Время волков

скачать книгу бесплатно

Время волков
Николай Михайлович Ярыгин

Попаданец (АСТ) #129Честь имею #3
Не получается у Алекса тан эль Зорго жить спокойно. Понесло его в экспедицию по поиску архипелага, с которого пришли предки его жены. А тут еще богине помощь понадобилась, и ведь не откажешь. А враг странный, даже страшный и непонятный. Да и богиня что-то темнит. Ох, не все чисто в этой истории.

Николай Ярыгин

Время волков

Посвящаю моей дочери, Быковой Оксане, милой женщине и прекрасному человеку

Серия «Попаданец»

Выпуск 129

© Николай Ярыгин, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Шторм налетел внезапно, правда, кое-какие паруса успели убрать, но это мало чем помогло. Ураган бросал корабль как щепку. С большим трудом рулевой и пришедший ему на помощь боцман развернули корабль носом к ветру. Кавьята скрипела всем корпусом, взбираясь на волну, а потом падала вниз, так что желудок у меня подкатывал к горлу. Огромные массы воды перекатывались через палубу, сбивая с ног, хорошо, что успел привязаться, помогая матросам закрывать люки. В каюте сидеть было страшно.

«Пойдем ко дну, выбраться не успею», – думал я. Тарги жались по углам, но за мной на палубу не пошли. Зачем я их с собой взял, Алого и его сына, Балу? Жалко, если погибнут, а вот за себя почему-то страшно не было. Уже на выходе из каюты оглянулся и начал давать указания:

– Алый, смотри, в случае чего выбиваешь окно и пытаешься спастись, если попадется что-то деревянное, цепляетесь, а дальше по обстоятельствам.

Алый толкнул меня лбом живот, словно говоря, что все понял. Плавают тарги хорошо, только не любят, как и все кошачьи, это дело. Я выскочил на палубу, и меня сразу же окатило волной. Сплюнув попавшую в рот морскую воду, кинулся помогать матросам задраивать люки, сапоги скользили, не помогало даже то, что они были подшиты акульей кожей.

– Капитан, – заорал кто-то, – в трюме стала прибывать вода.

С грохотом орудийного выстрела лопнула и упала мачта, одна из трех, и осталась висеть, запутавшись в такелаже. Очередная волна повалила кавьяту набок. Меня сбило с ног и поволокло к борту… Удар головой о борт был такой силы, что из глаз полетели тысячи звездочек, и наступила тьма.

Глава первая

Сколько я провалялся – не знаю, пришел в себя от птичьего щебетания. Что удивительно, голова не болела, и, даже ощупав ее, я не нашел никаких повреждений – ни шишек, ни ран, ни ссадин. Вокруг меня зеленела трава и ярко светило солнце. Приподнявшись, я уставился на расстилающийся передо мной вполне себе такой лубочный пейзаж. Трава ярко-изумрудного цвета, порхающие над ней бабочки, невдалеке, на небольшом пригорке, виднелась роща – с бегущим ручьем, теряющимся вдали. За рощицей наблюдались зеленые холмы, кое-где поросшие деревьями. В общем, радующая глаз пасторальная картинка, не хватает только пастушка и пасущихся овечек. Я еще раз огляделся вокруг, пару раз моргнул, но ничего не изменилось, тишина, нарушаемая птичьими трелями, яркая зелень и ласковое летнее тепло, при этом ничто не напоминало море и не говорило о его близости.

Вот спрашивается, чего мне не сиделось дома, в более или менее налаженном быте, рядом с супругой и в окружении детей. Так нет же, приключения подавай, вот они и нашлись на мою голову, хоть сейчас она и не болела, но воспоминания были неприятные.

А сейчас немного подробней обо всем предшествующем. Я, Александр Николаевич Изместьев, погиб в своем мире, попав под машину пьяного мажора, но судьба предоставила мне второй шанс. И перенесла меня в этот мир, в тело Алекса тан эль Зорго, второго сына великого герцога, правителя Кентийского государства. Закружила в огромном количестве приключений и всевозможных событий. В результате я заполучил в друзья трех таргов, самых сильных зверей континента, приобрел собственный маркизат и принялся изо всех сил двигать прогресс. Стал кровным побратимом короля Торвала, Даниса тан де Брюлота. Вследствии тех или иных событий даже умудрился жениться на императрице, Алексии тан де Кобург, которая в браке родила мне трех прелестных малышек. А еще ранее маркиза Ильми де Перьен подарила мне сына, правда сама погибла. Сына я признал и забрал с собой, а после бракосочетания с Алексией та его усыновила, и в принципе сейчас его усиленно обучали множеству разных наук. Он не может стать наследником, но вполне справится в дальнейшем и с должностью канцлера и маршала, время покажет. Пятнадцать лет я нахожусь в этом мире, и поверьте, ни дня не провел в праздности, все время что-то делал, изобретал, усовершенствовал.

