скачать книгу бесплатно
– Подождем, – голос Лагранжа тоже звучал скорее напряженно, чем испуганно. – Я думаю, что-то должно случиться.
Я не стала говорить, что в последний раз, чтобы что-то случилось, мне пришлось биться как придурошной и ждать шесть часов. Хотя по моим ощущениям шесть часов тогда все же не прошло…
Вот мы сейчас постоим тут, подождем, а где-то там (не знаю, где именно “там”, но это точно не “тут” пронесутся часы, дни, столетия, и когда мы вывалимся из этой темноты, никого из знакомых уже не останется в живых (это может быть грустно), и Горок давно уже нет (а вот это – не очень), и вообще мир неузнаваемо изменился, а мы – люди из прошлого…
Меньше фантастических романов надо читать! Я отвесила сама себе мысленную оплеуху, и попыталась сосредоточиться не на фантазиях, а на реальности.
Реальность ускользала. Единственным четким ориентиром, за который получалось зацепиться, оставался Даниэль Лагранж.
– Слышишь? – вдруг произнес он, и я почувствовала, как закаменели от напряжения мышцы под моими пальцами.
Я сначала отрицательно мотнула головой, и только потом – услышала.
Гулкие приближающиеся шаги.
Понять, откуда они звучат, было совершенно невозможно. А потом к шагам добавилось громкое сбивающееся дыхание. Кто-то бежал, задыхаясь. И когда во мне уже начала подниматься паника, в темноте вдруг как луч света прорезался силуэт. Определенно женский. Длинные светлые распущенные волосы и длинная ночная рубашка до пят.
Девушка бежала не к нам, а будто куда-то мимо нас. И то и дело оглядывалась. Совершенно незаметно из темноты стали проступать очертания интерьера, но они были зыбкими, как будто туманными, постоянно менялись не в силах закрепиться – колонны, коридор, узкая лестница, что-то невнятное…
Картинка возникла так резко, что у меня даже заслезились глаза. Хотя вокруг нас совершенно точно царила ночь, даже луна после полного мрака казалась ослепительной.
Мы – и девушка – оказались на крыше. На крыше нашего замка. К горлу подступила тошнота, а голова закружилась. Я по прежнему не чувствовала опоры под ногами, но высота несмотря на невесомость, казалась вполне реальной.
Девушка захлопнула за собой чердачную дверь, оглядела окрестности безумным взглядом, и осторожно ступая босыми ногами по наклонной черепице, направилась к нам.
– Эй! – Я вздрогнула, когда Даниэль ее окликнул.
И в то же мгновение вся картинка пошла трещинами и лопнула, на мгновение ослепляя.
Нас швырнуло вниз, больно ударив о твердь земную и на мгновение вышибив дух.
Я со стоном распахнула глаза, в которых плавали звезды и уставилась на небо – тоже ночное. Но вместо полной луны, заливавшей все светом мгновения назад, мой взгляд нащупал острые рожки новорожденного месяца.
– Осторожно, – произнес рядом Лагранж. – Без резких движений.
Я скосила на него глаза, послушно не торопясь подниматься, и почувствовала как мне натурально дурнеет – мы были на крыше.
Настоящей, всамделишной замковой крыше. До благословенной земной тверди, которой я так обрадовалась, было добрых шесть этажей…
Горло перехватило так, что даже крик в нем застыл. Я с ужасом уставилась на крохотное, не более десяти сантиметров, ажурное металлическое ограждение – все, что отделяло нас от пропасти.
“Хорошо еще, крыша довольно пологая…” – мелькнула отстраненная мысль.
Зря она это, потому что даже слабый уклон резко сделался ощутимым, и меня захлестнуло паникой – будто я вот-вот сползу туда, вниз. Пальцы вцепились в черепицу, я зажмурилась и постаралась выровнять дыхание.
Фух, дышим. Думаем. Если подать сигнал, то его возможно кто-нибудь заметит и обязательно нас спасет! Заодно, может быть, кто-то из профессоров все же даст более разумное объяснение происходящему, чем галлюцинации!
Приняв решение, я открыла глаза, и меня чуть удар не хватил. Лагранж стоял, выпрямившись во весь рост, чуть расставив ноги для устойчивости, и озирался.
– Там есть люк! – радостно оповестил он меня. – Давай руку.
Я еще крепче вцепилась в черепицу и отчаянно помотала головой.
– С ума сошел? Никуда я не пойду. Сейчас подадим сигнал и нас снимут.
– Ты боишься высоты? – спросил парень. Что удивительно – без насмешки.
