скачать книгу бесплатно
Клэр развернулась и пошла к выходу, не подарив серой женщине ни слова больше.
К сожалению, другого магазина свадебных платьев в городе не было, как и времени ехать в столицу.
Клэр возвращалась домой и вдруг в витрине комиссионного магазина увидела его. Это было не совсем свадебное платье, скорее наряд XIX века, c длинной, не слишком широкой юбкой в пол, изящным корсетом и широкими рукавами. К платью прилагался маленький приталенный пиджачок, шляпка и перчатки. Клэр вдруг явно увидела себя в этом наряде. Работая в музее, она часто мечтала, как бы она жила в прошлом и носила такие наряды.
Девушка купила костюм без примерки. Состояние было отличное, но Клэр всё равно отнесла платье в прачечную. А вот перешивать ничего не пришлось, село как влитое.
Amore же заказал себе костюм ручной работы у известной итальянской портнихи. Они пересылали прототип наряда в почтовой коробке на дополнительные примерки и доработки, пока посылка просто не потерялась в пути. Тем не менее наряд вышел отличным: двубортный пиджак с золотыми пуговицами, длинные фалды – такому костюму позавидовал бы дизайнер известного дома моды. «Да, фантазии моему будущему супругу не занимать», – снова подметила Клэр.
?
С гостями дело обстояло сложнее – прямо накануне свадьбы выяснилось, что большинство не смогут приехать по «неожиданным» причинам: не с кем было оставить детей, собак, любовниц и престарелых родителей. Многие обнаружили себя крепко связанными обстоятельствами, обещаниями и чувством долга. Жених был до глубины души возмущён, но Клэр, по своему обычаю, рассуждала логически: изоляция изменила людей. За полгода люди привыкли ценить то, что имеют дома, и не вылезать из зоны комфорта. Оказалось, что и без путешествий можно прекрасно познакомиться со страной – по видео, почитать блог или на крайний случай посетить виртуальную экскурсию. Встречаться с друзьями тоже стало не так обязательно, люди научились устраивать рабочие кофе-брейки и званые ужины, находясь в одной зум-комнате, даже напиться и поговорить по душам стало нормальным в онлайн-режиме. Зато животных в магазинах раскупили, четвероногие оказались настоящим спасением от одиночества! Мужа или детей так быстро не заполучить, вот и посыпались заявки в магазины, приюты и в почтовые ящики заводчиков. В Финляндии раньше не знали, кому пристроить беспризорного котёнка или щенка, а сейчас цены на любого четвероногого друга выросли на сотни евро. И пусть после случится много возвратов, сейчас на лохматых компаньонах можно было здорово заработать, спрос значительно превышал предложение, и торговля процветала. Но, взяв на себя ответственность за животное, людям стало сложнее оставлять свои дома даже после карантина, когда представилась такая возможность. Появился страх: вдруг, пока я там праздную три дня, что-то случится, и я не смогу вернуться? Вынужденную разлуку перенесли тысячи сердец, так что рисковать боялись. Многим просто не хотелось погружаться в неприятный новый мир, полный проверок, тестов, вакцинированных паспортов и зелёных пропусков. Другие боялись заболеть.
В итоге из Италии ждали четырёх гостей: родителей Юрки и его кузину с мужем. Остальные не смогли.
Итальянец сокрушался о том, что пандемия убивает дружбу. Её в привычном виде больше не существует.
?
Клэр предлагала отменить вообще всю церемонию, вернуться к её варианту. Но потом решила – будь что будет, может, оно и к лучшему.
– Зато сэкономим кучу денег, – говорила себе Клэр. Она всегда спокойно принимала изменения. – А отпразднуем потом, когда мир вернётся к порядку.
Ей всё ещё не верилось, что она окажется способной прожить в браке, а не сбежит, как мать.
?
Им повезло: в последний день октября светило прохладное солнце, белые облака, словно сладкая вата, намотанная рукой щедрого продавца, неслись наперегонки по яркому голубому небу. Клэр захотелось упасть на спину в траву и смотреть за ними целую вечность. Но в белом платье с узкой длинной юбкой это желание было совершенно неуместным, потому уступило место другим чувствам.
