скачать книгу бесплатно
Меню императорского дворца составлялось заранее и одобрялось именно его матерью-императрицей: она на месяц вперёд знала, что им будут подавать на завтрак, обед и ужин, потому, если ей хотелось, чтобы Артамон съел в какой-то день что-то определённое, ей не нужно было лично приносить ему коробку коричных булочек из столичной пекарни – достаточно было просто вписать булочки в меню. То же касалось и одежды: гардероб наследника престола шился портными, которых отбирала и одобряла императрица, и до того, как они придут к Артамону за мерками и распоряжениями, мама вполне могла дать им рекомендации, которые сочла бы наиболее подходящими – её сын принял бы к их сведению и, скорее всего, учёл. С кольцами всё было ещё проще: императорская сокровищница располагала редчайшими драгоценностями, регулярно пополнялась благодаря относительно доброму соседству с Русальим Морем и Королевством Снегов, которые предоставляли дары из глубин и горных пород. Во дворец прибывали ювелиры, предлагая на продажу достойнейшие из своих работ прежде, чем предложить их кому-нибудь другому: нельзя изготовить что-то восхитительное и позволить увидеть это другому дракону или тем более человеку раньше, чем правящим драконам империи. Всё лучшее всегда достаётся драконам: кому, как ни сильным мира любого, в каком ни окажутся? Мамины же подарочные кольца часто были всего лишь безделушками: не самыми дешёвыми, но всё же теряющимися на фоне роскошеств дворца.
Однако что бы ни думал о бессмысленности подарков, которые матушка делала каждую неделю, Артамон, он любил её сияющее лицо, когда она их дарила. Ему нравились её улыбки ему, поглаживания по плечам и спине, то, как она радовалась тому, что может позволить себе всё, что угодно, потому он не избавился за все годы ни от одного её дара и всегда находил тому или иному применение. Хотя всё ещё не видел особой разницы между тем, почему мама не может радоваться своему богатству и наслаждаться тем, что что-то ему преподносит в пределах стандартных своих обязанностей. Погладить и поцеловать его можно ведь и без всяких бессмысленностей.
Впрочем, императрица Таисия в целом состояла из всяких бессмысленностей. Именно потому Артамон был таким дотошным, что научился разглядывать в них смысл. Не свой, чужой смысл: то, что он разглядывал, могло не совпадать с тем, что он понимал, но, найдя объяснение чему-то, пусть и не самое логичное, он успокаивался и приноравливался к тому, как себя вести с теми или иными людьми. В жизни становилось меньше неожиданностей.
Свалившаяся на него ответственность в виде Виктории была… неожиданностью. Полной нелогичностей! И именно в день знакомства с ней мама принесла ему в подарок коробку коричных булочек.
– Мама, я только что позавтракал, – Артамон вскинул брови, завидев коробку в её руках.
Императрица Таисия, белокурая, сероглазая, очаровательно хрупкая и столь же очаровательно несносная, как любил говорить о ней отец, улыбнулась привычно и ярко.
– Знаешь, что лучше одного завтрака? Два завтрака! – весело заключила она, всучив ему подарок. – Особенно когда один из них такой вредный и вкусный. Пахнет до того восхитительно, что мне немножко жалко отдавать.
О том, что мама и не обязана отдавать ему то, что купила, наследный принц промолчал. Коробка была ещё тёплой: рабочий день только начался, выпечка сейчас была самая вкусная и самая свежая, да и столичные кафе ещё не заполнились путешественниками со всего континента, только работниками.
– Однако у тебя был всего один, потому что на нашем тебя не было, мама, – упрекнул её Артамон, но слишком ласково, чтобы это действительно считалось упрёком.
– Мне нужно было заглянуть к твоей тёте Лири, – пояснила матушка и потёрла складку, образовавшуюся на переносице. – Сам знаешь, какая для неё сейчас головная боль.
Знал. Головная боль Анаилиры Миранис, урождённой принцессы Королевства Снегов и давней маминой подруги, была головной болью всей верхушке империи, осведомлённой о находке за горами.
