«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть I. Семейная хроника Игнатьевых

скачать книгу бесплатно

«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть I. Семейная хроника Игнатьевых
Василий Алексеевич Игнатьев

Виталий Георгиевич Бояршинов

Воспоминания уральского преподавателя и бытописателя Василия Алексеевича Игнатьева (1887-1971) в 10 частях. В 1-й части автор рассказывает о своей семье, об особенностях бытовой обстановки и домашних животных.

В. А. Игнатьев и его воспоминания (вступительная статья)

Dixi et animam levavi – «Я сказал и облегчил душу». С такими словами Василий Алексеевич Игнатьев передавал свои воспоминания в общественное достояние. Дело было ещё в 1960-х гг., когда люди старшего поколения с большим жизненным опытом стремились запечатлеть события прошлого, участниками, свидетелями и наблюдателями которых они были ещё с дореволюционных времён, чтобы, таким образом, оставить потомкам свои мемуары. Учёные-краеведы выходили с инициативами составления, сохранения и пропаганды сокровищ материальной и духовной культуры, собирали ценнейшие документы по истории, воспоминания деятелей культуры, науки, искусства, формировали коллекции документов, которые затем стали пополнять архивы. Это было результатом относительной либерализация политической и общественной жизни страны с середины 1950-х и в начале 1960-х гг.

Формированием архивных коллекций занимались, в частности, братья Павел и Иван Степановичи Богословские[1 - Богословский Павел Степанович (1890–1966) – сын протоиерея г. Перми. Обучался в Соликамском духовном училище в 1902–1904 гг., окончил Пермское духовное училище по 1-му разряду в 1905 г., 4 класса Пермской духовной семинарии в 1909 г. и историко-филологический факультет С.-Петербургского Университета и С.-Петербургский археологический институт в 1913 г. Преподаватель русского языка, литературы и латинского языка в Пермской 2-й мужской гимназии в 1913–1916 гг. Преподаватель и заведующий кафедрой русской литературы историко-филологического факультета Пермского государственного университета в 1916–1931 гг., профессор. В 1922 г. руководил Пермским губернским архивом, в 1924 г. директор Пермского научного музея, краевед. В 1932 г. был переведён в Московский центральный научно-исследовательский институт методов краеведческой работы и Центральное бюро краеведения. В 1935 г. был арестован по обвинению в контрреволюционной деятельности. Отбывал наказание в Карагандинском исправительно-трудовом лагере, где первые два года руководил Музеем полупустынно-степной части Центрального Казахстана, потом работал метеорологом в Карагандинском лагере, освобождён в 1940 г. В 1940–1946 гг. заведующий кафедрой языка и литературы Карагандинского учительского института. В 1947–1948 гг. заведующий кафедрой русской литературы историко-филологического факультета Молотовского государственного университета. После переезда в Москву в 1956 г. работал над личным архивом, который впоследствии был передан в Пушкинский Дом (Институт русской литературы) Российской Академии наук.Богословский Иван Степанович (1893–1979) – сын протоиерея г. Перми. Обучался в Соликамском духовном училище в 1903–1904 гг., окончил Пермское духовное училище в 1908 г., Пермскую духовную семинарию по 1-му разряду в 1914 г., Казанский университет и медицинский факультет Московского государственного университета в 1922 г. Штатный ординатор, ассистент факультетской терапевтической клиники Московского государственного университета до 1932 г., ассистент 1-й терапевтической клиники Московского медицинского института до 1936 г. В 1936–1940 гг. заведующий кафедрой факультетской терапии, заведующий факультетской терапевтической клиникой Ижевского медицинского института. После переезда в г. Молотов до 1945 г. заведующий кафедрой инфекционных болезней и заведующий кафедрой пропедевтики внутренних болезней, профессор кафедры факультетской терапевтической клиники в 1945–1946 гг. и профессор кафедры госпитальной терапии Молотовского медицинского института в 1946–1948 гг. Затем заведующий кафедрой внутренних болезней Молотовского медицинского стоматологического института. В 1952–1957 гг. заведующий кафедрой факультетской терапии Молотовского государственного медицинского института. Кандидат медицинских наук 1936 г., доктор 1940 г. Депутат Молотовского городского совета. Краевед.] – в Пермской области, и Владимир Павлович Бирюков[2 - Бирюков Владимир Павлович (1888–1971) – окончил Камышловское духовное училище по 1-му разряду в 1902 г. и Пермскую духовную семинарию по 2-му разряду в 1908 г., Казанский ветеринарный институт в 1912 г. и Московский археологический институт в 1915 г. Обучался в Московском сельскохозяйственном институте и был вольнослушателем историко-филологического факультета Томского университета. Заведующий музеем древностей Пермского государственного университета в 1920–1923 гг. Действительный член Центрального бюро краеведения при Академии наук СССР. В 1930–1938 гг. работал в Свердловском областном бюро краеведения, в 1940–1950 гг. работал в Шадринске. Член Союза писателей СССР с 1955 г. Директор Уральского архива литературы и искусства с 1964 г. Краевед, музеевед, архивовед, историк, археолог, фольклорист.] – в Свердловской области. Их коллекции в дальнейшем пополнили личные фонды Государственных архивов Пермской и Свердловской областей. Благодаря им были собраны и сохранены большие коллекции, содержащие документы их научной и творческой деятельности, ценные сведения по истории культуры, литературы, образования, краеведения, медицины, материалы разных лиц, которые были заинтересованы в сохранении своего документального наследия, с которыми у них была переписка. Так, в настоящее время в Государственном краевом бюджетном учреждении «Государственный архив Пермского края» (ГКБУ «ГАПК») на хранении имеется семейный фонд р-973 «Богословские: Павел Степанович – профессор, доктор филологических наук, краевед; Иван Степанович – профессор, доктор медицинских наук, краевед», а в Государственном казённом учреждении Свердловской области «Государственный архив Свердловской области» (ГКУСО «ГАСО») – фонд р-2757 «Коллекция документов деятелей культуры, науки и техники и других лиц, собранная уральским писателем-краеведом В. П. Бирюковым», в которых хранится «пермская» и «свердловская» коллекции воспоминаний преподавателя и бытописателя В. А. Игнатьева (1887–1971), происходившего из духовного сословия, бывшего пермского семинариста.

* * *

Василий Алексеевич Игнатьев родился 9 (21 по новому стилю) февраля 1887 г. в селе Русская Теча Шадринского уезда Пермской губернии (ныне в составе Красноармейского района Челябинской области), в семье бедного сельского диакона-псаломщика (был одним из младших сыновей). Обучался в 1897–1902 гг. в Камышловском духовном училище, в 1902–1909 гг. – в Пермской духовной семинарии, в 1909–1913 гг. – в Казанской духовной академии. Работал в 1913–1914 гг. в г. Бугуруслане Самарской губернии преподавателем русского языка и литературы в реальном училище, в 1914–1916 гг. – в г. Перми помощником инспектора в Пермской духовной семинарии, преподавал латинский язык там же и в 1915–1916 гг. в частной мужской гимназии Циммерман; по совместительству преподавал логику и психологию в Пермской мужской гимназии. В 1916–1923 гг. проживал в г. Слуцке Минской губернии, где работал в 1916–1918 гг. преподавателем латинского языка в Слуцком духовном училище, в 1918–1920 гг. – русского языка и литературы в Слуцком коммерческом училище, в 1919–1920 гг. – латинского языка в Слуцкой женской гимназии, в 1920–1922 гг. – заведующим учебной частью в старших классах Слуцкой школы 2-й ступени, в 1921–1923 гг. – работал делопроизводителем и старшим счетоводом в Слуцком отделении Центробелсоюза, был членом Слуцкого Горсовета и активным профсоюзным работником. С 1923 г. проживал в г. Екатеринбурге (с 1924 г. Свердловске), где в 1923 г. работал инспектором Екатеринбургского губернского отдела народного образования. В 1923–1924 гг. работал на Верх-Исетском заводе (ВИЗ) («Красная Кровля») преподавателем русского языка в школе фабрично-заводского ученичества (ФЗУ). В 1924 г. прошёл Областные курсы по переподготовке преподавателей в г. Свердловске. В 1924–1931 гг. работал заведующим учебной частью в школе ФЗУ и в 1931–1932 гг. заведующим фабрично-заводскими техническими курсами на ВИЗе и там же в 1932 г. преподавателем русского языка в сменном высшем техническом учебном заведении (ВТУЗе) ВИЗа, одновременно был преподавателем географии на отделении рабочего факультета Уральского политехнического инстиута и в металлургическом техникуме при ВИЗе. В 1932–1935 гг. работал преподавателем русского языка, секретарём и библиотекарем в Вечернем коммунистическом университете при ВИЗе, в 1935–1936 гг. – преподавателем русского языка на производственно-технических курсах при ВИЗе и в 1936–1939 гг. на курсах мастеров социалистического труда. В 1938–1943 гг. работал преподавателем латинского языка в Свердловском медицинском институте. В 1943 г. был чернорабочим цеха № 1, контролёром по вывозке дров, завхозом и заведующим складом в пионерлагере, сторожем на огороде служащих заводоуправления и десятником склада топлива ВИЗа. В 1943–1949 гг. работал старшим преподавателем латинского языка Свердловского юридического института и Свердловского филиала Всесоюзного юридического заочного института, в 1949–1952 гг., по совместительству, работал старшим преподавателем латинского языка в Свердловском педагогическом институте иностранных языков и Свердловском сельскохозяйственном институте, одновременно в 1949–1951 гг. обучался в двухгодичном вечернем университете марксизма-ленинизма при Свердловском городском комитете ВКП (б)[3 - ВКП (б) – Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков).], затем в 1952–1956 гг. вновь работал старшим преподавателем латинского языка в Свердловском медицинском институте. Одновременно состоял членом экзаменационных комиссий по русскому языку и литературе на приёмных экзаменах в указанных институтах. Принимал участие в работе журнала «Профтехническое образование на Урале». С 1956 г. находился на пенсии. Занимался литературной работой в мемуарном жанре. Скончался в г. Свердловске 26 февраля 1971 г.

