Если они не найдутся

Сергей Ясинский

Если они не найдутся

День был долгим, но и он постепенно заканчивался, уступая место наплывающим сумеркам. Из редких зарослей камыша на берег медленно сочился, обещая скорое похолодание, зыбкий туман. Пирожка холод почти не волновал. Ну не так, чтобы совсем, просто он всё ещё надеялся дождаться Костю, а того по-прежнему не было. Вот если бы Костя сейчас вернулся, пришёл за ним, Пирожок бы радостно кинулся к нему, звонко пролаял о том, что он очень, очень скучал и, что нельзя было так надолго его оставлять, и что он целый день его искал, но так и не нашёл даже следа, и что он мог бы обидеться на своего друга Костю, но нисколечко на него не обижается. Потом они бы вместе пошли домой, а дома никакие холод и туман уже не страшны. Но Костя не приходил, и Пирожок внутренним чутьём догадывался, что друг сюда уже не вернётся. Что же тогда делать? Почему Костя забыл, где оставил своего друга, и как Пирожку теперь его искать?

За прошедший день Пирожок тщательно обследовал окружающую местность. Заросший камышом берег тянулся далеко в обе стороны. Именно сюда по выходным они с Костей приезжали гулять. Где-то ниже по течению должен был быть город, откуда они приехали на электричке, но до него было слишком далеко. Вверх по реке уже начинался довольно густой лес, и там же Пирожок наткнулся на огромную полузаброшенную свалку мусора. Свалка очень заинтересовала Пирожка. Он провёл там почти весь вечер, но ночевать побоялся. Ему не понравилось то давящее ощущение угрюмого одиночества, которое исходило от места, где из живых существ он нашёл только дисциплинированную колонну муравьёв. Да и тогда ещё он надеялся, что Костя вот-вот за ним вернётся. И принесёт с собой каких-нибудь вкусняшек, хотя Пирожок днём нашёл себе еду на свалке, но к вечеру он снова порядком проголодался. Костя бы такой его обед, конечно, не одобрил, и Пирожок не собирался посвящать друга в подробности своего перекуса.

Не зная, что лучше предпринять, Пирожок сидел на берегу и смотрел туда, где в последний раз видел уходящего Костю. Боковым зрением он поймал какое-то движение на воде и, повернув голову, стал всматриваться. По реке вдоль берега двигалось нечто большое, да просто огромное! Оно медленно проявлялось из наползающего тумана. Бесшумное и угрожающее, оно испугало Пирожка, и он разразился неистовым лаем, требуя от пришельца немедленно назваться. Громадина продолжала безразлично приближаться к нему, становясь вблизи всё больше и больше. Пирожок оскалился, пригнулся и приготовился атаковать, когда разнёсшийся над водной гладью голос с громадины спросил: «Эй, там, на берегу, ты есть хочешь?»

В янтарном свете поднимающейся над ночным миром Луны Остров дрейфовал вниз по течению. Мери сказала, что это Остров. А Пирожок, как ни старался, так и не смог понять, чем громадина была на самом деле – большим самодельным плотом или какой-то лодочной конструкцией, а может быть и вправду небольшим фрагментом суши. Пирожок недолюбливал кошек, но с Мери всё же решил не спорить. К тому же Кассандра, казалось, была согласна в этом вопросе с кошкой, хоть из-за змеиной флегматичности понять её было непросто.

«Странная у них получилась компания» – думал Пирожок, и, с опаской поглядывая на свернувшуюся кольцом Кассандру, добавлял: – «И чуть-чуть страшная.» Чего стоило хотя бы их знакомство. Мери в отличие от большинства известных ему соседских кошек, по-видимому, совершенно Пирожка не боялась и сразу заявила, что они на Острове, что она француженка благородных кровей и требует к себе соответствующего обращения. Кассандра вела себя хладнокровно, кроме того эпизода, когда Пирожок, наконец осмелев, решил с ней познакомиться и начал с фразы: «А Вы тоже француженка?». В ответ Кассандра негодующе взвилась и со свистящим пришепётыванием ответствовала: «Я из южной Америки! Как можно было спутать?!».

В одном они сошлись сразу и без пререканий. Их друзья – Костя, девушка по имени Дани и некто по имени Золтан, которого Кассандра называла просто своим человеком, потерялись. Мери заявила, что нужно самим их искать. Пирожок предположил, что Костя точно будет его искать, и поэтому лучше оставаться на одном месте и ждать, когда их найдут. Кассандра в свою очередь хладнокровно заметила, что хорошо знает Золтана, и тот если что-то терял, то ещё ни разу потом не находил. Мери предположила, что, скорее всего, Дани и Костя, а может быть даже и Золтан не просто потерялись, а повинуясь внутреннему зову, ушли куда-то, и поэтому все сейчас находятся в одном месте, и Остров именно туда и плывёт. Значит, им просто нужно оставаться на Острове, пока он не привезёт их куда нужно. Эта мысль показалась Пирожку чрезвычайно логичной, и полностью объясняющей всё случившееся. Непродолжительному разговору о том, что делать дальше положила конец Кассандра, авторитетно заявив, что завтра будет новый день, и «там видно будет».

