скачать книгу бесплатно
– Не узнала, что ли? А так? – девушка сдвинула лётные очки на лоб и опустила шарф, прикрывавший её лицо. У незнакомки были огромные зелёные глаза, широкая улыбка и крупный, чуть заострённый нос.
– Мечислава?! – воскликнула Василина. – Это ты?
– Собственной персоной! Жива, здорова и чертовски хороша собой! – рассмеялась Мэти.
…После смерти отца Мечислава переехала в Миринию. Там она полтора года жила на попечении Германа, а затем поступила в военное училище. Закончив его, Мэти неожиданно для всех подала рапорт о переводе в Оканштадт – на службу в Гезетц. В столице Мечислава с тех пор появлялась крайне редко и ненадолго. Причину она открыла только Александре, с которой очень сблизилась за время учёбы. Как оказалось, Мэти влюбилась в какого-то парня из Канджиёна, но тот то ли был из «безбрачников», то ли уже обзавёлся дамой сердца, и поэтому не смог ответить на чувства юной госпожи Экхарт. Предмет любовных страданий Мечиславы служил в Дампфбурге, поэтому она решила уехать подальше от столицы, чтобы вылечить разбитое сердце расстоянием.
В самом начале войны Мечислава пропала без вести и вот теперь внезапно объявилась – надо сказать, очень вовремя. Улыбаясь, она раскрыла объятия, и Василина бросилась к спасительнице на шею.
– Я рада видеть тебя, Мэти… – прошептала она.
– Слава. Лучше так меня зови. Или Славка. Пойдём!
– Куда?
– А вот туда! – Мечислава, продолжая улыбаться указала пальцем на небо. Василина подняла голову и увидела ярко-красный дирижабль с жёлтым орлом на боку.
– Так ты… ты из воздушных партизан теперь что ли?
– А то ж! Позвольте представиться, капитан Мечислава Экхарт, первая помощница капитана Кшанди!
– Ух ты, – Василина, приложив ладонь козырьком к глазам, снова посмотрела на дирижабль.
Кшанди, капитан воздушных партизан, была настоящей легендой. Через год после падения Миринии небольшой отряд ополченцев – крестьян, рабочих, бывших солдат и полицейских – напал на ангары Гелайта возле захваченных назардимцами Дроздовичей. Они использовали старые модели флюгов – с перчатками – и поэтому смогли одержать верх над превосходящими их числом стражниками. Ополченцы захватили шесть дирижаблей. Они переделали транспортные цеппелины в полноценные боевые машины, которые были хорошо вооружены и даже могли летать против ветра – пусть и не слишком быстро. Так появились воздушные партизаны. Возглавила их Кшанди – девушка, которая и организовала нападение. Об этой барышне даже её бойцы знали крайне мало. Капитану воздушных партизан было около тридцати, и она до войны служила то ли в Гелайте, то ли в Штерайфе. По слухам, семью Кшанди убили назардимцы, и после этого она решила мстить. Предводительница воздушных партизан всегда чем-нибудь прикрывала лицо, не показывая его даже ближайшим соратникам. Поговаривали, что Кшанди была изуродована шрамами, полученными в бою…
Дирижабль завис невысоко над поляной, и из гондолы кто-то скинул верёвочную лестницу. Мечислава махнула рукой:
– Пойдём! – и, активировав флюг, взмыла вверх. Василина, пропустив Эрвина вперёд, принялась карабкаться по лестнице. Внутри гондолы их уже ждала успевшая снять крылья Мечислава. А рядом с ней стояла ещё одна девушка.
– Позвольте вас познакомить! – театрально взмахнула руками Слава. – Это – Василина Готтентойл, офицер Гелайта, и её сын. Эрвин, кажется?
Мальчик робко кивнул. А Мечислава тем временем продолжила:
– А это – единственная и неповторимая, гроза всех найзардов и назардимцев, капитан Кшанди!
– Добро пожаловать, – сухо поприветствовала гостей предводительница партизан. Кшанди оказалась невысокой поджарой девушкой с весьма экстравагантной причёской: ярко-оранжевым ирокезом с зелёными прядками, остальные волосы были сбриты под ноль. В ушах, левой брови и на переносице Кшанди блестели металлические серёжки. Возможно, их было и больше, но нижнюю половину лица капитана скрывала золотистая маска, похожая на респиратор. Довершали образ длинный вязаный кардиган со множеством заплаток, чёрные кожаные штаны, заправленные в высокие армейские сапоги, и перчатки без пальцев, с рисунком под чешую.