– Ситуация могла бы быть значительно проще, знай мы, где её дочь, – вновь погрузился в размышления о деле, от которых отрывался в последнее время разве что только на сон, Артамон. – Если мы не заключим договор в ближайшее время, то только война выиграет нам доступ к стихийной шахте. С камнями, которые, казалось, были утеряны все до единого, кроме того, что в Амулете Всех Стихий!
– Я знаю, сынок. Я знаю, – императрица положила руку ему на плечо. – Однако помимо войны мы всё ещё можем согласиться на другие условия.
– Только вот «другие условия» вряд ли будут столь же сговорчивы и склонны нам подыгрывать, как та, кого мы так долго ищем.
– Не думаю, что и она была бы сильно сговорчивее.
– И почему же?
– Она ведь сбежала! И она дочь Лири и Лэйса. Разве что, ты прав, она всё же была бы добрее по отношению к своей родине. Такая добрая девочка росла! Но с её защитой слишком переборщили! – тут императрица Таисия печально вздохнула. Его матушка любила удравшую из дома семь лет назад девочку, возможно, потому что сама не имела дочери и не была готова рожать второго ребёнка. Когда Артамон предполагал, что мог бы иметь сестру, матушка только отнекивалась и махала руками. Тогда Артамон помалкивал о том, что отец вообще хотел бы близнецов.
– Она была бескрылой, слабой и нуждалась в защите, – не видя ошибки в действиях родителей пропавшей Анаилиры Миранис, сказал драконий принц.
– Я не летала большую часть жизни до твоего рождения, Арти. Хочешь сказать, что я слабая? Или она, которая сумела уйти ото всех?
– Ты не умела, – заметил Артамон. – А она не могла. Это разное.
Однако под взглядом матери дракон стушевался и просто принял подарок, обещавшись съесть его позже, в течение рабочего дня. Однако с работы в кабинете его выдрали. Тем способом, который казался невозможным, нереальным и давно не был предусмотрен защитой императорского дворца!
Поразительно, но его сделали фамильяром!
Драконы – высшие существа. Такую классификацию они получили во всех мирах, в которых побывали, не словом, а делом доказав, что с ними следует считаться. Похищенные девушки, сожжённые деревни, пещеры с сокровищами – всё это было во времена, когда они действовали варварски. Драконы появлялись, укреплялись на территориях, являли свою власть и успокаивались, становясь правителями, которых можно не только бояться, но и любить. Так, что со временем некоторым их подданным тяжело было поверить, что когда-то было иначе, когда-то было жёстче. Если миры оказывались магически скудными, пустыми или не привлекали своими обитателями, то в таких мирах не задерживались: от них закрывались, как и от технологий, что в них развивались. Бабушка Артамона была из подобного мира, с Земли.
Мир, в который угодил Артамон, был одним из тех миров, который драконы решили не трогать из-за чокнутых магов, его населявших. Здешние маги до того одурели, что вырывали из других миров магических существ, чтобы использовать в качестве защитников, источников магической подпитки, ресурса знаний и умений. Связывали мерзкими заклинаниями привязки, от которых было трудно избавиться, как от запаха тухлой рыбы, завалявшейся в тарелке.
Магия – она везде одна, как кислород, только вот в руках разных видов раскрывается по-разному. Драконы владели одними силами, ведьмы и ведьмаки из Патера, мира Артамона, другими, ведьмы и колдуны из мира, в который притянула его Виктория, пошли по третьему пути. В общем, справиться с местными жителями драконы могли бы физически, но вот магически проблемки возникали. Легче было закрыться. И они были закрыты защитными чарами многие годы, веками никто из драконов(по крайней мере тех, что населяли Патер), не оказывался в лапах предприимчивых магов других миров. Однако же на Артамоне, одном из сильнейших драконов современности, защита почему-то не сработала.