Луна взошла уже высоко. Остров тихонько плыл вдоль лунной дорожки. В холодном сиянии трое зябко жались друг к другу.

– От этого тумана у меня вся шерсть слиплась. Раньше Дани каждый вечер брала расчёску и долго меня вычёсывала, – мечтательно проговорила Мери.

– А Костя всегда кормил меня прекрасными мясными палочками.

– А Дани тёрла пальчиком подушечки моих лапок.

– А Костя играл со мной…

– А Золтан, – оба вздрогнули от свистящего шёпота Кассандры, – мог неделями не вспоминать обо мне. Но иногда он брал меня на руки.

– Мери?

– Да?

– А если мы не найдём наших друзей?

Мери повернула к нему свою голову. И в её больших разноцветных глазах Пирожок увидел растерянность и боль.

– Мы обязательно найдём их, ведь они любят нас, а мы любим их. Разве может быть иначе?

Пирожок нерешительно наклонил голову на одну сторону.

– Знаешь, я сегодня бегал почти целый день и никого не встретил. А вы, вы видели кого-нибудь, пока плыли?

Мери долго молчала. Наконец прозвучал короткий ответ.

– Нет.

Теперь надолго замолчал Пирожок.

– Мери?

– Да?

– А если мы всё же не найдём наших друзей?

– Без друзей нельзя. Дани говорила, что Одиночество – это самое ужасное и жестокое из того, что только может быть в мире!

У Пирожка от этих слов шерсть на загривке встала дыбом. Он непроизвольно зарычал, а потом медленно кивнул.

– Тогда лучше нам умереть прежде, чем это Одиночество до нас доберётся.

– Нам придётся утопиться? Брр! Не люблю воду.

– А я, наверное, не смогу утонуть, я ведь хорошо плаваю.

– Значит, я укушу вас обоих.

Оба вздрогнули от шелестящего голоса Касандры.

– А ты ядовитая? – осторожно поинтересовался Пирожок.

– Я никогда никого не кусала, но моя прабабка укусила какого-то князя, и он благополучно помер. – с гордостью пояснила Кассандра. – Это наше семейное предание.

– Но тогда ты ведь останешься совсем одна.

– Я укушу каждого из вас, а затем укушу себя за хвост. Яда у меня на всех хватит.

Остров по-прежнему дрейфовал по реке. Зашедшая за неплотное облако Луна щедро посеребрила своим светом три фигурки, ещё теснее прижавшиеся друг к дружке.

На рассвете Остров прибило к окутанному туманом берегу. Пирожок, Мери и Кассандра перебрались на сушу и искали целый день. Когда на закате они вернулись к месту высадки, то увидели, что их Остров уплыл.

– Наверное, это знак? – неуверенно говорит Мери.

– Наверное да, – соглашается Пирожок, – Мы ведь искали целый день. Значит, нам уже не найти наших друзей, а без нас всё равно погубит Одиночество.

Кассандра выжидательно покачнулась, приподнимаясь на хвосте.

– Мне немножко страшно, – тихо признаётся Мери, – Хорошо, что мы есть друг у друга.

– Прощайте, – говорит Пирожок и чувствует быстрый укол на загривке. – Спасибо, что подобрали меня там, на берегу.

Он чувствует, как его лапы начинают слабеть, а в мире медленно гаснут последние закатные краски.

– Мне было хорошо с вами, друзья! – шепчет он из последних сил и проваливается в темноту.

– Прощай, друг! – слабеющим эхом отзывается ему Мери.

На берегу в закатных красках покачивается из стороны в сторону, стоя на хвосте, Кассандра.

– Сама не ожидала, но, кажется, я успела изрядно привязаться к этим двоим. Но теперь чего уж.

Изогнувшись, змея быстро кусает себя за хвост. С минуту она ещё продолжает стоять в стойке, а затем разом опадает.

***

Солнце уже начало подниматься из-за горизонта, когда Пирожок, лёжа на боку, приоткрывает один глаз. И видит, что на него с интересом глядят два других глаза. Разноцветных.

– Мери?

– Что?

– Мы умерли?

– Кажется, нет.

Сзади слышится ворчливое шипение.

– Так и знала, что все эти семейные предания – одно сплошное враньё!