скачать книгу бесплатно
-Давай постоим, – Гарик поставил камеру на каменный парапет, опоясывавший край здания старой Биржи, стоявшей углом к площади, и потер затекшее плечо. – Будешь? – протянул он Эстер пачку сигарет.
– Не-а, – мотнула она головой и вынула из кармана джинсов мобильник, чтобы взглянуть на время.
–Щас, народ, может, чуть рассосется, – Гарик смотрел на медленно растекающийся по соседним улицам людской поток, – быстро протолкнемся, – успокоил он ее.
Неожиданно где-то впереди них, на улице, ведущей к Парламенту, послышались громкие крики, и оба повернули головы на нарастающий шум.
– Ни хрена себе! – Гарик бросил недокуренную сигарету и вскинул камеру на плечо.
Из-за людских спин Эстер не сразу разглядела, что происходит. Пришлось даже на цыпочки привстать. Толпу людей, направлявшихся к выходу с улицы, напористо буравили, идя против общего течения, какие-то люди с прикрытыми до самых глаз черными банданами на лицах и такими же черными бейсболками, надвинутыми по самые брови. В руках у них были картонные решетки с яйцами.
Гарик уже вовсю таранил толпу, продвигаясь как можно ближе к людям в черном. Эстер юркнула за ним.
На светло-коричневом фасаде здания одна за другой стали появляться желтые кляксы. Несколько яиц угодили в военных в бежевой камуфляжной форме, но они стояли, по-прежнему не шелохнувшись с автоматами на перевес, ожидая дальнейшей команды.
Неспешно расходившаяся прежде людская толпа остановилась. Те, кто подходил сзади и еще не видел происходящего, недовольно упирались им в спины и тут же замирали, глядя на импровизированный яичный штурм здания, сопровождаемый выкриками «долой зажравшихся!». Пока основная масса глазела на метания яиц в стены Парламента, в толпе нарастал недовольный рокот. Одни возмущались действиями «штурмовиков», другие, напротив, стали их поддерживать. Кто-то вслед за людьми в черных банданах стал хватать из картонных лотков яйца и метил их уже не только в стены, но и в солдат, вытянувшихся в шеренгу вдоль здания.
Гарик даже приподнял над головой камеру, давая объективу больше обзора. Эстер прикрывала его со спины, не давая уже порядком забурлившей толпе, затолкать его. Где-то с краю, у выхода на соседнюю улицу вдруг послышались крики. На усмирение бунтарей прибыла полиция. Все в касках, вооруженные прозрачными пластиковыми щитами и стеками. Они теснили зевак к тротуарам, те под их напором расступались. Но чем ближе этот полицейский десант пробирался к эпицентру событий, тем большее сопротивление они встречали.
– Это подавление воли народа! – крикнул кто-то из толпы.
–Тоталитарное государство! – выкрикнул другой голос.
Началась давка. Решетки с яйцами, которыми еще не успели забросать военных, под напором человеческих тел, сминались, желтая липкая масса стекала на брусчатку. Несколько человек поскользнулись на яичной жиже, потянув за собой других. «Черноплаточечники» остатками своего «вооружения» пытались атаковать теперь уже полицию. В ответ в ход пошли дубинки. Кто-то, прикрывая голову от ударов, метался из стороны в сторону. Некоторые, возмущенные действиями силовиков, хватали их за руки, желая остановить все разраставшееся побоище.
Эстер рванула Гарика сзади за рубашку в сторону, боясь, как бы удар стека не пришелся по нему. Скользя спинами по стенам домов, они пробирались вдоль улицы, понимая, что вот именно сейчас, в самый разгар событий, мчаться в телецентр и торопиться сбрасывать материал, было бы просто непростительно.
– Мирная демонстрация, б… – усмехнулся Гарик, отирая пот со лба, – хорошо это я за хлебушком сходил…
У Эстер в кармане зазвонил телефон. Точнее, звука она не услышала, почувствовала только зудящую вибрацию на своем бедре.
– Я ничего не слышу! – кричала она в трубку, зажимая пальцем другое ухо. – Говорит, срочно нужен уже отснятый материал. То, что есть, – пересказывала на ходу Эстер разговор с Редактором. – Но тебе, сказал, пока придется остаться. Он пришлет кого-нибудь на смену.
