скачать книгу бесплатно
Такая жизнь могла продолжаться еще многими веками, если бы однажды на пустынный пляж Копинавы не высадились представители какой-то неизвестной расы с белой кожей, пришедшие на шлюпках с появившихся на некотором расстоянии от берега кораблей. Ингенуиты, в те времена, не знали чего-то крупней двух или трехместной лодки, для передвижения по рекам – так что большие шхуны, на которых прибыли из-за бескрайних морей чужаки, впечатлили аборигенов, да и сами мореплаватели разительно отличались от ингенуитов внешностью.
– Они выглядели совсем как вы с Сэндой, – рассказывал Диик, – цвет кожи такой же, как у тебя, – он указал на руку Дэрриана, – у многих голубые глаза.
– То есть ты хочешь сказать, – переспросил Дэрриан, – что к вам пришли люди?
– Нет, они назвали себя «хотминцинос». Хотя были такие же высокие и широкие в плечах.
Сам Диик ростом не уступал Дэрриану, при этом, по словам гостя Градни, он являлся наиболее высоким представителем своего народа. Его подруга была значительно ниже. При этом по комплекции, даже когда они с Амузант «отъелись», эти двое все равно выглядели очень щуплым, хотя и жилистыми.
Высадившись на берег, хотминциносы тут же начали по-хозяйски обследовать прибрежные территории и вскоре наткнулись на аборигенов. В первый момент местные отнеслись к прибывшим на их землю с опаской и, при встрече, ощетинились взведенными луками. Гости не стали целиться в ответ, впрочем, ингенуиты тогда еще и не знали, что такое огнестрельное оружие.
Свои бескровными намерения они обозначили тем, что положили все принесенные с собой вещи на землю, отошли от них на несколько шагов, подняв перед собой пустые руки.
«Видите, у нас нет ничего, чтобы причинить вам вред» – как бы говорил их жест.
Затем от группы моряков отделился один из них, продолжая держать перед собой пустые руки, он направился к аборигенам.
Вождь племени велел своим охотникам опустить оружие, но быть начеку, сам же пошел навстречу чужаку.
Вскоре два лидера уже смеялись шуткам друг друга, приглашая всех остальных присоединиться к общению.
– Мы, – рассказывал старший из чужаков, – отважные мореплаватели, занимаемся тем, что бороздим моря в поисках новых земель, и новых друзей, живущих на них.
– Какие же были наивные мои предки! – сокрушался Диик, воздевая руки к небу, – Знали бы они, насколько бессовестные, двуличные лгуны в тот день напросились к ним в друзья! Я уверен, что тогда бы они гнали их вон, как презренных «сакалулов», (местное животное, внешностью и повадками напоминающее шакала)! Вместо этого они пригласили чужаков в свои шатры, тогда мы еще не строили хаманов, как дорогих гостей усадили их на почетные места, делили с ними пищу, а по ночам – кров!
***
Очень быстро чужаки обратили внимание на то, что ингенуиты пропитывают свои факелы жидкостью, которую называют «нефа». (Позже Дэрриан выяснил, что это какое-то подобие нефти).
– Что это у вас? – один из гостей указал на кувшин с собранной нефой.
Наивный дикарь тут же поведал гостю о том, что в их лесах есть места, где эта слегка тягучая, когда ее переливаешь, маслянистая и черная, словно сама тьма, жидкость выходит на поверхность. Рассказывал простачок абориген о ней с восторженным блеском в глазах – подумать только, стоит подержать в ней факел с макушкой, обмотанной высохшими водорослями, и срок его службы удлиняется в несколько раз.
– Эти водоросли, которые мы собираем в болоте, особые, – говорил он, – высыхая, они и сами способны долго гореть. А уж нефа, так вообще настоящее сокровище нашей земли, – закончил он свой рассказ.
– Ты даже не представляешь себе, какое это дорогое сокровище, дружище! – поддержал его гость, глаза которого тоже заблестели.