Кшанди нахмурилась, сверля Василину тёмно-зелёными глазами:
– Как, ты говоришь, тебя зовут?
– Василина Готтентойл. А это мой сын, Эрвин.
– Хм… я слышала о тебе. Твой муж – Тиль Готтентойл, инженер?
– Да, он самый.
– А где он?
– Надеюсь, что в Лурре. Мы, собственно, туда и направлялись, чтобы встретиться с ним, – Василина покосилась на руку Кшанди, сжимающую рукоять огнемеча. Ногти капитана были через один выкрашены в золотой и зелёный цвета, а пальцы испещрены едва заметными полукруглыми шрамами.
– И… что дальше? – голос Кшанди то ли сам по себе был хриплым, то ли искажался из-за маски.
– На нас напали назардимцы…
– Я не о том. Что вы собирались с мужем делать в Лурре?
– Он написал мне, что нашёл человека, который может помочь нам с созданием нового оружия, – после недолгого молчания ответила Василина.
– А вот это уже интересно, – Кшанди склонила голову набок. – Славик, как ты думаешь, – обратилась она уже к Мечиславе, – может, сменим курс и попробуем добраться до Лурра?
– А почему бы и нет? – пожала плечами Мечислава. – Тот монастырь, куда мы направляемся, как раз по пути. Завтра заберём детей оттуда, переправим их, а потом можно и в Лурр податься.
– Монастырь? – посмотрела на Славу Василина.
– Ага. Монахов назардимцы не трогают. Два года назад эти синемордые монастырь разрушили, как раз тот, где отец Кассиний служил. Так после этого все, кто в нападении участвовал, померли в течение пары месяцев. Причём, довольно мучительно. Назардимцы решили, что это какое-то проклятие, и с тех пор монахов побаиваются. Обходят их стороной. Этим божьи люди и пользуются: они странствуют по оккупированным городам и ищут детей, которые остались без родителей. Потом какое-то время прячут их в монастырях, а дальше мы и другие воздушные партизаны помогаем переправлять их в безопасное место. В Раттании есть несколько секретных лагерей для беженцев – наш старый приятель Рихард постарался. Один как раз неподалёку. Кстати, если хочешь, мы и твоего парня можем туда пристроить. Ты не бойся, лагеря эти хорошо спрятаны, и охрана там есть.
– Я подумаю, – Василина рассеянно кивнула.
– Располагайтесь пока, – сказала Кшанди. – Слава покажет, где вы сможете отдохнуть.
С этими словами она развернулась, собираясь уйти. От резкого движения кардиган Кшанди распахнулся, открывая короткий кожаный топ на шнуровке и голый живот с огромной цветной татуировкой. Тело капитана украшал рисунок в виде раскидистого дерева. На его вершине было гнездо с тремя птенцами, над которыми склонились две жёлтые птицы с коронами на головах.
– Класс, – пробормотал Эрвин.
– Ах это, – Кшанди запахнула кардиган. – Так, память об одной наивной дурочке, которая думала, что у неё жизнь удалась… Ладно, отдыхайте, не буду вас задерживать.
Сказав так, она покинула кают-компанию. Мечислава, хмыкнув, пожала плечами и жестом пригласила Василину и Эрвина следовать за ней. Устроив их в одной из кают, она отправилась в рулевую рубку. Там, закинув ноги на стол, сидела Кшанди. Маски на ней больше не было – ей на смену пришёл полосатый платок-арафатка. В руке Кшанди держала бутылку с вином, из горлышка которой торчала трубочка.
– Не хочешь выпить? – спросила она у Славы.
– Да можно чуть-чуть, – Мечислава взяла бутылку, вытащила трубочку и плеснула немного вина в стакан. Сделав глоток, она повернулась к капитану:
– Кшанди, ну неудобно же с платком-то пить!
– Славик, – капитан устало вздохнула. – Ну не могу я. Даже тебе лицо открыть не могу. Нет у меня доверия больше. Ни к кому.
