О моей семье. Сборник рассказов для всей семьи

скачать книгу бесплатно


Кто же знал, что она испугается так громко. Она даже не впускала меня в дом – думала, что это змея. Но всё же впустила, когда я попросил прощения.

Теперь она покупает тапки и ботинки на липучках.

Вкус жизни

Однажды мы ездили в деревню зимой. Дом, да и весь участок, были в снегу. Мы гуляли, исследовали территорию. Вдруг мама наткнулась на яблоки. Они лежали кучкой под слоем снега, прижимались друг к другу, будто хотели согреться. Яблоки были подмороженные. Мы отнесли их домой. Когда они согрелись, я решил их попробовать. Я думал, что они будут как из магазина – жесткие, без запаха и вкуса. Но оказалось, что от одного их вида становилось сладко во рту, а их аромат чувствовался в другом конце дома. Закрыв глаза, я впервые откусил яблоко, и сладкий сок брызнул мне на язык. Хотелось откусывать ещё и ещё. Когда я открыл глаза, мир стал ярким. Это яблоко принесло краски в жизнь.

Возможно, тот, кто постоянно лакомится ими, уже привык и не испытывает такого счастья. Но для того, кто ест их впервые, это целый праздник. Вкус этих яблок – это вкус жизни.

Школьные окна

У всех дома есть окна, самые обычные. Из них видно, какая на улице погода. Видно, когда солнечно, облачно, дождливо, ветрено. Но есть одни окна, из них видно всё чуть-чуть по-другому. Это окна школьные. Из них всегда видна хорошая погода, но это лишь иллюзия. Видишь одно, а в реальности всё другое. Эти окна очень притягательны и загадочны. Они словно сделаны для того, чтобы отвлекать от уроков.

Эта иллюзия однажды привела к беде. После последнего урока, физкультуры, мы, разгорячённые, в одних футболках и шортах шли в раздевалку. И наш одноклассник увидел за окном солнце и безоблачное небо. Он выбежал на улицу, но солнца там не было, дул прохладный ветер, моросил дождь. И на следующий день наш одноклассник заболел.

Такое было и со мной. Весь школьный день я смотрел в окно. Оно отвлекало меня от уроков, будто гипнотизировало. За окном светило солнце, хотелось гулять. Окно будто заманивало: «Выходи на улицу, выходи, не пожалеешь». Но когда я с горящими глазами выбежал во двор, то почувствовал, что дует холодный ветер, и увидел, что никакого солнца нет и в помине. В общем, с этими окнами явно что-то не так.

Гавришева Наталья

Поговорим, мам?

О жизни

– Мам, а зачем люди на свете живут?

– Да куда ж ты такими кусками режешь?

Я рублю капусту, пока в голубой эмалированной кастрюле закипает куриный бульон. Мы с мамой варим борщ. Август. В кухне душно. И я тороплюсь на очередных элениребят.

– Ой, всё равно съедим!

Мама забирает у меня нож. Неторопливо, мерно стуча по шершавой доске, повидавшей не один вилок капусты, она нарезает тонкие вороха сочной стружки. Кружево – ни дать ни взять.

– Так вкуснее будет! Не любит кухня спешки!

– Нет, ну какая разница! Картошка, капуста, бурак, пара морковок, помидоры, золотистые кубики лука да зелени пучок. Закинул в булькающую кастрюлю – и готово! Тоже мне поэзия – борщ варить! Что тут волокиту разводить?

– А волокиту и не надо разводить. Только вот всякое дело лучше сладится, если ты с душой к нему подойдёшь.

– Это к борщу с душой? Скажешь тоже!

– И к борщу, и к метле, которой двор метёшь, и к рассаде помидорной в огороде, и к скотине. К каждой минуточке, что ты живёшь, дышишь и чувствуешь!

– Нет уж, лучше я с душой кино гляну, ну или там Стейнбека дочитаю «О мышах и людях». Вот где поэзия, вот где философия, вот где моя жизнь!

– А когда ты корову доишь или лук пропалываешь, это, значит, не твоя жизнь?

– Моя.

– А когда овец в пять утра на выпаса гонишь или малину в кружку собираешь, так что вся кожа так и саднит, расцарапанная колючими кустами?

– Тоже моя.