И я очень устал, да и с Алексией в последнее время произошло некоторое охлаждение отношений, уже нет той страсти, что была раньше. Я не лез в управление империей, иногда мы просто обсуждали с ней то или иное событие или происшествие – и все. Нет, совсем не устранялся, подсказывал, опираясь на знания моего прошлого мира, но решение принимала она сама или с канцлером. Заметил, что вокруг нее стали крутиться местные красавцы высокого происхождения. Я не устраивал сцен ревности, не караулил воздыхателей, чтобы намять им бока; короли и императоры должны быть выше этого, да и понимал, что любой женщине нужно подтверждение ее привлекательности и шарма. И взгляд, полный восхищения постороннего мужчины, лишнее тому подтверждение, правда и она не давала повода в чем-то ее обвинять, но душу мне все это царапало. Некоторые местные аристократы до сих пор не смирились с тем, что на троне, пусть и консортом, сидит кентиец. И чтобы не способствовать полному разрыву между нами, а немного как бы встряхнуть наши отношения разлукой, я решил отправиться в эту экспедицию, на поиски земли, откуда пришли на этот континент предки моей супруги. А после возвращения из плавания, после долгой разлуки, смотришь, и чувства вспыхнут с новой силой. Правда, однажды, уже после рождения третьей дочки, Алексия мне сказала:

– Знаешь, милый Алекс, я давно поняла, что богиня дала мне лучшего мужчину этого мира, и что бы ни случилось в дальнейшем, даже если ты станешь нищим и больным и тебе надо будет покинуть империю, я брошу все и уйду с тобой, забрав только наших крошек.

И эти слова мне все время греют душу, наши отношения стали спокойными и взвешенными, но это нисколько не умоляло той любви, что была между нами. Наверное, она просто перешла на другой уровень. Я очень любил наших детей, возился с ними все свободное время, играл, разучивал стишки, рассказывал им разные познавательные истории и притчи, чем очень удивлял нянек, да и всех окружающих, включая Алексию. Не принято здесь так у аристократов, с детьми занимаются няньки, гувернантки и учителя, а родители навещают детей не часто и очень-очень редко дарят им такую вот неприкрытую любовь и нежность. Поэтому мне было очень не просто расставаться с ними, отправляясь в экспедицию.

Поначалу все шло нормально, наша кавьята (что-то типа каравеллы) шустро рассекала волны моря, а может, и океана. Были тут карты и моря, имеющие, правда, массу белых пятен, и прилегающих к ним земель, в основном береговой линии, но сейчас молодое поколение картографов хотело создать свои карты, причем они были уверены, что те непременно будут лучше прежних. Да и недавний выпуск морских бомбардиров тоже надо было потренировать. Последнее время поступало много жалоб от купцов на нападения пиратов. Что-то сильно они расплодились. Военному флоту, который был создан не очень-то давно, королева дала указание навести порядок на торговых путях и осуществлять их постоянный контроль. Уж очень государству нужна торговля с островами, с которых шли и пряности, и шелка, и каучук. Как выяснилось, там были целые леса деревьев, похожих на гевеи, сок которых после застывания был упруг и шел на изготовление резины.

Хотя предки народов, населяющих почти все королевства, пришли на этот континент из-за моря, но откуда точно – было известно только на словах. Лишь в старых манускриптах сохранились еле понятные намеки, что двигались они все время на заход солнца и что шли до этой земли пару месяцев. До их прихода только кентийцы и степняки жили на этом континенте. Вот такой нонсенс. Пришельцы по прибытии расселились, потом вследствие раздоров поделились на королевства, а через некоторое время решили, что неплохо бы местные народы потеснить да пограбить. Тот период называют Большой войной… В результате Кентия стала герцогством, у степняков погибла половина населения, да и в самих королевствах народу поубавилось на две трети.

После чего все снова притихло, на многие века, и даже эволюция замерла. Еще одна странность: по приходе на континент большинство кораблей было разобрано, почему – в летописях не сохранилось. Оставшиеся целыми корабли не отходили далеко от берега, постепенно хирели и разваливались. Новые строились редко и очень малотоннажные. Все изменилось, когда лежащие вблизи острова постепенно стали заселяться рыбаками и другим народом. И с ними началась интенсивная торговля товарами и продуктами. Империя снова побеспокоилась о кораблях, да и то неохотно. Вот и пойми, почему так происходило.

Но все это в прошлом, сейчас прогресс шагает широко, не сказать что семимильными шагами, но невооруженным взглядом видно изменения. А после того как на островах появились пираты, империя стала строить флот и вооружать его пушками. Прошел уже третий выпуск из местного университета, что является стопроцентно моей заслугой, и молодое поколение механиков и инженеров, картографов и оружейников рьяно взялось за дело.

И вот эта картографическая экспедиция – тоже в какой-то мере следствие прогресса, в которой и я решил поучаствовать. Весь маршрут заносился на карту, которую тут же составляли несколько молодых картографов и капитан судна. Да еще канониры тренировались и иногда стреляли.

