скачать книгу бесплатно
На слова соседа "Неплохо, только не увлекайся так на тренировках" я только кивнула.
Как бы не так!
Крылья. Треклятые крылья вдохновения всегда были в моей жизни, и то они несли меня вперед, то я неслась за ними. Ничего не было слаще этого чувства.
Кто-то пришел в Орден за лучшей жизнью, за достатком. Кто-то – чтобы служить и защищать других. Кто-то…
А я пришла за мгновениями неистового упоения. За дрожью победы. За той сладостью, что заливает сердце, когда схлынет опасность, и ты вновь победил.
* * *
Вернув Плясунью в ножны и пожав партнеру руку, я прошла к колодам с водой у стены. Народ заканчивал с утренней тренировкой, и в воде плескались полуголые церберы, подставив нескромному девичьему взгляду крепкие мужские спины. Просто загляденье!
Журчала вода, свисали с крюков полотняные полотенца, обтрепанные, но чистые… Сестер по оружию я навскидку насчитала не больше десятка. Они не заголялись, как мужики, но и не стеснялись, не кучковались робко своим кругом. Один из моих бывших соучеников, Аим, умывался, стянув рубаху, намочив волосы и получая полное удовольствие от занятия.
А я набрала воды полные пригоршни и нырнула в холод горящим лицом, прислушиваясь, как догорает в теле счастье.
И была неприятно удивлена, когда по моей заднице звучно шлепнула чужая (точно чужая – мои-то обе заняты!) ладонь.
Аим замер, забыв как дышать.
А я… а я зачерпнула еще воды, и поглубже окунулась в нее, делая вид, что ничего такого не случилось. Я, может, вообще ничего не заметила!
Шумно отфыркалась, снова плеснула в лицо полными пригоршнями.
Аим по правую руку от меня так и не пошевелился, и только стекающая с него обратно в корыто звонкая капель нарушала его каменную неподвижность.
Довольный своей шуткой, цербер вразвалку прошел рядом со мной, пристроился по левую руку. Наклонился, потянулся набрать в ладони воды – и неожиданно ушел в нее головой по самые плечи.
А потому что тело человеческое так уж устроено, что если вывернуть кому-то руку вверх да заломить до боли – он непременно клюнет лицом вниз. Ничего не поделаешь, так уж мы все богами скроены.
Раз, два, три, четыре…
Цербер пытался вывернуться, воспользоваться преимуществом в весе – но я успела закрепиться “земными корнями”, а выскочить из моего захвата, да в таком неудобном положении, давненько уже мало кому удавалось.
…пять, шесть, семь, восемь.
Я ослабила захват и позволила шутнику вынырнуть, разогнуться – ровно на один вдох. И с удовлетворением отметила, что он успел-таки этот вдох ухватить, прежде чем я довернула плечо, вновь заставив мужика нырнуть в корыто.
Раз, два, три…
Белобрысый сосед тоже пришел сюда смыть с себя пот после разминки.
– Мы вам не мешаем? – кротко уточнила я.
– Нет-нет, места всем хватит!
На невезучего собрата белобрысый поглядел насмешливо.
…восемь!
Ослабить захват – и тут же уйти с линии удара. В душе вновь всколыхнулось вдохновение, и кровь кипела.
Моей жертве совсем не нравилось быть жертвой, и тяжелый кулак был тому намеком – вот только не дошел до меня ни намек, ни кулак, руку вырвать он тоже не сумел, а вот я сумела и подшагнуть ему за спину, и снова загнать в воду по самую холку.
Раз, два, три, четыре, пять…
– Что здесь происходит?
Вопрос, заданный жестким голосом человека, привыкшего отдавать приказы, заставил меня отпустить добычу и встать навытяжку. Пока “добыча” отряхивалась от воды, я преданно поедала взглядом начальство: длинная мантия с орнаментов защитных знаков и алой оторочкой по подолу и рукавам, медальон – серебряный цербер с рубиновыми глазами на черном поле.
Аргус. Аргус акрополя Кремос, человек, возглавляющий отделение ордена Церберов в городе Сард. Лично пожелал узнать, почему один из его воинов макал в воду другого.
Ой, Танис, не из-за проклятья бабка Карима тебя с болот выгнала, ой, не из-за проклятья – а потому что от дурней в учениках избавляться нужно вовремя!
Ночью в крепость приехали новички и сегодня утром первая для них тренировка на новом месте. Разве трудно сообразить, что аргус и его магистры пожелают посмотреть на пополнение, чтобы понимать, куда их приставить на службу?
Посмотрели!
Молодец, Танис. Уж показала себя так показала.
Аргус смерил взглядом нас обоих, выразительно задержавшись им на моих стопах: там еще не полностью развеялись следы “корней”, которыми я закрепляла свою стойку.