Вопросы мелькали в голове быстрее облаков. А вдруг ничего не получится? Может, пора остановиться, пока не поздно? Правда ли он её любит? Что вообще такое любовь? Поможет ли брак спастись от одиночества или правы те, кто говорит, что человек рождается и умирает в одиночестве?
Анника встала перед Клэр, разглядывавшей небо, взяла её за обе руки и пожала их. Невеста перевела взгляд на подругу. Сегодня та не поленилась красиво уложить блондинистые волосы, пригладила вечно топорщащуюся домиком чёлку, нарядилась в лиловое платье и даже обула туфли на каблучке. В васильковых улыбающихся глазах Анники девушка прочла искреннюю радость. Такие люди, как её верная подруга, – на вес золота. Они всегда знают, как надо. Как будет правильно. Или неправильно. Но знают как. Их уверенность мерцает негасимой звездой в тумане сомнений и страхов. Клэр пошла на свет.
– Моя дорогая. Мы дружим с детства. Ты заслуживаешь быть счастливой, и я верю, твой избранник сможет сделать тебя такой. Это ваш день. Пойдём в него. Ты прекрасна!
Клэр чуть не заплакала, но вовремя вспомнила, что на макияж подруги потратили больше часа – так долго Клэр никогда никуда не собиралась. Уже одно только это она запомнит на всю жизнь.
Мия за два часа каким-то волшебным образом соорудила из редких волос Клэр настоящий памятник парикмахерскому искусству, но с этой «пизанской башней» Клэр не могла смириться, потому всё распустили и собрали в аккуратный пучок за пять минут.
После макияжа и одевания невесте хотелось уже только одного – оказаться в пижаме в обнимку с Amore и пледом. Но не сегодня.
Подъехал автомобиль, девушки уселись и отправились жениться.
Возле церкви уже собрались прохожие, оказалось, что ещё двое друзей Юрки прилетели в последний момент, прихватив детей и даже собаку. У малышей и четвероногих прививки и тесты не требовали, словно вирус их не касался, так что проблема разлуки оказалась решена. В центре всех Клэр заметила будущих свёкров, с которыми уже успела поздороваться. Но её жениха не было.
Девушка решила не выходить из машины, пока он не появится, ей хотелось видеть его лицо. И тут она обнаружила Amore рядом с полной невзрачной женщиной в бежевом пальто, из-под которого торчали непропорционально тонкие ноги в чёрных брюках. «Словно перевёрнутое яблоко», – подумала Клэр. Яблоком оказалась Лииса, её мать. Она сильно постарела с последней их встречи, и девушка вдруг почувствовала укол совести. Она так мало знала о матери. Но та сама решила подарить свою жизнь оленям и туристам, а значит, выбор сделан. О чём они так бойко болтают, смеются? Клэр вдруг ощутила ревность к обоим.
Тут машина подъехала близко, и итальянцы начали кричать приветственные слова и свистеть. Дети радостно захлопали в ладоши. Финские очевидцы улыбались бурной реакции итальянцев и смотрели на чудаков, словно на обезьянок в зоопарке.
– Мы такие разные! – воскликнула Анника.
«Amore не такой, он особенный», – промелькнуло в голове у Клэр, но невеста промолчала, собираясь с духом, чтобы выйти из машины. Девушка очень сложно переносила чужое внимание, а сегодня все взгляды будут обращены на неё.
«И пусть, я того достойна, это мой день, и я ещё никогда не была так красива, – пришла светлая мысль. И тут же в голове снова заворчали сомнения: – Да уж, будет им что пообсуждать: помада как кровавое пятно, надо было выбрать посветлее».
Amore подошёл к автомобилю и распахнул дверцу. Он отступил на пару шагов назад и приготовился. Клэр разглядывала его из машины, удивляясь, как портнихе удалось сшить такой идеальный костюм без примерок, на расстоянии.
Он улыбнулся, и Клэр словно очнулась ото сна, глубоко вздохнула, подала ему руку и вышла из машины.
Она напрасно переживала.