Вот только не поняли тогда мои предки, что блеск тот вызван был не бескорыстными восторженными чувствами. Алчность зажгла огонь во взгляде гостя, жажда наживы в тот момент обуяла чужака, желание скорей собрать как можно больше той нефы.
Как позже выяснилось хотминциносы эту нефу, на родном континенте, прекрасно знали, причем уже давно. Вот только, к моменту знакомства с ингенуитами, они почти всю ее из своих недр выкачали, переработали, да сожгли в разных машинах.
Другим предметом интереса, который вскоре обнаружили хотминциносы на земле ингенуитов, стала разбросанная по поверхности земли кусками руда, а то и вовсе относительно чистые слитки некоторых металлов.
Ингенуиты и сами подбирали блестящие белые и красноватые кусочки, обладающие хорошей ковкостью, разбросанные по берегам и в руслах мелководных участков рек. Наиболее твердые и небольшие из них шли на наконечники для стрел, копий. Из тех, что покрупней делались ножи. Более мягкие слитки шли на утварь и украшения.
***
Вскоре гости отправились дальше в моря, а через некоторое время вернулись и обратились к ингенуитам с просьбой поделиться с ними нефой и слитками. Аборигены не были против того, чтобы гости подбирали, оставляя себе то, что лежит на поверхности, только те очень скоро захотели гораздо большего.
Глава пятая
Едва заручившись согласием ингенуитов брать то, что разбросано под ногами, хотминциносы начали исследовать ближайшие к месту первой высадки их моряков территории. Тем временем количество стоящих на якорях кораблей все увеличивалось. С них бесконечным потоком прибывали на континент все новые чужаки, которые очень быстро развили бурную деятельность. На еще совсем недавно пустынной прибрежной территории возник и стремительно разрастался поселок.
Заинтригованные и настороженные беспардонной активностью хотминциносов ингенуиты наблюдали, как всего за несколько дней на их исконной земле вероломно были выстроены первые хаманы.
Впрочем, в остальном, гости тогда вели себя еще вполне дружелюбно – рассказывали аборигенам, что можно не кочевать вслед за постоянно перемещающимися стадами животных, на которых они охотились, а осесть на одном месте и завести домашнюю скотину. Еще они поведали местным о земледелии и культурных растениях, дающих большой урожай. После ближайших Холодов, так уж получилось, что год у ингенуитов, как и у арьяли, разделен на пять сезонов с такими же названиями, на Копинаву хлынула очередная волна переселенцев, которые принялись вырубать примыкающие к недавно возникшему поселку леса. На расчищенных территориях строились новые хаманы, засевались поля привезенными с родины хотминциносов семенами.
Параллельно с деятельностью сельских переселенцев пришли какие-то важные господа, которые своими руками ничего не делали, зато в их подчинении находились десятки других хотминциносов, которым они платили за их труды маленькими, плоскими металлическими квадратиками – деньгами. По указанию этих господ были построены хаманы намного большего размера, а вскоре, очередным кораблем, прибыли их пестро наряженные семьи. Поначалу ингенуитам было не понятно, для чего нужна такая непрактичная, хорошо заметная в лесу одежда – они-то, охотники по образу жизни, напротив, стремились сливаться с окружающим миром.
Высокомерные жены этих, как вскоре поняли ингенуиты, очень богатых мужчин вели праздный образ жизни. В их жилищах, вместо хозяек, трудились другие женщины, которых те зазнавшиеся особы, с презрением в голосе, называли словом «служанка». Они же обращались к ним не иначе как «моя госпожа» и, при этом, с утра до вечера готовили, убирали, смотрели за детьми. Сами же эти дамы с головой окунулись в, как они выражались, светскую жизнь – принялись посещать сооруженные специально для них особые хаманы, где им по полдня сооружали замысловатые прически, подпиливали и красили ногти. Затем аристократки собирались в одном из двух спешно выстроенных ресторанов, где оставались до позднего вечера обсуждая все и вся.
