скачать книгу бесплатно
«Жаль, что тебя не интересует позиция цивилизованных демократических государств, к которым относится и Украина. Понимаю, в России всё не так. Но я верю, что голос разума всё же дойдёт до угнетённых граждан РФ, и они начнут бороться за свои права и свободы. Точно так же, как боролись мы на Майдане. Как боремся мы и сейчас, сражаясь с оккупационными войсками. И я верю, что не далёк уже тот день, когда наш с тобой родной Крым снова станет свободным. И мы вновь сможем прогуляться по его земле, подышать вольным воздухом. У меня всё хорошо. Спасибо что интересуешься. С работой – не очень. Да и жизнь в Киеве за последний год сильно изменилась. Но мы с семьёй и друзьями держимся».
– А без политических лозунгов уже никак? – риторически спросил Борис у смартфона.
Он нарочито аккуратно отложил аппарат в сторону. Потёр руки, словно желая смыть с них нечто едкое. От прочитанного внутри остался неприятный осадок – смесь непонимания, ошеломления и раздражения.
– С дураками и сумасшедшими не спорят, – на распев протянул Иволгин, баюкая сам себя.
Но вспыхнувшее едкое раздражение не уходило. Оно зацепилось за какие-то внутренние струнки и обжигающе царапало. Бред, который только что написал его приятель, просто не укладывался в голове. Хотелось дотянуться до этого человека, взять за грудки и хорошенечко встряхнуть, мол: «Опомнись! Какая мировая общественность?! Какая свобода?! Какое доблестное сопротивление оккупантам?! Очнись! Ты, придурок не…»
Борис оборвал поток ядовитых мыслей.
«Вражда», – подумал он. – «Это всё та же бесконечная братоубийственная вражда, развязанная и умело подогреваемая той самой хвалёной мировой общественностью. И не вчера это всё началось. А десятки лет назад. Почему сейчас и возникла необходимость действовать столь жёстко и решительно. В противном случае ядовитая зараза неонацизма будет расползаться, как раковая опухоль. А вот такие чудики будут прыгать на своих Майданах и громко кричать о свободе, европейских ценностях и демократическом цивилизованном мире. Нет уж, благодарствуем, оставьте себе. А героических сопротивленцев он на фронте навидался. Такая же кровь. Такие же мозги и кишки. И особой храбростью вовсе не блещут».
Иволгин вновь оборвал поток своих мыслей. Ему не хотелось поддерживать этот скрытый конфликт. Не хотелось перекидывать самосвалы говна в виртуальном пространстве. Тому, кто хочет верить в бред, не откроешь глаза на истину. Она ему просто не нужна. Зато сам такой вот виртуальный конфликт играет на руку тем, кто его создал. Потому что медленно убивает конфликтующих. Без пуль, без взрывов, без снарядов и ракет. Когда постоянно вовлекаешься в такие вот конфликты, пусть даже мысленно, организм меняет свою биохимию. Человек привыкает жить на адреналин-кортизоловой смеси – гормональном коктейле раздражения и злости. А в больших и регулярных дозах это яд, разрушающий нервную систему, провоцирующий развитие диабета, язвы желудка, снижение иммунитета, естественной регенерации и так далее. Человек собственными реакциями медленно убивает себя и разрушает окружающий мир.
Информационные войны ничуть не менее опасны, чем обычные.
– Я отказываюсь вовлекаться в этот конфликт и поддерживать его, – тихо прошептал Борис.
Он встал, подошёл к комоду, пошарил в его недрах и достал оттуда белую свечу. Эзотерики используют такие для очищения пространства. А Иволгин любил зажигать их для успокоения и сосредоточения. Вставив свечу в широкий подсвечник, он установил его на столе и чиркнул спичкой. На фитиле затанцевал длинный лепесток огня.
Пламя – это то, на что можно смотреть вечно. Гипнотический танец света, тепла, гибкости и чистой энергии. Оно двойственно, как сама жизнь. И только от выбора обладателя огня зависит, чем обернётся этот чарующий лепесток – всепожирающей стихией или защищающей животворной силой. Когда смотришь на огонь, то можно глубже познать природу выбора. Или, как сейчас, понять, что этот выбор у тебя всегда есть.
