, прямо скажем, центр Страны Советов, не дыра какая, грех не служить. А кому-то выпал далекий Север да песчаный Юг… Жена опять же молодая, скучно не будет. Пока двигались к месту, послал фотографию домой: в «парадке», погоны золотые, извинения – простите, что не заехал. Там никто, похоже, и не расстроился, зато вся многонациональная родня в селе напилась – чуть не сожгли «красную» церковь, единственное местное достояние. А все потому, что батюшка тоже меры не знает, он же тоже родственник, хоть и дальний.
На месте обосновались быстро. Сосновка, поселок каких много. Жена прямо так и сказала – как же на Чумазовку родную похоже! До города километров 30, автобус вроде ходит, но нерегулярно, что, в общем, совсем не удивляет в конце восьмидесятых. А вот то, что воинская часть единственная в окрестностях, в целом весьма удивительно. Еще недалеко, рассказывают, большая свалка, дерьмище всякое с города возят, это плохо, но зато рядом лесов много, и обещают лет через пять давать участки под сады-дачи – это хорошо! И сами дома в Сосновке стоят среди леса, воздух чистый, жилье почти все одни пятиэтажки, и при этом главное: сразу – квартира, однокомнатная! Маленькая, пятый этаж, с покоцаной и ржавой мебелью, но – квартира! До ворот части – пять минут ходьбы, устать не успеешь. В поселке садик, школа, библиотека, клуб, само собой – магазины, почта, даже санчасть с роддомом есть. Сплошные плюсы!
Виктор по прибытии, как положено, доложился, побеседовал с красномордым командиром части и длинноносым замполитом. Все ему добрые начальники объяснили, со всех сторон прощупали. Дали назначение «на первое время» на склад БП, место не пыльное, разве что двух «кусков» постоянно надо было гонять, а они немолодые, работать не любят, смотрят на молодого летеху как на прыщ, подставить опять же норовят – как говорится, глаз да глаз! Но Виктор не сглупил, аккуратно «влился» в коллектив, и постепенно стороны нашли общий язык. Прапоры рассказали ему, что прежнего замначсклада, одинокого «пятнадцатилетнего» капитана, списали в запас совсем недавно. Но очень оперативно – пока он не назанимал в долг в алкогольном виде во всех поселковых магазинах и у старух-самогонщиц на всю свою пенсию вперед. Капитан, узнав о решении командования, собрал вещи в свой «тревожный» чемодан, сдал ключи от служебного жилья, получил документы и расчет в штабной кассе и на вдруг вовремя подъехавшем автобусе быстро сквозанул от всех поселковых кредиторов. И именно капитанская квартира, с плохенькой входной дверью, покосившимся шкафом, полным пустых бутылок, и ржавой пружинной «полуторкой», и досталась Гордееву вместе с назначением. А с учетом того, что обещанное «на первое время» обычно перетекает в нечто постоянное – вскоре Виктор уже не вспоминал, что обещали ему красномордый и остроносый командиры…
Появились новые друзья, в основном – офицеры примерно одного возраста и звания, появившиеся немного раньше или чуть позже Виктора. В основном все уже с женами, но детей пока никто не имел. Ничто не объединит мужчин лучше, чем алкоголь, и хоть время было нелегкое, многое по талонам, но спирт в армии никто не отменял, да и самогон в поселке бабки гнали, поэтому задружились быстро. Стали жен знакомить, деньги занимали понемногу друг у друга до очередного ДДД, то бишь – дня денежного довольствия, – ведь покупать надо так много: и в квартиру, и жене, ну и на себя, опять же… Для полного счастья не хватало бани, настоящей, но тут Вова Насонов, маленький и крепкий, как гриб-боровик, пообещал: как решится вопрос по участкам – забабахаю такую дачу, что будете ходить и еще деньги платить, чтобы пускал лишний раз!