– Ну да ладно, на женщин я зря отвлекся, они ничего другого не делали и, вроде бы вреда не приносили, – этой фразой Диик завершил говорить об аристократках хотминциносов.
***
Деятельность другой группы новых жителей Копинавы была гораздо менее безобидной. Несколько горных инженеров, как они сами себя называли, принялись исследовать русла рек. Вооруженные всякими склянками, лопатками, прочими инструментами, они чуть ли не на животах проползали берега самых крупных из них. Во многих местах что-то копали, промывали через сито грунт, взятый на берегу и со дна. Потом, дождавшись, когда их помощники привезут и смонтируют оборудование, вовсе принялись бурить почву на глубину во много раз, превышающую их рост.
Пока инженеры занимались своими изысканиями, к побережьям рек было проделано несколько просек. На берег моря, в коробках и ящиках, шлюпками доставили множество деталей, из которых за несколько дней собрали камнедробильный станок. Тут же, с помощью нового агрегата, хотминциносы принялись молотить на мелкие куски разбросанные по берегу валуны, получая кусочки в пару ногтей размером. Этим продуктом принялись засыпать вырубки и, вскоре, по получившимся дорогам, поехали самодвижущиеся повозки, издающие немалый шум и изрыгающие противно пахнущий дым – так ингенуиты впервые увидели грузовые машины.
С этого дня вдоль рек закипела такая работа, что многие из аборигенов даже подойти побаивались. Наиболее смелые же безмерно удивлялись жадности чужаков:
Сотни рабочих все светлое время суток непрерывно трудились – копали, промывали, собирали и складировали все, даже самые маленькие кусочки металла. Собранное высыпалось на одни из установленных на берегу нескольких весов – стоящий возле них учетчик каждый раз что-то записывал в большую тетрадь, которую ни на миг не выпускал из рук.
– Зачем вам столько металла? – задал вопрос учетчику с тетрадкой дед Диика. – неужели нужно делать так много стрел и ножей?
– Долго рассказывать, – грубоватым тоном ответил тот, – придет время, сам поймешь, а сейчас не отвлекай меня.
***
Впрочем, настало время миграции животных в глубь континента и племена аборигенов ушли вслед за ними, оставив хотминциносов на берегу.
Вернувшись же с наступлением Многодождья, аборигены обнаружили еще больше разрушительных следов пребывания чужаков. Мало того, что живописные берега рек, позволявших, благодаря рыбной ловле, пережить Холода не одному племени ингенуитов, оказались обезображенными нарытыми в них ямами – хотминциносы добрались до нефы. Только, в отличие от местных жителей, которые набирали ее понемногу – один-два глиняных горшка, для мелких нужд по хозяйству, рабочие хотминциносов непрерывно наполняли огромные баки. У самого большого месторождения возник еще один поселок, причем немалый. Для расчистки территории под него и строительства хаманов было выпилено несколько тысяч деревьев. Кроме того, на окраине нового поселения, вместо также уничтоженного векового леса, теперь простирались бескрайние поля, на которых переселенцы деловито корчевали здоровенные пни, готовя территорию под посадку сельскохозяйственных культур в следующее Перводождье.
***
Еще на подходах к новому поселку вернувшиеся из кочевья племена уловили неприятный запах. Желая узнать, откуда происходят эти удушающие миазмы, аборигены зашли на улицы поселения и тут же обнаружили очень большой хаман, из крыши которого торчало несколько труб. Вот из них-то и шел не густой, но противно пахнущий дым. В этот день стояла пасмурная, ветреная погода – источаемые трубами отвратительный смрад стелился по земле. У непривыкших к такому аборигенов, когда они проходили с подветренной стороны, защипало глаза, появилась боль в горле. Некоторые сильно закашлялись.
Обойдя хаман, вождь племени с криком: «Что здесь происходит?», постучал в дверь.