– Ты прекрасна. Пойдём жениться. Сделай меня самым счастливым мужчиной на свете, – сказал итальянец, не отрывая глаз от невесты, и они пошли вместе, рука об руку, в новую жизнь.
У входа в церковь Клэр остановилась поприветствовать гостей. Мама махнула ей рукой издалека, девушка кивнула в ответ. Время поджимало, они вошли внутрь, и церемония началась.
Уже через полчаса молодожёны обменялись клятвами и вышли из церкви счастливой новой семьёй.
Лииса подошла к дочери, от души поздравила и обняла. Клэр смотрела прямо в лицо матери: глаза, обрамленные сеточкой морщин, со скромно проведённой по ресницам тушью, которая уже начала отсыпаться, расплывшийся контур губ. В объятии два сердца оказались слишком близко, и Клэр вдруг задохнулась от поднимающейся изнутри невидимой волны. Ей хотелось разрыдаться, но сила эмоций оказалась так велика, что слёзы исчезли, пропал голос, стало страшно остаться навсегда снаружи своего тела, без возможности как-либо принимать участие и контролировать ситуацию. Это состояние длилось секунды, но Клэр показалось, что прошла вечность.
– Спасибо, мама. Мы поговорим попозже, – смогла ответить девушка и отстранилась.
Лиису сменили другие поздравляющие. Клэр попыталась поймать взгляд мужа, искала его руку, но он ничего не заметил, увлечённо принимая поцелуи и объятия от друзей, словно её, Клэр, тут и не было.
Девушка прикрыла глаза и почувствовала сильное рукопожатие, узнав его на ощупь.
– Спасибо, Анника, – прошептала она, – уведи нас с мужем отсюда, я хочу спрятаться.
История болезни пациентки Чиары Манчини
Записки доктора Н. Савоярди
01.11.2020
…Первая встреча с пациенткой прошла мирно и походила на консультацию психолога. Девушка открыта, много рассказывает о себе и легко отвечает на вопросы.
На первый взгляд кажется, что проблема надумана и дело в легкой истеричности пациентки. У синьоры Манчини повышенная потребность во внимании к своей персоне. Она не самодостаточна, излишне драматизирует мелкие проблемы и не желает брать на себя ответственность. Создала маленький уютный мир, где всё подчиняется её требованиям, и не хочет покидать эту зону комфорта. Оказываясь вне, девушка теряет контроль над ситуацией и пытается немедленно переложить принятие решений на других. Главный объект – синьор Манчини. В нём пациентка видит фигуру отца, и старается прожить в настоящем проблемы, которые ей не удалось решить в детстве. Девушка болезненно переносит потерю внимания со стороны мужа, когда он фокусируется на музыке или новой работе. Синьора Манчини не признаёт своей инфантильности и обвиняет весь мир.
Расстройство личности, которое я предположил по описанию проблемы, никак не проявилось на первом сеансе, а провалы в памяти, которые озвучил синьор Манчини, могли быть вызваны стрессом из-за перемен в жизни, страхом будущего. Психосоматика такого заболевания в том, что оно часто является способом вернуть внимание близких, в случае Чиары – со стороны мужа.
Неформальная встреча
Ноябрь 2020. Гарда, Италия
Джорджио обнаружил жену в обычном для неё месте: девушка занималась йогой в гостиной на полу. Он не стал её беспокоить, решив не предупреждать о званом обеде и приготовить всё самому.
Для медитаций и занятий был выделен уголок в мансарде, где практикующая могла побыть одна. Девушка сама развесила стеклянные и пергаментные восточные лампы, расставила благовония и статуэтки, а на пол постелила мягкий ковёр фиолетового цвета, располагающего к философским размышлениям. Но это место у неё отвоевал Чезарино, ему пришлось по душе уютное гнёздышко мамы. И даже когда он отправлялся спать, в мансарде оставались его следы – игрушки, рисунки, колючие кубики конструктора и пищащие зайцы, – всё это мешало Чиаре сосредоточиться и отрешиться от бытия. Поэтому она устроила свой храм внизу, прямо в гостиной, у камина. Эту комнату Джорджио оформил по своему вкусу: мебель привезли с острова Бали, лампы и элементы декора были весьма экзотическими, в непривычном европейцам восточном стиле, мраморный пол покрыли тёплым натуральным деревом. Через стеклянную дверь открывался прекрасный вид на Альпы и озеро. Здесь Чиара нашла своё место. Она черпала силы у массивных безмолвных гор, восславляя их величие духовными практиками. Медитируя, она сама становилась частью каменной гряды, то покрытой плодородной почвой, поросшей свежими травами и густыми деревьями, то сухой и жёсткой, без единого намёка на зелень.
