скачать книгу бесплатно
Этот маленький недостаток усиливался профессией – Владимир Анатольевич работал учителем информатики. Садясь за компьютер, он забывал обо всём на свете.
Оладушки
– Андрей, ты уже звонил Володе, звал на оладьи? – громко спросила Изольда Генриховна из кухни.
– Да, полчаса назад, – повышая голос, ответил Андрей Васильевич, сидя в комнате за компьютером. – Сейчас ещё раз позвоню, узнаю, где он заблудился. Ему до нас максимум пятнадцать минут, да и то медленным шагом.
Он взял трубку телефона, стоявшего на столе, и набрал номер.
– Алло! – произнес отстранено голос на другом конце провода.
– Вов, ты что всё ещё в школе? Оладьи остынут!
– Андрей, извини! Я тут загрузился Лотусом, совсем забыл о твоём приглашении, – виновато ответил коллега и его голос потеплел.
– Оль, – крикнул Андрей Васильевич жене, прижав трубку к груди, – он всё ещё в школе! Никак не может выбраться из своей каморки.
– Жениться ему надо! – громко произнесла Изольда Генриховна. – Тогда и человеком станет. Отнеси ему. Я сейчас оладьи в коробку положу и махровым полотенцем укутаю, чтобы не остыли.
Андрей Васильевич поднес трубку к уху:
– Вов, я сейчас к тебе приду. Никуда не уходи! Слышишь?
– Хорошо. Андрей, извини, что так вышло. Придешь, я тебе кое-что интересное расскажу и покажу.
«Интересное, мне историку? Представляю! – скептически усмехнулся про себя Андрей Васильевич».
Через тринадцать минут он уже стоял перед дверью в подсобку. Громко постучал и крикнул: «Сова, открывай! Медведь пришел».
Дверь на удивление сразу отворилась. Владимир Анатольевич пригласил гостя внутрь.
– Вов, а ты чего такой взъерошенный? На, держи, – и историк протянул пакет. В нём лежала коробка с оладьями, завернутыми в полотенце. – Только кушать при мне! Ставь чай и накрывай на стол!
– Хорошо, сейчас, – промолвил информатик в возбуждении и ладонями постарался пригладить темные волосы. – Ты только взгляни, какая классная программа!
– Нет, смотреть не буду, – категорично возразил Андрей Васильевич. – Сначала чай и оладушки с изюмом. А за едой ты мне и расскажешь про свою расчудесную программу.
– Хорошо, – согласился Владимир Анатольевич.
Он накрыл на стол и поставил чайник. И в то же время потихоньку тускнел. Историк присел за стол и, глядя на коллегу, вздохнул:
– Ладно, рассказывай про свой Лотус! Может быть и я, гуманитарий, что-то в нём пойму.
– Это такая классная штука, – оживился информатик, устраиваясь на табурете. – Я сейчас в ней разбираюсь. В республике только два специалиста по этой программе.
– И оба в Лукойле, – пошутил Андрей Васильевич.
– Да. Откуда ты знаешь? – искренне удивился коллега.
– Угадал, – ответил историк с улыбкой.
– Так вот, я хочу в школе сделать внутренний интернет – интрАнет. Мы подключим всех учеников, у кого есть дома компьютер, в одну сеть. Учителя будут задавать школьникам домашние задания на уроках. А по сети ученики будут присылать свои ответы. Правда, здорово?!
– Вов, чайник вскипел. Наливай!
И Андрей Васильевич подвинул к наполненной чашке коллеги коробки с оладьями и со сметаной.
– Ты, Вов, не забывай, макай оладьи в сметану.
И саркастически продолжил:
– Представляю, как твоему нововведению обрадуются коллеги. Лидия Степановна или Ия Федоровна. Они не знают, с какой стороны к компьютеру подойти. А ты предлагаешь им домашние задания по сети получать.
Историк широко улыбнулся, представляя картину. Информатик уговаривает учительницу литературы научиться работать за компьютером. А Ия Федоровна машет на него руками и категорически отказывается.
Владимир Анатольевич с набитым ртом и без тени иронии ответил:
– Я буду заниматься с ними после уроков и научу пользоваться нужными программами.