Выглянувший на улицу хозяин постройки столкнулся нос к носу с разъяренной толпой – назревал конфликт.
Глава шестая
Хиггль, так звали хозяина фабрики по переработке нефы в топливо для машин хотминциносов, в первый момент едва не поперхнулся от неожиданного прихода исконных хозяев земли и ее богатств.
«Хорошо хоть в данный момент не происходит доставка нефы» – подумал он, справедливо полагая, что аборигены, увидев, как грузовые машины подвозят ее целыми цистернами, захотят задать еще больше неудобных вопросов.
Впрочем, Хигглю не раз уже приходилось решать конфликты со своими, требующими прибавки к зарплате рабочими. Вот и сейчас он прибег к своему излюбленному приему – оттянуть время и заготовить ответы.
– Не поднимайте, пожалуйста, шум, дорогие друзья, – как можно более вкрадчивым голосом начал он, – я понимаю, вы жаждете задать мне много вопросов. Но простите, пожалуйста, в данный момент у меня просто масса неотложных дел и я вынужден просить вас повременить с объяснениями до завтрашнего утра. Приходите пораньше, прямо на рассвете и я обязательно расскажу все о том, что я делаю в этом помещении, – Хиггль указал рукой на здание позади себя, – для чего это нужно и, конечно же, предложу вам компенсацию за те неудобства, что вам доставляет мое производство.
– Я не могу ручаться за то, что повторяю речь деда слово в слово, – заметил Диик, – но, как я понял, противный Хиггль еще долго лебезил перед моими предками и сумел выпросить у них отсрочку неудобного для себя разговора.
***
Несмотря на то, что аборигены явились к фабрике с первыми лучами солнца, ее хозяин уже ждал их.
– Итак, уважаемые, – начал он разговор, – вы явно недовольны тем, что я построил на вашей земле фабрику по переработке нефы?
– Да, – ответил вождь племени, – и это только один из вопросов, которые мы хотим тебе задать. Кроме нефы мы хотим спросить о наших лесах, которые ты и твои соплеменники так нагло вырубили. Ни один ингенуит не позволит себе уничтожить под корень живое дерево, если можно без этого обойтись, а твой народ вырубил их тысячи. Еще мы хотим знать, почему вы превратили берега рек в сплошные канавы и раскопки?
– Полегче, полегче, уважаемый, – Хиггль попытался ограничить поток претензий, – что касается речных берегов, то я на них ничего не делал, об этом пусть рассказывают инженеры, которые занимаются добычей металлов.
В голосе Хиггля появился ощутимый напор. Вождь же, не предполагающий подобных отговорок, смущенно кивнул.
Далее Хиггль, сменив тон на более вкрадчивый, принялся долго и увлеченно сравнивать охоту и фермерство, собирательство и растениеводство. В итоге он подвел к тому, что небольшая вырубка деревьев призвана принести всеобщее благо – как переселенцам, так и коренным жителям.
– Поймите! – с жаром говорил он, – Животноводство и земледелие куда более прибыльное занятие, чем непрестанное скитание в поисках добычи. Мы, своей деятельностью, показываем правильный пример! Если каждый из вас расчистит для себя участок, и начнет возделывать на нем огород, то вы будете обеспечивать себя и свою семью овощами. Попробуйте завести домашнюю скотину, и не придется каждый день охотиться на дичь. Вы сможете перейти на оседлый образ жизни, и тогда не нужно будет столько верховых и вьючных животных – вместо них можно будет откармливать мясных и молочных. Поверьте, все самые богатые народы живут так, как я вам рассказываю и, при этом, они обитают в теплых хаманах, а не походных шатрах! В них и места больше, и, из-за толстых стен, в Холода их протопить легче! Да вы хоть попробовали бы последовать нашему примеру!
– Где же мы возьмем культурные семена, и домашних животных? – задумчиво пробормотал вождь.