Жена в библиотеку работать пошла. Работа не самая сложная, зато постоянное общение, не до скуки. Вечерами супруги делились новостями за день, а ночью любовь и молодость брали свое. И ведь не зря скрипела «полуторка», оповещая весь подъезд о работоспособности юного лейтенанта, – вот уже Виктор с новыми друзьями, молодыми офицерами, встречает свою ненаглядную Татьяну с дочкой, которую назвали Дашей. Газ-квас, подарки и теплые слова – и потекли будни, с недосыпом по ночам, с первыми серьезными спорами, ссорами и слезами. Татьяна оказалась очень ревнивой, часто цеплялась к мелочам, дня не проходило без того, чтобы она не учинила какую-то «сцену». Ее бесило все – задержки по службе, запах спиртного, неудачно вырвавшееся слово. Форму Витя всегда старался гладить сам, но Татьяна постоянно следила, нет ли на рубашке следов и не пахнет ли от него каким-нибудь парфюмом. Он соглашался – жене нелегко, на ней хозяйство, маленькая дочка, а немногие подруги не так часто могут ее навещать, у всех есть свои дела, двоим вот тоже скоро рожать. Виктор старался почаще гулять с Татьяной и Дашуткой по вечерам, и в эти моменты жена вроде успокаивалась, но стоило пройти мимо какой-нибудь молодой незнакомой женщине, Гордеев сразу ощущал, как жена напрягалась. Он понимал, что поводов никогда не давал, и старался ей это объяснить при каждом случае, но Татьяна язвительно отвечала ему, что, дескать, все вы, мужики, одним миром мазаны, или, наоборот, замыкалась и начинала плакать. Что делать, Витя не знал, а спрашивать совета у сослуживцев ему было стыдно.
И вот однажды, зайдя в магазин, Виктор поймал на себе пристальный взгляд продавщицы – полной рыжей молодухи примерно одних с ним лет. Его сослуживец, Серега Дубинкин, уже хвалился, что «заходил не раз в продуктовый к рыжей Тоне», но Витя почему-то ее раньше не замечал. Рыжая взгляд не отвела, облизнула ярко накрашенные губы и улыбнулась. Виктор почувствовал себя, как двоечник у доски. Решив, что зайдет позже, он собрался было дать задний ход, но, как назло, в тесном магазине толклось еще человек пять. Тут рыжая что-то спросила, и стоящая рядом женщина толкнула Гордеева:
– Вас же спрашивают, военный!
– Извините, что? – затупил Виктор.
– Вам чего, спрашиваю… – опять облизнулась рыжая.
– Э-э, хлеба, булочку.
Выйдя из магазина, он увидел, что молодуха уже стоит у подсобки и курит. «Быстрая» – подумал он, улыбнулся и тут же понял, что зря. «Антонина» – протянула свою десницу та и продолжила: «Ты Виктор, я знаю. Если надо будет чего – заходи, порешаем, ну или вообще, если скучно будет…» После чего подмигнула, щелчком послала бычок в кусты и ушла в подсобку.
Домой Витя шел как во сне. Он не был по жизни массовиком-затейником, в компаниях чаще всего скромно сидел сбоку, стараясь не выделяться. Кое-какой мужской статью природа его не обидела, и девушки обращали на него внимание, но… Татьяна была у него одной и единственной, его вроде бы всегда это устраивало, вот только сейчас Виктор понимал, что перспектива измены жене весьма вероятна. Прислонят ли его к серой стене или положат на мешок с сахаром, или это произойдет как-то иначе – он не понимал, как не понимал и того, почему Антонина, ни разу до этого момента им не замеченная, стала какой-то коброй, загипнотизировавшей его. Получается, он уже готов изменить Татьяне? Сейчас он придет домой, а там опять претензии, сопли-слезы!
Он зашел в квартиру и сразу унюхал запах чего-то свежеиспеченного. Татьяна не часто баловала его пирогами и прочей подобной снедью, хотя от матери многое переняла как хозяйка, в чем Виктор убедился, всего однажды побывав в гостях у будущей тещи. И вот теперь, разувшись и скинув китель в коридорчике, он вошел в комнату и не поверил глазам: их раскладной столик стоял посреди комнаты, на праздничной скатерти стояли две тарелки, две рюмки, салат в салатнице и горячий пирог, его любимый, с рыбой. Татьяна стояла рядом и улыбалась:
– Ты ведь не будешь меня ругать?