Происходя из низшего и беднейшего слоя выходцев из духовного сословия, В. А. Игнатьев прошёл три ступени духовной школы дореволюционного периода и в дальнейшем работал в многочисленных учебных заведениях разного типа, как до революции, так и после неё. Он прожил большую и тяжёлую, наполненную огромным опытом жизнь. В 1950–1960-х гг., после выхода на пенсию, он несколько раз посещал свои родные края, где прошло его детство (Русская Теча), ездил в места, где учился в молодости (Камышлов, Пермь), встречался и переписывался со своими соучениками и сослуживцами. Личный опыт, множество воспоминаний, собственные впечатления и чувства, желание определить своё место в прошлом и настоящем, осмыслить прожитую жизнь побудили его к написанию мемуаров.

Первоначально значительное влияние на мемуарное творчество В. А. Игнатьева оказали учёные-краеведы братья Павел и Иван Степановичи Богословские, тоже бывшие семинаристы, которые в свою коллекцию документов стали собирать воспоминания о Пермской духовной семинарии и её выпускниках, как-то обустроившихся уже в советское время.

Из письма В. А. Игнатьева П. С. Богословскому от 9 мая 1960 г.: «Из письма И. Ст. я узнал, что Вы интересуетесь кое-какими историческими сведениями (проще сказать мемуарными сведениями) из прошлого семинарии, и в этом плане (так я понял из письма) Вы имеете в виду и меня «грешного». Вот почему я и решил Вам написать о себе. Но прежде всего я должен Вам сказать, что я со своей стороны давно уже интересовался Вами, Вашей curriculum vitae.[4 - curriculum vitae – по-латински курсом жизни.] Это было давным-давно, когда я получил от Вас издававшийся Вами журнал по истории и археологии Прикамья (я не помню его названия). Когда это было? Кажется, в [19]24-[19]25 гг., а может быть, позднее. Потом у меня были сведения о В[ашем] пребывании в Караганде и, наконец, в Москве. Где же Вы, надеюсь, профессорствуете в Москве?

… Четыре года тому назад, чуть было не отправился «ad patres».[5 - ad patres – по-латински к отцам.] Была произведена резекция ventriculi[6 - ventriculi – по-латински желудка.], удалено 2/3 желудка и часть duodenum.[7 - duodenum – по-латински двенадцатиперстной кишки.] Было мне тогда 68 лет. Боже мой! Живуч же всё-таки человек. Благополучный исход операции я приписываю только тому, что я работал тогда в мед[ицинском] ин[ститу]-те, резали «свои» и стыдно было зарезать. Вот так. Что я теперь делаю? Заканчиваю кое-какие записки по истории лат[инского] яз[ыка] … для своих преемников. Читаю и много слушаю музыки… оперы через проигрыватель радиоприёмника и телевизор.

Мне 73 г. Много, много!

… Как это всё было давно, а свежо в памяти. Как сейчас вижу, как в семинарии заведено было в перемены прогуливаться по коридору. И вот вижу, как в ряду с другими шагает Павел Богословский…

Ив. Ст. я видел здесь года два-три назад. Седой! А ведь я его помню, как и всех вас, юными. Про себя так и хочется сказать: «Куда ты удаль прежняя девалась…»

… Много встаёт разных воспоминаний.

Ив. Ст. в своём письме мне тоже напомнил многое, и о многом меня спрашивает».[8 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 9 мая 1960 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 165. Л. 1–2 об.).]

Переписка с Богословскими в мае 1960 г. пробудила у В. А. Игнатьева массу воспоминаний о Перми, Каме и семинарии, которые оставили в нём сердечные чувства, связанные с лучшими годами юности.

И. С. Богословский в письмах побуждал и направлял В. А. Игнатьева, высылая ему фотокарточки видов г. Перми. К июлю 1960 г. Василий Алексеевич уже записал целую серию мемуаров, в которых постарался всесторонне представить семинарию (alma mater[9 - alma mater – по-латински буквально «мать-кормилица», старинное неформальное название учебных заведений (университетов, которые изначально давали в основном теологическое и философское образование), как организаций, питающих духовно.]), составил портреты-зарисовки наиболее ярких личностей из преподавателей, отдельных семинаристов и служилых людей, составил очерки о семинарском хоре и семинаристах-певцах, о любви к семинарии и семинарской гордости.[10 - Очерки В. А. Игнатьева по истории Пермской духовной семинарии (июнь-июль 1960 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 725).]

По поводу своих мемуаров он первоначально мыслил так: «Собрать бы группу из наших «бывших» на некое чтение и тряхнуть воспоминаниями, хорошо бы на нейтральной почве, но с возможностью большего представительства, конечно, желающих. Своим обращением ко мне по вопросу воспоминания о П. Н. Серебренникове Вы, И. Ст., разворошили во мне массу воспоминаний и вот результат. Видите, как я широко размахнулся. Ну, думаю, давай ещё тряхнём стариной! А ведь от семинарии всё-таки остались хорошие воспоминания. Юность, юность! Золотая пора! А ведь она проведена была в основном в семинарии».[11 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 9 июля 1960 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 6–7).]

17–18 июля 1960 г. В. А. Игнатьев побывал в г. Перми в гостях у Ивана Степановича Богословского. Иван Степанович оказал Василию Алексеевичу радушный приём. Они вместе посетили многие памятные для них места города: обошли квартал, где находилась семинария, прошли главные улицы, здания и парки города, сделали фотоснимки, посетили кладбище.

После поездки в Пермь и благополучного возвращения в Свердловск Василий Алексеевич жил только воспоминаниями о пребывании в Перми и встрече с И. С. Богословским. В письме П. С. Богословскому он сообщал: «В Перми я был окружён таким вниманием, можно сказать, любовью, что мне казалось, что я попал на какой-то остров, где сохранились ещё добрые люди…».[12 - Письмо В. А. Игнатьева П. С. Богословскому от 2 сентября 1960 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 165. Л. 8 об.-9).]

И. С. Богословский предложил В. А. Игнатьеву напечатать свои воспоминания, на что Василий Алексеевич выразился скромно: «У меня не было и нет мысли о печатании моей писанины. Я считаю, что если кто-нибудь ещё почитает эти мемуары и благодаря этому вспомнит о нашем прошлом, то этого достаточно. Теперь времена этому не попутные. Получилось так, что на меня нахлынули воспоминания, сознаюсь, не без влияния Ваших писем, они побуждали меня писать… и вот получились мои мемуары».[13 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 2 сентября 1960 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 8).]

«Конечно, о бурсе пишут много плохого, и в этом есть доля правды. Взять хотя бы так называемую «тёмную». …Есть и другие пороки, но ведь было и хорошее. Для нас, бывших бурсаков, писать о бурсе только плохое значило бы уподобиться «свинье под дубом». Тоже самое – писать отдельно об отцах (patres nostri[14 - patres nostri – по-латински отцы наши.]). Они были не глупее нас! Мемуары, конечно, вещь субъективная, но я старался держаться по возможности объективно».[15 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 8 сентября 1960 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 17 об.-18).]

Под влиянием поездки в Пермь В. А. Игнатьев продолжал писать и высылать на адрес И. С. Богословского свои воспоминаний. Он составил автобиографические очерки, начало которых озаглавил иносказательно: «Детские годы Пети Иконникова».[16 - Автобиографические очерки В. А. Игнатьева «Петя Иконников» (сентябрь 1960-январь 1961 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 723).] По его признанию, псевдоним Пети Иконникова был выбрал им случайно. Но, надо полагать, псевдоним этот появился в связи с тем, что воспоминания о детстве как о периоде складывания личности были для автора первостепенны. Им руководила потребность пофилософствовать, осмыслить собственную судьбу, разобраться в многообразии событий, определить в них своё место. В этом ему помог «Петя Иконников».

