скачать книгу бесплатно
Сладкая Булочка открыла глаза. Прямо перед ее глазами были другие глаза: желто-зеленые, с вертикальными зрачками и очень испуганные.
– Котопультик, – прошептала Сладкая Булочка и лишилась чувств.
15. Про Котопультика
Котопультик (тогда он еще не знал, что его так зовут) убежал от своей мамы Мурлыкки, которая жила на кухне Замка Сорока четырех пленных рыцарей. С настойчивостью завзятого разбойника, как флибустьер преследует галеон, полный золота и дублонов, Котопультик догонял бабочку-капустницу, пока та не улетела за кроны деревьев. Взобравшись на сосну и пройдя по ее тонкой ветке, Котопультик, не удержавшись, свалился оттуда прямо в ковш старой катапульты.
Неизвестно, какие дремавшие до этого момента природные и исторические силы были приведены в действие, но только вдруг Котопультик почувствовал, что он взвился в воздух и, инстинктивно сгруппировавшись в полете, строго четырьмя лапами приземлился на что-то для него большое и мягкое. Этим мягким был оруженосец Булкан, от неожиданности и напора на время лишившийся чувств, но вскоре пришедший в себя.
После своего мягкого приземления целый и невредимый Котопультик был окружен вниманием и заботой. Булкан и Гранмерси попеременно и вместе гладили Котопультика, брали его на руки, чесали ему шейку, потом опять гладили, потом попытались накормить кусочком сыра, который был в сумке у Булкана. Котопультик мурлыкал и мяукал. Потом они стали играть с Котопультиком, привязав на кончик веревки стебелек травы.
Наигравшись, решили идти к замку – уже стемнело. Когда дошли до катапульты, Гранмерси остановился и уважительно сказал:
– Похоже, онагр.
В этот момент Котопультик соскочил с руки Булкана и убежал в лес, вниз по склону.
– Сам ты онагр! – закричал Булкан, чему Гранмерси был изрядно удивлен. – Котопультик испугался из-за твоей катапульты и убежал, надо его найти!
– Но я только хотел взглянуть на торсионные жгуты, – смущенно пробормотал Гранмерси.
Тут в той стороне, куда убежал Котопультик, раздалось громкое уханье хищной птицы.
– Что это? Кто это ухает? – вздрогнул Булкан.
– Похоже, это король ночи, филин Бу?бо-Бу?бо, – поделился своими орнитологическими знаниями Гранмерси. – Пошли искать Котопультика.
Гранмерси взял кобылку Строптилку за узду и стал спускаться по склону, лавируя между деревьями. Уханье становилось всё громче, и Булкан крепко вцепился в руку Гранмерси.
– Не бойся, возможно, это серая неясыть, – попытался, как мог, успокоить своего спутника Гранмерси.
Но это был Бубо-Бубо.
Деревья расступились, и на небольшом участке, где склон выравнивался, Гранмерси и Булкан увидели белую ветряную мельницу. Ветра не было, и ее крылья не вращались. На крыле, устремленном высоко вверх, сидел король ночи филин Бубо-Бубо и оглашал окрестности сытым уханьем, которое тысячей иголок впивалось в сердца Гранмерси и Булкана. И вдруг раздался звук, излечивший все подозрения и страхи отважного рыцаря и его верного оруженосца.
«Мяу», – подал голос Котопультик. Он сидел в темноте у двери в ветряную мельницу.
– Котопультик! – воскликнул Булкан, беря котенка на руки и прижимая к груди. – Мы не дадим тебя в обиду хищным птицам!
Король ночи филин Бубо-Бубо, сканируя мрак своими зоркими глазами (нет ли у этого рыцаря лука и колчана со стрелами?), возмущенно ухнул. Вот и делай хорошее этим людям… Уже несколько лет Бубо-Бубо был убежденным вегетарианцем. Среди знакомых филинов и сов он давно вел большую разъяснительную агитацию о пользе растительной пищи. А сейчас на много миль вокруг (в жилых покоях Замка Сорока четырех пленных рыцарей граф Аграф торопливо закрыл окно, чтобы только не слышать этих сумрачных звуков) разносилось сообщение Бубо-Бубо о том, что он отыскал заросли сочной диетической кашки. Никто из знакомых, как всегда, не соблазнился, и король ночи филин Бубо-Бубо, ухнув на прощанье, расправил крылья и полетел в ночь.
Гранмерси потянул дверь, и она открылась: карабкаться по лесу в полной темноте к замку было бы неразумно.
– Заночуем в мельнице, – решил Гранмерси.
Внутри приятно пахло травами и хлебом. Гранмерси достал из своей походной сумки чепрак и расстелил его на полу у стенки. Котопультик свернулся клубочком первым, рядом устроился Булкан, потом лег Гранмерси, накрыв всех троих своим рыцарским плащом.
Уставшая Сладкая Булочка, перед тем как погрузиться в сон, испытала мгновение счастья: справа от нее сопел Котопультик, слева – Гранмерси. Она уснула, и не почувствовала, как Котопультик, потопав по ней своими маленькими ножками, перебрался в середину, устроившись между ней и Гранмерси.
Гранмерси тоже очень устал. Засыпая, он вспомнил, что забыл привязать кобылку Строптилку, но встать уже не было сил. Трудно сказать, смог бы он так быстро заснуть, если б знал, что ветряная мельница, в которой они ночевали, была перелетной ветряной мельницей.
16. Разоблачение с треском
В тот день Папе Монтекарло прошлось прервать процесс наведения порядка в Королевском театре, так как его вызвали в Королевский дворец для срочной ликвидации скрипучести Круглого Стола.
Прошло много-много лет с тех пор, как легендарный король Камнелоб Четвертый в знак признания заслуг и благодарности двадцати рыцарям, спасшим его и его королевство в битве при Фугасинсе, своим острым мечом собственноручно обрубил углы квадратного Стола, который с того дня стал именоваться Круглым. Королевскому плотнику, дальнему предку Папы Монтекарло, тогда пришлось немало потрудиться, чтобы обработать все оставленные королевским мечом трещины и заусенцы, да и сам Стол привести в окончательно круглое состояние.
Конечно, теперь на пирах и собраниях рыцарей короля Камнелоба Шестнадцатого скрипел не тот Круглый Стол. Однако Папа Монтекарло знал, что в нынешнем Круглом Столе, вмещающем уже 100 человек, есть вставки и составные части, которых касались ладони легендарных рыцарей тех далеких времен. Поэтому Папа Монтекарло всегда с большой осторожностью и без спешки проводил плотницкое техобслуживание Круглого Стола, и Беломородонна, зная об этом, в этот день не ждала его к ужину, а задержалась в театре.
После генеральной репетиции директор театра и режиссер сэр Замесис сделал несколько рабочих замечаний и объявил, что опера выйдет под названием – похоже, консерватизм победил – «Рыцарь прекрасной дамы Геометрии». После этого сэр Замесис отпустил артистов. Беломородонна, желая проверить некоторые свои мысли, обратилась к де ла Треску:
– Виконт, вы не уделите мне несколько минут?
– Да, с радостью, – откликнулся де ла Треск, и они, спустившись со сцены в зрительный зал, присели в кресла пятого ряда партера.
– Вас не было на Кокурекуре, а я так надеялась вас увидеть вчера, – начала Беломородонна, внимательно всматриваясь в лицо своего собеседника.
– Я приношу вам свои извинения. Из моей родной Лютиктенции ко двору прибыл герцог Оммажский, и мне пришлось провести день с ним, показывая достопримечательности Камнелота, – ответил де ла Треск.
Такое объяснение не вполне удовлетворило любопытство Беломородонны: она знала, что когда разгоряченная сотня тяжеловооруженных рыцарей скачет по городу, осмотр его достопримечательностей связан с определенным риском для здоровья и жизни экскурсантов.
– Но разве его светлость герцог Оммажский не был приглашен в лоджию леди Файефрунт, чтобы наблюдать за финальным штурмом Королевского театра? О, это было незабываемое зрелище! – засмеялась Беломородонна.
– Да, это так, – подтвердил де ла Треск. – Герцог был очень доволен своим наблюдательным пунктом и интригой соревнования.
– А вы?
– О, и для меня этот день был чрезвычайно насыщенным событиями и удачным.
«Как-то уж очень уклончиво отвечает, – подумала Беломородонна. – Надо будет, при случае, поинтересоваться у леди Файефрунт, а был ли среди ее гостей виконт?»
Тем временем де ла Треск сам перехватил нить разговора:
– Я так искал встречи с вашей дочерью, мадам, почему же она прячется от меня? Тем более, когда тот, на кого она по молодости лет смотрит с явной симпатией, уже далеко в пути, и вернется ли он? В дальних краях столько соблазнов…
– Вы что-то имеете против сэра Гранмерси, виконт? – удивленно подняла брови Беломородонна.
– Уже нет. И ничего не имел, – поправился де ла Треск. – Как вам понравилась сегодняшняя репетиция и рассуждения сэра Замесиса? – перевел разговор на производственную тему де ла Треск.
– Конечно, опера – классическое искусство, – сказала Беломородонна. – Но иногда я думаю, что и здесь был бы уместен новый взгляд, свежая струя.