– Ну я же тебя не предавала, – в голосе Мечиславы прозвучала обида.
– Ничего не могу с собой поделать, прости. Ты же знаешь, мой муж был одним из тех офицеров, что совершили предательство. Надеюсь, он мёртв, иначе… сама убью, если попадётся.
– А знаешь, – Слава подняла стакан и принялась задумчиво его рассматривать. – Мне почему-то кажется, что их всех потравили чем-то. Ну, не в себе они были, офицеры эти…
– Всё равно! – жёстко прервала её Кшанди, с грохотом поставив бутылку на стол. – Он должен был осторожность проявить! Из-за этого и сам погиб, и… и… и ещё много чего плохого произошло… Прости, – капитан тяжело вздохнула. – Мне трудно. Я ведь верила ему, как никому. Когда вся эта дрянь началась, я ни секунды не сомневалась, что муж мой стойким окажется… Ан нет…
– Мой парень… ну, то есть, парень, который мне нравился… тоже погиб. В бою.
– Печально.
– Да не то слово… Но он женат был, так что мне всё равно бы ничего не светило…
– Тебе всего девятнадцать, Славик. Встретишь ещё кого-нибудь…
– Кто знает? – пожала плечами Мечислава. – Но как-то грустно всё это. Вот я всё теряю близких и теряю. Мама умерла вскоре после моего рождения, папа во время битвы за Вэллурим погиб… Никого у меня, по большому счёту, и нет. Я одно время даже жалела, что в Канджиён женщин не берут… Хоть бы эмоции научилась контролировать…
– Представляю, какая из тебя кондактерша вышла бы! – нервно хихикнула Кшанди.
– Да ну на фиг! Эмоции контролировать – это конечно, хорошо. Но совсем без них… нет, стрёмно как-то.
– Правда твоя, – Кшанди взяла бутылку и снова просунула трубочку под платок. – Это просто капец как стрёмно.
– Ты говоришь об этом так уверенно… Твой муж, он что, из Канджиёна был?
– Нет, он в Гелайте служил… Просто… моя… знакомая… однажды с кондактером одним повздорила. На всю жизнь шрам остался.
– Они-то ребята суровые были, кондактеры эти… Вита рассказывала.
Кшанди ничего на это не ответила. Она откинулась на спинку стула, крутя в руках бутылку. Потом повернулась к Мечиславе и, словно нехотя, произнесла:
– Не обижайся, Славик. Я… я доверяю тебе… и может быть, открылась бы, но… есть одна вещь, которая меня в тебе… ну, как бы это сказать… пугает, что ли… Поэтому и не могу.
– Пугает? Это что же тебя во мне пугает, интересно?
– Ты очень похожа на моего бывшего мужа, – на одном дыхании произнесла Кшанди, а потом резко встала, схватила бутылку с вином и, не оборачиваясь, быстрым шагом покинула рубку.
– Вот тебе и здрасьте, – Мечислава, фыркнув, развела руками. Потом принялась внимательно изучать своё отражение в иллюминаторе. Повертевшись так и этак, Слава уверенно произнесла:
– Да ну, фигня. Типа я не знаю, кто твой муж, Кшанди. И вовсе я на него не похожа… Ну, может нос совсем чуть-чуть…
Глава 4. Номер двадцать семь
Вита проснулась от того, что кто-то ритмично бормотал неподалёку. Она открыла глаза и села на кровати. Зайрут мирно похрапывал рядом, положив унизанную перстнями руку на живот. Разбудивший Виту шум доносился из-за стены.
– Что это такое? – пробормотала доктор Ровенски, напряжённо прислушиваясь.
– Чего не спишь, Витка? – Зайрут приоткрыл один глаз.
– Там кто-то шумит… за стеной.
– Шумит! – наместник лениво ударил Виту ладонью по пояснице. – Это солдаты мои молитву читают. Каждое утро на рассвете Богам хвалу возносить обязаны.
– А вы почему не молитесь?
– До чего же любопытная баба! – покачал головой Зайрут. – Я знатный человек, мне только в полдень нужно молиться и вечером. Ну-ка, – он взял с тумбочки богато украшенный гребень и протянул его Вите. – Давай, бороду мне в порядок приводи!