– А когда сапоги сплошь в глинистой липкой грязи моешь или цыплят трёхдневных под проливным дождём в подоле прячешь, чтоб не озябли, пока до сарая добежишь?

– Да моя, моя!

– То-то и оно, что твоя.

– Мам, ну так зачем люди на свете живут?

– А чтобы жить, доча. Чтобы жить!

Сбудется!

Зима в нынешнем году подзадержалась. Снег валил третий день колючими кружащимися хлопьями. Это в конце-то марта. Зябко. В школьном коридоре было тихо. Заканчивался четвёртый урок. Через несколько минут тишина взорвётся и мимо меня пронесутся, громко трубя и топоча, африканские слоны. Загалдят, усевшись на жёрдочки подоконников, весенние грачи. С громким гиканьем промчится индейское племя ирокезов, загнавшее в ловушку громадного бизона, а небеса, раскрашенные зигзагами молний, затрещат раскатами грома. В общем, через несколько минут начнётся перемена.

А пока я, прижавшись замёрзшими пальцами к крашенной бежевым горячей батарее, сижу, уткнувшись в томик Стейнбека. Я ведь в первый раз «На восток от Эдема» прочитала, когда училась в десятом классе. И вот опять читаю в школе, только теперь здесь учится мой сын Ратмир.

Он с рождения не слышит. У нас в карточке записан такой длиннююющий диагноз, что здесь, боюсь, не поместится. Вот мне и выписали специальный пропуск. Можете, говорят, сопровождать сына на занятия. На уроках я, конечно, не сижу. Учится Ратмир сам. А на переменах всё ж присматриваю за ним. Точнее даже не за ним, а за слуховыми аппаратами. Чтобы те самые африканские слоны не раздавили их ненароком. Я знаю: они не специально. Просто могут не заметить.

– А у меня ушки! – передо мной стоит Аля.

Я, зачитавшись об извечном противостоянии добра и зла, и не обратила внимания, что звонок с урока уже минут пять как прозвенел. У Альки на голове розовый ободок с большущими пушистыми кроличьими ушами. Улыбаюсь.

– Можно примерить? – спрашиваю. – Послушаем, о чём там в космосе звёзды поют! С такими-то антеннами и не такое услышишь, а?

Теперь улыбается Алька, а я напяливаю на себя ободок.

– Мы – весёлые медузы! Мы похожи на арбузы! – пою я, настроившись на частоты бездонной Вселенной. – Смотрела мультик? «Большой Ух» называется?

Аля машет головой. Нет, мол, не смотрела.

– Что это у вас? – она показывает на томик Стейнбека.

– Да вот люблю почитать на досуге.

Стейнбек лежит у меня на коленях. Вместо закладки – двойной тетрадный листок. Выписываю туда интересные мыслишки. То книжные, а то и свои собственные.

– Давай в гадалку поиграем?

– А как это? – глаза у Альки загораются.

Я отрываю половину неисписанного двойного листа. Складываю его конвертиком, чтобы все четыре уголка были к центру загнуты. Переворачиваю. Ещё раз делаю конвертик, сгибаю крест-накрест и пишу: «да-нет» – в каждом уголке.

– Фломастеры есть?

– Ага, – Аля бежит за фломастерами в класс и возвращается со стайкой одноклассников. Всем интересно, что там тётя Наташа придумала. Но я, конечно, ничего, не изобрела. Просто вспомнила, как лет тридцать назад на переменах время коротала.

Беру четыре фломастера и с обратной стороны конвертика в уголках рисую разноцветные кружочки. Красный, жёлтый, синий и зелёный.

– Ну, задавай вопрос. Только чтобы ответ на него был «да» или «нет». Или желание загадай и спроси, сбудется ли оно.

– Мама купит сегодня торт? – выпаливает не задумываясь Аля.

– Теперь назови цвет и цифру до десяти.

– Жёлтый. Четыре.

Я вставляю большие и указательные пальцы в кармашки конвертика. Вверх-вниз, влево-вправо. Раз, два, три, четыре. Колдую пальцами и получается:

– Да!

Алька сияет. И не важно, купит мама торт или нет. Счастья и так уже полные штаны.

– А подарят ли мне на день рождения телефон?

– А приедет ли старшая сестра в гости на каникулах?