Одновременно с этим в 1960 г., он составил «Семейную хронику Игнатьевых»[17 - «Семейная хроника Игнатьевых, составленная В. А. Игнатьевым» (август-декабрь 1960 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 708).], написал очерки о соучениках в Камышловском духовном училище, биографический очерк «Трое»[18 - Биографический очерк В. А. Игнатьева «Трое» (о преподавателях латинского языка в Свердловском медицинском институте (П. А. Липин, В. А. Наумов, В. А. Игнатьев) (октябрь 1960 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 720).], воспоминания и биографические очерки о бывших семинаристах, работавших в г. Свердловске в 1920–1960 гг.[19 - Биографические очерки В. А. Игнатьева о В. С. Белоусове, А. В. Затопляеве, С. А. Игнатьеве, Н. А. Игнатьеве, Б. Е. Юшкове, Л. В. Лепешинском, В. П. Луканине, И. Н. Ставровском (октябрь 1960 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 726).], биографические очерки «Семейство Богословских» и «Профессор, доктор медицины Иван Степанович Богословский»[20 - Биографические очерки В. А. Игнатьева «Семейство Богословских» и «Профессор, доктор медицины Иван Степанович Богословский» (октябрь 1960 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 223).], воспоминания о регенте Пермского семинарского хора М. В. Попове[21 - Воспоминания В. А. Игнатьева о регенте Пермского семинарского хора М. В. Попове. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 727).], «Очерки по истории Казанской духовной академии».[22 - Очерки В. А. Игнатьева по истории Казанской духовной академии: о профессорах и преподавателях, студенчестве, предметах, преподаваемых в академии и др. (декабрь 1960 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 721).] Свои очерки он писал с вдохновением и отправлял рукописи в обычных тетрадях по почте И. С. Богословскому в Пермь, который побуждал его продолжать писать и переправлял их своему брату П. С. Богословскому в Москву.

Попав под воздействием братьев Богословских «в плен мемуаризма», Василий Алексеевич продолжал писать всё новые и новые очерки, и зачастую стал возвращаться к старым уже записанным воспоминаниям, повторял и расширял их, появлялись новые очерки. У него возникла мысль пересмотреть свои записи и собрать всё воедино. И. С. Богословскому Игнатьев предлагал свои воспоминания озаглавить так: «Житие (имярек) с эпиграфом: «Жизнь прожить – не поле перейти» и надписью «Посвящается Ивану Степановичу Богословскому». «Какое употребление сему? Думаю, что по прочтении сего, потом это подлежит сжиганию…», – написал он в письме Ивану Степановичу.[23 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 14 января 1961 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 47–47 об.).]

Обращаясь к Павлу Степановичу, он писал: «Всё, что я писал о семинарии, было потребностью моей души: мне хотелось сохранить о ней добрую память. Написать об академии подтолкнул меня Иван Степанович. Написать биографию Иконникова побудило меня желание перебрать в памяти жизнь ante mortem.[24 - ante mortem – по-латински перед смертью.] Последние мои записки (об Иконникове) носят, как я думаю, личный характер, почему я и писал о том, чтобы предать их кремации, но Иван Степанович находит в них какой-то бо?льший смысл, поэтому я отдаю их на Ваше усмотрение».[25 - Письмо В. А. Игнатьева П. С. Богословскому от 5 февраля 1961 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 165. Л. 31–31 об.).]

Василий Алексеевич считал братьев Богословских своими поверенными и поэтому отдавал своё «творчество» на их усмотрение. Он очень беспокоился за судьбу своих воспоминаний и переживал по поводу их несовременности.

В 1962 г., по просьбе П. С. Богословского, В. А. Игнатьев написал серию философских заметок «Человек-земля-космос»[26 - Философские заметки В. А. Игнатьева «Человек-земля-космос» («Человек и нормы его человечности». «Человек и кибернетика». «Метафизика и реальность». «О геоцентризме») (октябрь-ноябрь 1962 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 712).] и заметки о кибернетике[27 - Заметки В. А. Игнатьева «Лёд тронулся» о кибернетике. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 713).], в которых он попытался изложить свои философские взгляды.[28 - См. Часть X.]

В. А. Игнатьев вёл переписку с камышловским музыкальным деятелем Михаилом Михайловичем Щегловым, своим бывшим учителем пения в Камышловском духовном училище.[29 - Щеглов Михаил Михайлович (1875–1972) – окончил Московское Синодальное училище церковного пения со званием регента в 1894 г. Учитель церковного пения и чистописания в Камышловском духовном училище в 1894–1918 гг. С октября 1907 г. состоял также учителем черчения. Коллежский асессор // «Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1911. № 1 (1 января) (ос. прил.). С. 2–3. Заведующий Камышловской музыкальной школой в 1944–1956 гг.] Они постоянно делились друг с другом сведениями и фотографиями о преподавателях и учениках Камышловского духовного училища. Так, в 1962 г. В. А. Игнатьев получил от него фотографию учащихся своего выпуска 1902 г., и решил отдать долг «первому звену своего образования в духовной школе».[30 - Письмо В. А. Игнатьева М. М. Щеглову от 3 июня 1962 г. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 385. Л. 2–2 об.).] Результатом стали воспоминания и об этом духовно-учебном заведении.[31 - Очерки о соучениках и друзьях в Камышловском духовном училище и Очерки о педагогическом составе Камышловского духовного училища (1962 г.). (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 377, 385); Очерки В. А. Игнатьева по истории Камышловского духовного училища (1963 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 709). Очерки В. А. Игнатьева о соучениках А. Борчанинове, Г. Козельском и А. Анисимове, находящиеся в составе «пермской коллекции» воспоминаний автора, более раннего происхождения (август-ноябрь 1960 г.).]

В октябре 1962 г. В. А. Игнатьев был на конференции по творчеству Д. Н. Мамина-Сибиряка[32 - Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (1852–1912) – сын священника Верхотурского уезда. Окончил Екатеринбургское духовное училище в 1868 г. и 4 класса Пермской духовной семинарии в 1872 г. Обучался на ветеринарном отделении в С.-Петербургской медико-хирургической академии в 1872–1876 гг., и на юридическом факультете С.-Петербургского университета в 1876–1877 гг. Давал частные уроки, писал статьи в газеты, занимался самообразованием, писал книги и путешествовал. Прозаик и драматург.] в г. Свердловске, где встретил Владимира Павловича Бирюкова, учёного-краеведа, члена Союза писателей СССР, спустя 24 года после их последней встречи. В. П. Бирюков занимался собиранием уральского фольклора, рукописей и книг, материалов уральских деятелей искусства и науки. Он выступал с идеей организации Уральского архива литературы и искусства в г. Свердловске. Эта его инициатива получила широкую известность и привлекала массу деятелей: краеведов, деятелей литературы, искусства, науки и техники всего Уральского региона, многие из которых стали передавать ему на хранение свои рукописи, переписку, фотографии, биографические документы. В письме В. А. Игнатьеву В. П. Бирюков писал: «Вот вбил себе в голову, что надо создать Уральский архив литературы и искусства, так потому-то делу и ездил в Москву, где м[ежду] пр[очим], виделся с Павлом Степановичем Богословским».[33 - Письмо В. П. Бирюкова В. А. Игнатьеву от 25 декабря 1962 г. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 414. Л. 1 об.).]

В 1963 г. В. А. Игнатьев вновь возвращается к своим воспоминаниям о семинарской юности и пишет очерк «Как создавалась «очарованная душа»[34 - Воспоминания В. А. Игнатьева «Как создавалась «очарованная душа», об увлечением пением и хоровыми кружками» (февраль 1963 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 714).] о своём увлечении пением и хоровыми кружками в период с детских лет и до пребывания в Белоруссии, а также очерки «Старая Пермь» и «Кама».[35 - Очерки В. А. Игнатьева «Старая Пермь» и «Кама» (февраль-март 1963 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 716).] В очерках «Старая Пермь» и «Кама» он постарался показать Пермь и Каму глазами семинариста. В письме к И. С. Богословскому он писал: «Считаю, что наша семинария и даже духовное училище заслуживают того, чтобы о них сохранилась память. Конечно, это теперь не современно, но думаю, что когда-нибудь всё «утихомириться», и потомкам нашим интересно будет узнать и об этом».[36 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 28 февраля 1963 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 214. Л. 7–7 об.).] Кроме того, он на основе своих воспоминаний составлял рассказы и педагогические поэмы.[37 - Например, рассказ «Гибель Фингала (из жизни одной собаки)» (март 1963 г.) (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 715); педагогическая поэма «Наше детство и теченские штаты» (август 1963 г.) (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 729) и др.]