– Держи, – Гарик вынул из камеры видеокарту и протянул ее Эстер. – Буду снимать на вторую.
Он отдал ей ключи от машины, и она двинулась дальше по улице вместе с разбегающимися в разные стороны людьми, прикидывая, каким путем удобнее пробраться к парковке.
– Они загородили выход! – прокричал кто-то впереди.
Эстер увидела из-за спин выставленные металлические ограждения, за которыми маячила темно-синяя полицейская униформа. Вместе со всеми, кто торопился выскочить на магистральные улицы города, она метнулась на боковую улочку, но почувствовав впереди снова торможение бегущих, поняла, что и там уже стоят заградительные щиты.
– Пропустите! Я-журналист! – Эстер подбежала к ограде, роясь на ходу в рюкзаке в поиске пресс-карты и тут же вспоминая, что оставила ее дома, когда утром перед работой перекладывала вещи из сумки в сумку.
– Черт! – уже не от злости, а от бессилия выкрикнула она. – Да! – ответила она уже решительно, увидев на засветившимся телефоне звонок от Редактора. – Я не могу отсюда никак выбраться. Пришли кого-нибудь, я отдам карту, а потом мы с Гариком, когда все закончится, вместе приедем.
Эстер бросилась в обратном направлении, не зная, найдет ли она оператора на прежнем месте. Звонить ему сейчас было бессмысленно. С камерой в руках, в шуме и толкотне, он даже не ответит на звонок. Просто не услышит.
Чем ближе она подходила к тому месту, где она оставила Гарика, тем громче орала толпа и яростнее напирала друг на друга и на полицию, которая пыталась отогнать людей по ближе к стенам домов. Найти в этом месиве человека даже с увесистой видеокамерой на плече было непросто.
Тем временем на смену истощившимся запасам яиц в ход пошли пивные бутылки. Почти полные темно-коричневые литровые «бомбы» какой-то молодняк запускал в толпу. Одна замерев на мгновение в воздухе, приземлилась возле Эстер, обдав ее солодовой пеной. Инстинктивно пригибаясь, она продолжала пробираться сквозь толпу, пока не заметила одного такого метателя.
– Э! А куда это мы так дружно веслами машем? – Эстер остановила парня с пивной бутылкой. – Слышь, может, по пивасу лучше вдарим?
– А с х…? – парень вскинул на нее мутные глаза, и запустил свое орудие в людскую гущу.
– Чё пришел сюда? – Эстер хотела понять, как его занесло в этот водоворот.
– Я? – он оглянулся по сторонам, словно хотел удостовериться, что обращаются именно к нему. – А чтоб этим … гнидам… – он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, – показать, кто такой народ…
– Молодец, показал… – похлопала его по плечу Эстер, и увидела, как с поперечной улицы подтягиваются бойцы из спецбатальона «Альфа», – благодарный народ, в который ты бросаешь бутылки, тебя не забудет!
На противоположной стороне улицы мелькнула взмокшая спина Гарика с камерой на плече.
– Ты чего тут? – удивился он, кинувшейся ему навстречу Эстер. – Почему не уехала?
– Они выходы перекрыли. Отсюда не выбраться. Они никого не выпускают, а я свою пресс-карту дома забыла, – затараторила она, пряча очки в рюкзак.
– Смотри, «астронавты» как выстраиваются, – кивнул Гарик в сторону спецназовцев, плотно вставших поперек улицы, прикрываясь металлическими щитами.
Теперь пивные бутылки летели уже в сторону бойцов «Альфа», которые, повинуясь отдаваемой им кем-то команде, с равномерным интервалом шагали вперед, все больше тесня людскую толпу. Где-то рядом раздался звук разбитого стекла. В сторону соседних домов полетели булыжники. В воздухе повеяло чем-то сладким.
– Быстро давай отсюда! – Гарик толкнул Эстер в плечо. – Походу, они слезоточивый газ распылили!
Они бежали по обломкам стекла, держась за спинами бесновавшейся толпы, продолжавшей забрасывать камнями витрины магазинов и кафе. Кто-то уже пролезал в разбитые двери, хватая выпивку и сигареты. На соседней улице, куда кинулись Гарик и Эстер, группа парней раскачивала полицейский бус, пока не опрокинула его.
– У-ё-ё-ё! – взвыл вдруг Гарик, присев, едва удерживая в руке камеру.