Однажды на горизонте появились паруса, через некоторое время можно было рассмотреть два быстроходных барка с плавными обводами корпусов. По всей вероятности, это были пираты – ну что же, вот и для наших бомбардиров будет настоящая боевая тренировка. Наша кавьята была полностью купеческим судном, лишь вместо трюма у нее была устроена еще одна палуба, на которой были размещены каюты. Да вооружена была так, что зубы могла обломать любому. Так как империя никому не продавала пушки и штуцеры, а также секрет изготовления пороха, то являлась единоличным владетелем этого супероружия, для нынешнего времени. У нас было установлено на палубе двадцать две пушки: по десять с каждого борта и две на корме.

Так как мы шли с полным набором парусов, то решили даже убрать пару штук, чтобы преследователям было легче, уж очень они старались нас нагнать. Да, ничего не скажешь, и корабли у них были быстроходные, после обеда мы сблизились настолько, что можно было и без подзорной трубы рассмотреть людей на палубе. Они что-то радостно кричали и махали руками, наверное, предлагали остановиться и сдаться. Корабли пиратов разделились и начали нас зажимать в клещи, было видно, что рано или поздно они нас зажмут и кинутся на абордаж. Народ на корабле противника в радостном предвкушении махал саблями, вися на вантах и прыгая как обезьяны по шканцам.

Капитан нашей кавьяты был сосредоточен и собран, у пушек уже давно стояли канониры и ждали только команды, борта были достаточно высокие, и проемы для пушек еще были закрыты. Так что никто из пиратов, преследовавших нашу кавьяту, совершенно не подозревал, что их ждет. Наконец капитан выждал момент, когда корабли находились на расстоянии не более пятидесяти метров друг от друга, и скомандовал огонь. Рухнули вниз люки, закрывающие пушечные порты, и через мгновение раздался грохот. Все заволокло белым дымом, но ветерок быстро унес дым в сторону, а за это время пушки успели зарядить и подкатить к бортам. Молодцы канониры, быстро и слаженно работают, это же, можно сказать, элита войск империи: каждый из этих парней будущий командир батареи, офицеры.

Пираты сразу же поняли, что добыча им не по зубам, и попытались сбежать, да не тут-то было, первые залпы были сделаны крупной картечью, которая рвала паруса и такелаж и сметала все с палубы словно метла. Через полчаса мы пошли на абордаж правого корабля, пираты были настолько деморализованы, что почти не сопротивлялись. Трюмы корабля были пусты, наверное, мы были первой их жертвой, которую они не смогли переварить.

Левый все-таки попытался скрыться, еле передвигаясь, он все же удалялся. Мы не собирались никого отпускать без наказания, поэтому, догнав, взяли и этого на абордаж. Тот сопротивлялся сильней, или народу уцелело больше, или команда решила – если уж умирать, то надо как можно больше врагов захватить с собой. Но как бы пираты ни сопротивлялись, конец был один. Этот пират и пострадал меньше, и добыча у него была не в пример первому. В трюме нашли и мешки с пряностями, и рулоны шелка, и даже два десятка людей, матросов с захваченного корабля. Здесь же был капитан и почему-то барон со своей семьей. Как выяснилось, барон получил новую должность, на континенте. Прихватив семью, он поспешил к новому месту службы. Вот и попал в плен вместе с семьей. Был и купец, но он, к сожалению, погиб при захвате судна, остался лишь его товар. Выбросив тела пиратов за борт, мы собрались на совещание с целью решить, что делать с пленными. Брать их с собой не имело смысл. Посовещавшись, решили подлатать пиратский корабль и, добавив своих людей, а также сняв с кормы пушки и установив их на пирата, отправить корабль и пленных в империю. Пусть идут вдоль берега, и в случае чего, думаю, даже эти пару пушек смогут отпугнуть тех, кто попытается напасть, надеясь на добычу. Через несколько дней, распрощавшись с уходящими в империю спасенными нами людьми и несколькими нашими, мы продолжили путь.

И вот уже целый месяц мы шли неведомо куда, вернее туда, где должна быть земля, из которой и пришли предки моей супруги, все время на восход. Два раза высаживались на попадающиеся в пути острова, заносили их на карты, а также, к счастью, на них были источники воды, которой мы запасались и отправлялись дальше. Потом нас настиг ужасный шторм. Помню, что меня ударило головой о борт судна, так что посыпались искры из глаз, потом темнота, и вот я здесь.

Может, это новый континент, или большой остров, или новая планета, не знаю. А может, это снова происки богини, что, скорей всего, так и есть. Конечно, я ей должен и сам это понимаю, а долги надо отдавать. Так ничего и не решив, я подхватил рюкзак, стоящий у моих ног, который заметил только сейчас; первое, на что обратил внимание, это был небольшой арбалет, прикрепленный к рюкзаку, и сумка с болтами, а также мой меч, который оставался в каюте. Что натолкали в рюкзак, еще не знаю, но он был тяжелый, зараза. Взвалив его на плечо, отправился к небольшой роще. Надо обдумать положение, в которое я попал, немного прийти в себя от сюрпризов судьбы и перекусить. Что-то же здесь лежит, потряс я мешком, и в нем что-то звякнуло. Ладно, решил, посмотрю, когда расположусь на стоянке.