Принц покосился на Викторию, раздражённо дерущую волосы расчёской после сна, и про себя вздохнул. Она была похожа на беспомощного ребёнка. Ребёнка, которого втянули во что-то серьёзное, ведь, если подумать, могло ли быть его попадание в этот мир и нарастающее напряжение в его родном мире простым совпадением? Или кому-то было выгодно, чтобы он исчез. Возможно, не вернулся?
– Ты перестанешь таращиться? – с расчёской, застрявшей в волосах, как у измученной куклы, Виктория отвернулась от зеркала.
Она была таким очаровательно неумелым и запутавшимся ребёнком, что он сдержал комментарий о том, что её волосы сейчас отражают состояние её души.
– Я мог бы помочь, – вместо этого предложил он, располагающе улыбнувшись, как если бы предлагал что-то напуганному и забитому уличному котёнку. Судя по всему, Виктория именно таким котёнком и была, хотя притворялась львицей, не меньше. Но даже львицы были всего лишь кошками рядом с драконами.
– Дай-ка угадаю: идеальный Артамон умеет всё, от копания в мозгах до плетения косичек? – язвительно отозвалась девушка и, непонятно кому хуже делая, вновь попыталась сама высвободить волосы из расчёски. – Ай! Да чтоб тебя!
Дракону не нравилось, что такая молоденькая девушка ругается, но он опять же сдержал замечание из уважения к тому, что против её воли стал свидетелем беспокойного сна, который ей так отчаянно хотелось спрятать. Вот к чему вёл недостаток знаний: спрятаться от него у неё не получится.
– Я не умею читать мысли, – чуть сгладил свою идеальность, как ему показалось, в глазах Виктории Артамон. – Если бы я умел, было бы гораздо проще взаимодействовать с окружением. А так постоянно приходится думать, что творится в головах собеседников.
– Может, просто в них не лезть? – бросила зло Виктория.
– Меня положение обязывает, – он развёл руками.
– Быть таким невыносимым?
– В каком-то смысле – да, – немного подумав, согласился с её уточнением.
– Знаешь, мне было бы проще, если бы ты сказал, что же у тебя за положение такое.
Увы, но драконий принц не собирался раскрывать девушке эту тайну сейчас. Её настрой показывал, что правильно оценить и использовать полученное знание она не сможет, а ещё наверняка выкинет какую-нибудь детскую месть, подставив его перед здешними магами. Магами, которые не намерены девчонку отпускать, и он осознавал, почему, после дня полноценного сна и отдыха, когда их выпустили из библиотеки: ведьмочки с низким уровнем дара не призывают в качестве фамильяров драконов. Будь Виктория слабой, её случайное взаимодействий с его призывным рисунком привело бы к её смерти.
– Я мог бы рассказать, если бы ты поведала мне о своём сне, – нет, не мог бы, но ему было бы легче определиться, что делать с девчонкой дальше, после того, как он найдёт путь домой.
– Нечего о нём рассказывать, – она закатила глаза. – Просто тупой сон в тупой голове, ничего больше.
– Не в тупой, – не согласился Артамон. – Поглощение книг заклинаний сделает её умнее, чем она есть сейчас, но и сейчас она не тупая.
Виктория выглядела удивлённой похвалой, хотя похвалой слова дракона было трудно назвать. Она растерялась и будто намеренно причиняла себе боль, дёргая за расчёску. Наконец, пожевав губу, она сказала:
– Предпочитаю поглощать ею чипсы, Арти!
И высунула язык. Определённо снова провоцировала его.
– Его могут откусить, если так всем показывать будешь, – как бы невзначай заметил он.
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, я всё ещё хочу вынуть расчёску из твоих волос. И сделать из них что-то приличное.
Виктория поморгала.