– Как оладушки, вкусные? – полюбопытствовал Андрей Васильевич.
Информатик на мгновение задумался.
– Да, вкусные, – подтвердил он.
– А ещё какая-нибудь польза от твоего Лотуса есть? – со вздохом спросил историк.
– В нем учителя могут создавать библиотеки для учеников. Размещать материалы по темам уроков.
– А не копировать самому для учеников или не посылать их в настоящую библиотеку? По сети получили материалы и дома распечатали? – задал уточняющие вопросы Андрей Васильевич.
Коллега взял ещё одну оладушку, обмакнул в сметане и отправил в рот.
– Да. А, кроме того, из интрАнета можно выходить в интернет. Искать там и копировать нужные материалы, например, в библиотеке Конгресса США. Только есть одна сложность – программа даже в архиве большая. Её нужно резать и копировать на десять дискет. Вот если бы у меня был пишущий сидиром, – Владимир Анатольевич мечтательно посмотрел на коллегу.
– И сколько он стоит?
– Много, – со вздохом ответил информатик и взял ещё оладушку. – Я вот что думаю. Школа каждый месяц собирает взнос с родителей. Можно добавить в перечень услуг графу «на информатизацию школы».
– Бизнесмен, ты, Вовка! Директриса будет очень рада твоему предложению! – саркастически заметил Андрей Васильевич.
– У школы в этом учебном году аттестация. Может быть и получится, – не отказывался от своей идеи коллега и взял следующую оладушку.
Историк перевел разговор с темы, казавшейся чистой фантастикой, к более близкой и реальной.
– Дипломом похвастаешься?
И, увидев тройку в протянутом документе, удивился:
– А за что тебе на первом курсе трояк влепили? У тебя же по всем остальным предметам хорошие оценки.
– У меня был доцент, который считал, что на пять предмет знает только Господь Бог. Он, преподаватель, знает его на четыре. Поэтому студенты могут знать предмет только на три. И никто из студентов никогда не получал на экзамене выше тройки. Мы градировали тройки по критерию, с какого раза она ставилась. Если студент получал тройку с первого раза – она рассматривалась как пятерка. Если студент получал тройку на первой пересдаче – она ценилась уже как четверка. А если студент получал тройку на второй пересдаче – она считалась как тройка. Так вот у меня «пятерка».
Владимир Анатольевич с гордостью посмотрел на гостя, взял оладушку и отправил ее в рот.
– Мне повезло в отличие от тебя, – заметил историк, – никогда такие чудаки на факультете не попадались.
– Андрей, а давай я тебе первому поставлю программу? И ты будешь потихоньку загружать материалы.
Информатик вернулся к теме, которая, действительно, захватила все его мысли.
«Так, видимо, он с этого конька сегодня уже не слезет, – подумал с грустью Андрей Васильевич, – Ладно, не буду ждать, пока он умнет все оладушки с чаем. Пойду-ка я домой». А вслух он произнес:
– Хорошо. Я тогда пойду. Не буду тебе мешать. А когда разберешься, приходи в гости!
Андрей Васильевич положил полотенце в пакет и попрощался с коллегой.
Последний вечер
Вечером в последний день августа Настя возвращалась от подружки раньше обычного. Сегодня из командировки приезжает папа. А он всегда по возвращении радовал любимых женщин – маму и дочку – приятными подарками.
Правду сказать, не всё было так радужно у нее. Всю последнюю неделю она с грустью провожала каждый летний день. Они, как песчинки в стеклянных часах, падая, приближали наступление ещё одного года каторги в школе.
На остановке «Рынок» Настя вышла из автобуса. Всю поездку она гадала, какой же подарок привез папа. До дома оставался совсем пустяк – вдоль двух деревянных домов до перекрестка и за ним её девятиэтажка. Настя шла в приподнятом настроении.
На улице было ещё светло. Нельзя сказать, чтобы тепло, но и не прохладно. Немноголюдно. Как вдруг у нее всё похолодело внутри от нехорошего предчувствия. Посмотрев вдаль, она увидела мужчину. Он приближался к перекрестку с другой стороны. Из-под светлой жилетки у него выглядывала оранжевая футболка. Светлые брюки дополнялись коричневыми сандалиями. Настя присмотрелась повнимательней. Короткий седой ёжик и поблескивающие очки. Точно, шёл историк. Её охватил ужас от предстоящей встречи.