Глава вторая

Определившись с расположением своего бивуака, я начал разжигать костер и устраивать место для ночлега. Когда костер разгорелся, принялся обследовать, что находится у меня в мешке. Содержание его, надо сказать, меня обрадовало, помимо лука, стрел, зажигалки, что лежала у меня в кармане, были еще огниво, котелок, немного крупы и соли, высушенные полоски мяса и кусок сыра. Котелок, миска, кружка и ложка, мешочек с травами для заваривания напитка. Кинжал, плащ и теплый свитер, фляга и кольчуга двойного плетения, вот она, кстати, и составляла основной вес рюкзака. Да еще кошель с золотыми и серебряными монетами, второй кошель, с медяками, висел у меня на ремне. Интересно, кто это все собрал, да еще и вовремя подсунул. Да еще и меч, хотя помню, что в момент шторма меч лежал в каюте. Кроме того, в сидоре был еще монокуляр, которому я очень обрадовался.

А вот ничего из огнестрела не было, жалко, конечно. Уже больше года у штурмовиков империи имелись револьверы, естественно, не такие, как в моем прошлом мире, но тоже неплохие. Правда, снаряжал их каждый, кто имел, индивидуально, отмеряя порох и затрамбовывая пулю при помощи специального механизма. Но это уже было неважно, с пятнадцати шагов они пробивали любую броню, даже снаряжение тяжелого кавалериста. Так что, думаю, револьвер мне бы пригодился.

Я разжег костер, заварил немного травяного отвара, мешочек с которым нашел в сидоре, и, достав лепешку, немного ее погрыз, решив этим и ограничиться. Прихлебывая горячий напиток, задумался: интересно, что там стало с кораблем и командой, жаль, если погибли. А еще я волновало, что там ждет меня впереди, что приготовила судьба, вместе с Зеей-плодоносицей, местной богиней. Так ничего и не надумав, заснул, укрывшись плащом.

Среди ночи мне приснилась моя бывшая жена, нет, не эта нынешняя, а та, что была на Земле. Вид у нее был горестный и поникший, в глазах блестели едва сдерживаемые слезы. Присев возле меня, она немного посидела молча.

– Саша, я попрошу тебя о помощи, мне просто не на кого положиться, можно было бы устроить большую войну. Но это не рационально, погибнет много молодых парней, а этот мир и так мало населен. Да, к несчастью, я постепенно теряю контроль над этим континентом. Но тебе придется потрудиться – самому пройти и собственными глазами увидеть все то, что здесь происходит. А с чего это началось, я расскажу тебе после. Если же не вдаваться в подробности, то этот мир хотят у меня отторгнуть, довольно сильная и очень злобная сила. Но тебя одного я смогу прикрыть и даже немного помочь, на это моих сил хватит.

– Что же я смогу один сделать, – удивился я.

– Не переживай, в свое время ты не будешь один, сейчас же просто наблюдай и запоминай. Ладно, не буду тебе мешать – отдыхай.

С этими словами ее образ помутнел и стал растворяться, через мгновение я уже спал крепким сном.

Утром сварил кашу, позавтракал, запил это все разогретым отваром и, немного обдумав свой сон, собрался в дорогу. И тут я заметил, что вместо моего перстня кентийского принца на пальце у меня перстень простого баронета. Порывшись в уже собранном рюкзаке, я обнаружил кожаный тубус, а в нем документы баронета на мое имя. Обдумал изменения и принял все как данность, ну что же, значит, так надо, надо идти. Правда, куда идти – не знал, но подумал, что, куда бы ни пошел, подправят. Решил идти в сторону холмов, а там уже, осмотрев окрестности, выбрать направление.

Шагалось легко, солнце грело, но не жарило, и пусть груз за плечами был немаленький, но пот не стекал с меня ручьями. Изредка я останавливался, чтобы хлебнуть воды из фляги и осмотреть через монокуляр округу. Так и не найдя следов деятельности человека, к вечеру я достиг холмов и принялся готовить пищу и ночлег, за день, конечно, устал. Дорогой мне ничего не мешало обдумать свое положение, раздражало только, что меня вот так вот просто решили и перекинули куда захотели. Конечно, я понимал, что она все-таки подарила мне вторую жизнь, и жизнь эта была интересна, пусть временами и опасна, тем не менее вот не давало мне покоя раздражение.

Уже перед самыми холмами, которые тянулись цепочкой с востока на запад, или наоборот, наткнулся я на семейство диких свиней. И получилось даже подстрелить небольшую свинку; та, получив стрелу, завизжала и завертелась на месте, остальные кинулись бежать. Ужин у меня обещал быть с мясом… Прихватив тушу за заднюю ногу, потащил с собой. Выбрав место среди небольшой группы деревьев, для отдыха и ночлега, принялся разделывать трофей. Плотно поужинав и зажарив несколько кусков мяса в дорогу, принялся, как и вчера, пить травяной отвар с медом, небольшой кувшинчик которого тоже был в моем рюкзаке.

