скачать книгу бесплатно
Жёсткие стулья у каждой стены.
Плотные шторы прямы и темны.
Потусторонне звучат голоса.
Где-то пробило ещё полчаса.
Душно, да лучшего воздуха нет!
Огненной рысью крадётся рассвет,
жаркие губы, любовью маня -
это ли память, обуза моя?!
Синие губы стирают слова.
Синие губы нельзя целовать.
Тёплую водку допью “из горла?”.
Кто же виновен, что ты умерла…
Июнь-88.
* * * * *
Отчизна моя встрепенувшейся птицей
расправила крылья на пламя заката.
Перо над зеркальной водою кружится,
Над телом истерзанного плаката.
Любимая, где ж за тобою угнаться?
В душевных порывах – воинственный ветер,
глубокая ночь и начало прострации,
путь на звезду, что прохладен и светел.
Ты плавно встаёшь и уносишь обиду.
Ты резко встаёшь, не желая мириться.
Ты напоминаешь рассерженным видом
Отчизну мою, встрепенувшейся птицей…
Июль, август-88.
* * * * *
1.
Спасибо на слове, ступай себе с Богом,
и доброе слово, наверное, много,
платок для слезы или взмаха не нужен,
твои коридоры всё уже и уже,
и, переплетаясь, сливаются в точку,
и сразу за дверью встречаются с ночью…
2.
Стремителен путь через Площадь Восстаний,
местами прекрасен, ужасен местами,
и важный корректор – слепой исполнитель -
следит за нормальным исходом событий,
как ловкий оценщик не противоречит,
торгуется время, которое лечит…
3.
Под номером сто отправляется поезд,
среди пассажиров оранжевый пояс
уже исчезает, уже не догонишь,
билет заберёт проводница вагона,
причина отъезда – нелепейший случай.
А ты бы осталась, так было бы лучше…
Сентябрь-88.
* * * * *
В период смешения крови и взлёта бровей
застенчивый ангел, скрывая плиту потолка,
торжественно тих.
Но стоят возле ванны моей
поэт с проституткой
и зрячего топят щенка.
А тело, согласно закону, проскочит трубу
затем, чтобы вторить зловонию мусорных куч.
Я благословляю бродячую Вашу судьбу
уже потому, что язык беспредельно могуч.
Ну что же, урок рисованья почти закруглён.
Не мною поверженный воин незыблемо стар.
И справа на том же заборе выводит углём
открытые женские формы, краснея, школяр.
Май-89.
* * * * *
Товарищ по сцене, когда я тебя позову,
мы встретимся там, где растаяла вечная мгла.
Искомая радость, что прямо от нас пролегла,
способна ослабить бесцветные сны наяву.
И чувствуя: не разряжается в сердце набат
на той стороне с безысходностью в степени “эн”,
мы станем минёрами тщательно сложенных стен
и мало-помалу, но выдавить сможем раба.
А если в конечностях неугасимая дрожь,
как следствие тяжести нового стада ханжей,
умрём и похерим, что кличет беду ворожей,
товарищ по сцене, когда ты меня позовёшь.
Июнь-89.
* * * * *
Моя случайная подруга,
пока дарующая мне
и тело, нежно и упруго,
и слово, верное вполне,
кому оказываешь милость,
целуя огненный букет?
Моя уже определилась
печать таланта на руке?
И, может быть, высоко место
ты предоставить мне должна,
слепая, зрячая невеста,
еженедельная жена.
Я окунусь, ещё не пьяный,
с твоим сознаньем – налегке -
в гнусавый голос ресторана
на европейском языке.
Август, сентябрь-89.
По Сальвадору Дали
Ноль километров пути.