О своём отношении к христианской вере он высказался в письме И. С. Богословскому, поздравляя его с вербным воскресеньем в 1963 г.: «Этот праздник является предвозвестником весны. Также он остался в памяти.

Было ли это на самом деле, или это только легенда? С детства я привык думать, что это было, и представлял всё-так, как это описано в Евангелии. Эти мои представления для меня так же реальны, как и многое другое, о чём я слышал или читал, но чего не видел глазами. Эти представления вошли в содержание моей жизни[38 - Здесь и далее в тексте автора – подчёркивание самого автора.], как и все другие. Всё, что мы так воспринимаем, так же реально, как и то, что мы видим, потому что оно является содержанием моей реальной жизни. Оно – содержание моей моральной природы – единой и неделимой. И вера, и разум – элементы этой природы, и имеют равноправное значение для человека. Величайшей ошибкой в истории человечества явилось противопоставление их одну другой, потому что это повело к расчленению единой нравственной природы человека. И сколько бы люди не бились доказать, что и вера, и разум враждебны друг другу, единая нравственная природа человека восторжествует, и гармония между жтими двумя сторонами природы будет восстановлена, так как иначе человек не сможет существовать».[39 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 2 апреля 1963 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 91–92).]

Предлагая систематизировать свои воспоминания для возможной передачи куда-либо в архив, В. А. Игнатьев выделил из них две темы: 1) «Духовная школа накануне Октябрьской революции» (трилогия); 2) «Очерки о Зауралье». «По-моему, – писал он, если их примут в «сущем виде», то так и сдать, как автограф. Если кто заинтересуется, то он найдет возможность привести в желанный ему вид».[40 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 10 мая 1963 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 101–101 об.).]

В августе 1963 г. В. А. Игнатьев и И. С. Богословский вместе совершили поездку в г. Камышлов и село Тимохино, где встретились с М. М. Щегловым, посетили само здание училища и были на родине матери И. С. Богословского.[41 - Воспоминания В. А. Игнатьева о поездке в Камышлов и Тимохино в августе 1963 г. (24 ноября 1963 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 717).]

Местами, где решался вопрос о сохранении его воспоминаний, были Пермь, Москва и Свердловск. В октябре 1963 г. В. А. Игнатьев посетил П. С. Богословского в Москве.[42 - Письма В. А. Игнатьева И. С. Богословскому (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 215. Л. 104–106 об.).] Павел Степанович занимался подготовкой документов для своей коллекции, передаваемой в Пушкинский Дом (Институт русской литературы). Ими было принято решение о наборе на печатной машинке некоторых очерков для возможной передачи в архив. Однако в Пушкинский Дом принимались отпечатанные рукописи по содержанию имеющие только общесоюзное значение.

Одновременно с общением с братьями Богословскими, В. А. Игнатьев ознакомил В. П. Бирюкова со своим мемуарным творчеством и стал составлять уже отдельную «свердловскую коллекцию» своих воспоминаний. Идея В. П. Бирюкова о создании Уральского архива литературы и искусства, который был организован в 1964 г. и документы которого уже находились в одном из хранилищ Государственного архива Свердловской области, а также личное желание писать, размышляя о прожитой жизни, и, кроме того, стремление отразить в очерках информацию, полученную от друзей, которых он знакомил со своими мемуарами, – всё это вместе побуждало В. А. Игнатьева к ещё большему увлечению очерками и рассказами. В письме к И. С. Богословскому он сообщал: «В. П. Бирюков всё возится с переездом сюда и обещал зайти ко мне перед маем. Я написал ему несколько очерков из истории семинарии, восстановив кое-что из прежде написанного, что находится в Москве: некие дублеты. Он намерен это принять в архив».[43 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 21 апреля 1964 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 214. Л. 20).]

В. П. Бирюков в одном из писем В. А. Игнатьеву отвечая ему, писал: «Ты очень обрадовал присылкой новых 14-ти очерков. К твоей руке я привык и читаю легко. Всё тобой написанное читаю с двойным удовольствием: вспоминаю дни нашей юности и радуюсь получению в литературный архив таких ценных материалов. Многие потом скажут тебе спасибо, а теперь – моё.

Старая духовная школа – это не теперешняя духовная же школа. Сколько из старой вышло замечательных полезнейших людей, не говоря уже о рядовых людях, которые стали врачами, учителями и вообще полезными работниками государства! Вот почему очень важно получить воспоминания бывших воспитанников этой школы.

П. С. Богословский, как он писал мне, намерен свои материалы сдать в архив Пушкинского Дома. Чуть ли даже не написал завещание на этот случай.

Выходит, что ты присылкой новых очерков проделал двойную работу, восстановив то, что отправил Павлу Степановичу. Только, пожалуйста, не подумай, что я подталкиваю тебя изменить слову, данному тобой Павлу Степановичу».[44 - Письмо В. П. Бирюкова В. А. Игнатьеву от 19 апреля 1964 г. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 414. Л. 5).]

Видимо, одним из последних очерков для «пермской коллекции» воспоминаний был биографический очерк В. А. Игнатьева о своём брате Алексее Алексеевиче Игнатьеве, репрессированном в 1937 г.[45 - Биографический очерк В. А. Игнатьева о брате Алексее Алексеевиче Игнатьеве (сентябрь 1964 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 718).]

По переезде В. П. Бирюкова в г. Свердловск в 1964 г., В. А. Игнатьев, находясь с ним в одном городе, имел больше возможностей для совместного общения и обмена информацией, он также посещал его в областной клинической больнице во время болезни, куда приносил и свои новые рукописи. И. С. Богословскому В. А. Игнатьев сообщал: «Дорогой Иван Степанович!… Сейчас у меня «Справочная книга» в память столетия Пермской дух[овной] семинарии, издание свящ[енника] Иакова Шестакова, которую дал мне Влад[имир] Павл[ович] Бирюков. Делаю выписку всех окончивших, ушедших на гражданскую службу. Дошел до 1883 г. (вып[уск] 39) и записал уже 331 чел[овека]. Боже мой! Кого только тут нет! Профессора, врачи, чиновники et cetera, et cetera![46 - et cetera – по-латински и так далее.]… Думаю свои выписки оформить в виде статьи для вящей славы alma mater. Отсюда – всякие попытки принизить значение семинарии нашей глупы и смешны».[47 - Письмо В. А. Игнатьева И. С. Богословскому от 13 сентября 1964 г. (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 214. Л. 72–72 об.).В ГКБУ «ГАПК» имеется «Список выпускников Пермской духовной семинарии со сведениями об их дальнейшей деятельности», составленный В. А. Игнатьевым по списку священника И. Шестакова, который содержит «сведения о лицах разных гражданских служб, студентах и духовенстве, выделившихся чем-либо из ряда других». (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 731), а в ГКУСО «ГАСО» – «Комментарии (аннотации)» к указанному списку И. Шестакова (фрагмент). (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374. Л. 133–141).]

28 марта 1966 г. в г. Москве скончался Павел Степанович Богословский. Исполняя его волю, 14 июня 1966 г. его младший брат Иван Степанович и сын Нестор Павлович Богословские передали собранные им документы в Государственный архив Пермской области.[48 - Акт передачи документальных материалов от 14 июня 1966 г. (ГАПК. Ф. р-973. Дело фонда. Л. 1–2).]

Государственный архив Пермской области в 1966 г. переехал в новое, специально для него построенное здание на улице Студенческой. В письме В. А. Игнатьеву И. С. Богословский сообщал: «Часть архива Пав[ла] Степ[ановича], которая была в Перми (13 ящиков) – нами передана Пермск[ому] обл[астному] архиву. В июле предполагается перевести в Пермь архив П. С., находящийся в Москве. За ним поедет сотрудник Пермского архива. Пермский обл[астной] архив имеет новое специальное здание, специализированный штат служащих, современное хранилище, и я склонен и свой небольшой архив передать ему… Я не знаю Свердловского архива, в частности Бирюковского, и являюсь сторонником Пермского. Если у Вас мемуары в копиях – то, думаю, что копии следует разделить по архивам. Свои материалы (некоторые) имею в копиях, оригинал оставляю у себя (домашний архив)».[49 - Письмо И. С. Богословского В. А. Игнатьеву от 28 июня 1966 г. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 415. Л. 11–11 об.).]

Таким образом, «пермская коллекция» воспоминаний В. А. Игнатьева поступила в семейный фонд Богословских и сегодня хранится в Государственном архиве Пермского края (Ф. р-973). Научно-техническая обработка документов семейного фонда Богословских проводилась сотрудниками архива Леоном Кашихиным в 1967 г., а после новых поступлений в 1987 г. Мельчаковой Ольгой Александровной.

Музыкальные ноты В. А. Игнатьева И. С. Богословский передал в нотный отдел Пермской областной библиотеки им. А. М. Горького. Материалов В. А. Игнатьева в фонде П. С. Богословского, переданном им на хранение в рукописный отдел Пушкинского дома (Ф. 690), нет.