– Да нет ничего проще! – подхватил Хиггль, чувствуя, что постепенно уводит ингенуитов от первоначальной темы встречи – Мои соотечественники вам их одолжат, или выдадут в обмен на заключенный с вами договор об аренде куска земли, на вашем материке.
И снова проныра пустился в долгие, путанные, рассказы о сельском хозяйстве, выпячивая в своей речи восторженные фразы о том, какое благо несет оседлый образ жизни, в сравнении с кочевым.
Вождь, вроде бы и слушал внимательно, но, при этом, его взгляд время от времени тускнел. Внимательно наблюдающий за реакцией слушателя Хиггль понимал, что собеседник пока еще полностью не доверяет – ищет скрытые подвохи в его словах.
– Скажи, уважаемый, – неожиданно пришла в голову вождя новая мысль, – а почему вы вдруг решили сажать ваши поля здесь, а не у вас на родине.
Хитрый проныра и тут нашелся, что ответить:
– Понимаешь, – сказал он, – когда мои соотечественники впервые прибыли к вам и увидели, как вы тут отстало живете, нам стало жалко вас. Наш народ не может спокойно смотреть на ваше примитивное, временами плохо питающееся общество, вынужденное бесконечно рыскать в поисках пропитания по лесам и степям. Мы хотим помочь, научить ингенуитов, как жить богаче, легче.
***
Хиггль настолько много говорил, так увлеченно и заразительно, с шутками и поучительными историями, убеждал вождя и стоящих рядом с ним помощников в своих добрых намерениях, что абориген чуть не забыл о первоначальной цели визита – фабрика по переработке нефы, источающая удушающие выхлопы.
Напомнил об этом донесшийся резкий запах и довольно громкие лязгающие звуки изнутри, когда, в начале рабочего дня, служащие стали запускать оборудование.
– А это еще одно средство облегчить жизнь, – заявил Хиггль, предупреждая новый вопрос, – из нефы мы изготавливаем топливо. Вы же видели наши машины, которые перевозят большие грузы, да и корабли на одних парусах не так эффективны в плаванье. У нас есть еще и другие механизмы, которые призваны облегчить труд фермеров. Да вы сами, в следующее перводождье, увидите, как на поля выйдут трактора, облегчая их труд, помогая увеличить производительность.
– А что мы будем делать, когда нефа закончится, – не унимался вождь.
– Не бойся, ее в земле столько, что еще и твои внуки не смогут потратить! – успокоил Хиггль.
Далее уже давно вошедший в раж оратор долго и красочно сыпал непонятными терминами, что было совершенно не трудно делать – ингенуиты тогда еще слова мотор-то не знали, не говоря уж о названиях деталей, из которых он состоит.
В итоге, проговорив до обеда, пройдоха Хиггль отвертелся от всех заготовленных для него аборигенами претензий, некоторые из них отпали даже раньше, чем были озвучены. Затем, по его приказу, рабочие накрыли на поляне шикарное угощение для «дорогих гостей», после которого они развернулись и отправились заниматься делами племени.
Хиггль же направился предупреждать своих соотечественников о возможных визитах аборигенов.
Глава седьмая
Ближайшие несколько лет ингенуиты более или менее спокойно сосуществовали с хотминциносами.
Некоторые аборигены действительно попробовали заниматься фермерством, правда, не всем это понравилось, но нашлись и те, кто действительно предпочел жизнь в уютных хаманах постоянному состоянию бесконечного переезда.
Гости, как и раньше, продолжали добычу металлов и нефы, правда за первым они теперь ушли в горы, а ради второго стали бурить скважины. Поселки переселенцев постепенно разрастались, появлялись новые, некоторые и вовсе сливались, образуя города с широкими мощеными улицами, по которым туда-сюда носились легковые автомобили.