– Не надо относиться ко мне так, будто я не могу всё сделать сама, ясно? – она словно размышляла, выбрать ей агрессивную защиту или отступить, и ошибочно выбирала агрессию в присутствии дракона, как, видимо, выбирала агрессию уже достаточно давно. Ей очень повезло, что Артамон – воспитанный дракон, выросший в семье, где мать подготовила к выходкам людей. Да и вообще принц более лояльной к человеческому виду страны. В Королевстве Снегов людям приходилось следить за словами куда чаще. И безопасность людей – то, что делает его возвращение домой ещё более важным. Даже если Викторию придётся утащить за собой.
Глава 6. Грызть гранит науки – быстро и со вкусом!
Казалось бы, что могло сделать мой вечер ещё хуже, чем он уже был, кроме выставленного на обозрение фамильяра кошмара? Кроме самого кошмара, который так не хотелось видеть? Ну, пожалуй, кошмар воплоти в виде дракона из другого мира! Да, мне нравится слово «кошмар»!
– А, ну поставь, где взял! – что было мочи стукнула Артамона по спине кулаком.
Он даже не вздрогнул, когда невинным голосом ответил:
– Но дверь закрылась! Как я могу поставить тебя за закрытую дверь?
– Так открой её, дракон-недоросток! – моя стиснутая ладошка снова обрушилась на его крепкую, как бетонная стена, спину.
– Не могу – у меня ключа нет! – и тут нашёлся с ответом Арти.
– А как мы собираемся вернуться туда, если ты взял меня, но не проклятый ключ?! – разозлилась я пуще прежнего.
– Ты используешь заклинание! – какой исчерпывающий мне был дан ответ!
– Какое, позволь спросить? – елейным голоском поинтересовалась я.
– Такое, какое сегодня выучишь! – Артамон будто и не заметил смену моей интонации.
Я зарычала:
– Не собираюсь я учиться только для того, чтобы спать вернуться! Открывай сам!
– Без твоего магического развития открыть не получится, – он едва ли не извинялся.
– Ты уже делал вещи круче без моего, тьфу ты, магического развития! – однако я не повелась.
– А ты думала мой резерв в чужом мире бесконечный? – хмыкнул Артамон.
Я окончательно вышла из себя, заелозив активнее, стараясь всячески слезть с его плеча, на которое оказалась закинута. Заорала:
– Да хватит уже дурить мне голову! Я не хочу на занятия! Не хочу! Не хочу, не хочу, не хочу!
Результата мои попытки выбраться… не принесли. Дракон всё ещё крепко держал меня, коридор общежития всё ещё был пустынен, ибо другие студенты магической академии слишком правильные и на первой паре, направление движения Артамона не поменялось. И только полученный шлепок по попе всколыхнул огромную долю обиды и некоторые неприятные воспоминания. Я дёрнулась:
– Арти, только тронь там ещё раз – и я обещаю найти способ избавить тебя от руки! Потому что она у тебя явно лишняя!
Артамон притормозил лишь на секунду, и её мне, конечно же, не хватило, чтобы освободиться. Лестница впереди показалась самым страшным врагом. Она не оставила мне иного выбора, кроме как не дёргаться и вцепиться в дракона всем, чем можно, и так крепко, как только возможно. От страха упасть и разбить голову, как арбуз, я даже замыслила в рифму!
– Больше не буду трогать, – пообещал Артамон тем временем. – Только если ты сама в будущем не попросишь.
– Не знаю, что должно случиться с моим мозгом, чтобы я попросила, – проворчала я.
– Не с мозгом.
– Ты можешь не поправлять меня через каждое слово?
– Я не поправляю тебя через каждое, – возразил дракон.
– Аргх, ясно, не можешь, – прорычала с раздражением. – Не удивлюсь, если в своём мире ты какой-нибудь учитель. У вас учителям хорошо платят? В моём мире они зарабатывают копейки.
– Почему ты так ненавидишь учёбу?
Спустившись, Артамон поставил меня на ноги и мягко провёл рукой по взлохмаченным после нашей словесной и телесной баталии волосам. Я вздёрнула руку, чтобы хлопнуть его по запястью, почувствовав желанную свободу, но замерла в самую последнюю секунду. На языке появился сладковато-горький привкус неудавшегося варенья, а при глотании слюны осталось кислое послевкусие ягод. Рука, не долетевшая до кожи Артамона, оказалась на пылавшем затылке.