Устав сильно за насыщенный день, я долго не мог заснуть, лежал, разглядывая звездное небо, вспоминал детей и Алексию. Сыну уже почти четырнадцать, Софии десять, Патриции семь и самой маленькой, общей любимице Ангелине, только три. Имена подбирали так, чтобы что-то похожее было и в этом мире. Я выдавал их за старинные кентийские имена и даже перевод подбирал, чтобы действительно подходил. Как они там, мои родные, с теплотой думал я, перебирая воспоминания, и не заметил, как уснул.

На следующий день, где-то в обед, я наконец выполз на вершину одного из холмов. Весь обратный склон и дальше на несколько километров был покрыт лесом. Только вот каким-то странным лесом, серым, а не зеленым. По его кромке, на расстоянии метров пятьсот друг от друга, стояли еще какие-то деревянные столбы, словно невидимая ограда; так как стояли они лицом к лесу, то было не разобрать, что на них изображено.

Вся растительность, находившаяся с противоположной стороны холмов, имела разительное отличие друг от друга. Если одна сторона имела насыщенный изумрудный цвет, то другая отливала каким-то серым цветом, словно все растения были покрытый пылью. Оглянувшись назад, я видел порхающих над травой бабочек, мелькающих над деревьями небольших птиц, с другой же стороны ничего такого я пока не заметил. Цепочка холмов тянулась от меня в обе стороны, и конца-края им я не видел, как ни вглядывался, а вот прямо перед собой, почти на горизонте, на грани видимости, я заметил что-то напоминающее населенный пункт. Что это было – не разобрать, но я решил двигаться в этом направлении.

Спустившись почти к самой кромке начинающегося леса, я решил устроить привал, заодно и определить, как это серое окружение будет на меня действовать. По пути взглянул на деревянный столб, фу… ну и рожа! На стороне, обращенной к лесу, была изображена морда какого-то мерзкого чудовища, вызывавшая оторопь и отвращение. До вершины было совсем ничего, метров семьдесят, в случае чего можно быстро ретироваться, если мне не понравятся ощущения.

* * *

– Позовите ко мне наследника, – прохрипел тучный, обрюзгший мужчина с заплывшими глазами и обвисшими щеками, с нездоровым цветом лица. Когда-то он был огромным и сильным, наводившим страх на недругов и своих врагов. Но теперь он больше напоминал старую развалину, от былой мощи остались только воспоминания, и подкосило его не время, а пристрастие к серенькой пыльце, которое привили ему монахи новой религии, появившиеся не очень давно. После ее вдыхания отступали прочь неприятности, страхи и любая боль. Но эта пыльца таила в себе не только столь приятные ощущения, после нескольких приемов наступало быстрое привыкание. И человек уже не мыслил своего существования без порции этого порошка. А потом начинал разрушаться организм, и мозг человека начинал жить в своем собственном мире, лишь иногда, на очень короткий срок, возвращаясь в действительность. Поначалу король принимал ее втайне, прячась от всех, но по мере того, как страсть к пыльце захватывала его, перестал обращать внимание на окружающих.

– Ваше величество, принц еще не вернулся с охоты, – проговорил, кланяясь, монах в пурпурном балахоне.

– Хорошо, как только вернется, дайте ему знать, что я желаю его видеть, – задумчиво проговорил монарх. Это действие продолжалось уже второй месяц, после ночного сна король всегда распоряжался позвать принца и всегда получал один и тот же ответ. Потом он вдыхал новую порцию порошка и выпадал в прострацию до следующего утра. К утру он уже не помнил, что вчера также хотел встретиться с сыном и что ему отвечали, что тот не вернулся с охоты.

А наследник пропал, неизвестно, куда он делся, просто однажды его не нашли в принадлежащих ему покоях. Характер у парня был не мед, но что отличало его от отца, принц, как и королева, не принял новую религию. Королевский двор тоже разделился: одни поддержали короля, другие – королеву, а принцу было всего семь лет, и его вообще никто ни о чем не спрашивал. В течение года королева умерла, молодая красивая женщина вот так на ровном месте раз – и умерла. Король погоревал какое-то время, а потом завел себе несколько фавориток. Принц видел, как странно ушла из жизни мать, которую он очень любил. Он помнил ее последние слова, которые она сказала, прежде чем уйти на перерождение.

– Сынок, береги себя, не верь никому, особенно последователям Урху, вот и моя болезнь… – она замолчала, а потом продолжила: – Думаю, без них не обошлось. На короля надежды мало, твой отец попал под их влияние, и вырвать его от них уже не получится.

На следующее утро ее не стало, мальчишка, не стесняясь окружающих, плакал. Наверное, даже своим умом ребенка он понимал, что потерял самого близкого и родного человека.

А потом долгие годы он пытался уйти от навязчивого внимания верховного жреца. И с каждым годом становился все более злым, раздражительным, постоянно таящимся от всех, презирая всех последователей нового бога.