В 1968 г. В. П. Бирюков составил обзор рукописей В. А. Игнатьева, переданных им для хранения в Уральский архив литературы и искусства.[50 - Бирюков В. П. «Бытописатель В. А. Игнатьев и его рукописи». (16 февраля 1968 г.). (ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 1273; ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 421). См. «Бытописатель из Течи» // Бирюков В. П. Уральская копилка. Средне-Уральское книжное издательство. Свердловск, 1969. С. 95–101.]

В. А. Игнатьев скончался в г. Свердловске 26 февраля 1971 г. Он был женат с 18 апреля (1 мая по новому стилю) 1914 г. на Анне Фридриховне Игнатьевой (урождённой Иоанне-Луизе Фридриховне Зигер), которая родилась в марте 1886 г. в имении Юргенгоф около г. Юрьева (Тарту) в семье немецкого фермера евангелическо-лютеранского вероисповедания Карла-Фридриха Георгиевича Зигер. Образование получила в частной Юрьевской женской гимназии Сальмон. В Курском реальном училище сдала экзамен на звание домашней учительницы немецкого языка. Работала преподавательницей немецкого языка: в 1912–1914 гг. – в г. Бугуруслане Самарской губернии (во II женской гимназии и одновременно в 1913–1914 гг. в высшем начальном и реальном училищах); в 1914–1916 гг. – в г. Перми (в Пермской мужской гимназии имени императора Александра I); в 1916–1923 гг. – в г. Слуцке Минской губернии (в женской гимназии, коммерческом училище и школе второй ступени); после 1923 г. – в г. Свердловске (в Короленковской школе второй ступени и одновременно в школе печатников, затем в Верх-Исетском металлургическом техникуме чёрных металлов и Вечернем комвузе при ВИЗе). Скончалась 23 ноября 1975 г. в г. Свердловске. Детей они не имели.

Почти через 5 месяцев после смерти В. А. Игнатьева, 18 июня 1971 г. в г. Свердловске скончался В. П. Бирюков. Согласно его воле собрание Уральского архива литературы и искусства поступило на хранение в Государственный архив Свердловской области, образовав в нём отдельный фонд. Таким образом, «свердловская коллекция» воспоминаний В. А. Игнатьева хранится в настоящее время в Государственном архиве Свердловской области (Ф. р-2757).

Иван Степанович Богословский скончался в Перми в 1979 г.

В отличие от «пермской коллекции» «свердловские» мемуары Игнатьева не датированы. Заканчивая каждый очерк, отправляемый И. С. Богословскому, В. А. Игнатьев ставил полную дату и указывал свердловское время, а И. С. Богословский указывал иногда и дату получения по почте. Очерки, переданные Игнатьевым В. П. Бирюкову, датировки, практически, не имеют. Примерная датировка указана только в архивной описи.[51 - Исключение составляют «Очерки по истории Камышловского духовного училища», которые в «пермской коллекции» более позднего происхождения, чем в «свердловской».]

В 1964–1968 гг. В. А. Игнатьев по памяти и в процессе общения с близкими знакомыми (бывшими семинаристами и земляками) восстановил и в значительной степени повторил «пермскую коллекцию», в то же время, дополнив её новыми воспоминаниями. Так, воспоминания о Пермской духовной семинарии в «свердловской коллекции» начинаются с очерков «Старая Пермь (из воспоминаний пермского семинариста)» и «Кама»[52 - ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 374.], содержат очерки: «Черты семинарского быта», о семинаристах-певцах, музыкантах и декламаторах, «Пермская духовная семинария накануне Октябрьской революции» (последний является переработанным очерком «Наша семинария в период первой империалистической войны» из пермской коллекции»), продолжаются в «Очерках о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии»[53 - ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. В архивной описи ошибочно указан 1954 г.], которые содержат, кроме того, и воспоминания о преподавателях и лицах из обслуживающего персонала. В то же время очерк с описанием семинарии «Alma mater» и некоторые другие очерки из «пермской коллекции» в «свердловской» отсутствуют.

Остальные очерки В. А. Игнатьева в «свердловской коллекции»: «Из семейной хроники Игнатьевых»[54 - ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 386.], очерки по истории села Русская Теча Шадринского уезда Пермской губернии[55 - Там же. Д. 378–384, 387–392, 394–395, 403.], очерки о соучениках и друзьях в Камыловском духовном училище и заметки о педагогическом составе Камышловского духовного училища[56 - Там же. Д. 377, 385. В отличие от всех остальных, эти очерки более раннего происхождения, чем в «пермской коллекции» воспоминаний автора.], «Казанская духовная академия» (описание и преподавательский состав)[57 - Там же. Д. 401, 402.], очерки по истории профессионально-технического образования на Верх-Исетском металлургическом заводе[58 - Там же. Д. 375.], автобиографические воспоминания.[59 - Там же. Д. 386, 393, 396–399.] Имеется очерк «Об «очарованной» душе и неосуществлённой мечте (наблюдения, размышления, встречи, раздумья, радости и огорчения – всё то, что является результатом «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет»)»[60 - Там же. Д. 412.] и другие очерки, рассказы и педагогические поэмы. В. А. Игнатьев писал не только о бывших семинаристах, интересен также его очерк «Епархиалки», в котором автор постарался вывести образы дочерей духовенства Камышловского и Шадринского уездов Пермской губернии, окончивших Екатеринбургское епархиальное училище и служивших на поприще народного образования в Зауралье в тяжёлых условиях до и после 1917 года.[61 - ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 395. Л.2-14 об.] В своих автобиографических воспоминаниях в «свердловской коллекции» автор уже не использовал псевдоним «Петя Иконников» и вёл повествование от первого лица, а очерки «Пути и перепутья моей жизни и педагогической деятельности («Повесть временных лет»)»[62 - В. А. Игнатьев. «Пути и перепутья моей жизни и педагогической деятельности («Повесть временных лет»)». (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 399). Очерк охватывает период жизни и работы автора с детства и до отъезда из Перми в 1916 г.] с эпиграфом «Жизнь прожить – не поле перейти» посвятил В. П. Бирюкову. Последний был убеждённым атеистом, в отличие от православных профессоров братьев Богословских. В связи с этим обращают на себя внимание «Очерки на библейские темы»[63 - ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 405.], датированные В. А. Игнатьевым 1967 г., которые носят уже атеистический характер, в отличие от философских заметок 1962–1963 гг. в «пермской коллекции». Также обращает на себя внимание отсутствие в «свердловской коллекции» писем П. С. и И. С. Богословских к В. А. Игнатьеву за 1960–1964 гг.

* * *

Кроме исторической и краеведческой воспоминания В. А. Игнатьева представляют большую культурологическую ценность. Они содержат интересные моменты из культурной жизни начала XX века и являются важным источником по истории повседневности того времени. В своих воспоминаниях В. А. Игнатьев отразил бытовые особенности повседневной жизни семьи, рассказал о деятельности учебных заведений и многих деятелей, которые его окружали в сложные периоды истории страны: до и после революции 1905–1907 гг., накануне и во время Первой мировой войны 1914–1918 гг., революции и гражданской войны 1917–1922 гг. (в Белоруссии В. А. Игнатьев жил в прифронтовой зоне, где встретил 1917 г., пережил немецкую и польскую оккупации). В период первых десятилетий советской власти 1920–1930-х гг. он рассказал о своей педагогической работе в советской школе с заводской молодёжью, в период Великой Отечественной войны рассказал о своей работе в тылу в голодное время, в период развития страны в 1940–1950-х гг. рассказал о своей работе и об особенностях преподавания латинского языка в специализированных вузах. В воспоминаниях имеются очень интересные сравнения «духовников» с «городчиками», а семинарской «братвы» с гимназистами и «реалистами», истории общения и дружбы с «синими», «зелёными» и «коричневыми платьями»; сведения о концертах и выступлениях семинарской молодёжи на вечерах в городе и на селе; культурных связях между русским, украинским и белорусским народами. Автор даёт интересные портретные зарисовки многим известным людям своей эпохи. Многие эпизоды из жизни автор сравнивает с картинами известных художников, а штрихи к портретам описываемых знакомых с образами литературных героев.

Друг В. А. Игнатьева Н. И. Хмельнов в письме от 20 января 1969 г. дал ему такой отзыв: «Теперь мне понятно, чем ты занимался, находясь на пенсии, на отдыхе. Очень тяжело быть без дела. Мы, бывшие семинаристы, вымуштрованы хорошо и нам никак не по душе безделье. Ты нашёл своё «хобби» и, наверное, не жалеешь потерянное, истраченное на это время».[64 - Письмо Н. И. Хмельнова В. А. Игнатьеву от 20 января 1969 г. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 418. Л. 2 об.).]