Расслабляющая музыка на низких частотах из качественной стереосистемы – другой не могло быть в доме музыкантов – погружала девушку в иные миры, где та была свободной, летала и танцевала, не касаясь земли.
?
Чиара посвящала много времени практикам, так она чувствовала себя здоровой и прежней. С тех пор как появилась Элис, Чезаре перестал быть помехой занятиям, и Чиара часами оставалась между небом и землёй, пока не возвращались с прогулки малыш, его няня и Роберто, взявший моду контролировать Элис. Бабушка Лючия с утра наряжалась, вызывала такси и выдвигалась в бар выпить традиционную чашечку капучино со свежеиспечённой хрустящей выпечкой. Там она обсуждала мировые новости с синьорами, барменом и официантами, а после отправлялась на прогулку. К обеду, следующему почти сразу за завтраком, бабушка уже была в гостях у новообретённых знакомых, каких она заводила на каждом углу, сама того не желая, а вот после обеда возвращалась домой, чтобы вздремнуть и посмотреть любимые сериалы. И только ближе к ужину Лючия вспоминала, что приехала к семье дочери, и рьяно претендовала на внимание внука. К её сожалению, у Чезаре были свои предпочтения и планы – малышу нравилась компания задорной Элис, да и с братом, благодаря новой няне, они сблизились.
У бабушки Лючии было слишком много дел, чтобы озаботиться поведением дочери, зато интерес между Роби и Элис она заметила первая.
Женщина много думала об этом, испытывая странную ревность к внукам. Нет уж, она не позволит вертихвостке украсть у неё внимание мальчиков! Как-то вечером она никак не могла уснуть, прокручивая в голове варианты, затем вскочила с кровати, стала нервно расхаживать по комнате и массировать пальцы – это помогало ей успокоиться и найти решение.
Война была объявлена, а на этом поприще Лючия чувствовала себя отлично. И бабушка начала с разговора с дочерью.
– Смотри, Киара, – мать всегда называла девушку на официальный манер, – как бы эта девчонка не начала приглядывать за моим старшим внуком вместо младшего.
– Ах, мама, что ты выдумываешь? Просто Роби нравится играть с братом, и вообще – он далеко от друзей, ему не с кем общаться.
– Как же, нет друзей. Он же у себя дома, он тут вырос! Когда это он успел в своей Финляндии друзей заиметь, без которых свои родные не милы?
– Ты же знаешь, мама, ему с детства сложно было найти компанию. Итальянцы для него слишком шумные, он другой, – как всегда, встала на защиту сына Чиара.
– Другой? Да чем он другой? Мама и папа – итальянцы, у нас в роду иностранцев не было, это ты из него сделала белую ворону, – уверенно продолжала Лючия.
– Это особенность его темперамента. Ты вот, например, холерик, Джорджио сангвиник, а он – просто меланхолия, очень вдумчивый, любит покой, книги.
– А ты-то сама кто? Не верю я, что можно человека запихать в рамки какого-то типа, все мы можем быть кем нужно, да вот только не хотим. Посуди, если он искал покоя, почему тогда выбрал хоккей, а не шахматы, например? Или вязание крючком? – Лючия рассмеялась звонким задорным смехом от своей же шутки.
– А вот кто я – сама не знаю. Иногда мне кажется, что во мне несколько разных типов уживаются, – задумчиво произнесла Чиара, не обращая внимания на смех матери.
– Да что там типов – в тебе несколько баб живёт, как бы в дурдом не попала! Меньше надо ерундой забивать голову. Почитать можно и не только книги о духовных исканиях, но и простой бульварный роман, вот где жизнь! А ещё лучше сериал, вот, например, «Богатые и знаменитые»… – Лючия продолжала говорить, не обратив внимания, что по щекам дочери потекли слёзы. Она умела быть жестокой, но делала это не со зла.
***
В детстве маленькая Лючия, заполняя школьные анкеты одноклассниц – пухлые тетради, прототипы современных социальных сетей, – в графе «самая красивая девочка в классе» писала «Лючия», а в строке «лучшие подруги» – ставила длинный прочерк. Сколько она себя помнила, её единственными спутниками были пустота и одиночество. Она не была злой от природы, просто дома всегда говорили, что она самая красивая, сообразительная и вообще лучшая в мире – разве могла она не верить маме и папе? Лючия открыто делилась ощущением своего превосходства с другими детьми, а они высмеивали девочку, дразнили «королевишной» и старались держаться от неё подальше. Лючия была потешной спичинкой с короткими прямыми волосами, слишком большими глазами и невидимым ртом – красавицей назвать эту девочку было сложно. Всё время малышка посвящала поиску друзей, но вместо того, чтобы разобраться в механизме дружбы и понравиться, она ставила перед фактом, заранее обрекая потенциального друга на невозможность собственного выбора. А потому одиночество не покидало Лючию никогда. С каждой новой попыткой приходило разочарование, а за ним – пустота. Лючии было неинтересно с самой собой, главной целью стало заставить других полюбить её. Так она провела всю жизнь, самосовершенствуя себя, изнуряя жёсткими диетами, проводя в салонах красоты кучу времени, создав привлекательную обёртку с совершенно пустой начинкой. В этот период жизни она встретила отца Чиары, богатого бизнесмена почти вдвое старше её двадцатилетней. На какой-то момент Лючия почувствовала себя у цели, одиночество перестало быть таким очевидным, и девушка с готовностью, не раздумывая бросилась замуж. К сожалению, семья просуществовала недолго. Лючия снова оказалась в одиночестве, с неизмеримой дырой в груди, имя которой – внутренняя пустота.
***
На следующий день Лючия пожаловалась на недомогание и осталась дома.
– Когда придёт девчонка, пришли её ко мне, я дам задания.
– Мама, она не твоя гувернантка, не фантазируй, – прервала её Чиара.
– Я просто попрошу купить кое-что, по мелочам, – пообещала Лючия.
Однако когда Элис поднялась к ней в комнату и услужливо предложила помощь, бабушка решила устроить девушке допрос, что и было целью утренней просьбы.
– Посиди со мной немножко, дорогая. Давай познакомимся поближе, меня постоянно нет дома, даже неудобно, никогда толком не поговорили, – начала она сладко.
Поговорить Элис любила. Она с удовольствием присела на кресло возле столика и прямо посмотрела на женщину, лежавшую на узкой односпальной кровати, обложившись подушками. В гостевой комнате она с трудом согласилась остановиться, настаивая выдворить туда Роби и занять его светлую и просторную обитель.
– Я Элис, учусь на биолога, люблю детей, – вежливо начала девушка.
– Это я знаю. Ты мне лучше расскажи, как тебе работать в этом доме, нравится?
– Конечно. Здесь все чудесные, правда, я ни с кем особо не общаюсь. Вас я вижу редко, синьора Чиара всегда занята своими делами, синьор Манчини на работе – остаются только мои верные друзья: Чезарино и Роби, – девушка закинула ногу на ногу и мечтательно посмотрела в потолок.
– И о ком же из них тебе больше нравится заботиться, дорогая? – бабушка Лючия пошла в прямое наступление.