После того как король вдохнул пыльцу и, запив ее вином, отправился на завтрак, глядя перед собой остекленевшим взглядом, монах поспешил в другое крыло дворца, где располагался орден слуг Урху, чтобы доложить о состоянии короля. Все как всегда – ежедневный доклад и получение новых указаний.

* * *

Ночь прошла спокойно, я неплохо выспался, ничто меня не тревожило, и я перестал беспокоиться по поводу странной окраски растений. Быстро перекусив холодным мясом свинки, сложив рюкзак, я отправился по направлению к увиденному мной на горизонте поселку.

Поначалу все складывалось неплохо, только и того, что было пугающе тихо в этом лесу. Ни щебетания птиц, ни мелькания мелких животных, ничего, словно все вокруг вымерло. Но чем дальше я углублялся в лес, тем сложней было по нему передвигаться. Деревья росли гуще, кроме того, было много валежника, кустов и поваленных деревьев, довольно высокая трава скрывала все это. И я постоянно спотыкался, чертыхаясь и бранясь; скорость продвижения упала, и к вечеру я прилично устал.

Найдя небольшую, чистую от деревьев лужайку, я решил остановиться на ночлег, а завтра снова продолжить путь.

Под самое утро проснулся от тревожного чувства. День, судя по всему, уже начался, и даже сюда, в лес, пробивались лучи солнца, только тоже, как мне казалось, какие-то серые. Пересиливая тревогу, я развел костер и, заварив травяного отвара, принялся завтракать, с беспокойством осматриваясь.

Когда снова отправился в путь, чувство тревоги стало усиливаться по мере моего продвижения вперед. «Наверно, надо вернуться назад и попытаться обойти это серое безмолвие», – подумал я. Но потом, рассудив, что не зря я оказался именно в этих местах и что именно здесь пролегает мой путь, на какое-то время успокоился, но прошло полдня, и опять появилось странное беспокойство, но это уже было не то чувство, от которого непроизвольно шевелятся волосы на голове.

Внезапно я уперся в скальную гряду, перед которой стоял прилично одетый человек. За его спиной находилось с десяток огромных волков. На скале тоже сидели волки, и было их, надо сказать, много.

«Вот это я попал», – мелькнуло в моей голове, но я не стал хвататься за оружие, выхватить я его всегда успею, так что не стоит провоцировать этих существ.

Стоящий передо мной мужчина поднял в приветствии руку и стал не спеша приближаться ко мне. Был он высоким, правда пониже меня, стройным, с породистым лицом и странными желтыми глазами.

– Кто ты, странник, и что делаешь в нашем лесу, никто ведь не может ни войти, ни выйти из него без позволения на то Урху, божества сингов. Мы должны бы тебя прогнать, но что-то не дает нам это сделать. Что же, путник, будь нашим гостем во имя богини… Или ты не поклоняешься ей?

Я поднял руку и наложил на себя священный круг, какой накладывают все, кто поклоняется Зее.

– Я – старейшина и вождь племени волколаков Киреш Волд, приветствую тебя, странник. Так что с этой минуты ты наш гость и можешь спокойно жить рядом столько, сколько тебе захочется, – проговорив это, человек наклонил голову, изображая поклон.

– Благодарю тебя, Киреш Волд, за гостеприимство. Я – Алекс эль Зорго, – представился я в ответ и, в свою очередь, поклонился. – Чтобы не нарушить по незнанию ваши правила и законы, хотелось бы узнать о них, а вот долго я у вас не задержусь. Небходимо идти дальше.

– Прошу вас, Алекс эль Зорго, подкрепиться с дороги, и вы расскажете, куда держите путь, – проговорил Киреш, и мы с ним степенно проследовали к скале, которая словно сыр была испещрена пещерками, из большинства которых выглядывали волки. Войдя в одну из таких пещерок, я бы даже сказал – пещеру, так как вход был высотой метра два, проследовав по каменному коридору, уперлись в дверь, которую Киреш открыл. И мы вошли в большую комнату, посреди которой стоял круглый стол, а около него кресла. Вождь предложил мне присесть на одно из них, а сам занял место напротив. Через некоторое время в комнату вошли еще с десяток мужчин, с заметной сединой в волосах, наверное, это были те парни, что присутствовали при встрече в образе волков. Правда, были они худые, с запавшими глазами и темными кругами под ними. Вслед за ними внесли на подносе кувшин вина и какие-то орешки.

– Алекс эль Зорго, утолите жажду, пока готовят обед, он вскоре будет, – проговорил старейшина, когда все расселись.

Женщина лет сорока, внезапно появившаяся за моим плечом, налила вина в мой бокал и снова неслышно отошла. Я поднял бокал.

– За встречу, господа, рад, что мне удалось с вами познакомиться, – проговорил я и пригубил вино.