В. А. Игнатьев представляется уникальным человеком, а его рукописи предоставляют пример для всех желающих заняться мемуарным творчеством. Воспоминания Игнатьева переплетаются в разных очерках, как в «пермской», так и в «свердловской коллекциях», как в отдельности, так и между ними, дополняя друг друга, они являются важным связующим звеном в истории целых поколений людей, имеющих отношение к истории Перми, Екатеринбурга, Камышлова, Казани, Бугуруслана, Слуцка (Белоруссия) и Челябинской области начала и первой половины XX века.

* * *

Воспоминания В. А. Игнатьева до 2017 г. не издавались, кроме очерка «Старая Пермь», частично опубликованного кандидатом исторических наук А. В. Шиловым.[65 - Смышляевский сборник: исследования и материалы по истории и культуре Перми. / Центральная городская библиотека им. А. С. Пушкина (Дом Смышляева); сост. и ред. Т. И. Быстрых. – Пермь, 2014. С. 141–149.] Воспоминания В. А. Игнатьева об архиепископе Стефане (Знамировском) использовались кандидатом исторических наук Е. Д. Харитоновой[66 - Харитонова Е. Д. Ст. «Архиепископ Стефан». (04.07.2005 г.).http://ruskline.ru/monitoring_smi/2005/07/04/arhiepiskop_stefan/]; воспоминания В. А. Игнатьева об епископе Пимене (Белоликове) использовались кандидатом философских наук О. И. Ходаковской[67 - Ходаковская Ольга. «Там где сияют горные вершины». Документальное исследование жизни и трудов преосвященного Пимена, епископа Семиреченского и Верненского, священномученика (1879–1918). Алма-Ата, 2012.]; воспоминания В. А. Игнатьева о старших братьях Игнатьеве Александре Алексеевиче и Игнатьеве Алексее Алексеевиче использовались Ю. М. Сухаревым.[68 - Сухарев Ю. М. «К биографии священнослужителя и музыковеда Алексея Игнатьева (1879–1937)» (26.11.2016 г.); Сухарев Ю. М. «К биографии священника Алексея Игнатьева (1879–1937)» // Материалы VI межрегиональной научно-практической конференции «Православие на Урале: связь времён» (Екатеринбург, Уральское церковно-историческое общество; Екатеринбургская духовная семинария, 3 февраля 2017); Сухарев Ю. М. «Так проходит мирская слава» (Биография Алексея Алексеевича Игнатьева (1879–1937) – священника, педагога, музыковеда). (04.02.2017 г.); Сухарев Ю. М. «Священник Каменского Троицкого собора Александр Игнатьев (1872–1920)». (21.04.2018 г.). // Доклад на 6-й региональной научно-практической конференции Уральского историко-родословного общества «История. События. Судьбы» в г. Каменск-Уральский, 21 апреля 2018 г. http://sukharev-y.ru/]

В 2016 г. Государственным архивом Пермского края был опубликован сборник документов «Образование в Пермской губернии XIX-нач. XX вв. Из истории духовно-учебных заведений». Пермь: Продюсерский центр «Траектория», 2016. Центральный раздел сборника был посвящён Пермской духовной семинарии. В него вошли извлечения из очерков В. А. Игнатьева по истории Пермской духовной семинарии. Тогда же возник замысел подготовки отдельного и более полного издания воспоминаний В. А. Игнатьева о Пермской духовной семинарии с целью: с одной стороны, разработки его содержания и изучения личности автора, с другой стороны, ознакомления широкого круга читателей с этим мемуарным источником. Эта идея появилась при взаимодействии с Владимиром Фёдоровичем Гладышевым, председателем общества «Пермский краевед»., написавшим авторскую статью к сборнику под названием «Из духовного звания».

В 2017 г. между Государственным архивом Пермского края» и Государственным архивом Свердловской области было заключено соглашение о сотрудничестве с целью осуществления деятельности по сохранению исторической памяти о событиях и людях Пермского края и Свердловской области, воспитания патриотизма, духовности и нравственности у граждан, посредством популяризации историко-документального наследия, формирования чувства гордости за свою малую Родину. В рамках этого соглашения, в частности, был произведён обмен информационными материалами – воспоминаниями В. А. Игнатьева. «Свердловская коллекция» его воспоминаний в электронном виде пополнила семейный фонд Богословских, образовав в нём отдельную опись (Ф. р-973. Оп. 2).

В 2017–2018 гг. Государственный архив Пермского края опубликован 1-ю и 2-ю части книги: Игнатьев В. А. «Воспоминания о Пермской духовной семинарии начала XX века». (Под ред. В. Г. Бояршинова). Пермь: Продюсерский центр «Траектория», 2017–2018.

В 2017 г. Государственный архив Пермского края опубликовал сборник документов «Образование в Пермской губернии XIX-нач. XX вв. Из истории учебных заведений системы начального образования». Пермь: Продюсерский центр «Траектория», 2017. В сборник вошёл очерк В. А. Игнатьева «Школьники», опубликованный в извлечении.

При обработке текстов воспоминаний, была проведена огромная кропотливая текстологическая работа, выявлены различные группы текстовых изменений, как в «пермской коллекции», так и в «свердловской», повторные и параллельные места в очерках.

Очерки из «свердловской коллекции», полностью отсутствующие в «пермской», публикуются в основном тексте целиком, частично отсутствующие в «пермской коллекции» и расширенные части текста в «свердловской коллекции» дополняют текст публикации в примечаниях.

Авторский текст воспроизведён с сохранением стилистических особенностей подлинника. Подчёркивания текста выделены нижним подчёркиванием. В квадратных скобках воспроизведены пропущенные в тексте и восстановленные по смыслу слова и части слов, а также датировка.

Текст сопровождается примечаниями в постраничных сносках. Всего 2386 сносок. В примечаниях даны краткие биографические сведения об упоминаемых автором персоналиях, которые удалось обнаружить.

Часть примечаний указывает на фактические неточности текста автора, что является специфическим для такого рода источника.

Данная публикация имеет следующую структуру: вступительная статья, десять частей с очерками и иллюстрациями к ним. Всего 415 иллюстраций. Иллюстрации сопровождаются изображениями рукописей, использованных при составлении публикации. В приложении имеется именной указатель, в который вошли 2335 персоналий.

Мемуары В. А. Игнатьева содержат множество латинских изречений, пословиц, поговорок. Самым распространённым латинским изречением, используемым В. А. Игнатьевым, является: «Sic transit gloria mundi!», которое переводится: «Так проходит мирская слава!». Смысл его простой: всё земное – призрачно, изменчиво и тленно.

Благодарности

Выражаю благодарность за содействие в подготовке публикации сотрудникам ГКБУ «Государственный архив Пермского края» и его директору И. В. Кирееву, сотрудникам ГКУСО «Государственный архив Свердловской области» и БУОО «Государственный архив Орловской области».

Выражаю благодарность за критику, помощь и предоставленную информацию действительным членам Уральского историко-родословного и членам Уральского церковно-исторического обществ Юрию Михайловичу Сухареву, Александру Владиславовичу Колесову и Людмиле Викторовне Рябухо, а также старшему преподавателю кафедры латинского языка и фармацевтической терминологии ФГБОУВО «Пермская государственная фармацевтическая академия» Галине Васильевне Филимоновой.

Выражаю благодарность за помощь в подготовке примечаний преподавателю регентского отделения Пермской православной духовной семинарии, кандидату искусствоведения Ольге Вильевне Ануфриевой, автору книги «50 бесед о русском церковном пении и духовной музыке» (Пермь, 2009).

Выражаю благодарность за предоставленные фотографии председателю Уральского церковно-археологического общества протоиерею Екатеринбургской епархии Валерию Вениаминовичу Лавринову, краеведам Татьяне Леонидовне Морозовой, Сергею Геннадьевичу Мехоношину, администратору сайта «Наследие Слуцкого края» (http://nasledie-sluck.by/ (http://nasledie-sluck.by/)) Владимиру Анатольевичу Хворову.

Выражаю благодарность за предоставленную информацию и фотографии заведующей Русско-Теченской сельской библиотекой Красноармейского района Челябинской области, организатору проекта «Игнатьевское движение» Ирине Викторовне Курбатовой.

    14.01.2019
    В. Г. Бояршинов

Предисловие к Части I

Целью настоящего издания является показать исследователям, по возможности, наиболее полный содержательный мемуарный исторический источник.

«Семейная хроника Игнатьевых» – является первой частью полной публикаций воспоминаний В. А. Игнатьева. Это сборник его очерков о родителях, братьях, сёстрах и родной тётушке, основанный на «Семейной хронике Игнатьевых» в «пермской» и «свердловской коллекциях», а также на биографических очерках о родственниках.