– Это теперь тоже моя обязанность? – доктор Ровенски с ехидной усмешкой взяла гребень.
– Поговори мне тут! – беззлобно проворчал Зайрут и сел, откинувшись на спинку кровати. Вита принялась расчёсывать его длинную бороду.
– Заплести потом сумеешь? – с недоверием покосился на неё наместник.
– Постараюсь.
– Ты уж постарайся, постарайся… Так всё-таки, ты почему с мужем развелась? Ты-то вроде баба неплохая, всё при тебе… Кто хоть муж у тебя был?
– Офицер, – вздохнула Вита. – Мы с ним давно друг друга знаем, лет двенадцать назад познакомились. Он моложе меня намного.
– Это келлаш, пожалуй… Да, вот эту нитку золотую сюда вплети, и смотри, чтобы все камешки видны были… А сильно моложе-то?
– Когда мы поженились, мне было тридцать семь, а Андржею – двадцать два.
– Точно келлаш! Обольстила мальца!
– Да если бы! – Вита взяла с тумбочки очередную золотую нить и принялась вплетать её в бороду Зайрута. – Сам за мной бегал… Я и согласилась, на свою беду.
– Изменял тебе?
– Да вряд ли… молодой просто был, глупый… Не ужились мы. Незадолго перед войной развелись. Просто друзья теперь…
– Ну и дикари же вы, – Зайрут покачал головой. – Закончила? Дай-ка мне зеркало… Ты смотри, хорошо заплела! Вот тебе за это.
Наместник, порывшись в ящике тумбочки возле кровати, достал оттуда тонкую золотую цепочку и протянул Вите:
– Бери-бери, не стесняйся! Пусть все видят, что ты – моя баба и я тебя в состоянии обеспечить. Надевай, кому говорят!
Доктор Ровенски взяла цепочку и застегнула на шее. Зайрут удовлетворённо кивнул:
– Вот, молодец. Будешь хорошо себя вести – ещё подарю. А сейчас – пошла вон!
– А куда мне идти-то? – Вита принялась нарочито медленно одеваться.
– Выметайся в коридор и сиди тихо. Я потом отвезу тебя в госпиталь. Там будешь прислуживать моему лекарю. Ему помощь сейчас нужна. Как там звали этого местного коновала?
– Райнер…
– Ну да, что-то типа этого… Так вот, его дохлым на заднем дворе нашли. Поэтому пока придётся нам взять эту богадельню на своё попечение. Тут ты и пригодишься.
*
Пару часов спустя Вита, закутанная с ног до головы в серый балахон, предстала перед назардимским лекарем Хайшином. Это был высокий худой мужчина с густыми бровями и крупным острым носом. Он придирчиво уставился на доктора Ровенски своими узкими тёмно-синими глазами:
– Ты, что ли, та баба, что якобы что-то в медицине смыслит?
– Ну я…
– Не «ну я», а «да, господин Хайшин»! – лекарь раздражённо ударил Виту по плечу. – Не будь ты Зайрутовой девкой, уж я бы тебя манерам поучил! Значит так. Будешь меня слушать, поняла? И не пытайся тут себя самой умной выставлять! Нет у баб мозгов, ваше дело – рожать да мужу прислуживать! Ух, келлаш! Я-то не такой великодушный, как господин Зайрут, у меня не забалуешь… Сейчас мы поедем в раттанийский госпиталь. Ты там, говорят, уже неплохо в исследованиях крови продвинулась. Вот и продолжишь. Мне за вакцину хорошие деньги пообещали, ты мне их и заработаешь. Но если хоть кто-то узнает, что это не я исследованиями занимаюсь, я тебе голову оторву, и это не шутка. Ты здесь – никто, грязнокровка, тупая баба, которой мы – по нашему великодушию – дозволили быть санитаркой. Поняла, дура?
– Да, господин Хайшин, – процедила сквозь зубы Вита, поправляя сползший с головы платок. Лекарь грубо схватил её за рукав и втолкнул в невысокую повозку, обшитую лиловой тканью. Доктор Ровенски, упав на пол, попыталась было подняться и устроиться на сиденье, но Хайшин ударил её каблуком по плечу:
