скачать книгу бесплатно
Подвижническое дело Стефана закончил митрополит Сибирский и Тобольский Филофей Лещинский. В 1713 г. он по Иртышу и Оби добрался до мест, где жили потомки зырян-пермяков, ушедших в конце ХIV столетия вслед за жрецом Памой. Два дня Филофею даже не давали пристать к берегу, но на третий день проповеди местные зыряне приняли христианство.
Охотники, рыболовы и… франты
Зыряне не ограничивались хлебопашеством, оленеводством и торговлей. Огромную роль в их жизни играли охота и рыболовство. В охоте они ловко использовали самопальные винтовки, в дуло которых едва входила пуля с горошину, чтобы не портить шкурки зверя. Вместо ружейного ложа нередко использовались простые и кое-как обтесанные поленья, а пули охотник делал сам, откусывая куски от свинцового прута зубами. Основными объектами охоты были белки, горностаи и рябчики. Их не только стреляли, но и ловили силками и ловушками. Изредка объектом охоты становился медведь, но его побаивались и не ходили на него в одиночку.
Много времени уделялось и рыбалке. Рыбу ловили как в реках, так и в озерах. Предпочитали ловить семгу, которую солили и продавали затем в Казани, Перми, Ирбите и Тобольске. Весной, после вскрытия рек, рыбу ловили ночью наметами в оврагах. Таким образом добывались сиги, хариусы, голавли, ерши, окуни и щуки. Крупные реки весной разливались и затапливали огромные пространства. Наступало самое удачное время для рыбаков, так как рыба попадала в заводи и тихие заливы. Здесь зыряне ловили ее, запирая выход неводами, заборами и другими способами. Пойманную рыбу потом вялили и продавали в громадном количестве. Рыбаки всегда работали безотходно. Русские поражались, когда видели, как проголодавшиеся зыряне с аппетитом ели живую сырую рыбу, выдавив из нее лишь кишки и соскоблив ногтем чешую.
Еще столетие назад зырянина можно было легко отличить от русского. Они носили малицы, совик и пимы. Малица – род мешка из хорошо выделанных шкур молодого оленя, шерстью внутрь, с отверстием для головы и рукавами. Поверх нее надевали ситцевую рубаху. Воротник малицы, рукава и подол украшались мехом. Зимой поверх малицы надевали совик (парка) – то же, что и малица, но шерстью наружу, с капюшоном из оленьего меха. Пимы – сапоги из оленьего меха, шерстью наружу, затейливо украшались кусочками красного сукна и различными мехами. Но в конце ХIХ в. зыряне летом носили уже совершенно русский крестьянский костюм, а кто побогаче – даже и импортное «немецкое платье». Но верхом франтовства считалось носить, несмотря на погоду (даже в жару!) зонт от дождя в комплекте с резиновыми калошами и ярким гарусным шарфом на шее. Такие щеголи у односельчан считались не только франтами, но и записными красавцами!
На границе двух цивилизаций
Многие из туристов, посещающие Печорский район, бывали в Музее сету. Именно здесь большинство россиян узнают о существовании удивительного народа, живущего на границе двух цивилизаций – русской и западной.
По одной из версий, название этого народа, живущего на эстонско-российской границе, произошло от эстонского выражения «ei see, ei too» – «ни то ни сё», что означает «ни эстонец, ни русский». В свою очередь русское православное духовенство с XIX в. называло сету полуверцами, что также носило обидный оттенок. Так что же это за народ, называющий свою родину Сетомаа?
Сетомаа – земля сету
Сето, или сету, – этническое и языковое меньшинство, проживающее в Юго-Восточной Эстонии и на северо-западе России, в основном в Печорском районе Псковской области. Сами сету называют свои земли Сетумаа. Наибольшая численность этого народа зафиксирована переписью 1903 г. Тогда их насчитывалось около 22 тысяч, что привело к созданию культурной автономии сету. В 2002 г. в России насчитывалось всего лишь 197 сету, проживающих преимущественно в сельской местности. По данным Всероссийской переписи населения 2010 г., их численность несколько выросла и составила 214 человек. Язык сету многие лингвисты считают диалектом эстонского, в то время как сами сету утверждают, что это отдельный язык, который относится к финно-угорской группе языков. Их письменность создана на латинской основе.
В стародавние времена эта область не являлась периферией. Через нее пролегали важные сухопутные и водные маршруты из Риги и Тарту в Псков и обратно. В течение многих столетий Сетумаа была в центре пограничных конфликтов. На этих землях гремели сражения Ливонской войны (1558–1582), Польско-шведских войн (конец XVI – середина XVII в.), Русско-шведской войны (1656–1661) и Северной войны (1700–1721). С иностранными войсками и торговыми обозами сюда проникали чужие традиции и обычаи, часть из которых переняли местные жители. Но постоянное наблюдение за чужими конфликтами выработало у народа сету настороженность при встрече с незнакомцами. Их признание нужно заслужить: не каждому можно доверять, гласит поговорка сету.