Эстер не сразу поняла, что произошло. Догадалась, когда увидела, как оператор прижимает ладонь к низу живота.
– Ты! Об…ос! – переведя дух Гарик, вновь вскинув на плечо камеру, как тяжелое оружие, пошел во весь рост на того, кто кинул в него камень. – Я те ж… на уши сейчас натяну и через глотку выверну!
В этот момент где-то позади раздалось несколько глухих хлопков.
– Куда! – рванул ее за шиворот назад Гарик и нацелил объектив туда, где раздались выстрелы. – Кажется, парня какого-то завалили, – он всматривался в окуляр камеры, пытаясь разглядеть человека, лежащего на тротуаре.
ГЛАВА 8
Эстер снова и снова просматривала на мониторе студийного компьютера кадры с парнишкой, распростертым на брусчатке. С приближением их камеры, когда они с Гариком подбежали к толпе, окружившей того, кого настигла пуля, десятки ног расступились. Лицо парня было залито кровью, левая глазница превратилась в черное пятно. Он лежал недвижно, что Эстер подумала, что он мертв. Так решили и те, кто толпился вокруг.
–Сволочи! Убийцы! – заорал кто-то в сторону спецназовцев.
Вопль подхватили другие, ринулись было на металлические щиты, но бойцы сделали ответные еще несколько шагов, все больше и больше напирая на толпу. Эстер продолжала смотреть на паренька и вдруг заметила, что он вроде шевельнул рукой. Растолкав стоявших, она кинулась вниз, к мальчишке, приложила ладонь к его шее и почувствовала под пальцами пульсацию артерии.
– Он живой! – крикнула она вверх, возвышающимися над ней людскими фигурами. – Он живой! – еще громче заорала Эстер, приподнимаясь, в сторону замерших щитов.
Когда Гарик с камерой в руках подскочил к спецназовцам, тыча им в зашоренные прозрачными щитками лица своей пресс-картой и требуя, чтобы их с Эстер выпустили из окружения, плотный ряд расступился. Сев, наконец, в машину, он не сразу сумел даже попасть ключом в замок зажигания. На студии их встретили со вздохом облегчения, но деловито. На сантименты времени не хватало. Эстер сразу бросилась в видеомонтажку. На сбор «пазла» из отснятого материала оставались считаные минуты.
Они выбрались из телецентра, когда там готовили к включению очередной экстренный выпуск новостей уже с тем отснятым ими материалом. Теперь уже торопиться было некуда, хотя по инерции все еще хотелось куда-то бежать. Гарик заметно приуныл. Подруга-стюардесса вот уже часа три, как благополучно приземлилась, и пребывала в недовольстве от того, что обещанной встречи с цветами в аэропорту не случилось. Так что остаток вечера грозил одиночеством.
В бар, куда они с Гариком подались уже на исходе дня, был полон народу и клокотал на разные лады голосами, обсуждавшими последние события в городе. В этот вечер здесь не играла музыка, как обычно. Взгляды всех были прикованы к широченному экрану телевизора над барной стойкой, установленного по большей части для футбольных и хоккейных фанатов мировых чемпионатов. Сегодня по всем каналам передавали о беспорядках возле здания Парламента.
«Мирно начавшийся митинг перерос в столкновение с полицией и отрядом специального назначения «Альфа». Начавшиеся в районе Старого Города беспорядки удалось локализовать, был применен слезоточивый газ. Задержано более шестидесяти человек. Есть пострадавшие среди участников митинга. Пятерым потребовалось экстренная медицинская помощь. Виновники беспорядков устанавливаются. Как стало известно, сегодня вечером, один из политиков от парламентской коалиции, обращаясь к организаторам митинга, написал в своем Твиттере следующее: вы довольны?»
–С…ки! – Гарик оторвался от экрана телевизора. – А про то, что стреляли ни слова! – он припечатал допитый стакан пива к барной стойке.
– О, смотри, – толкнула его в бок Эстер, – «Евроньюс» передают.
«…силовики применили против мирных демонстрантов слезоточивый газ и резиновые пули…»
– Ага, как же! Мирные демонстранты, – усмехнулся Гарик, – А у нас все равно «картинка» лучше, чем у европоидов, – теперь он сосредоточился исключительно на видеоизображении последних событий. – Отстой! – заключил он, отвлекаясь от экрана.