Созерцание огня всегда приносило Борису успокоение и душевное равновесие. Плавный выдох, и из тела вместе с воздухом выходит мутноватое едкое облачко раздражения. Парень облегчённо улыбнулся. Он прошептал ещё одну команду:
– Я отказываюсь от спора, вражды и злости. Рассоздать и уничтожить.
Муть знакомо закружилась, заметалась в лепестке огня, начала таять и обернулась белым светом.
Иволгин с удовлетворением отметил это. Затем коснулся вниманием своей внутренней звёздочки в груди и отдал мысленную команду на обновление связи со своим лучшим расширением. Сияние знакомо устремилось в бесконечность, смывая тяжесть ограничений. Молодой человек мысленно потянулся к горным вершинам, к их спокойствию и устойчивости, к стремительности и лёгкости горного ветра, к гибкости древесных ветвей. Глубоко вдохнув, Борис наполнил себя этими ощущениями. Он заботливо принёс их на место рассозданного раздражения.
Чтобы закрепить результат, Иволгин мысленно сделал шаг вперёд, в чистый белый круг. С собой он принёс спокойное горение пламени. Это тоже было важно, чтобы огонь не изгибался, не дрожал и не искрил, а горел сильно, ровно и ярко. Белый круг сам стал пламенным. Таким простым действием он дал своему мозгу команду окончательно покинуть старую позицию и освободиться от неё. Теперь Борис находился в том, что иногда называют состоянием нулевой точки. Здесь было спокойно, тепло, светло и чисто. Состояние ноля, всего и ничего, абсолютной свободы выбора.
– Я принимаю право другого на иное мнение, даже если оно ошибочное, – мелодично протянул Иволгин, погружаясь в звучание собственного голоса и в смысл произнесённых слов. – Мне можно не соглашаться с другими. И мне можно остаться при этом в спокойной сильной позиции. Я отказываюсь поддерживать этот конфликт. Мой выбор – нейтральное наблюдение и собственная защищённость.
Тело расслабилось. По мышцам потекла тёплая приятная лёгкость. С этими ощущениями Борис шагнул из белого круга в свою новую реальность. Подумав, он усилил сияние внутренней звёздочки. Свет ушёл ещё дальше в бесконечность. Мягкое движение от себя передвинуло вперёд воображаемую границу собственного понимания. В сознании появилось свободное пространство для чего-то нового. Оставалось только определить, что именно пригласить на это место. Например, новое знание. Губы шевельнулись, обращая к себе вопрос, наполненный чувством расширения и наполнения:
– Для чего я создал эту ситуацию? И что я могу в ней для себя получить?
Внутри было тихо. Иволгин посидел в этой просторной тишине около минуты, прислушиваясь к движению своего расширяющего вопроса. Тишина оставалась тишиной. Тогда он решил не выуживать ответ сразу, а выждать некоторое время. Мозг получил команду, и теперь будет работать над поиском решения задачи. На это может понадобиться какое-то время. А ему остаётся пока ждать и наблюдать за ощущениями, знаками и событиями. Ответ обязательно придёт. Это также верно, как прочитать его в результатах выдачи какого-нибудь интернет-поисковика.
Борис осмотрелся по сторонам и задумался, чем бы ему сейчас заняться.
***
Спустя час с небольшим молодой человек снова вернулся к смартфону. С интересом прочитал эмоциональное, но вполне дружелюбное письмо от другого Семёна. Тот искренне радовался возвращению приятеля. Заверял, что в его отсутствие здесь всё было спокойно, пара-тройка инцидентов не в счёт, а попытка разломать мост дуракам уже аукнулась. Сетовал на снижение доходов от туристов, которых изрядно поубавилось из-за закрытия аэропорта и близости фронта. Под конец он написал:
«Но я верю, что мы сдюжим и это. Как сдюжили до того и санкции, и блокады, и блэкауты, и ковид с самоизоляцией, и ещё много чего! Мост и энтузиазм нам помогут! В 14-15-ом и в 20-ом было тяжелее. Да ты и сам те года помнишь. Так что, надумаешь вернуться в строй, мы тебе за всегда рады».