Зато крепостного права и помещиков в Сетумаа никогда не было, а большая часть земель принадлежала Псково-Печерскому монастырю. Сету жили очень бедно, но при этом были свободны. История же распорядилась так, что на протяжении всего последнего тысячелетия русские и сету совместно проживали на территории Псковской области. Отсюда и особое влияние русской культуры на этот народ.
По заключенному 2 февраля 1920 г. Тартускому мирному договору между Эстонской республикой и большевистским правительством России вся территория проживания народа сету отошла к Эстонии. После этого началась первая волна их ассимиляции. Во всех переписях, производимых в независимой Эстонии, сету записывались как эстонцы, и им были присвоены эстонские имена и фамилии.
В 1945 г. Печорский район был передан в состав Псковской области РСФСР, но многие сету предпочли переселиться на территорию Эстонской ССР. После распада СССР и сближения уже независимой Эстонии с Западом процесс переселения сету в соседнее государство усилился. Надо признать, что жизнь в Прибалтике всегда была лучше, чем на Псковщине. Однако в итоге это обернулось ассимиляцией сету.
Пара сапог на двоих
Основным видом деятельности сету была качественная переработка льна, который пользовался большим спросом в Скандинавских странах. Поэтому не удивительно, что особое внимание они всегда уделяли одежде. За столетия у них появилась уникальные традиционные наряды, украшенные серебряными монетами и крупной брошью. Своеобразие одежде придавал и контраст основных цветов: черного, белого и красного. Каждый из них имел определенное символическое значение. Особую роль играл белый цвет, означавший здоровье и непорочность. Получая различные ремесленные навыки в довольно раннем возрасте, женщины шили множество изысканных текстильных изделий. Они носили расшитые узорами рубашки, тонкошерстные платья без рукавов, пояса, салфетки, головные повязки, серебряные украшения и тонкошерстную верхнюю одежду.
С серебряными украшениями они не расставались всю жизнь. Важную роль играла крупная коническая брошь – сыльг, которая защищала женщину от замужества до появления внуков. Первую серебряную цепочку девочка получала еще при рождении, и с маленькой же серебряной цепочкой женщина покидала этот мир. В торжественных случаях сельские модницы надевали как можно больше серебряных украшений. Иногда их общий вес достигал 4–6 килограммов!
Для мужчин жены-мастерицы шили рубашки с мелким красным орнаментом. И женщины, и мужчины носили кушаки преимущественно красного цвета. В основном ходили босиком или носили лапти или постолы. Сапоги дорого стоили и были большой редкостью. Поэтому их обували только по праздникам. Рассказывают, что нередко у родных братьев на двоих была лишь одна пара сапог. Поэтому, чтобы выглядеть зажиточными франтами, они садились в запряженную лошадьми повозку, выставляя на ее край одну обутую в сапог ногу. Со стороны казалось, что оба брата имеют собственные сапоги, и их социальный статус в глазах окружающих автоматически повышался.
Часто денег не хватало, так как сету жили большими патриархальными семьями, включавшими от 10 до 18 человек. Даже после смерти деда под одной крышей продолжали жить не только родные, но и двоюродные братья с семьями. Отец и мать имели право распоряжаться судьбой своих детей. Авторитет родителей был настолько высок, что без их благословения брак был фактически невозможен. Но в начале ХХ в. основной формой семьи становится малая семья, состоявшая лишь из мужа, жены и детей.
Монастырь и люди без фамилий
Когда-то столицей Сетумаа был небольшой городок Печоры, куда сельские жители нередко ездили на ярмарку или отправляли своих детей на учебу. До середины XVI в. сету были язычниками. Но в 1473 г. в Печорах начинается строительства Псково-Печерского монастыря, влияние которого на народ сету трудно переоценить. Миссионерская деятельность монастыря привела к тому, что сету приняли православие. Однако языческий элемент в их культуре сохранился до наших дней. В Печорском районе нередко можно увидеть небольшие часовни. В них находятся иконы, вокруг которых разложены рушники. Здесь проводятся богослужения в день того святого, в честь которого была построена часовня.
В XVII и XVIII вв. на территории Сетумаа появляются церкви, а на переломе XVIII и XIX вв. литургии начинают проводить на языке сету. Перевод Библии на их язык был осуществлен только в ХХ в.