– Шестиэтажной и без ограждения – боюсь! – отрезала я.
Лагранж помолчал немного, задумчиво изучая мое распластавшееся по крыше тело. Мне ужасно хотелось дернуть его вниз, чтобы он сел, а лучше лег, и не вызывал у меня паническую тошноту своим безрассудством, но мне не хотелось, чтобы это выглядело так, будто я о нем беспокоюсь.
– Они могут не увидеть.
– Что?
– Ты, конечно, подавай сигнал, но его могут не увидеть. Во-первых, сейчас все в большинстве своем уже по комнатам, а мы на крыше жилого крыла, то есть люди под нами, тяжело привлечь их внимание. А во вторых, помнится ты пропала на шесть часов и никто тебя не нашел, пока ты сама не вывалилась.
Он снова протянул руку:
– Давай. Мы не упадем, обещаю. Тут до люка всего десяток метров. Сними только туфли. Босиком устойчивее, чем на каблуке.
Я сглотнула.
Медленно села, стащила сначала одну туфлю, потом другую. Пристроила рядом с парой Лагранжа. А потом уцепилась ледяными пальцами за протянутую ладонь.
– Не торопись. Не бойся, я держу. Не смотри с крыши вниз, только под ноги.
Он осторожно потянул меня наверх, помогая выпрямиться.
Колени тряслись, зубы, кажется, стучали. Да я вся дрожала как осиновый лист на ветру.
– Сейчас попробуем кое-что, держись, – Лагранж переложил мои пальцы себе на локоть и принялся колдовать.
Нам в лицо нежно дохнуло теплым воздухом, а потом меня как будто сдавило со всех сторон мягкой подушкой. Ощущение не то, чтобы приятное, потому что на лицо ее тоже наложили. Я хватанула воздух ртом, и, к счастью, урвала для легких кусочек кислорода.
– Потерпишь? – Даниэль заглянул мне в глаза. – Это для уверенности.
Я сначала не поняла о чем он, но, сосредоточившись на ощущениях, сообразила, что эта подушка будто поддерживает меня, не давая шататься, замедляя движения, но делая их от этого более точными. Будто воздух вокруг меня уплотнился и преодолевать его надо с усилием. А усилие это мешает дрожать.
И я кивнула.
Пара десятков мелких шагов по крыше вдоль многоэтажной пропасти показались мне вечностью.
Я вся вспотела, как после часового забега, перед глазами слегка плыло, то ли от паники, то ли все таки от нехватки кислорода. Хотя я больше все же ставила на панику. “Не смотри вниз” – это то самое указание, которое ни-ког-да не стоит давать боящимся высоты!
Когда Даниэль остановился, мое сердце чуть не остановилось вместе с ним, решив, что мы падаем. И на всякий случай, плюхнулось в желудок, скрутив его судорогой.
Но оказалось, что мы просто дошли до люка.
Деревянную дверцу Лагранж бесхитростно вынес магией. Дерево брызнуло вниз щепой и обломками, открывая нам зияющий чернотой лаз на чердак.
– Садись, – скомандовал Лагранж, и я с огромным удовольствием подчинилась, почти не чувствуя ног от волнения. Стоило мне сесть, как заклинание-подушка развеялось, свежий вечерний воздух хлынул в легкие, а тело, лишившись поддержки, сделалось слабым и снова трясущимся как желе.
Парень тоже опустился на четвереньки, сунул голову в люк, пустив вперед себя светлячка, что-то хмыкнул под нос и, сообщив: “Я первый!” – ловко соскочил в темноту, оставляя меня на крыше одну одинешеньку.
– Падай, бука, – донеслось из этой темноты. – Я поймаю.
Уловив мои колебания, он жизнерадостно добавил:
– Думай о том, что упасть на чердак – это куда менее страшно чем упасть на каменный замковый двор!
Да этот парень мотиватор года!
Уцепившись за деревянную раму, я спустила вниз одну ногу, потом другую, и только тогда, ощутив себя увереннее, посмотрела вниз.
Лагранж, который выпрямившись едва ли не задевал потолок, ухмыльнулся, обхватил меня за талию, и легко снял с крыши на пол.
– Поймал! – объявил он, страшно довольный собой.
По хорошему, надо было его стукнуть и побольнее.
Но вместо этого я закрыла лицо руками и ткнулась лбом в лагранжевское плечо.
Вообще любое другое плечо подошло бы куда больше! Но к сожалению, других плеч в поле зрения не наблюдалось, а мне надо было прийти в себя и не сорваться в истерику. И хорошо, если только в истерику.