Иволгин улыбнулся, читая поток бодрых сообщений. Дойдя до конца, он написал о своей готовности вновь водить многодневные экскурсии. Вышел в список чатов и заметил новое сообщение от киевского Семёна:
«Прости, наверное, мне не стоило так прямо и открыто выражать свою гражданскую позицию. Я привык, что все вокруг воспринимают такое совершенно естественно. Но ты живёшь в других условиях. Я всё понимаю. Так что замяли. Не будем о политике».
Борис тихо засмеялся, дивясь великолепной промывке мозгов. Воистину, хочешь безраздельно править людьми, внуши им, что вседозволенность и есть свобода, вывали в малограмотные мозги кучу красивых слов, кинь обглоданную косточку, погладь по головке и ткни пальцем в плохих ребят, из-за которых они, якобы, всё никак не могут построить сильную державу. Он ещё раз перечитал текст и рассмеялся уже в голос.
– Ну, вот как на такого злиться? – усмехнулся вслух Иволгин. – Это ж чисто дитя малое. Соску в рот и памперс на жопу!
Отсмеявшись, он поглядел на аватарку, с которой на него смотрел улыбающийся приятель, и добавил:
– Думай своими мозгами, анализируй, ищи очевидцев и делай собственные выводы. А иначе тебе в детский сад или в психушку.
Впрочем, написать такое – означало заглотнуть наживку и снова вовлечься в противостояние. Открыв клавиатуру, Борис ограничился лаконичным:
«Согласен, не будем, замяли».
В ответ почти тут же прилетел смайлик.
Глава 6
Вечером в пятницу, как и было уговорено, Борис приехал в офис ялтинского филиала центра реабилитации ветеранов СВО. Войдя в небольшой вестибюль, он скользнул взглядом по молодому человеку в инвалидном кресле и совсем молоденькой девушке, помогавшей калеке развернуться в тесном пространстве. Иволгин посторонился, желая пропустить коляску. Но в ту же секунду он вздрогнул от неожиданности.
– Тооваариищ праапоорщиик, на тридцать градусов ниижее, проорали вдруг ему почти на самое ухо, и добавили уже спокойнее: – И поправку на ветер не забудьте.
Борис опустил взгляд и присмотрелся к инвалиду. Из коляски на него смотрел молодой человек, его ровесник, невысокий, чуточку полноватый, с выразительным круглым лицом, короткими рыжими кудрями, носом картошкой и насмешливо прищуренными зелёно-карими глазами. С некоторым трудом Иволгин всё же признал в парне своего друга детства Жеку. Всё такого же энергичного, наглого и озорного. Но без обеих ног ниже колен.
– ЖЖ? – недоверчиво уточнил Борис.
– Не! Пресвятая Мария Магдалина с сиськами! Ща к тебе приставать буду с соблазнами.
Парень всплеснул руками с нарочито недовольным видом, но тут же оглушительно расхохотался, любуясь вытянувшимся лицом приятеля. Девушка за его спиной тихо вздохнула и закатила глаза, показывая новичку всё то, что думает о чудачествах своего подопечного.
– Всё-таки крепко тебе прилетело, – с сочувствием произнёс Борис, протягивая другу руку. – Но я рад, что ты жив и по-прежнему весел.
Жека охотно пожал протянутую ладонь, подался вперёд, понизил голос и доверительно протянул:
– Я настолько жив и весел, что меня тут кое-какие несознательные граждане за спиной называют Смешариком. Думают, болезные, что я не знаю. А я всё знаю!
Он подмигнул всё ещё растерянному Борису, откинулся в своём кресле и барским жестом указал на стоявшую позади девчонку.
– А это Полиночка. Моя персональная помощница, умница и красавица. Женился бы, но уже ж женат. А в секретарши не идёт!
Евгений покосился на смутившуюся девушку, подмигнул уже ей и с намёком выдал:
– Перед вами, юная леди, сам Иволгин Борис Викторович. Заслуженный ветеран двух войн. Светило психологии. Умён, силён, здоров и, как вы сами можете убедиться, ещё и красив. А главное…, – парень понизил голос и заговорщически пробормотал: – хо-ло-с-т. Понимаешь?