В ордене запрещено направлять магию против собратьев по оружию, пусть я и применила ее не против кого-то, а на себя. Впрочем, в ордене также запрещено хватать собратьев по оружию за задницу – так что аргус мне ничего не сказал, развернувшись к недавнему противнику:
– Дейрек Рыскач. – Голос аргуса звенел металлом. – В ближайший месяц, в свободное от заданий время, будешь нести дозор на воротах.
И, не слушая несчастного “Да, аргус”, развернулся ко мне.
– Танис Болотная! Поступаешь в пару к Илиану Камню.
И по тону его было понятно – это тоже наказание.
Я настолько растерялась, пытаясь сообразить, чем же страшен этот Илиан Камень, что не успела вовремя ответить на этот приказ так, как велит орденский устав. Мое “Да, аргус!” прозвучало уже в спину удалявшейся мантии, слившись с возмущенным “А меня-то за что?!” белобрысого.
Я сочувственно посмотрела на Рыскача: в Логове на ворота тоже ставили провинившихся. Орден Церберов воюет не с людьми, а чудовища не приходят в орденские акрополи. Скучное, бессмысленное задание, которое тем не менее должно быть выполнено.
– Извини.
Не то чтобы я раскаивалась в том, что помогла Дейреку Рыскачу ополоснуться после тренировки, но дать отпор, когда на характер проверяют – это одно, а всерьез до неприязни доводить – другое. Нам еще служить локоть к локтю.
Ответный взгляд цербера был точно таким же, как и мой:
– Да ладно. Ты тоже извини, что так вышло…
И, судя по взгляду, брошенному на белобрысого Илиана, он тоже извинялся не за сам шлепок…
Чем он так страшен? До сих пор сосед ничем особо неприятным себя не проявлял.
Пожав плечами, я вернулась к умыванию.
И успела заметить, что Аим, притихший еще в самом начале драки, отмер – и повесил на гвоздь полотенце, которое всё это время держал в руках. Мокрое, скрученное тугим жгутом полотенце, с помощью каких мальчишки в Логове в мыльнях выясняли отношения тайком от наставников.
Мне стало смешно, и я торопливо окунулась в воду, чтобы не выдать себя.
Интересно, кого Аим этим полотенцем в разум возвращать собирался в случае чего?
«Бом-м-м!» – гулко провозгласил колокол, созывая цебреров к завтраку.
Глава 2
В трапезной было людно. Суетилась обслуга, разнося простую, но вкусную и сытную еду.
Свободных мест хватало, но я покрутила головой, выискивая своих соучеников по Логову: дело к ним было.
Владис и Терек, оба темноволосые, смуглые и невысокие, сидели с самого краю длинного стола, тощий и нескладный Дем, по которому ни за что не скажешь, что магически он один из самых сильных Клыков во всем нашем наборе – напротив них. Вот рядом с ним я и устроилась. Аим сел по другую руку от Дема, и тем завершил сбор новиков акрополя Кремос.
– Успели разузнать, где здесь что? – я проводила одобрительным взглядом миску с кашей, обильно приправленной маслом, которую плюхнул передо мной мальчишка-разносчик.
– Когда бы? – буркнул Терек, без особой охоты ковыряя в миске ложкой.
Бедняге досталась дурная особенность: в волнении он совсем не мог есть. И сейчас, когда от будущей службы его отделяло лишь время, отведенное на завтрак, кусок ему в горло не лез.
– Я узнавала – после завтрака и до распределения будет с полчаса свободного времени. Выяснишь, где здесь портомойня.
Влажные утренние тряпки взывали к воде и щелоку.
– Прачечная, деревня! – встрял Дем.
– Поговори мне тут еще – и пойдешь искать целителя. – Я зачерпнула каши, подумала, и решила, что такая инициатива не должна оставаться без награды, – Кстати, и пойдешь. После завтрака узнай, кто в Кремосе ведает зельями, артефактами и прочей отравой, а то мы все пустые, считай. Аим, на тебе прочий припас – так что ты ищешь кладовщика и выясняешь, чего здесь новичкам в путь выдают. Терек…
Подвижный и живой, уроженец графства Талар был самым общительным из нас, и именно его я попросила:
– Потрись среди старших, расспроси, кто такой Илиан Камень.
– Сделаю, – легко откликнулся таларец, и я, с чувством удовлетворения убедившись, что все охвачены заботой, наконец-то смогла донести ложку до рта.
Что тут скажешь? Вкусно!
– Ну и чучело.
Дар Ока, выпестованный годами обучения и приученный замечать направленное на хозяйку внимания, выхватил эту фразу из гомона голосов в трапезной.
Я покосилась на мальчишек: сидят, жуют, переговариваются по мелочи… Нет, точно не слухом я эти слова услышала!