– За что?
– Понимаешь, в общем…
Она как раз собиралась укладывать Дашу, когда к ней завалились ее подруги, сестры Машка и Галка, работавшие в школе. С их мужьями, лейтенантом Насоновым и местным замдирклуба Коробковым, Виктор сдружился больше всего. Машку с Галкой так и называли все – «сестры», их мужей – «сестролюбы», а иногда и несколько жестче, на что мужья особо не обижались, потому что всегда было понятно, о ком шла речь. Все четверо были небольшого роста, как с инкубатора, и было смешно наблюдать за тем, как они идут по улице одной компанией. Вова Насонов был работяга, но с какой-то хитринкой, и Маша такая же. С мужем Маша, по крайней мере – при чужих, никогда не спорила. А Вася и Галя Коробковы шли по жизни с душой нараспашку, и с улыбками на лице. И каблук Галки на уже сформировавшейся Васиной лысине был виден всем и каждому.
Виктор как-то дал взаймы денег Коробкову, вот сестры и пришли, как бы отдать долг со скромной учительской получки и навестить молодую мать. Они погуляли на улице с коляской, что было весьма кстати для Татьяны и полезно для дочки. Сестры щебетали о своем, а Татьяна невольно задумалась о том, что творится у них с Витей в семье, и правильно ли она себя ведет в последнее время. И когда они стали заходить по очереди в магазин, где как раз завезли мороженую рыбу, она уже дошла до той стадии, что корила себя за то, что у них с мужем давно не было ничего чисто семейного. И в этом, конечно же, она тоже винила только себя, ведь она отдавала все свое время дочке и забывала уделять должное внимание ее отцу. Взглянув на рыжую продавщицу, которая ее обслуживала, она вдруг поняла, что может многое потерять, а какая-нибудь вот такая рыжая – увести ее Виктора. Конечно, обо всем она мужу не стала говорить, сказала только:
– В общем, я почти все потратила. А хлеб ты зачем купил, со вчерашнего дня же еще остался…
– Да ладно, – сказал обалдевший от всего Виктор. – Давай пирог поедим!
Грудью Татьяна уже почти не кормила, поэтому позволила себе две рюмки настойки. Гордеева было за уши не оттащить от рыбного пирога, что вкупе с настойкой привело его в полное обалдение. Еще больше ему было приятно от того, как жена смотрела на него все это время, пока они сидели за столом. Дашутка уже спала, по старенькому телевизору тихонько пели какие-то эстрадные звезды. Виктор вытер платком губы.
– Наверно, нам надо поговорить…
– Пойдем в кроватку, – сказала жена.
– А…?
– Я утром пораньше встану и все вымою.
Потом, после всего приятно-сексуального, они долго лежали, обнявшись, на своей «полуторке» и молчали. Первым зашептал Виктор:
– С первых же больших денег купим здоровенную софу. Или тахту, не знаю. Хватит маяться.
– Мы куда ее поставим-то, Вить?
– Найдем место. Были бы деньги – найдем, что купить, а купим – найдем, куда поставить.
– Дашку не скоро в садик отдавать, так что я еще долго на работу не выйду.
– Деньги – это мужская тема, Тань. Ты не заморачивайся. Будет у нас и мебель, и квартира, и машина, и дача… не смейся, все будет, я тебе обещаю.
– Вить, да нам до этого не дожить.
– Надо просто видеть цель и ее добиваться. Я тебе слово даю – все сделаю, себя переломлю, промолчу, когда надо, с начальством буду как шелковый, но мы будем с тобой богатые и счастливые. И с Дашкой конечно! Ради нее я… не знаю… Родину продам!
– Вот дура-ак..!
– Ну, это я образно, шучу, конечно. Что ты шуток не понимаешь? Только ты меня должна поддерживать везде и во всем, поняла? Ты ведь жена советского офицера! Если что скажу тебе – ты мне верь и слушайся, и я тебя не подведу, я тебе обещаю, поняла?