– А получу ли я сегодня «пять» по математике?

– А я хочу щенка! Сбудется моё желание?

Сыплются детские вопросы. А тётя Наташа с видом заправской цыганки раздаёт ответы.

– А давайте загадаем, чтоб у Ратмира ушки слышали! – это Димка Баканов, Ратмиркин друг закадычный, кричит. Раскраснелся весь от волнения. – Сбудется или не сбудется? Зелёный. Семь.

Я снова колдую пальцами. Второклашки примолкли. Переживают. Вверх-вниз, влево-вправо. Раз, два, три, четыре, пять, шесть…

– Да!

Димка ликует. Девчата пустились в пляс. Мы с Алькой и Арзу обнимаемся.

Прозвенел звонок. Второй «Г» побежал на урок. Пятый, последний. Я снова осталась в коридоре одна. Нет, не одна. Со Стейнбеком. Распрямляю конвертик гадалки и прячу его между листами книги вместо закладки.

За окном колючими кружащимися хлопьями всё так же валит снег. Я уже не мёрзну. Потеплело как-то. Не знаю, сбудется ли когда-нибудь это Димкино желание. Такое по-детски наивное, чистое. Но вот в одном я уверена наверняка. Ну прям как пить дать. Мои второклашки уже и так слышат друг друга. Без слов. Просто они умеют слушать сердцем!

Галан Александр

Первый опыт

Воспитание ребёнка, оказывается, очень сложное занятие. Для этого нужен определённый педагогический подход, неимоверное терпение и особенная выдержка. Но как это сделать, не имея специального образования, да к тому же молодой девушке, ещё не успевшей завести семью? Однажды вечером ко мне заскочила моя двадцатилетняя племянница Настя. Она училась на третьем курсе в одном из наших сибирских университетов, а сегодня приехала по делам в мой районе и решила навестить, закупив целую кучу вкусностей. Мы пили душистый листовой чай со вкусным заварным пирожным. Настя увлечённо рассказывала об учёбе на строительном отделении, про молодых сверстников… Неожиданно вспомнила и со смехом поведала прелюбопытную историю про первый её опыт воспитания ребёнка.

Недавно к моей племяннице обратилась её давнишняя подруга Полина с просьбой посидеть пару часов с пятилетним сыном Артёмкой. Ей срочно понадобилось пробежаться по магазинам и заглянуть в парикмахерскую, а оставить сына не с кем. Так получилось, что Полина растила ребёнка одна. Настя в это время была свободна и с радостью откликнулась на просьбу подруги. Полина и Артёмка в договорённый час с нетерпением ждали её на пороге квартиры. Настя давно не была у них в гостях и удивилась, как Артёмка вырос. Полина, видимо, уже торопясь, быстро выпалила: «Это моё чадо, и это на всякий случай – если надолго задержусь». Показала на плиту с приготовленным обедом. Ещё раз внимательно посмотрела на Настю и сына, показала на висящий на стене красный ремень, спокойно сказала: «Если совсем разбалуется, можешь не стесняться». С этими словами, хлопнув входной дверью, выскочила из квартиры.

С первых минут Настя стала выстраивать отношения с мальчиком. Сначала он показал весь автопарк машин и удивил знанием их названий. Затем они складывали из конструктора «Лего» замысловатые корявые фигуры. Со временем пол однокомнатной квартиры был усеян детскими игрушками. Настя посмотрела на эту картину и предложила Артёмке собрать часть разбросанного в большую коробку из-под телевизора. На что он с пренебрежением ответил: «Я никогда не навожу порядок. Это всегда делает мама». Настя решила пойти на мировую: «Маме нужно помогать. Она уставшая придёт из магазина». Артёмка нагло отпарировал: «Тебе надо, вот сама и собирай». И стал, громко крича, бегать по комнате и разбрасывать игрушки в разные стороны.

Настя вспомнила о ремне и строго пригрозила: «Если не успокоишься и не начнёшь наводить порядок, я возьму ремень». Он вовсе не собирался слушать Настю, да к тому же ещё больше разошёлся: «Ну и бери ремень. Всё равно мне ничего не сделаешь!» Неожиданно подбежал к Насте и с насмешливым видом показал язык.