Я никогда раньше не встречался с волколаками, оборотнями, или людьми-перевертышами, оборотниками, ликантропами, как их называли, только читал в легендах и сказках о них, и на этом все. Поэтому сейчас с интересом разглядывал их, пытаясь найти отличия от простых людей, и пока не находил. В это время в комнату внесли поднос с лежащим на нем зажаренным барашком. Киреш Волд отрезал от него заднюю ногу и положил мне на тарелку, потом отложил себе совсем немного мяса, и только после этого отрезали и положили себе кусочки барашка присутствующие. Накладывали совсем понемногу, хоть и смотрели на поднос голодными глазами и постоянно сглатывали слюну. Поначалу я не обратил на это внимания, отнеся это к их звериному второму я, но потом какое-то смутное чувство ненормальности происходящего меня стало беспокоить.

Вождь племени начал меня расспрашивать, откуда я сам и что делаю в «проклятом» лесу. Я не стал ничего скрывать и рассказал почти все. Вернее, то, что плыл на корабле, который попал в сильный шторм, а потом вдруг оказался здесь, вернее, с той стороны холмов. При этом имел рюкзак с полным набором для путешествий, и в голове поселилась мысль, что следует идти именно в этом направлении.

В конце я задал, может, и не тактичный, но очень уж интересующий меня вопрос:

– Мне кажется, у вас что-то произошло, почему вы живете здесь, да и почему народ вашего племени выглядит не очень счастливым.

– Увы, Алекс эль Зорго, мы изгои, на нас наложено проклятие, и мы не можем выйти из этого леса, – горестно проговорил вождь племени, разводя руками. – Пятнадцать лет назад, откуда – не знаю, в наш мир пришли те, кто стал называть себя «сингами». Вроде бы ничем они от людей не отличались, но поклонялись они темному богу. А божество их требовало себе кровавых жертв и даже человеческих жертвоприношений. Мы же поклонялись богине, это она нам дала возможность оборачиваться и наслаждаться жизнью среди дикой природы. Синги стали жить и плодиться, расширяя ареал своего обитания. Постепенно стали перетягивать на свою сторону адептов богини, и чем больше их становилось, тем сильней становился темный бог Урху. Постепенно ареал владений нашей богини стал уменьшаться, а бога Урху – увеличиваться. В ход шло все: подкуп, обман, запугивание. Те, кто решил остаться верным богине, бежали на ее земли. С такими беглецами, в случае их поимки, сторонники нового бога расправлялись беспощадно. С нами жрецы Урху и их приспешники боялись связываться, в то время мы представляли большую силу и были многочисленны. Мы спокойно жили своими деревнями среди людей, многие были мастерами и жили в городах. Но когда давление на приверженцев богини достигло наивысшей точки, мы тоже решили уйти на земли к богине, правда среди нас оказались и слабые духом, некоторые из них стали поклоняться новому богу. Но большинство все-таки остались верными и преданными богине. Не успели мы пройти этот лес, как на всех, кто в нем находился, было наложено проклятье самим Урху. Наверное, поджидали, чтобы подловить, когда мы будем все в одном месте. С тех пор мы не можем покинуть этот лес и даже выйти на его границу, ни в одну сторону. Поначалу все еще было более или менее нормально, мы жили, охотились, но со временем становилось все хуже и хуже. Живности в лесу становилось все меньше и меньше, при попытке заниматься огородничеством все сохло на корню, разведение домашних животных тоже не давало того эффекта, что надо. Козы и бараны были мелкие и худые, да и плодиться стали плохо.

Вождь оборотней горестно вздохнул, хлебнул из бокала вина и продолжил:

– Затем стали умирать дети, они рождались хворыми и слабыми, потому что родители не получали всего, что надо для зачатия детей, а те, которых смогли выходить, не могут оборачиваться. Да и те, кто может это делать, из-за недостатка пищи все реже и реже оборачиваются, а обернувшись в звериную сущность, уже не могут вернуться обратно. А тут еще в лесу стали появляться разные гады, нацеленные на причинение нам вреда и даже убийства, их пока немного, но они размножаются. Если не произойдет чуда, то еще через десяток лет и мы просто вымрем, перестав существовать как племя волколаков.

– Почему же богиня бросила вас на произвол судьбы, – удивился я, – вы же ее последователи?

– Ну… на то есть определенные причины, – нехотя проговорил старейшина.

Я видел, что он не хочет отвечать на этот вопрос, и не стал допытываться.

Мы еще долго беседовали с вождем, он рассказал, что на севере тоже хватает народа, оставшегося верным богине, и там почему-то Урху ничего не смог сделать. Лес, в котором находились оборотни, тянулся на десятки километров в обе стороны. Но если идти на восток, то лес плавно поворачивает на север и упирается во внутреннее море, или очень большое озеро, которое называлось Муановое. По названию водоросли, пригодной в пищу, которая в изобилии в нем водилась. Над морем и прибрежными землями не действует сила Урху, но у оборотней не получается подойти к кромке леса, испытывают просто ужасающий страх, на грани помешательства. Если я надумаю идти к морю, то Киреш даст мне провожатого, который доведет меня, а потом вернется. На море властвует племя корабелов, они и рыбаки, и перевозчики, никто кроме них не имеет кораблей. Если кто-либо захочет построить корабль и ходить по морю по своему разумению, то его просто потопят вместе с кораблем. Нет, можно, конечно, вступить в их гильдию, заплатив огромный взнос, но тогда придется выполнять все законы и требования корабелов. Но немногие решаются на это, со стороны лишь некоторые купцы имеют свои корабли.