– Да поняла я…
– А раз поняла – слушай внимательно: разворот на сто восемьдесят, бегом! Поскрипим еще, пока Дашка спит?
Глава 2
Время потихоньку шло. Серьезно изменилась ситуация в стране. Политическое противостояние привело к ГКЧП. Было очень сложно в те августовские дни, когда армию пытались сделать инструментом в руках власть предержащих. Сами офицеры сосновской части, как и другие их собратья по всей России, члены их семей, пережили тогда немало тревожных часов. Но командир части, подобно многим другим, не впал в панику, проявил нужную выдержку и дождался ситуации, когда стало понятно, кто сильнее и кому следует присягнуть на верность.
Через год после этого уже ожидаемое, но от этого не менее радостное событие пришло и к лейтенанту Гордееву. Очередная, по-честному заслуженная третья звезда опустилась на его плечо. Впрочем, это будет не совсем правильно – опустилась она – точнее, они, по одной на каждый погон, – сначала в стакан, доверху наполненный холодной водкой, как полагается по старой армейской традиции. Старые пердуны вспоминали о былых временах, когда (по их, конечно же, словам) отдавали честь очередному званию, выпивая стакан не водки, а чистейшего спирта, и потом еще весь вечер танцевали до упаду. Но нынешняя прыщавая молодежь вежливо над ними подшучивала, так как поднимать на смех старших по званию даже в неформальной обстановке было не с руки, да и к водке все-таки организм современного военного был более приспособлен. К тому же водку стало достать намного проще, на любой вкус и цвет, потому как появилась даже черная водка, а вот на спирт «Рояль» уже никто не кидался, ибо разговоры про ослепших любителей голландского зелья делали свое дело.
И вот стакан выпит, верная рука тряхнула его, и заслуженные звездочки скатились к Витиным губам. Продемонстрировав всем собравшимся в столовой пустой сосуд в одной руке и сверкающие звезды в другой, Виктор икнул и в меру твердым голосом произнес:
– Товарищи офицеры, представляюсь по случаю присвоения очередного воинского звания «старший лейтенант»!
В связи с тем, что никого из самого «верхнего» начальства за столом не было, вопрос старшинства определился быстро, и единственный присутствующий майор с чисто военной фамилией Смирнов, встав, сказал:
– Нашего полку прибыло! Привести форму одежды в порядок.
Два уже подготовленных «дырявых» погона были приведены в должное состояние и закреплены на рубашке Виктора. На кителе все можно сделать позже, но это и дольше, а кто же хочет ждать? А на рубашке погоны – разве чем-то отличаются? Поэтому все выпили по полной, и – началось празднование.
Было немного тяжело с непривычки. Вообще, стакан водки на почти голодный желудок даже для военного человека – это немало. А Вите пришлось побегать с утра, где-то расписаться, где-то закупиться, где-то договориться… Татьяна поныла опять же, ей же дома с ребенком сидеть да китель мужа в норму приводить, а муж будет пить да гулять. Вот вроде офицерская жена, все понимает, а без нервов никак не отпустит. Е-мое…
Поздравления шли своим чередом, тост за тостом. Выпивки и закуски должно было хватить, в этом Виктор не сомневался, главное – выдержать самому и не упасть до конца празднества. Пить его уже никто не заставлял, он свою миссию выполнил, сейчас он просто всеобщий любимец, в честь которого целый вечер будут звучать здравицы. А потом сосед, Ванька Пичугин, у которого есть служебная машина, отвезет его прямо до подъезда и доставит к суженой. Об этом Витя тоже заранее договорился.
Мало-помалу спиртное делало свое крепкое дело. А столовая постепенно пустела. Кто-то уходил на своих двоих, кого-то забирала жена или знакомые. Никто не буянил, никто нигде не наблевал, прошло все, как говорили в старом кино, чинно – благородно. Ванька маякнул у входа – дескать, я приехал. Виктор заглянул в себя – вроде все нормально, все чувства в соответствии. Встал – не пошатнулся, за ним стали вставать и оставшиеся. Кто-то еще стал наливать «на ход ноги», но Витя уже оделся и подошел к заведующей.