Сквозь шум голосов Эстер услышала душераздирающий рингтон «Belivier» Imagin Dragons, от которого частенько вздрагивали окружающие, но сейчас во всеобщей сутолоке на него никто даже не обратил внимания.
Звонил Марк. Явно неспроста, с тоской подумала она. Наверняка уже посмотрел их последний выпуск новостей.
– Ты где? – Без лишних предисловий заорал он в трубку, едва Эстер ответила на его звонок.
– Ты где? – уже тише, но от этого еще более угрожающе переспросил Марк.
– Где-где? В Караганде! – выпалила в ответ Эстер, разозленная наездом брата.
– А точнее? – пропустил он мимо ушей издевку сестры.
– Где мы? – отводя мобильник в сторону переспросила она у Гарика. – В «Пещере», – повторила она с его слов.
–Ты одна? –продолжал допытываться Марк.
– Не-е-е, нас тут много!.. – веселилась вовсю Эстер, отводя душу возможностью поводить хоть немного брата за нос.
Марк появился минут через десять. Подкатил прямо к бару в полицейской машине с мигалками, хотя и без сирены. Одет он был в гражданское, поэтому на его появление никто не обратил внимание, пока он, не выхватив взглядом среди посетителей бара Эстер, примостившейся с краю у стойки, не двинулся к ней.
– Пошли! – он схватил ее твердой рукой за плечо.
– Э! Полегче, братан! – прикрикнул на него Гарик, подавшись телом в сторону своей коллеги.
– Пошли! – не обращая внимания на Гарика повторил Марк.
– Вот допью и пойду, – Эстер показала на половину опустошенный бокал с пивом. – Не обращай внимания, – обратилась она уже к Гарику. – Это-мент.
– Нет, резко встала и пошла! – Марк, чтобы не слишком привлекать внимание окружающих, говорил ей уже чуть ли ни в самое ухо, но по-прежнему крепко держа ее за плечо. – У меня только полчаса, чтобы отвезти тебя домой и вернуться. Сама понимаешь, что творится. Так что твоему приятелю сегодня придется коротать ночь одному.
– Он не мой приятель, – Эстер похлопала Марка по руке, давая понять, что хватку он мог бы и ослабить.
– Все в порядке, мы уходим, – Марк кинул на стойку купюру.
– Обижа-а-а-ешь… – Гарик ребром ладони отодвинул деньги.
После вечерних беспорядков город погружался в тревожный сон. Заметно опустели даже центральные улицы, где обычно жизнь замирала за полночь. Кварталы Старого города, где после усмирения разбушевавшейся толпы царил полный хаос, были оцеплены полосатой красно-белой лентой и патрулировались полицией, топтавшей битое стекло, смятые пластиковые бутылки и выкорчеванный булыжник.
– Я тебя засажу в обезьянник на пятнадцать суток! Буду держать под замком, даже без общественных работ! Идиотка! Дура набитая!
Теперь, когда они сели в машину и остались одни, Марк дал волю эмоциям.
– А твоего редактора, вообще на хрен закрою! Наглухо! И на долго! Он каким, б… местом думал?
– Блин! Это моя работа! Кто знал вообще, что так все выйдет!
Машина миновала центр города и выехала на широкий проспект.
– Когда в тебя стреляют – это ведь страшно.
Эстер вжалась в сиденье полицейского «Опеля» и была похожа на потерянного ребенка. Марк только пожал плечами.
– Ты чего? – она заметила, как брат хмыкнул, чему-то усмехнувшись.
– Да, так, вспомнилась вдруг тоже очень страшная история. Было когда-то одно долгоиграющее дело с наркотой. Следачка с нами тогда еще увязалась. На вид скромница такая. Мышь серая. У нее еще нервный тик я заметил был. Верхнее веко дергалось и глазами она все время моргала. Вообще мутная какая-то баба была. Никто не знал, откуда она вообще взялась. А мы наркокурьера должны были встретить в аэропорту со всем багажом. Но там все так хитро вышло. Все как-то через ж… кувырком. И тут эта еще… Парня-то мы задержали. А он так, не особо и при делах был, как выяснилось. Но вел себя подозрительно. Спалился на ерунде. Мимо него проходил обычный патруль, а он сдуру рванул, не выдержал… Но бегун он отменный оказался. Так следачка эта стартанула с полноги за ним! Спринтерша прямо. Представляешь, запрыгивает ему на спину, как кошка. Бедняга. Вопил так, кажется, переорал даже вой авиатурбин. Эта чокнутая умудрилась откусить ему пол уха.