Тут она не выдержала, сняла со стены висевший ремень и с размаху ударила мальчика. Он в испуге схватился за ушибленное место и сквозь слёзы прокричал: «Ты не умеешь бить, не умеешь. Ты неправильно бьёшь ремнём!» Насте от таких слов захотелось рассмеяться, но она строго спросила: «А как надо?» Артёмка подскочил к девушке и вырвал из рук ремень. Шмыгая носом, строгим голосом проговорил: «Если не будешь собирать игрушки, получишь ремня. Считаю до трёх. Раз, два, три, – притоптывая ногой, он одновременно считал и вертел в руках ремень. – Вот так делать надо, а ты неправильно делаешь, сразу бьёшь». Настя взяла ремень у провинившегося с назидательными словами: «В следующий раз так и сделаю, а теперь бегом собирать игрушки!»

Мы долго смеялись над этой историей. Правда, непонятно было, то ли Настя воспитывала мальчика, то ли он учил её. Но, самое главное, первый опыт воспитания ребёнка у девушки оказался не только интересным, но и полезным.

Гришин Михаил

Безумный Сенечка

В оздоровительном лагере «Ромашка» наступил тихий час. И хоть спать ни одному оздоровляющемуся не хотелось, все просто обязаны были беспрекословно подчиняться режиму дня, придуманному каким-то умником.

Вот поэтому и приходилось сейчас мальчишкам из пятого отряда лежать в кроватях и усердно делать вид, что спят. Кое-кто даже слегка храпел, усыпляя бдительность вожатой Марины, чтобы она ушла, а не торчала в их корпусе. И лишь одному Сенечке, любителю чтения, дозволялось в это время находиться с книгой в руках.

Тихий Сенечка имел вид дохлый, вдобавок носил очки с толстыми стёклами. За это остальные ребята относились к нему без должного почтения. Вскоре Сенечка выронил из рук книгу и заснул безмятежно, будто младенец.

Когда Марина ушла, Санька, славившийся своим отчаянным поведением, тотчас предложил:

– Пацаны, а давайте над ботаном подшутим.

Затея всем страшно понравилась:

– Точно!

Мальчишки на цыпочках подкрались к спящему книгочею и первым делом сняли с него очки, чтобы, когда проснётся, не сразу понял, что происходит.

– Мы его сейчас в индейца раскрасим, – радостным шёпотом сообщил Лёвка, мельком взглянув на обложку книги писателя Фенимора Купера «Последний из могикан», которая лежала поверх одеяла. – Вот ржачка будет!

– Ботан – он и есть ботан, – ухмыльнулся Валерик, – уж если читать, то, «Черепашки ниндзя», а не эту муру.

Давясь смехом, хулиганы достали из тумбочки зубную пасту, разрисовали Сенечке лицо полосами и сложными завитушками, какие делают себе индейцы.

– Класс! – выставил большой палец Митяй. – Он теперь сам как последний из могикан.

Трофим принёс швабру и вложил её в руку Сенечке со словами:

– Копьё забыли.

Кто-то сунул за ухо Сенечке перо из подушки.

Глядя на крепко спавшего задохлика Сенечку, который и ухом не повёл, компания принялась корчиться в беззвучном смехе.

– Пацаны, – внёс новое предложение Потап, – а давайте ему сделаем велосипед!

Митяй безжалостно вырвал из книги страницу, сложил её в несколько раз и сунул Сенечке между пальцами ног. Санька извлёк из укромного места шуршащий коробок, с готовностью поднёс спичку. Когда бумага сильно разгорелась, потерявшие всякую осторожность охламоны пустились в дикарский танец, будто первобытные люди вокруг костра.

Тем моментом Сенечка видел ужасный сон, в котором бледнолицые привязали его к дереву и жестоко пытали. Только вождь краснокожих Сенечка был не из тех, кого можно легко сломить. Поняв свою ошибку, бледнолицые сильно расстроились и решили применить к нему крайнюю степень воздействия – огонь. Гордо закусив губу, Сенечка стойко терпел издевательства, дожидаясь, когда огонь подберётся к веревке. Наконец его замысел удался: верёвка перегорела, и Сенечка обрёл долгожданную свободу. Он вскочил на ноги, ухватил удачно подвернувшееся под руку копьё и стал проявлять чудеса владения оружием.