Родителями его были: Игнатьев Алексей Иванович (1848–1916) и Игнатьева (Тетюева) Александра Ивановна (1850–1926). Отец по послужному списку был причетнический сын, по увольнении из высшего отделения Пермского уездного духовного училища 13 марта 1867 г. был определён послушником в Пермский Архиерейский дом; 30 октября 1868 г. определён к градо-Пермской Рождество-Богородицкой церкви на пономарское место; 19 февраля 1869 г. посвящён в стихарь; 19 декабря 1869 г. переведён к градо-Пермской Воскресенской церкви.[69 - Клировая ведомость Воскресенской церкви г. Перми за 1871 г. // ГАПК. Ф. 108. Оп. 1. Д. 14. Л. 41–41 об.] Затем А. И. Игнатьев был посвящён в сан диакона и служил в г. Перми при Николаевской церкви пересыльного замка вместе со священником Иоанном Алексеевичем Никитиным. 25 мая 1879 г. был переведён к Спасской церкви села Теченского Шадринского уезда, поменявшись местами со своим тестем – диаконом Иоанном Васильевичем Тетюевым[70 - «Пермские епархиальные ведомости». 1879. № 23 (6 июня) (офиц.). С. 251–252. В том же году диакон Иоанн Васильевич Тетюев умер 10 (22 по новому стилю) декабря, в возрасте 49 лет. // ГАПК. Ф. 37. Оп. 6. Д. 323. Л. 617 об.-618.], где и служил, состоя на псаломщической вакансии, почти до самой своей смерти. В «Екатеринбургских епархиальных ведомостях» за 1916 год имеется некролог диакона Алексея Иоанновича Игнатьева, составленный его сыном Алексеем: «Всегда аккуратный, скромный, приветливый, покойный о[тец] диакон пользовался глубоким уважением и любовью как среди сослуживцев, так и прихожан. Покойный воспитал большую семью – пять сыновей и две дочери. Четыре сына о[тца] диакона окончили Пермскую семинарию со званием студентов, а потом учились и учатся ещё в Казанской духовной академии. Двое из сыновей академию уже окончили, один из них ныне удостоен степени магистра богословия, а двое ещё учатся – один на 4 курсе, а второй – на первом. Пятый сын состоит священником в Тобольской епархии. Дочери о[тца] диакона, получив образование в Екатеринбургском епархиальном училище, служат народными учительницами в Шадринском уезде. Стремление о[тца] диакона дать хорошее образование и воспитание всем своим детям достойно глубокого внимания. Спи спокойно, незабвенный наш отец и друг! Ты честно совершил свой жизненный путь: в воспитании своих детей ты был подвижником. Благослови нас и помолись у Престола Всевышнего. Твои дети являются твоими неоплатными должниками. Вечная тебе память. Сын Алексей».[71 - «Екатеринбургские епархиальные ведомости». 1916. № 45 (6 ноября) (отдел неофициальный). С. 394–395.]

Позднее, сам В. А. Игнатьев о своём отце оставил такой отзыв: «Из семи детей сельского дьячка три сына с высшим образованием работали учителями и две дочери со средним образованием работали сельскими учительницами, одна из них пятьдесят лет. Российское государство и в старой своей форме и в новой в балансе своих культурных деятелей получило такую силу, за которую оно не может быть в обиде на сельского дьячка А. И. Игнатьева».[72 - Из очерка «Теченское «житие» (в составе «Автобиографических воспоминаний») в «свердловской коллекции» воспоминаний автора. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 386. Л. 30–31).]

Отдельное место занимают детские воспоминания автора под псевдонимом «Петя Иконников» и его рассказы о детстве и бытовой обстановке семьи, о друзьях детства – домашних животных, составленные им как педагогические поэмы.

В первой части представлены: рисунки планов дома и усадьбы, составленные автором; фотографии автора за чтением мемуаров; фотографии его сестры Александры, брата Алексея и племянника Сергея.

Часть I. Семейная хроника Игнатьевых

Patres nostri[73 - Patres nostri – по-латински отцы наши. В «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Parentes nostri» – по-латински родители наши.]

Отец, его родословная

Отец наш – Алексей Иванович Игнатьев – родился в 1848 г. в селе Харловском, Ирбитского уезда, Пермской губернии (по настоящему административному делению – в Ирбитском районе Свердловской области)[74 - На 2017 г. – в составе Ирбитского муниципального образования (городского округа) Свердловской области.] и происходил из духовного сословия. Ни отец, ни мать ничего не рассказывали нам о своих родителях, и мы ничего не знали о своих дедушках и бабушках ни по отцовской, ни по материнской линии. Мы не знали ни того, кем был наш дед по линии отца – священником, диаконом или псаломщиком; ни того, какие отношения в детстве или позднее были у отца с родителями; не знали, наконец, полного имени деда, как, например, он именовался, по отчеству, а у бабушки не знали ни имени, ни отчества.[75 - В ревизской сказке на священнослужителей Свято-Троицкой церкви Харловской слободы Ирбитского уезда за 1833 г. значатся: дьячок Игнатьев Иосиф Григориев, 58 лет в прошлую ревизию, в 1831 г. умер; сын его Игнатьев Иоанн Иосифов, 14 лет в прошлую ревизию, ныне 32 лет, 1816 г. определён к сей церкви дьячком, из необучавшихся [в духовных семинариях]; дьячка Игнатьева Иоанна жена Анастасия Васильева, 32 лет. // ГАПК. Ф. 111. Оп. 1. Д. 2764. Л. 47 об.-48.] Да и в том, что отец родился в селе Харловском, я, например, узнал уже в возрасте 17 лет, когда удалось побывать в этом селе.[76 - Из очерка «Parentes nostri (из семейной хроники Игнатьевых)» в составе «Автобиографических воспоминаний» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Летом 1904 г. мы с батюшкой гостили у брата Алексея в с[еле] Скородумском, около Ирбита, и брат однажды предложил съездить в Харлову, как коротко называлось село, на родину папы, вот мы и отправились туда. Ехать пришлось вёрст двадцать пять» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 386. Л. 7.] В семейном альбоме была у нас старинная карточка с родителей отца, но она мало что говорила нашему уму и сердцу о наших дедах.[77 - Из очерка «Parentes nostri (из семейной хроники Игнатьевых)» в составе «Автобиографических воспоминаний» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Ещё более старинная карточка была с двух старичков: «он» в рясе с распущенными волосами сидит, облокотившись на столик, а рядом «она» в обильных одеяниях: на голове – платок шёлковый, спущенный до пояса, ниже юбка. Это были наши деды, но мы так и не узнали по какой линии; с большим вероятием можно предположить, что это были родители матушки» // Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 386. Л. 4–5.Там же: «В пользу этого предположения говорит и то обстоятельство, что большинство имевшихся у нас карточек с родственников были именно по линии матушкиной фамилии. Я пытался было разыскать своих дедов по справочно книге Я. Шестакова, выпущенной к столетию Пермской дух[овной] семинарии, нашёл в ней фамилии и Тетюевых и Игнатьевых, но по имеющимся датам жизни носителей этих фамилий не смог провести линию, которая бы соответствовала времени жизни искомых дедов: они, эти фамилии, относились или к более ранним временам, т. е. нашим прадедам, или к более поздним. На основании этого я и высказал предположение, что и у нашего батюшки и также и у матушки родители были из «низов» духовенства, т. е. в ранге дьячков или диаконов» // Там же. Л. 14–16.] Сохранилась также карточка с брата отца – Петра Ивановича, священника, но опять-таки мы ничего не знали об этом своём дяде: ни того, где он служил, ни того, был ли он моложе или старше отца, ни того, какие же отношения между ними были в детские годы и позднее.[78 - Там же: «Была карточка с батюшкиного брата – Петра Ивановича Игнатьева в священном сане с камилавкой на голове» // Там же. Л. 4.Игнатьев Пётр Иоаннович (1834-?) – причетнический сын. Окончил высшее отделение Пермского духовного училища в 1849 г. В 1853 г. посвящён в сан диакона к Богородице-Скорященской тюремной церкви г. Перми. В 1854–1873 гг. служил диаконом в Александро-Невской больничной церкви г. Перми. В 1873 г. посвящён в сан священника к Николаевской церкви села Ныробского Чердынского уезда. С 1874 г служил священником в Стефановской церкви села Верх-Юсвинского Соликамского уезда // ГАПК. Ф. 540. Оп. 1. Д. 33. Л. 71 об.-73.] Наконец, совершенно, можно сказать, случайно я узнал о том, что в Харловой жила и здравствовала родная сестра отца [Агриппина Ивановна], о существовании которой я узнал лишь при поездке в это село, о чём мною упомянуто выше. Почему между братьями и сестрой не было переписки – это осталось для нас тайной – но было ясно одно, что это не было в результате ссоры или вообще каких-либо неприятностей в отношениях, что так или иначе, как говорят, всплыло бы наверх, но этого никогда нами не было замечено.[79 - Там же: «Есть основания думать, что муж Агриппины Алексеевны [так в тексте – ред. ] в своё время унаследовал место тестя, женившись на ней» // Там же. Л. 11.]