Полина покраснела до ушей, но короткий заинтересованный взгляд Борис на себе всё же уловил. Видно было, что рекламная тирада Жеки не прошла даром.
– Приятно познакомиться, – вежливо улыбнулся Иволгин.
– Мне тоже, – вернула улыбку Полина.
– А тебе, Жек, я всё же советую проявить побольше деликатности, – вновь посмотрел Борис на школьного друга. – Не все же такие закалённые твоими разрывными шуточками, как я.
– А я деликатен! – пошёл на попятную Евгений. – Я – сама деликатность.
Вместо слов Иволгин склонился над креслом Евгения, взял его руки и сжал их. Пальцы нащупали основания ладоней, бережно нажимая там чуть сильнее, так, чтобы кисти расслабились. Спокойный взгляд встретился с ироничным и чуть вызывающим взглядом Жукова. Борис заметил сквозь всю наигранную смешливость тлеющие угольки боли, которые друг надёжно скрывал даже от самого себя.
– Тебе можно быть не только весёлым и пробивным, но и спокойным, и мудрым, и внимательным, и по-настоящему деликатным, – мягко заговорил Борис, вкладывая в слова чувство всех тех качеств, которые он произносил, и переплетая их с ощущением погружения в насыщенный тёплый океан. – Что, если это для тебя безопасно? Что, если тебе вовсе не будет от этого больно? Что, если это сделает тебя сильнее?
– Больно…, – озадаченно протянул Евгений.
Жека не спрашивал. Он словно бы пробовал это слово на вкус. Пробовал заново, после того, как сам себе запретил туда даже смотреть… Иволгина озарило, и он продолжил:
– Что, если боль может полностью уйти из твоей жизни? Что, если шутки и насмешки – это не единственный способ почувствовать вкус жизни и заглушить боль? Что, если для тебя по-прежнему открыты и доступны другие пути? Что, если тебе можно их увидеть и попробовать? Что, если шутка способна не только укрывать боль, но и исцелять? А как именно это для тебя возможно?
Евгений смотрел на приятеля снизу-вверх, внимательно слушая каждое слово. И вот что-то дрогнуло внутри молодого человека. В глазах его неожиданно блеснули сдерживаемые слёзы.
– Да, возможно ты и прав, – ровным голосом сказал он.
– Если хочется плакать, то тебе можно плакать, – ответил на всё это Борис. – Что, если слёзы вовсе не обязательно превратят тебя в нытика и слабака? Что, если плакать – это безопасно? Что, если выпущенные на волю слёзы просто вымоют из твоей души загнанную в глубину боль? Что, если после такого ты сможешь вздохнуть свободнее? Что, если в ответ на проявленные слёзы ты можешь получить не только жалость? Что, если ты и после этого сможешь сам выбирать, кем быть? Что, если на омытое место в душе ты сможешь принести новую силу для жизни? Что, если такое возможно для тебя? И что, если ты можешь понять, как это сделать?
Иволгин говорил и говорил, играя формулировками разрешительных фраз и расширяющих вопросов. А ещё позволяя другу просто слушать его голос, чувствовать направленное на себя внимание, ловить поддержку.
Жека всхлипнул и подался вперёд. Борис присел перед ним, крепко обнимая друга.
Стоявшая позади инвалидного кресла Полина смотрела на парней широко открытыми глазами. Её миловидное личико выражало сейчас удивление пополам с любопытством. На памяти девушки ещё никому не удавалось сбить насмешливый настрой Евгения Павловича. Да она вообще думала, что этот человек просто не знает, что такое грусть, печаль и слёзы.
Иволгин посмотрел на удивлённую девушку, заглянул в её большие серо-голубые глаза и тепло улыбнулся. Та робко улыбнулась ему в ответ, ловя себя на том, что этот необычный молодой человек начинает ей нравится. Полина даже на мгновение позавидовала Евгению Павловичу, потому что ей тоже захотелось, чтобы её так обняли. Скрывая свои чувства, девушка сжала тонкими пальчиками ручки на спинке кресла. Но это не укрылось от внимания парня, и он вновь улыбнулся, вгоняя девчонку в краску.