Она училась у него целых четыре года. Видимо в прошлой жизни Настя в чём-то провинилась, и ей назначили искупление грехов у Андрея Васильевича. Каждый год учебы у него можно смело считать за два, как на фронте, более того – как на передовой. Формально Насте выпало пять лет, но по сути-то – десять! Даже юристы подтверждают, что десять лет – это срок.
Автомат
Правда, нужно обрадовать, что частичную компенсацию мученица получит уже на первом курсе вуза.
Преподаватели в Сыктывкаре, наученные собственным опытом, сразу, на первом же занятии по истории России, выявляют возможных «диссидентов» – бывших учеников Андрея Васильевича. Студенту предлагается на выбор: или молчание на всех семинарах и получение зачета автоматом или … Ну, вы понимаете, что наступит в ином случае. Или же, на худой конец, студент должен подводить итоги в конце каждого семинара вместо профессора и на последнем занятии получит заветный зачет. Так студент фактически освобождается от одного предмета на первом курсе любого факультета. А некоторые и от двух, если им преподавали на следующих курсах ещё и право.
В вузах других городов преподаватели не каждый год сталкивались с бывшими учениками Андрея Василевича. Доценты и профессора с интересом слушали иные точки зрения на исторические события, в обсуждение не вступали и на экзамене ставили хорошие оценки.
Страшнее чем в кино
О бонусах в будущем от учебы у историка Настя ещё не знала. Пока же перед глазами промелькнуло её школьное прошлое в картинках и пережитых ощущениях.
Вечером она сидит с прабабушкой на старом зеленом диване. Они в круге света от напольной лампы под абажуром. В комнате полумрак. После фильмов о войне баба Фрося рассказывает внучке о своей войне. Ей, молоденькой медсестре, приходилось выносить раненых солдат с передовой. И темноволосая Настенька, обхватив худые коленки, с испугом слушает страшные воспоминания.
Следующий кадр. Урок у Андрея Васильевича. Настя, сидя за первой партой у окна, смотрит на улицу и представляет, как уже молоденькой медсестрой она ползёт на спине под проливным дождем и сверху над ней проносится свинцовый шквал огня. На себе она тащит тяжелораненого бойца. Сначала с усилием она подтягивает его руками и затем отталкивается ногами в кирзовых сапогах от размокшей земли. И так пядь за пядью*.
И это происходило с Настей в детстве! Когда её психика ещё не устоялась. Когда она внутренне ещё не стала готова к трудностям взрослой жизни.
Учебники истории пишут одни доктора исторических наук, а проверяют их другие. Или даже академики. Раньше Настя за чистую правду воспринимала каждое слово учителя. Она ведь ребёнок, а он взрослый. И ученица за чистую монету воспринимала каждое слово в учебнике. Он же был для неё Библией!
Новый кадр. В седьмом классе Настя пришла к Андрею Васильевичу, а у него в кабинете вместо икон святых историков – ничего. Пустота! И он учил её, вернее сказать, заставлял, делать «конспекты». В его мире нет никаких авторитетов и нет веры! Некому верить! Нет твердой почвы под ногами! На каждый параграф она должна писать «конспект»!
Под этим ужасным словом «конспект» скрывалось написание нового учебника истории каждым учеником, в том числе и Настей. Причём в каждом классе. Она должна проверять в параграфе всё – от заголовка до каждого факта и его оценки. Выявлять и ликвидировать противоречия, делать периодизацию и систематизацию. В итоге Настин вариант параграфа мог значительно отличаться от первоначального. И оба варианта она должна учить наизусть и объяснять на устном ответе, где была допущена ошибка или противоречие и как она предлагает их исправить.
Как рассказывала маме знакомая из Министерства образования, там считали, что в школе углубленно изучают историю. Но Настя шла в школу, не зная об этом!
После трёх лет обучения у Андрея Васильевича у неё не осталось веры. Она повзрослела раньше, чем ей исполнилось восемнадцать лет. Однако Настя не хотела расставаться с детством и пыталась открыть глаза учителю, что далека от взрослой жизни.