Вспоминая детские годы, отец из числа своих друзей этого возраста выделял брата и сестру Досмановых, очевидно, потому, что обращала на себя дальнейшая судьба, а именно: девочка Досманова впоследствии была игуменьей Екатеринбургского женского монастыря с именем монахини Магдалины[80 - Магдалина (Досманова Пелагея Стефановна) (1847–1934) – настоятельница Екатеринбургского Ново-Тихвинского женского монастыря в 1897–1920 гг., схиигумения.], а мальчик – пермским видным купцом.[81 - Досманов Павел Степанович (1856/1857-после 1919) – Пермский купец 1-й гильдии, занимался мануфактурной и чайной торговлей.] Отец рассказывал и о своей встрече с игуменьей Магдалиной в то время, когда в Екатеринбургском епархиальном училище, которое было при указанном монастыре, училась наша старшая сестра – Александра Алексеевна. Как отмечал отец, игуменья узнала его.[82 - Из очерка «Parentes nostri (из семейной хроники Игнатьевых)» в составе «Автобиографических воспоминаний» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Шла молва, что она в своё время была красавицей и это содействовало её карьере. Когда наша старшая сестра училась в епархиальном училище, то батюшка встречался с игуменьей Магдалиной, и они вспоминали детские годы. На Ивановском кладбище около церкви еть могила, на кресте которой значится, что в ней похоронена схимонахиня Магдалина, б[ывшая] игуменья Екатеринбургского женского монастыря, которая прожила в чине монахини шестьдесят лет» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 386. Л. 10–11.] С купцом Досмановым и его семьей семейная встреча была в Перми в 1903 или 1904 г., когда все мы – дети и родители – направлены были в Пермь на пастеровские прививки по поводу пользования молоком от бешеной коровы. Друзья детства были уже в возрасте за пятьдесят лет и при столь различной судьбе – один дьячок, а другой – купец, – тем не менее встреча была исключительно сердечной. Такова сила детской дружбы.[83 - Там же: «Досманов, детский друг батюшки, во время строительства Великого сибирского пути – железной дороги работал на строительстве кем-то вроде десятника, потом подрядчика и, наконец, объявился пермским купцом… Досманов тогда уже «прогорел», перевёл остатки своего «добра» на жену, сам себя объявил банкротом и вошёл в кампанию с другим купцом по продаже суконных материй. Два сына его учились в гимназии, а жили Досмановы в хорошем особняке на высоком берегу Камы около Слудской площади» // Там же. Л. 9-10.]

Отец учился в Далматовском духовном училище, но он никогда не вспоминал об этом периоде своей жизни. Единственным напоминанием об его учёбе в духовном училище было то, что когда я учился в старших классах духовного училища, он мне иногда писал по-латински: «Ora et labora» (молись и работай), причем при устном произношении он делал ударение la?bora, а не labo?ra, как правильно нужно было бы сказать. Это было, очевидно, то немногое, что осталось у него в памяти от изучения латыни.

Учился ли отец в Пермской духовной семинарии или нет; если учился, то сколько времени и почему выбыл из семинарии – осталось не известным, потому что он никогда не вспоминал об этом. Что он какое-то время учился в семинарии, об этом мне рассказывал хозяин квартиры, на которой я жил в 1908 г., бывший семинарист примерно одного возраста с отцом – Удинцев Константин Антонович, но он утверждал это не категорически, очевидно, не надеясь вполне на свою память.[84 - Там же: «[Он] знал нашего батюшку по Далматовскому дух[овному] училищу, но встречался ли он в семинарии, которую он окончил, этого я так и не выяснил» // Там же. Л. 12.] От этого времени, т. е. от того, которое следовало бы отнести на учение в семинарии, у отца сохранились другие яркие воспоминания о том, как он был келейником у пермского епископа Нафанаила.[85 - Здесь автор перепутал имена епископов Екатеринбургского Нафанаила (Леандрова) и Пермского Неофита (Соснина). Имеется в виду Неофит (Соснин) (1794–1868) – архиепископ Пермский и Верхотурский в 1851–1868 гг.] Келейник – это слово лучше бы было переименовать в слово лакейник, мальчик-служка. Из рассказов отца было видно, что келейников у архиерея было двое.[86 - Из очерка «Parentes nostri (из семейной хроники Игнатьевых)» в составе «Автобиографических воспоминаний» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «(Я подозреваю, что это [второй келейник – ред. ] был Кокосов, впоследствии известный медик и писатель)» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 386. Л. 13.Кокосов Владимир Яковлевич (1845–1911) – русский писатель и врач. Исключён из Пермской духовной семинарии в 1861 г. Окончил С.-Петербургскую медико-хирургическую академию в 1870 г.] Как какой-то анекдот отец рассказывал о мелочах своей жизни в роли келейника. Архиерей, по его рассказам, был вспыльчивый, что, очевидно, не раз испытывали на себе его келейники. В числе странностей, которые у него были, была одна чисто детская: он любил котят, этим и пользовались келейники как противоядием от его гнева, а именно: всякий раз, как гнев архиерея дойдёт до точки кипения, они подсовывали в его опочивальню котёнка, и «громовержец» превращался в мягкий воск. Фантастика, анекдот, но чего только в жизни не бывает у людей с неограниченной властью да ещё по существу оторванных от жизни в нормальных условиях. Рассказывал ещё отец о том, как он в качестве келейника участвовал в поездке архиерея Нафанаила в Верхотурье, как архиерей в дороге умер, и какой от этого получился в «поезде» переполох. На этом рассказы отца о периоде его жизни холостяком оканчиваются, и дальше уже относятся к периоду семейной жизни.

Мать, её родословная

Наша мать – Александра Ивановна Игнатьева, урожденная Тетюева, была моложе отца на год или два и родилась в селе Покча Чердынского уезда, Пермской губернии (по современному административному делению – Пермской области) и происходила, вероятно, из духовного сословия. Приходится сказать об этом предположительно, потому что о родителях её мы абсолютно ничего не знали.

В семейном альбоме у нас сохранилась карточка, на которой сняты братья её, впоследствии ставшими священниками.[87 - Из очерка «Parentes nostri (из семейной хроники Игнатьевых)» в составе «Автобиографических воспоминаний» в «свердловской коллекции» воспоминаний автора: «Были карточки с матушкиных братьев – Ивана Ивановича и Василия Ивановича Тетюевых, очевидно, с первого во время его свадьбы, потому что он снят со своей молодой женой ещё до принятия священного сана, а со второго – в его семинарские годы» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 386. Л. 4.] Такая направленность судьбы материных братьев даёт основание думать, что родители её были духовного сословия. Можно предполагать, что родители матери по национальности были обруселые пермяки, на что указывает и фамилия – Тетюева. Оба брата матери в своё время окончили Пермскую духовную семинарию.

Старший Иван был священником и законоучителем в Екатеринбургском горном училище, а затем в соборе у Верх-Исетского завода. Наша старшая сестра – Александра Алексеевна, учась в епархиальном училище, одно время жила у него и, приезжая в Свердловск в [19]40-ые годы, показывала дом, в котором жил этот дядя. Он был бездетный, и они воспитывали приёмного мальчика – Бориса, который, оставшись сиротой, без надлежащего присмотра, пошёл по грязной дороге пьянства, распутства и затем совсем исчез из поля зрения родственников. Последней с ним иметь дело пришлось сестре матери – Антонине Ивановне, к которой он приходил вымогать якобы оставленное ему наследство. Навещал он и наших родителей в селе Теченском, что не составляло особенного для них удовольствия.

Младший брат матери – Василий Иванович – был человеком высокой музыкальной культуры и в своё время прославился как регент и даже как композитор.[88 - Тетюев Василий Иванович (1869–1904) – окончил Пермскую духовную семинарию в 1889 г. Надзиратель и регент хора Пермского духовного училища. Священник Васильевской церкви села Нердвенского Соликамского уезда в 1898–1904 гг. См. «Памяти священника Василия Ивановича Тетюева». // «Пермские епархиальные ведомости». 1904. № 35 (28 августа) (отдел неофициальный.). С. 426–427.] Его «в непогоду ветер воет» было популярным среди певцов-семинаристов. Он же оказал значительное влияние на музыкальное развитие нашего брата Алексея, который в свои семинарские годы навещал дядю в разных местах его службы. Семейная жизнь этого дяди сложилась не совсем удачно, он стал злоупотреблять выпивкой, схватил туберкулёз и преждевременно умер. Дочь дяди – сирота Милица – училась в Пермском епархиальном училище, на каникулы приезжала к нашим родителям в село Теченское, но после окончания епархиального училища, оторвалась от нашей семьи и потеряла всякую связь с нами.