Через несколько минут Жека откинулся на спинку своего кресла. Шмыгнув носом, он принялся утирать подрагивающим кулаком скупые слёзы. Борис встал, мысленно посылая волну радости и благодарности самому себе за то, что у него есть крепкие ноги, да и всё остальное тело тоже сильное и здоровое.
Он отлично выучил за последние годы, насколько мощной энергией является искренняя благодарность. Насколько это важно – благодарить себя и окружающих за то, что действительно радует. Когда от души благодаришь, то инстинктивно расширяешься. В жизни становится больше именно того, за что ты благодаришь.
Иволгин шагнул к Полине. Его рука уверенным, мягким движением накрыла маленькую ладошку девушки, помогая ей развернуть кресло в узком пространстве. Их взгляды вновь встретились, и Полина тихонько прошептала:
– Круто у вас получилось. Я такого ещё не видела.
В её мягком и тонком голосе проскользнули откровенные нотки восхищения. Борис улыбнулся. Его ладонь деликатно убрала под платок выбившуюся тёмно-русую прядку девичьих волос, поправила съехавший набок узелок на затылке. Платок был белый, с вышитыми золотом крестами, но вот повязан он был скорее как бандана, а не как православный платок. Словно его хозяйка согласилась покрыть голову, но сделала это с неким бунтарским вызовом. Тонкая фигурка невысокой, едва по плечо парню, девушки была скрыта простым и длинным тёмно-серым платьем. Но даже его свободный покрой был утянут, то тут, то там, так, чтобы подчеркнуть и тонкую талию, и высокую юную грудь.
Иволгин с любопытством отметил все эти детали, многое говорившие ему о характере новой знакомой. Он наклонился почти к самому уху Полины и прошептал:
– Это действительно было круто. Но вскрыть душу не слишком сложно. Куда сложнее её исцелить. Для этого человек должен уже сам захотеть развернуться в сторону здоровья.
Полина заворожено кивнула, с трудом отводя взгляд от Бориса и возвращаясь к манёврам в узких коридорах. Видя её мытарства, Иволгин мягко отстранил девушку, берясь за ручки инвалидного кресла и пуская её вперёд, чтобы открывать двери. Полина благодарно улыбнулась парню.
Вскоре все трое добрались до просторной комнаты размером со школьный класс. Борис окинул пространство быстрым взглядом. Судя по расставленным стульям, паре столов и маркерной доске, помещение служило чем-то вроде лекционного зала или комнаты для коллективных занятий. Жека неожиданно накрыл своей ладонью руку приятеля и сказал:
– Тут я уже сам. Спасибо.
Иволгин молча кивнул, позволяя другу дальше перемещаться самостоятельно. Тот откатил свою коляску к окну, опёрся на подоконник и уставился на видневшиеся вдали горы, укутанные лёгкой дымкой. Высокая статная белокурая девушка проводила Евгения внимательным взглядом, затем посмотрела на новенького и улыбнулась. Борис изумлённо уставился на неё. Он никак не ожидал встретить здесь Ольгу – свою хорошую знакомую, которая три года назад помогла ему с поступлением в институт, да и вообще, была в числе тех, кто вправлял на место мозги почти выгоревшему десантнику. Они даже пробовали встречаться, но из этого ничего так и не сложилось.
Ольга первой подошла к остолбеневшему знакомому и приветственно протянула ему руку:
– Ну, здравствуй, Борис. Рада тебя снова видеть живым и здоровым.
Их ладони встретились. Рукопожатие девушки было мягким и расслабляющим, как всегда. Иволгин улыбнулся и поздоровался в ответ. Он поймал себя на мысли, что с неохотой выпустил её ладонь из своей руки.
– А ты какими судьбами к нам? – поинтересовалась Ольга.
– Да вот, третий день как вернулся с очередной военной службы, – признался Борис, усмехнулся и кивком указал в сторону Жеки. – И милостью вот этого рыжего недоразумения тут же был взят в оборот и приставлен к новой службе на благо общества.
Оля тихонько рассмеялась и окинула молодого человека внимательным взглядом.
– Хорошо выглядишь, – заметила она. – Вижу, новая служба не сказалась на тебе так скверно, как в прошлый раз. Прими мои поздравления с благополучным возвращением.