***
В конце концов, настал день, когда кочующие аборигены достаточно сильно стали ощущать то, что их охотничьи угодья становятся все меньше. Среди племен возникли распри за наиболее богатые дичью территории, начались военные столкновения – стали гибнуть ни в чем не повинные аборигены.
Наконец, в попытке прекратить кровопролитие, был созван совет вождей, на котором было принято решение прогнать хотминциносов.
Те же, давно уже ждали такого поворота событий:
Крупные города заранее были обнесены крепостными сооружениями, а каждый фермер хранил у себя в хамане огнестрельное оружие. Как только начались первые набеги местных, женщины с детьми были отправлены в защищенные города, а мужчины образовали собой партизанские отряды, которые ушли в леса и стали устраивать пожары в племенах. Вскоре к народному ополчению чужаков присоединились прибывшие военные и когда-то спокойный, безоблачный мир ингенуитов захлебнулся в крови.
Больше двух лет длились бесконечные бои – местное население, за это время, сократилось в несколько раз, на подмогу иноземным захватчикам все прибывали и прибывали пополнения.
Впрочем, и их боевые ресурсы не могли быть бесконечными – в конечном итоге хотминциносы первые предложили ингенуитам сесть за стол переговоров и обсудить условия хотя бы перемирия. Уставшие от нескончаемых потерь аборигены практически сразу согласились.
***
Ингенуиты, в самом начале встречи, были категоричны:
– До вашего прибытия к нам, – говорили они, – всего хватало. Племена, между собой, может быть и не всегда были большими друзьями, но, как минимум, не враждовали. Места было вдоволь, а теперь….
– Поймите и нас, пожалуйста, – уговаривали переселенцы, – большая часть прибывших сюда хотминциносов на своей родине притеснялась более удачливыми соотечественниками. Придя сюда, наши семьи надеялись, что, хотя бы здесь, они наконец-то станут полноправными членами нового общества. Мы построили жилье, засадили поля, выгнали скот на пастбища. У нас тут родились дети! Что же нам теперь делать – снова становиться бездомными?
Ораторы хотминциносов, один за другим, как это принято называть «давили на жалость» и, в итоге, ингенуиты дрогнули.
Результатом встречи представителей обеих сторон стал договор о том, что хотминциносы остаются, но только на уже занятых ими территориях. Кроме того, для добычи нефы, а также ископаемых, к тому времени чужаки добрались не только до металлов, за ними остается несколько обширных участков, не годных для кочевий.
Ингенуиты, как компенсацию за то, что их заметно ущемили в охоте, ежегодно будут получать определенное количество сельхоз продуктов и перестанут совершать набеги. Правда, касалось это только тех, кто продолжал кочевать – оседлые аборигены, как заявил представитель хотминциносов, сами в состоянии вырастить для себя достаточно продовольствия.
– Если у них не получается, – говорил он, – значит они плохо трудятся. Ведь ленивого охотника не должен кормить хозяин соседнего шатра?
На это ингенуиты не нашли, что возразить.
***
Теперь заключенный договор охранял хотминциносов от нападений коренного населения, правда, при этом, и они были вынуждены ограничить масштабы своей деятельности. Впрочем, это не помешало им заложить строительство нескольких заводов на дополнительной, оставленной им для добывающей промышленности, территории.
На практике выяснилось, что гораздо хуже дела обстояли у самих ингенуитов. Дело в том, что до того, как аборигены начали бороться с через чур беспардонным, в отношении их земли, поведением переселенцев – те успели своей деятельностью перекрыть некоторые кочевые пути, в прошлом используемые промысловыми животными. Теперь время, которое они проводили в пути, во время миграции, значительно увеличилось – часть более слабых животных стала погибать до того, как выйдут на лежащие внутри континента пастбища. А именно эти особи, не способные спастись, от преследующих их верхом ингенуитов, и становились основной частью их добычи.
Кроме того, слишком длинные по времени переходы оказали влияние и на плодовитость животных – численность стад уже через пару лет заметно сократилась.