К удивлению Беломородонны, ее последнее, по сути весьма расплывчатое и общее замечание явилось спусковым крючком, вызвавшим бурную реакцию и поток красноречия де ла Треска.
– Да, вы совершенно правы, – вскрикнул и даже привстал со своего кресла де ла Треск. – Современные постановщики закостенели в своих догмах, они действуют по старым схемам, они не понимают, что такое настоящая жизнь!
– А вот если бы у вас был театр? – подлила масла в костер Беломородонна.
Де ла Треск вскочил и, добежав до бортика оркестровой ямы, вернулся оттуда, держа в руке забытую кем-то афишу со списком постановок Королевского театра.
– О, когда я стану директором театра! Я сам буду определять репертуар! – де ла Треск даже не стал садиться и горящими глазами пробежал афишу. – Что за старье, что за косность, что за дремучесть! «Трубалетто» – на свалку истории! «Заяцы» и «Кавалер мимоз» – закопать и придавить камнем! «Человек-ворона», «С пирогами и без», «Месье Брассокроль» – вон, вон, вон! Всё вон!
– Всё вон? – вжалась в кресло Беломородонна, подумывая о путях отступления.
– Ну, может быть, пару оставлю, – смилостивился де ла Треск. – «Фальстарт» и «Прыгучий шотландец». Да, и еще вот эту – «Таинственное похищение кроликов из сарая». Но переделать придется в корне, в корне!
– А балет? – рискнула подать реплику Беломородонна.
– Вон! – вспыхнул де ла Треск как горстка сухого пороха под увеличительным стеклом в солнечный полдень. – «Клювовидное озеро» и «Грозу Фундучка» вон, вон, вон!
– И «Грозу Фундучка»? – не могла поверить своим ушам Беломородонна.
Ей казалось, что на дергающихся губах де ла Треска вот-вот появится пена.
– Я поведу публику к новым высотам! Я покажу вам жизнь без прикрас и иллюзий, как она есть! – вещал де ла Треск. – Я поставлю новые, великие, на все времена оперы и балеты: «Весь мир в капкане», «Звонок хитрецу», «В десять не едят»…
Де ла Треск скомкал и отбросил листок с афишей и, протянув руку к Беломородонне, воззвал:
– Помогите же мне! Поговорите со своей дочерью, заставьте ее принять меня. Я богат, и она будет богата, и вы будете богаты, обещаю, у вас на столе будет стоять не деревянный скрипичный ключ, а из чистого золота! Я… – запнулся де ла Треск, смутно ощущая, что сказал лишнее.
Беломородонна поднялась с бархата кресла огненной зарей возмездия. Ее возмущению не было предела. Впрочем, повышать голос она не стала – акустика в Королевском театре была отменная.
– Деревянный скрипичный ключ, который подарил мне мой муж, а тогда еще жених, в честь моего первого выступления на этой сцене, всегда на столике в моей спальне, и вы никак не могли его видеть, виконт, когда однажды были у нас в гостях. Но вы явились и во второй раз – уже без приглашения, в день Кокурекура. Проникли в гостиную, отворили там закрывшееся за рыцарем окно, а потом поднялись в мою спальню и захлопнули окно перед Гранмерси.
Ваше поведение отвратительно. Я советую вам немедленно покинуть Камнелот, – продолжала Беломородонна. – Иначе завтра мой муж или рыцарь – а у меня много благородных поклонников – вызовет вас на поединок.
Побледневший виконт де ла Треск молчал, сжимая кулаки.
17. Опять на карнизе, но уже в хорошей компании
Отличительными особенностями среднестатистического рыцаря были сила, ловкость, выносливость и еще множество унаследованных и натренированных качеств, среди которых не последнее место занимала отменная реакция. Рыцари, не обладавшие отменной реакцией, быстро выбывали из рыцарских рядов.
Гранмерси, как и любой другой рыцарь, обладал этим полезным свойством, потому что долго и упорно эту реакцию тренировал. Например, в годы учебы в рыцарском корпусе, проходя между столами на обед к своему месту, он не раз, как бы небрежно вскидывая ладонь, ловил увесистое яблоко, неожиданно брошенное ему в лицо очередным тренером-шутником.
Поэтому, рано утром, торопливо распахнув наружу дверь ветряной мельницы и сделав три шага по ведущим от двери вниз деревянным ступенькам, он среагировал и остановился, замерев.
У Гранмерси промелькнула мысль, что его рыцарский титул – «Парящий-на-Карнизе», возможно, имеет под собой гораздо больше оснований, чем он считал до этой минуты. Картина, открывшаяся его глазам, отличалась от той, которую он ожидал увидеть. Конечно, в ней тоже были трава и деревья, но всё это, вместе с реками, казавшимися ручейками, и озерами, притворявшимися блестящими на солнце лужицами, находилось далеко внизу.