– Эх, если бы только можно было хоть одному из нас попасть на северные территории и узнать, почему там Урху бессилен! – проговорил Киреш в заключение нашего разговора.

Спать меня положили в одной из комнат этого же комплекса пещер. Заснуть долго не получалось, я перебирал в памяти все услышанное и решал, в какую сторону мне двигаться, к морю или к поселку, увиденному мной ранее. Уходить решено было завтра, я видел, как плохо с продуктами у оборотней, а мне как гостю будут отдавать лучшее, стоит ли объедать хозяев?

Утром я поставил Киреша в известность, что ухожу, и он, кликнув женщину, что подавала вчера на стол, попросил позвать Ивасту.

– Это моя дочь, – представил он мне вбежавшую в комнату волчицу. – Иваста, этого человека надо проводить к морю.

Волчица, наклонив голову, внимательно меня осмотрела и улеглась, ожидая, когда мы отправимся в путь; была она намного больше простого волка, и взгляд у нее был больше человеческий, чем звериный.

– Она не может уже обернуться в другую ипостась, не хватает сил, но в этой все прекрасно понимает, разве что сказать ничего не сможет, – грустно проговорил Киреш. – Пока она могла оборачиваться, ее учили грамоте, как и других детей, и о строении мира, кое-каким законам, но последние несколько лет у нее не хватает сил обернуться. Одно время говорили о том, что простой человек, не попавший под проклятие, может вывести оборотня из леса, но это все лишь разговоры и домыслы. Очень уж давно никто в лес не заходил, – Киреш помялся: – Если вдруг появится у тебя такая возможность, прошу тебя, выведи Ивасту.

На волчицу надели ременную сбрую с кожаными сумками, положили туда мясо ей в дорогу, и мы были готовы отправиться в путь.

Киреш проводил нас на край поселка и пожелал легкой дороги. Волчица трусила чуть впереди, показывая дорогу. К вечеру мы вышли на небольшую поляну с родником, который, появившись, тут же прятался в какую-то промоину. Я освободил волчицу от груза, сняв сбрую; разжег костер, вылил воду, что была у меня в котелке, бросил крупы, кореньев и принялся варить кашу. Волчица куда-то исчезла и вернулась через некоторое время, даже по морде зверя было видно недовольство. Скорей всего, бегала на охоту, но так ничего и не нашла. Достал из ее сумок кусок мяса, дал ей, к этому времени подоспела и моя каша, и мы принялись ужинать. Киреш говорил, что дальше будет встречаться живность, не всю еще истребили, а вот в двух днях пути от поселка даже мышей встретить проблема. Что же, будем надеяться, что нам по дороге что-нибудь попадется, иначе продуктов нам не хватит и придется голодать.

Поужинав, я завалился спать; целый день в пути давал себя знать. Волчица тоже прикорнула недалеко от меня. Утром я немного размялся, помахав мечом, умылся просто ледяной водой из родника, доел вчерашнюю кашу, и снова в путь. Идти нам долго, дней десять, и то если ничего не задержит, да и как идти будем, тоже роль играет. Но пока двигаемся достаточно споро, без остановок в течение дня.

На пятый день темп движения упал, видно было, что устала и волчица, все-таки без мяса долго не протянешь, а оно закончилось вчера. Да и я тоже утомился. Решили отдохнуть. Когда я предложил это вечером, то моя проводница согласно рыкнула и наклонила голову. Поужинал жидкой кашей, крупу надо было экономить, ее тоже осталось немного. Волчица от каши презрительно отказалась, побегала по округе, но, по-видимому, ничего не нашла, поэтому легла спать голодная.

Проснулся я от того, что кто-то дергал меня за рукав камзола. Меня будила волчица, осторожно дергая за рукав, увидев, что я проснулся, кинулась к моим вещам и притащила рюкзак с привязанным к нему арбалетом. Нетерпеливо перебирая лапами, словно что-то хотела сказать, она тихонько, еле слышно повизгивала. Я, отвязав арбалет, натянул тетиву, схватил один болт и зарядил оружие, остальные вместе с сумкой повесил на плечо, перекинув ремень через голову. И пошел за волчицей, которая, как всегда, шла чуть впереди, при этом очень осторожно, периодически оглядываясь, иду ли я следом.

Пройдя каких-то сто метров, я увидел семейство диких свиней, которые ели желуди под большим раскидистым дубом. Осторожно, чтобы не хрустнула ни одна веточка, я стал подбираться на расстояние выстрела, помогало то, что скрывала меня высокая трава. Наконец я решился и выстрелил, выцелив молодую свинку, и, когда стадо стало разбегаться, успел подстрелить еще одну, но эта была совсем уж небольшая.