– Что, серьезно? – недоверчиво переспросила Эстер.
– Реально. Мужики просто охренели.
– А если этот наркоша ВИЧ-инфицированный был? – Эстер брезгливо поморщилась, представив себе картину с откушенным ухом.
– Да ей пофиг, по-моему, тогда было. Она, – Марк похлопал себе по плечу, – звезды зарабатывала.
– И как? Заработала?
– Не то слово, – усмехнулся Марк. – Теперь она метит, – он поднял палец кверху, – в министры.
– Да ладно! Это она-то?
В голове Эстер с трудом умещались в единую картинку история с откушенным ухом и невзрачная на вид кандидатка на кресло министра внутренних дел.
– М-да… Если она станет министром, то вам всем тогда писец…
Было у этого «долгоиграющего» дела и продолжение, о котором Марк вспоминать совсем не любил. История, которая привела его однажды на старый заброшенный химкомбинат. Место малоприметное, хотя и близко к центру города. Стоявшие долгие годы разоренные заводские корпуса скрывались за невзрачным кирпичным забором. В отсутствии привычной жизни здесь вовсю буйствовала природа, отвоевывая свои права у человека. Территория заросла бурьяном, кусты боярышника вымахали ввысь и разлапились в разные стороны. Стоял октябрь, те самые обманчивые по-летнему дни, когда вдруг напоследок перед затяжными осенними дождями, солнце начинает жарить вовсю. Одет он был легко: футболка и легкая спортивная куртка. Никакого на свой страх и риск бронежилета. Он же «свой» по легенде. Только небольшая дорожная сумка через плечо. Якобы, с деньгами. По весу гораздо легче, чем тот героин, который должен был принести дилер.
Он заглянул в один из разгромленных заводских корпусов, где даже среди бела дня в развороченных с зияющими провалами крыши цехах царил полумрак. Под ногами хрустело крошево битого кирпича и стекла, из опрокинутых пластиковых бочек был просыпан какой-то белый кристаллический порошок, жестко похрустывавший, как снег, под подошвами кроссовок. Уже тогда Марка кольнуло неясное и опасливое чувство, что здесь что-то не так. В назначенное время никто так и не появился. Можно было поворачивать назад. Но он замер возле серой деревянной двери, которая, вероятно, вела в какое-то подсобное помещение. Сколько он простоял, взявшись за ручку? Полминуты? Может, чуть больше или чуть меньше. И вот он, наконец, осторожно потянул на себя эту дверь. В этот момент досадливо кольнуло в мозгу: зря, ты так, не поворачивайся спиной.
Пуля, попавшая в спину, чуть ниже левой лопатки, сбила его с ног прежде, чем он услышал звук самого выстрела. Он был, как удар стеком. Боль пришла потом, разлилась, обжигая, по всему телу, перехватывая дыхание. Раскрутившись по началу, словно пружина часового механизма, дала потом обратный ход, увлекая в зияющую где-то в центре своей дьявольской спирали черную дыру весь страх, а вместе с ним и страдание.
Стало вдруг тепло и легко. Последнее, что он тогда запомнил – часы на выброшенной вперед правой руке. Они показывали 14:24.
Очнулся он уже в больнице, когда перед лицом маячила бутыль для капельницы в руках бежавшей рядом с каталкой медсестры. Потом была слепящая белым светом лампа в операционной, потом черный бездонный провал сна и только, вынырнув из этого беспамятства, он, наконец, почувствовал, что, проделав путь в небытие, возвращается назад. По стенам больничной палаты скользили мягкие тени уходящего солнечного дня. Рядом на стуле, подперев голову руками сидела Ладка. Тогдашняя его жена. Ему повезло. Как может повезти одному из десяти тысяч, кого природа, то ли подшутив, то ли всерьез, наградила situs inversus-зеркальными органами. Сердце у него оказалось справа.
– Когда стреляют- это правда страшно, – вновь заговорил Марк после повисшей паузы и взглянул на сестру, уткнувшуюся лбом в окно машины. – А потом уже – нет. Умирать, вот уж точно – не страшно, – усмехнулся он.
Снова повисло молчание.