– А за что её любить? – спросила я, отведя взгляд. – Только не говори, что за радость узнать что-нибудь новое. Такая радость, которая предварительно вытягивает из тебя все ресурсы, бесполезна, особенно, когда не с кем ей поделиться. Зато знаешь, чем необязательно делиться с другими? Тем, что радует исключительно тебя и только для тебя и предназначено.
– Твои знания нужны разве не тебе в первую очередь? – он произнёс очередную банальность.
– Мне ли? Чаще всего знания нужны кому-то другому больше, чем им нужен ты.
Я усмехнулась:
– Некоторые считают, что без своей учёбы ты ничего из себя не представляешь. Я – живое доказательство, что это не так.
Артамон медленно зашёл мне за спину и провёл по волосам непонятно откуда взятой расчёской. С осторожностью и теплотой, которая не должна была исходить от не знающего обо мне ровным счётом ничего че… дра… существа, короче.
– Ты не будешь дёргать мне волосы, чтобы причёска не распалась? – сдалась остановить его от поползновений я.
– В этом нет необходимости.
Я почувствовала, как Артамон собирает волосы наверх. Дракон не тянул их так, что, казалось, с волосами вытягивают череп, как это делала мама.
– Колтуны будут.
Фамильяр не стал комментировать моё замечание. Он завязал волосы непонятно откуда взявшейся лентой, и хвост выскользнул из его рук, ласково и игриво мазнув меня по шее и спине.
– Их нет. Ты можешь делать что-то без сопротивления, Виктория.
***
В магической академии на пары не проносили напитки. Ни кофе в бумажных стаканчиках, ни пузырящиеся сладкие газировки в пластиковых бутылках, ни йогурты, которыми можно вкусно и раздражающе хлюпать или рисовать усы над верхней губой. Здесь садились преимущественно на ближайшие к лектору ряды и слушали с внимательностью участников акций, ожидающих объявления победителей розыгрыша на бесплатные пиццы.
– Нам следует поздравить Викторию с успешным призывом фамильяра, – торжественно объявил наставник, расхаживая внизу и постукивая по каменному полу тростью с золотой рукояткой в форме крысы. Крыса была одним из воплощений его фамильяра и его истинной сутью. Хотя, внешне на это животное он совсем не походил.
«Бу-бу-бу-бу», – сидя на самом верхнем ряду аудитории, я беззастенчиво пародировала его. Даже нарисовала себе его усы магическим стойким карандашом.
– Кто мне ответит, от чего зависит успех призыва фамильяра? – обратился колдун к учащимся. – Да, Вэлиан?
– От размера магического резерва призывающего! – протараторил излишне угождающий преподавателю однокурсник с первого ряда. Сиди я поближе, плюнула бы в него бумажкой через трубочку.
– И какие фамильяры самые сильные? – задал следующий вопрос наставник.
– Те, кто имеют человеческий облик, помимо истинного, – отозвался тот же студент.
Я показательно зевнула, зная, что наставник увидит. Было ясно, для кого именно колдун устроил это представление – для излишне упрямой студентки, которую пришлось запереть в библиотеке, чтобы она выполнила задание. Всё хочет доказать мне, что ведьмой быть чудесно и мне стоит прекратить отбиваться от попыток научить меня чему-то.
«Ты можешь делать что-то без сопротивления, Виктория», – проклятые слова Артамона осели в голове и никак не хотели выветриваться из памяти, слишком значительные, чтобы их просто забыть и отпустить, всё равно, что ненужные котята разродившейся любимой кошки. Не помогало ничего из привычных методов: ни долгое рассматривание облаков и предметов за окном, в ожидании, когда появятся вороны, которых можно будет посчитать, ни сосредоточение на преподавательской интонации, а не словах, чтобы почувствовать сонливость, ни равнодушие. Оставался последний метод.