Слова эти, меж тем, не остались без ответа:
– С чего вдруг?
– Да ты посмотри на нее, как вчера со Змеиных Болот вылезла! За годы обучения могла бы и очеловечиться!
Я небрежно оглядела трапезный зал, пытаясь выискать говоривших.
Забавно – наш орден собирает под свою “лапу” все имперские языки и земли, но все различия быстро теряются и повадки становятся одинаковыми: таких, как я, упрямых или любящих подразнить гусей, не так уж много, а потому мой взгляд скользил по мужчинам и редким женщинам – и невольно отмечал их сходство.
В одежде, в оружии, в прическах.
А вот определить, кто из них полоскал мне кости – увы, не мог: несмотря на природный чувствительный дар и немалый опыт, приобретенный за время учебы, слишком уж мало мне еще были знакомы местные.
Я, ухмыляясь, черпала ложкой кашу.
Ну правда же, вкусно!
И приятно попасть в место, где на тебя снова реагируют!
Край, откуда я родом, считается в Империи диким. Диким-диким. Глухим, болотным. И люди там живут дикие. Варвары сплошь, мясо сырым с кости едят (кстати, я пробовала – ничего так, только в зубах застревает). И вера у них (у нас, то есть) дикая и варварская.
Я, вот странное дело, когда в орден явилась, этого всего не знала. Думала, что место как место: вот болота с нашей избушкой, вот деревня ребятишками-приятелями, а вон там, на горке, за лесочком – замок владетеля здешних мест. Отчего ж дыра и глухомань? Всё как везде.
А тут в ордене – варварка! Дикарка! И ну всячески мне об этом сообщать. А я что, я ничего.
Я человек тихий, мирный. Я пальцы ломать не приучена, даже если ими, к примеру, в кого-то тихого и мирного тыкают. В меня, к примеру.
Но еще я и упрямый человек к тому же.
В сердце Империи принято говорить, как осел. У нас говорили – как коза. И если кто когда пытался согнать козу с крыши, когда коза не желает с нее слезать – тот поймет, о чем я говорю.
И вот пришла я в отведенную мне комнатушку и в первый же вечер на себя со стороны взглянула.
На шее шнурок, на нем четыре бусины: “первая в роду”, “последняя в роду”, “первенец”, “иду за Ведающим Тропы”.
На втором шнурке дырявый плоский камень, куриный бог – “дочь ведьмы”. По сторонам от него три стеклянных зеленых бусины – я трижды доказала наставнице, что знаю травы. Лягушачья косточка – умею ходить по болотам. Серое с черным окаемом перо – добыла птицу ловь.
Две русые косы на груди лежат – масть не редкая, что дома, что здесь три из четырех русые. Всей разницы – здесь девки все больше носят одну косу, а замужние бабы, и там, и тут вовсе волосы в одинаковый узел и под платок убирают.
Я вот – не замужем, и потому ношу косы. Они перехвачены лоскутами змеиной шкуры, выделанной и скрученной в жгуты, и о-о-о, сколько можно сказать о человеке, приглядевшись к этим жгутам: если шкура со змеи снята, то это значит “родилась на болотах”, а если выползень – “родилась на болоте”. Первое значит, что в болотном краю родилась, а вот второе – в болоте мамка от бремени разрешилась. Про тех, кто носит выползень, у нас говорят “с болот выполз”. Если сброшенная шкурка от змеи безобидной, то, значит, вышло всё по воле случая и Ведающего Тропы, случайно прихватили схватки будущую мать в неурочном месте. А если с ядовитой – то и самый распоследний дурак поймет, что роженица добровольно ближе к сроку ушла в заповедное место, в сердце топей, чтобы приумножить своему чаду магическую силу.
Я вот с тех пор, как до кос доросла, таскала в них выползень с ядовитой гарры-змеи, и могла точно сказать, что всё это вранье и не работает.
И вот смотрела я на себя со стороны внутренним взором, смотрела, и думала… А что мне делать?
Можно бы конечно и снять обереги: мой бог, Ведающий Тропы, велел предупреждать честных людей, кто стоит перед ними. Но он не требовал, чтобы его слово соблюдали те, кто покидал болотные земли. Что за смысл давать знаки людям, если они все равно не сумеют их прочесть?
Вот только… Чем больше я думала, чем больше представляла себя без “дикарских украшений”, тем больше понимала… Мне нравится, какая я есть.
И если уж я и сниму знакомые и любимые с детства обереги и знаки, то только потому, что сама захотела, а не из-за тыкавших пальцев.
И, увлекшись воспоминаниями (а еще – ягодными пирогами), я чуть не прозевала момент, когда аргус и магистры покинули трапезную.