– О Роби, конечно. Он сам не вспомнит поесть, не найдёт ключи, не будет отдыхать от учёбы. А с малышом всё просто – он маленький взрослый, самостоятельнее своей мамы, – рассмеялась Элис и тут же осеклась, поняв, что сболтнула глупость. – Извините, я не хотела ничего плохого сказать про синьору Чиару, я в общем произнесла про маму, без смысла…
На лице Лючии появилось невыносимое выражение, и женщина промолвила:
– Будь моя воля, девочка, за такую наглость я бы тебя сегодня же выгнала. Что ты о себе возомнила, шутить над болезнью хозяйки? Да ты змея, которую моя дочь пригрела на своей доброй груди! Что касается моих внуков – напоминаю: ты здесь, чтобы менять грязные подгузники, вытирать с подбородка кашу и сотню раз в день заводить юлу. Роберт в твоих услугах не нуждается. Думаешь, я не вижу, как ты перед ним веришь хвостом? И я поговорю с зятем, когда он вернётся. Не буду разбивать сердце Чиаре – это ухудшит её состояние. Бедная моя девочка… Да я сама буду воспитывать внуков, ты нам не нужна, лишние расходы. Решено, обсужу с Джорджио сегодня же вечером. Ты свободна, можешь идти. Чиаре ни слова – не смей её беспокоить. Она, как ты не постеснялась заметить, несамостоятельна и решения не принимает.
Элис не ожидала такого монолога и постаралась справиться с эмоциями, всё-таки пожилой и больной человек. Роби уже порассказывал ей, что за птица его бабушка, и Чиара предупреждала не обращать внимания на её выходки. Но Элис была не из тех, кто позволяет обижать невиновных, а серьёзной вины за собой она не чувствовала.
– Вы просто одинокая и жаждущая власти над всеми старуха, сердитесь, что не можете держать всё под контролем! – выпалила девочка и удалилась, высоко вскинув задрожавший подбородок.
***?
– Это было очень жестоко! – возмущался Роберто. Он оторвал взгляд от монитора и даже развернулся на крутящемся кресле спиной к столу. – Я сейчас же пойду и поговорю с ней.
– Нет, пожалуйста, не делай этого. Оставь всё как есть, я не хочу, чтобы кто-то решил, будто я жалуюсь! Мне лишь очень жаль покидать этот дом… Вас… Чезаре и тебя… Малыш такой сладкий, я его полюбила! – Элис стояла в углу комнаты, вжимаясь в стену и обнимая саму себя руками, словно защищаясь от невидимого врага. Она показалась Роберто такой хрупкой. Не осталась и следа от шкодливой задиры, которой она выставляла себя весь месяц. Обычно ему хотелось поддеть её и услышать язвительную колкость в ответ, но сегодня, поддавшись непонятному порыву, парень вскочил на ноги, в момент оказался рядом с девушкой и вдруг обнял её, прижав к груди. Вернее сказать, к животу, так как она была значительно ниже Роби.
Когда его руки сомкнулись, он почувствовал, что простоял бы так вечно, обнимая эту плачущую девушку. Раньше он никогда её не трогал, это казалось лишним. Элис была тёплой, мягкой и оттого невероятно волнующей. Она не старалась отстраниться, а просто изливала свою обиду в большую сильную жилетку. Парню вдруг захотелось защитить эту девушку от всего мира. Никто не имел права обидеть её.
– Если меня выгонят, я не смогу помогать папе, они разочаруются во мне. Придётся снова просить денег на каждый автобусный билет. Рестораны закрыты, даже официанткой или посудомойкой не могу устроиться!
– Ты останешься. Я так решил, я этого хочу. Я обо всём позабочусь, – произнеся эти слова, Роби и вправду почувствовал, возможно, впервые в жизни, что ему очень хочется позаботиться о ком-то, кроме себя.
***
– Дорогая, где у нас пеперончино? – весело спросил Джорджио у жены. Он уже два часа колдовал у плиты, наполняя дом ароматами итальянских пряностей и свежих морепродуктов.
– Только не говори, что хочешь положить его прямо в соус, вдруг гости не любят острое, – Чиара до блеска натирала столовые приборы и аккуратно выкладывала их возле элегантных тарелок прохладного мятного цвета.
– И не подумаю, разве я когда-то так делал? Как только увидел, что он с тобой творит, – помнишь, как ты чихала в аэропорту Дели, когда решила перекусить местного супа? – так и думать забыл про пеперончино! Кстати, где он? Добавлю только в свою тарелку.