Перелетная ветряная мельница летела высоко над землей ровно и быстро, рассекая свежий утренний воздух своими большими крыльями-лопастями, а Гранмерси стоял на последней ступеньке, как на карнизе, за которым – обрыв. Постояв еще немного (все-таки отчаянные ребята эти рыцари), Гранмерси возвратился внутрь.
В мельнице было светло – два больших окна под самым потолком давали достаточно света. Напротив двери был короб с ротором и зубчатыми колесами, а ближе к центру, на краю большого мраморного стола, располагались каменные жернова. К потолку были подвешены несколько мешков, от которых вели трубки к жерновам, а внизу стояли заполненные до верха или наполовину сосуды с мукой разных цветов.
– Доброе утро, – потряс Гранмерси Булкана за плечо.
Первым из-под покрывала высунул нос Котопультик. Посмотрев на Гранмерси (не было ли в этом взгляде легкого осуждения за чересчур раннюю побудку?), он вылез на пол и стал умываться. Не успел Гранмерси толком его погладить, как Котопультик встал на четыре лапки, выгнул спину, внимательно посмотрел в сторону короба с колесами и скачками бросился туда. Через пару минут он уже шел обратно, по дороге задумчиво помахивая хвостом.
– Доброе утро, – сказала Та, Которая Называлась Булканом, осторожно выглядывая из-под плаща. – Где Котопультик? Ты уже гладил его?
– Мяу, – раздался рядом долгожданный звук.
– Котопультик хочет есть. Пора кормить Котопультика, – заволновался Булкан.
– Тут такое дело, – начал Гранмерси.
– Я сейчас вернусь, – сказал Булкан, вставая.
Оруженосец взял на руки Котопультика, погладил его (тот недовольно мяукнул: гладить, не покормив, что за нелепость?), отпустил на пол и быстрыми шагами направился к двери.
Гранмерси был быстрее. Он подхватил Котопультика, опередил Булкана и взялся за ручку двери.
– Дай пройти, – торопился Булкан. – Оюшки! – вырвалось у него, когда Гранмерси приоткрыл дверь с впечатляющим видом. – Что же теперь нам делать?
– Ждать, пока она опустится на землю.
Гранмерси закрыл дверь и прислушался. К почти неслышному шуму вращающихся крыльев перелетной ветряной мельницы добавился какой-то негромкий и настойчивый звук. Оказывается, это вращались жернова. Накрошив Котопультику сыра и хлеба и налив ему воды в кружку, Гранмерси и Булкан подошли к столу и заметили, что жернова медленно перемалывают золотистые зерна в желтоватую муку, которая неспешными волнами заполняет мраморную столешницу. Вдруг рыцарь и оруженосец ощутили, что пол под ними чуть-чуть задрожал и увидели, что мука на столе разделилась на буквы, а буквы сложились в слова:
«Прошу, помогите Вертюше.
Вертяша».
Переглянувшись с Булканом, Гранмерси сказал:
– Хорошо, мы поможем.
После этого пол завибрировал снова, слова исчезли. А потом те же слова появились снова.
Тогда Булкан, дождавшись, когда слова снова исчезнут, пальцем написал на столе, покрытом ровным слоем муки:
«Мы поможем.
Гранмерси, Булкан и Котопультик».
Ответ был получен незамедлительно:
«Спасибо. Приготовьтесь к приземлению.
Вертяша».
Пока снижались, писали друг другу на столе, покрытом мукой, и выяснилось, что, судя по нарисованному Вертяшей чертежу, у Вертюши треснула ось. Приземление в гористой безлюдной местности прошло успешно, разве что немного тряхнуло на рассыпанных вдоль горной речки валунах. Когда Гранмерси и Булкан вышли наружу, они увидели похожую ветряную мельницу, только ее крыша была покрыта черной соломой, а не желтой, как у Вертяши.
Гранмерси пришлось побродить по невысокому еловому перелеску в поисках подходящего дерева, из которого можно было бы сделать новую ось. Два первых Булкан, отсоединивший сломанную ось, забраковал, третье подошло. Булкан трудился, подгоняя его по размеру, когда Гранмерси сказал:
– Слушай, Булкан, у тебя, случайно, папа не плотник?
– Я с детства любил мастерить игрушки из дерева, например, волчки. Хочешь, тебя потом научу? – уклонился от прямого ответа и увел разговор в сторону Булкан.
Гранмерси тут же задумался: рыцарское ли это дело – деревяшки стругать? Но, вообще-то, крутить волчки ему нравилось.
– Хочу, – сказал Гранмерси.