– Ой, Виктор Семенович, – защебетала она, – как все хорошо прошло, а сколько всего осталось!
– Мария Валентиновна, вы там оставьте все себе, дайте мне три бутылки водки и… э-э…
– Да-да, Виктор Семенович, я помню.
Она поставила на стол полиэтиленовую «маечку» с водкой и объемный пакет. В пакете были фрукты. Виктор недавно познакомился с завстоловой, но уже смог в полной мере ощутить плюсы этого знакомства. Правда, минусы тоже имелись. Основным был постоянное желание Марии Валентиновны зазвать молодого лейтенанта – а теперь старлея – к себе «на чай». Однако Витя старался под всяческими предлогами увильнуть от сего «чаепития», не представляя себе измены Татьяне вообще и с конкретной необъятной завстоловой в частности.
– Огромное Вам спасибо, Мария Валентиновна! Ну, мы пойдем. Там я вроде рассчитался…
– Да-да, Виктор Семенович, все нормально, с праздником вас! Не зайдете завтра с утра, у меня есть отличный индийский чай, помогает от головной боли и вообще…
– Ой, не знаю…
Спасительная дверь была уже рядом, Гордеев напоследок брякнул «спасибодосвидания» и вывалился в вечерний холодок. Пичугин тер стекло.
– Поехали?
Ехать в «Волге» было удобно и приятно. Эх, жаль, недалеко!
– Вань, ты хоть расскажи, где, кем? А то видимся редко, я не знаю ни фига.
– Витя, да что рассказывать! Есть у нас, оказывается, такая Городская таможня, знаешь? Ну вот. Я раньше думал, что таможни только на границах, а оказывается, хрен с два – сейчас товары всякие из-за границы приходят, и на границе их решили не трогать, а везти вовнутрь. Сам понимаешь – Союз развалился, все по-новому, законы, границы… В общем, все крупные города будут иметь по своей таможне, чем крупнее город – тем больше таможня, ну а если еще самолетами будут товары возить, да народ будет туда-сюда летать – ну тогда вообще крутизна!
– А ты как попал?
– Знакомый сказал – надо людей опытных, меня посоветовал, ну я и пришел. Погутарили маненько, они ж в транспорте ни хрена не понимают, ну я им баки залил, да прокатил туда-сюда. Все, сейчас вожу таможенников, начальника иногда.
– Нравится?
– Еще бы. Считай, «Волга» всегда под жопой – раз. Сам понимаешь – бензин, тут меня учить не надо, канистра-две всегда для продажи имеется. Это два. Три – это корочки, менты не трогают ни машину, ни меня, я «правоохранитель», хе-хе. Но не это главное. Приехали, Вить.
– А что главное? Если не торопишься…
– Не тороплюсь. Моя у тещи, дом пустой, сейчас приду, яични с колбасой сжарю, рюмашку поищу!
– У меня пузырь для тебя, ты ж меня не даром вез, – засмеялся Виктор.
– Так может, здесь и бахнем по чуть-чуть? У меня и стакашки есть. Сейчас я только назад сдам, вот тут моя родимая стоит…
– Закуски нет нормальной.
– А что у тебя в том пакете?
– Да там… жене с дочкой.
Пичугин сделал обиженное лицо.
– Но ведь со мной ты не обмыл старлея? Что там? Фрукты? Виногра-ад? Ну, нам с тобой надо-то одну кисточку. Это как бы твоя доля, просто ты не съешь потом…
Витя сдался.
– Ну, давай…
Выпили, закусили виноградинками.
– Ты там что-то про главное хотел сказать.
– А! Так вот. Таможенники – это нечто. Тот, кто попадает на место, достаточно быстро поднимается. Во всех смыслах. Это уже очень нужный, очень важный человек. С деньгами и со связями. Причем, заметь, вне зависимости от должности и звания.