– Ты сегодня на удивление счастлив! Давно не видела тебя таким, Amore, – Чиара подошла к кухонному шкафу и не глядя выудила из десятка баночек с приправами нужную, с красной крышкой. Настроение у мужчины и вправду было отличным, давно в доме не собирались гости. С того времени, как началась первая изоляция, визиты стали запрещены, а когда пришло послабление ограничений, итальянцы разделились на два лагеря. Первые окунулись в привычную социальную жизнь как в омут с головой: вечеринки, завтрак в баре, обед на террасе и ужин в ресторане, частые визиты к родственникам, друзьям и просто соседям, вино, поцелуи, вкусная еда и много хорошей музыки – всё, без чего жизнь итальянца не имеет смысла. Другие же так привыкли к социальной дистанции, что не заметили послабления и продолжали вести жизнь затворников. Семья Манчини принадлежала ко вторым, они ценили покой, и супругам хватало общества друг друга. Но иногда хотелось пригласить друзей, поиграть для них, посмеяться над пограничными шутками мужчин и обсудить знакомых.
В гости ожидали Николо Савоярди и его жену, Беатриче. С тех пор как доктор познакомился с Чиарой и её историей болезни, он думал о ней каждый день, высказываясь вслух, и носил с собой зелёную папку с её документами. Беатриче не на шутку встревожилась, почувствовав мужа отдалившимся и чересчур увлечённым новой пациенткой. Она сама не знала, была ли это ревность к Чиаре как к женщине, или ревность к работе мужа как к сопернице за его внимание. Тем не менее когда Джорджио заикнулся о возможности совместного обеда, доктор не возражал и Беатриче тоже с готовностью согласилась. Николо надеялся в неформальной обстановке более расположить Чиару и помочь ей раскрыться, Беа же думала совсем о другом: она считала, что врага надо знать в лицо. Она девчонкой впитала в себя нравы улиц Неаполя, где соперникам дают ответный бой. И решила хорошо подготовиться.
Чиара не разделяла бурной радости мужа, она волновалась перед визитом доктора. Девушка понимала, что её Джорджио и врач – старые друзья, но никак не могла отделить Николо Савоярди от доктора Николо. Она во всём искала смысл. Что он подумает, если она вместо мятных тарелок положит синие? Может, что она не рада их визиту? Так как синий подавляет аппетит, и гости скорее насытятся и уйдут. А какие свечи лучше зажечь? В классических серебряных подсвечниках? Современные круглые? А если она поставит свою любимую в форме маяка, не подумает ли он, что его пациентка чувствует себя одиноко и видит в нём последний луч света, свою надежду? О чём говорить? Как поддерживать беседу, если каждое твоё слово будет расценено с точки зрения психиатра? Бедная жена доктора! Как она с ним живёт? Даже не будь она, Чиара, пациенткой Николо, она бы ей себя почувствовала. Девушка была уверена: профессиональная деградация есть у всех. Сама она лично всегда прислушивалась к тембру, высоте и ритмичности речи собеседника, будь то почтальон или её собственный муж. Она пропускала людей через призму музыкальных способностей и особенно предрасположенности к вокалу. Её отец по ботинкам и запонкам мог сразу определить финансовое положение человека, а Джорджио всегда смотрел людям на пальцы – хорошо ли гнутся? Для игры на виолончели это важно. С такими мыслями Чиара сервировала безупречный стол в классическом итальянском стиле, поблагодарив Вселенную за то, что муж взял на себя заботы о блюдах, поручив ей приготовить только десерт. Ароматнейший тирамису уже настаивался в холодильнике, нужно было лишь посыпать его какао перед подачей на стол.
Савоярди опоздали всего на 10 минут, Джорджио даже не успел переодеться и, извинившись, отправился в душ. Чиара осталась развлекать гостей. Бабушка Лючия, по-видимому, также как и дочь неуютно чувствовала себя в обществе психиатра, потому придумала важный шопинг, который можно было совершить лишь в эту субботу. Элис и Роби увели Чезаре на прогулку, чтобы родители могли подготовиться ко встрече гостей, и, как всегда, не соизволили воротиться к назначенному времени.