Даниэль замер на несколько мгновений. А потом осторожно выпустил мою талию, чтобы переместить руки мне на плечи. Он чуть сжал их, и я ощутила горячий выдох на своей шее. А еще через несколько мгновений одна рука поднялась еще выше, и коснулась волос…
Я судорожно, с сухим всхлипом выдохнула и резко отступила на шаг, выворачиваясь из его рук. Дура, Лали! Теперь он решит, что ты на него вешаешься!
– Все хорошо, – пробормотала я, зачем-то вытирая сухие щеки и часто моргая. Слезы так и не пролились, и слава богу! – Со мной все нормально. Идем отсюда.
– Нет, – Лагранж мотнул головой. – Подожди.
А потом он ухватился руками за раму люка, ведущего на крышу, подтянулся и забрался туда, откуда мы только что благополучно свалили и куда я не планировала возвращаться больше никогда в жизни!
– Ты сдурел?! – пискнула я.
Светлая лохматая голова, очерченная слабым нимбом лунного света, просунулась в квадрат.
– Я быстро. Наверное… надо кое-что проверить.
И он исчез.
Проклиная все на свете, начиная от Лагранжа и заканчивая общей тотальной несправедливостью, я беспомощно огляделась. Взгляд нащупал выстроившиеся у стены ящики. Подтащив один из них под люк, я взгромоздилась на него и кое-как сумела высунуть наружу голову.
Рот приоткрылся сам собой. Лагранж стоял посреди крыши раскинув руки, а вокруг него в воздухе парила огромная объемная октаграмма слабого нежно голубого цвета. В ней звездами мерцали незнакомые мне символы, а Лагранж что-то бормоча себе под нос доставал из воздуха все новые и новые и они расплывались по октаграмме занимая в ней свои места.
И когда последний символ заполнил пустоту, воздух зазвенел от скопленной силы. Октаграмма разгорелась чуть ярче, и еще ярче, раздулась… и беззвучно лопнула, взорвавшись мириадами голубых блесток. Они падали с неба, как снег, оседая на волосах, на ресницах, на носу.
На крыше.
И на воздухе, постепенно вырисовывая размытый, но однозначно трактуемый силуэт – девушка из видения. Блестки висели в воздухе доли секунды, а потом резко осыпались и исчезли.
Я только и смогла, что затолкать поглубже полное неконтролируемого восхищения “вау!”.
Я не знаю, что это было, но что-то однозначно из разряда высшей магии.
И мы возвращаемся к моему вопросу – какого беса Даниэль Лагранж забыл в Горках?
Ну еще к одному – что за фигня?!
Последний я не постеснялась озвучить после того, как Лагранж спрыгнул обратно на чердачный пол и протянул мне мои собственные туфли, которые прихватил по дороге обратно. По крыше он разгуливал с такой невозмутимой легкостью, будто это была мостовая.
Выглядел он озадаченным и на вопрос отвечать не торопился. Причем очевидно, не потому, что хотел потянуть время и потерзать мое любопытство.
Он взъерошил волосы, бросив еще один взгляд на крышу, и наконец произнес:
– Похоже на призрака.
– Привидение?.. – изумилась я.
– Похоже. Но…
Он осекся.
– Давай уберемся отсюда на всякий случай, и тогда поговорим. Не похоже, конечно, что нашего призрака, или кто там за него, смущает, где мы находимся, но тут мне что-то совсем не нравится.
С этим мне точно не хотелось спорить, и даже любопытство согласилось заткнуться на пять минуточек и не топать ногами “рассказывайте мне все сию же минуту!”.
Не без труда взломав преподавательские печати (на чердак воспитанникам лазать запрещалось, одно хорошо – изнутри они были в несколько раз слабее, чем снаружи), мы выбрались из чердака и оказались в классном коридоре. Но не успели сделать и нескольких шагов, как дверь одной из аудиторий отворилась, явив нам мистера Рока.
– Элалия?..
Он перевел недоуменный взгляд с меня на Лагранжа и обратно, и едва заметно нахмурился. Посмотрел на часы.
– Не буду спрашивать, что вы здесь делаете в такое время. Мистер Лагранж, будьте любезны, отправляйтесь к себе. Мисс Хэмптон, задержитесь минутку, а затем я вас провожу.
Я опустила ресницы в пол, раздосадованно закусив губу.
Ну что за невезение! Сначала миссис Керлиони застукала, как Лагранж меня за волосы хватает, теперь это…
И самое обидное – начнешь объяснять и оправдываться, ведь еще хуже будет!
Объяснять…
Погодите. Нужно же обо всем рассказать преподавателям!
Или?..