– Андрей Васильевич, – честно признавалась она. – Посмотрите на меня и скажите, где я и где «конспекты». Я в них ничего не понимаю. Я в лучшем случае делаю их по шаблону, а в худшем – списываю.
Историк посмотрел внимательно на неё и только ответил:
– Настя, я ценю в человеке честность, и поэтому уважаю тебя за прямоту.
И всё равно из года в год он заставлял её делать «конспекты». На что он надеялся? Настя совершенно не понимала. А главное, ему ведь не лень проверять по двадцать «конспектов» каждую неделю. И это только в одном классе! А их у него было шесть. Бесплатно! Сумасшедший, одним словом.
Камешек в босоножке
«Если на светофоре будет красный, то он задержит историка. А я в этот момент обогну крайний дом и быстро пойду направо к другому перекрестку, – лихорадочно соображала Настя».
– Ой, ёй, ёй! – вдруг вскрикнула она от боли. Маленький камешек попал в босоножку. Настя прислонилась к стене деревянного двухэтажного дома и попыталась вытрясти камешек.
– Чёрт! Не выходит, – с огорчением воскликнула она.
Настя расстегнула светлую босоножку и снова потрясла её. Камешек, наконец, выпал. Она взглянула на перекресток. На светофоре зажегся зелёный. Историк стал переходить улицу.
– Не успела, – с огорчением подумала она.
Да, от судьбы не убежишь. Правда, ведь дорогой читатель?
Андрей Васильевич
Андрей Васильевич возвращался домой в хорошем настроении. Он работал учителем истории в одной из школ города. А ещё он преподавал право в одном из институтов города. А ещё он преподавал обществознание на вечерних подготовительных курсах в единственном университете города. И много где ещё работал Андрей Васильевич. Но заканчивался учебный год: в июне в школе, в июле в институте и университете и обычно в августе наш герой становился свободен. Целый месяц он был свободен вплоть до 1 сентября. Общая педагогическая нагрузка у него составляла пятьдесят часов в неделю и это при норме восемнадцать. Пятьдесят часов в неделю он должен был говорить. Он говорил с утра и до вечера – на уроках, на лекциях и на курсах. К концу августа, за целый месяц вынужденного «молчания», у него возникала очень сильная потребность поговорить. Поездка в Германию на полтора месяца в этом году ничего не изменила. Потребность поговорить никуда не исчезла.
По пути домой от Владимира Анатольевича он с грустью представлял, какая нагрузка снова ляжет на его плечи. Особенно в школе. Преподавать в вузе легко. Читай лекции, да слушай выступления студентов на семинарах. Каждые полгода курс меняется, приходит новый. Никто не будет проверять, что останется в головах студентов к пятому курсу.
В школе не так. Но тем в ней и интересней. Андрей Васильевич учил в течение пяти лет по двум предметам (честно говоря, по трем) учеников научному мышлению. И здесь была улица с двухсторонним движением. Сначала учил он, затем школьники вопросами помогали ему глубже исследовать темы. Вместе они ставили задачи и искали ответы. Иногда даже получались научные открытия.
Подойдя к перекрестку, Андрей Васильевич вспомнил критерий оценки задачи коллеги – учительницы математики Лидии Степановны. Как-то раз при историке она сказала ученикам:
– Задача должна быть такая: сидишь на уроке – думаешь о ней. Идешь после уроков домой – думаешь о ней. И дома – тоже думаешь о ней. Вот какая должна быть хорошая задача!
Андрей Васильевич, конечно же, не удержался и полюбопытствовал:
– А у перекрестка, о чём нужно думать – о задаче или о сигнале светофора?
Учительница промолчала.
Перейдя перекресток на зеленый сигнал светофора, Андрей Васильевич увидел фигуру девушки, показавшуюся ему знакомой. Она прислонилась к стене двухэтажного деревянного дома и вытрясала что-то из босоножки. Девушка чуть опустила голову, и историк не мог издалека определить кто она. Джинсовая куртка поверх платья не помогали распознать её, а, наоборот, мешала. В школе старшеклассники часто целый год ходили в джинсах и свитерах унисекс. Из-за этого на улице историк не сразу мог распознать в прохожих учеников и учениц.