– Принимаю, – чуть наклонил голову Иволгин. – Ты тоже отлично выглядишь.
Девушка застенчиво улыбнулась. На миг её повзрослевший и более серьёзный образ дрогнул, выпуская наружу скромную тихоню, с которой он не виделся уже почти два года.
– Значит, мы теперь коллеги? – с интересом уточнила Ольга.
– Получается так, – согласился Борис.
– Здорово, – лучезарно улыбнулась девушка. – Это отличная новость. Нам как раз не хватает хороших специалистов с собственным опытом службы в горячих точках.
– Хороших специалистов всегда не хватает, – вежливо ответил Иволгин, и задал встречный вопрос: – А тебя что сюда привело?
– У меня под Херсоном погиб двоюродный брат, – коротко ответила Ольга.
Губы её по-прежнему складывались в мягкую улыбку. А вот синие глаза на миг выдали болезненную тоску, не укрывшуюся от внимания Бориса. Но расспрашивать дальше он не стал. Просто почувствовал, что Оля не хочет сейчас об этом говорить.
– Понятно, – коротко кивнул он.
***
За беседой оба молодых человека позабыли про стоявшую в сторонке Полину. А она внимательно продолжала наблюдать за новичком. И вскоре девушка впервые в жизни поймала себя на чувстве ревности. Ей хотелось, чтобы Борис говорил с ней, а не с этой Ольгой.
Полина покосилась на Олю и украдкой вздохнула. Она вовсе не жаловалась на внешность. Всё вполне при ней: от симпатичной мордашки до стройных ножек. Но сейчас вынуждена была признать, что проигрывает ослепительной красавице. Высокая, стройная и изящная, с куда более округлыми, чем у неё, формами, длинноногая, с толстой косой пепельного оттенка и тёмно-синими тёплыми глазами. Ольга была воплощением женственности и мягкости. А Полина в свои неполные девятнадцать всё ещё больше смахивала на мелкую девчонку. Это временно, конечно. Но хотелось-то уже сейчас. Поморщившись, девушка вновь покосилась на ту, кого уже была готова записать в конкурентки, и снова загрустила. Великолепно подобранная небесно-голубая блузка и синяя юбка чуть ниже колен подчёркивали достоинства фигуры блондинки. А на Полине сейчас это противное строгое платье, навязанное отцом, ударившимся недавно в набожность. Да и платок скрывает волосы. А общность интересов? Тоже не в пользу Полины. Ольга с Борисом мало того, что давно знакомы, так ещё и оба психологи… А кто она? Студентка первого курса медицинского колледжа… Полине вдруг невыносимо захотелось стать какой-то более заметной и значимой. Но она не понимала, как это должно выглядеть и что ей вообще делать.
Вскоре разговоры одних и размышления других были прерваны потоком людей, потянувшихся в аудиторию. Близилось время начала лекции. И Полина с радостью вспомнила, что выступать сегодня будет именно новенький. Она осмотрела ряды стульев, выбрала место поудачнее и заняла его.
Глава 7
Когда все собрались, Ольга заняла своё место на одном из стульев, обращённых к аудитории. Бориса она усадила рядом с собой, и вполголоса принялась делиться местными секретами.
– Мы стараемся поддерживать как можно менее официальную атмосферу, – пояснила девушка, указывая на хаотично расставленные стулья вокруг. – Кому как удобно, тот так и устраивается. Заодно можно сразу провести беглую диагностику состояния наших гостей. Кто куда спрячется или вылезет, или останется где-то в серединке.
Борис согласно кивнул. Его заинтересовала эта идея. Понравилось и то, что Оля назвала собравшихся гостями, а не бездушным термином «пациенты». Пока она говорила короткое приветствие и представляла присутствующим нового психолога Центра, Иволгин внимательно изучал людей в аудитории. Он скользил по лицам и фигурам рассеянным взглядом. Но за этим крылся ещё один приём скана. Когда не перебираешь множество деталей узким лучом внимания, а охватываешь всю картину целиком. Тут важно считать её единым ощущением, поймать общий настрой, «прочитать поле» – как иногда говорят некоторые специалисты.