Витя опешил.
– Как это?
– Ну, вот смотри. Случай из жизни. Я везу таможенника на склады. Там фуры, целая куча, товары привезли с Европы, вся вот эта гуманитарная помощь, которую нам сейчас сюда прут по поводу и без. Стоит и ждет все – от одежды и обуви до шоколада и бухла. Или бухло в вагонах? Ну, неважно. И вот приезжает один – один, понимаешь? – таможенник, и он решает, кто пойдет первым, кто вторым, кто сегодня будет последним, а кто до завтра будет стоять. У каждого таможенника есть такая печать, вот пока он ее не поставит – товар никуда дальше не пойдет. Это я, конечно, упрощенно объясняю, ну ты понимаешь, о чем речь…
– В целом.
– Вот! И к нему начинают все переться, как бы вопросы решать. Я, бывает, после всего этого иногда ребят сначала домой отвожу, а потом на работу, чтобы они могли быстренько пристроить все нажитое за день своим, так сказать, честным трудом. Бывает, мне что-то перепадает.
– Любопытно.
– А я о чем? А другой с печатью сидит в своем кабинете и декларации смотрит, ну, это документ такой таможенный. И вот опять – может выпустить, а может и нет. Третий смотрит, как машины из-за границы привозят, для себя или на продажу, какие цены, назначает пошлины. Четвертый на выезды ездит, на досмотры, может что-то увидеть, а может и нет… И так далее.
– Погоди, – нахмурился Виктор. – Как-то все просто у тебя получается. За ними не следит никто, что ли? Начальство, милиция, прокуроры всякие?
– За начальство не знаю. Наверняка следят. Документы есть регра… легла… тьфу ты, регламентирующие, вот! Отдел есть, борьбы с контрабандой. Так ведь в народе не зря говорят: рука руку моет, обе белы живут. Подмажешь начальника, он и закроет глаза. А милицию с прокурорами я ни разу не видел. Ну, так и там купленные все наверняка. Опять же не все время люди на свой карман работают, государство же не должно страдать, есть же пошлины всякие, налоги опять же. У меня образования не хватает всю эту науку понять, а так и я пошел бы…
– А мафия? Если там все так сладко…
– Витя-Витя, а кто ж возит-то весь товар на просторы наши? Кто крышует это все? У кого деньги все? У них, у бандюганов. Тех же ментов с прокурорами кто покупает? Мафия. Это мы с тобой и без художественных фильмов знаем. И с таможенниками они тоже дружат, им же друг с другом лучше в дружбе жить, выгода-то взаимная. Таможенникам – мзда и крыша в случае чего, мафии… как это… о, льготные условия таможенного декларирования. Вишь, как я говорить навострился? – и Ваня заливисто расхохотался.
Недопитую водку, как и недоеденный виноград, Виктор оставил Ивану. В квартире было тихо, Татьяна с Дашей спали. Пакет с оставшимися фруктами переместился в холодильник, вместе со всегда необходимой водкой. Стараясь не шуметь, Витя разделся и ушел в туалет. Там он сел на стульчак и подпер голову руками. Башкенция болела, но не столько от водки и праздника, сколько от полученной информации. Было что обдумать, и Гордеев отчетливо это понимал. Перед ним как будто зажглась какая-то путеводная звезда, какая-то цель, и ее обязательно надо было достичь.
«Надо с Пичугиным еще пообщаться. Выяснить все поподробнее. Все просто у него как-то, но он ведь может многого не знать, да и явно не знает. Опасно ведь это все. Взятки и все такое. Осторожность тут нужна, в первую очередь. И связи». Он вспомнил Марию Валентиновну и тихонько хмыкнул.
«И обязательно узнать, кто из сосновских еще там работает. Или собирается работать. А может… кто-то из наших уже у него спрашивал про таможню?»
Сердце у него почему-то сжалось. Ему вдруг показалось, что все происходящее – это какой-то секрет, на который имеет право только он, и никто другой не должен даже об этом думать.
У двери что-то скрипнуло, и Витя вздрогнул.