Для местных жителей огромное значение имеют и так называемые «святые места» и знаки: деревья, камни и источники. Свои верования и традиции сету передают из поколения в поколение. Но они не противопоставляют христианство и дохристианские верования, воспринимая их как единое целое. Это обеспечивает стабильность культуры, а также чувство уверенности в завтрашнем дне. По народным поверьям, даже языческий «король сету» захоронен в пещерах Псково-Печерского монастыря. Вплоть до середины ХХ в. в каждом сетуском селении сохранялся идол бога Пеку, которому в определенные дни приносились жертвы и зажигались свечи.
Сету считают себя сельскими жителями. Они всегда жили оседло и практически не переезжали с места на место. Между собой они называли друг друга по имени отца, мужа, деревни или какому-либо иному признаку. Фамилии не использовались, и сету были уверены, что они им не нужны. Однако в начале ХХ в. ситуация коренным образом изменилась: по требованию эстонского правительства сету стали получать фамилии благозвучные – означающие в переводе «розовое дерево», «озерный цветок» и так далее.
Эстония – крошечная страна, в которой остро стоит проблема демографии. Поэтому не удивительно, что для ее улучшения власти приписывают сету к коренному населению. И это несмотря на то, что они, в отличие от лютеран-эстонцев, являются православными. Показательно, что в 1997 г. в Сетумаа 46 % опрошенных местных жителей назвали себя сету, а 45 % – эстонцами. Но при этом оказалось, что на родном языке постоянно говорят 50 % опрошенных, 23 % говорят иногда, а 8 % – редко А если существует язык, значит существует и народ, каким бы малочисленным он ни был!
Там, где живет Дед Мороз
Сегодня многие дети нашей страны убеждены, что Дед Мороз живет на Севере России – в старинном городе Великий Устюг. Отсюда он выезжает со своей внучкой Снегурочкой, чтобы поздравить людей с Новым годом. В Москве рядом с Кузьминским парком даже есть его усадьба, и тысячи горожан приезжают сюда, чтобы отметить свой самый любимый праздник. Однако эти резиденции сказочного персонажа появились сравнительно недавно. Традиционно Дед Мороз проживает значительно севернее, на границе с Арктикой, в Лапландии – удивительной стране саамов.
Лапландия – страна искрящихся на солнце снегов и северных оленей, пологих сопок, безлюдных просторов и завораживающего северного сияния. Она протянулась почти на две тысячи километров: от северных фьордов Норвегии до Кольского полуострова России, включая северные районы Финляндии и Швеции от Полярного круга до самой Арктики. Общая площадь региона – около 400 тысяч кв. км. Парадокс и загадка этой страны заключается в том, что у нее есть коренной народ, но нет официальных границ.
Народ без страны
Лапландия – страна саамов. Скандинавы и русские называли их «лопари», «лопляне» или «лопь», отсюда и название – Лапландия. Но сами саамы называют свою страну Sаpmi (Сапми), а себя – саме, самелатс.
Так получилось, что они не создали своего государства. Сегодня саамы живут в Норвегии, России, Финляндии, Швеции и даже в Северной Америке. Их общая численность колеблется от 60 до 80 тысяч человек, из которых подавляющее большинство (от 40 до 60 тысяч) проживают в Норвегии. В Швеции их насчитывается от 15 до 25 тысяч, в Финляндии – от 6 до 8 тысяч, в России – традиционно около двух тысяч человек. Во всех странах саамы являются национальным меньшинством. Другими словами, есть народ, имеющий свой гимн, национальный флаг и даже парламент, но территория его проживания разделена между несколькими государствами.
Здесь, на самом Севере Европы сложилась уникальная ситуация, когда целый этнос не нуждался в государственном устройстве. Саамы никогда ни с кем не воевали, никого не притесняли, а всю свою историю лишь противостояли силам природы, кочевали вместе с оленями, занимались охотой и рыболовством. Саамы относятся к коренным народам Севера, которые обитали здесь до прихода различных переселенцев и формирования существующих границ. Археологические находки свидетельствуют, что они проживают в Арктике уже тысячи лет, а генетические исследования выявили у них общие черты с потомками древнего населения ледникового периода.
Формирование саамов проходило, скорее всего, с середины I тысячелетия до н. э. до середины I тысячелетия н. э. О них упоминали греческий историк Пифей в 325 г. до н. э., римский историк Тацит (I в.) и викинг Халогаланди Оттар в IX в. В русских летописях саамы впервые упоминаются под 1000 г. как «лонь». В конце XII в. датчанин Саксон Грамматик называет их искусными лучниками и лыжниками, а также магами и предсказателями.
История саамов представляет собой длительное отступление на север под натиском других народов. С другой стороны, они не создали своей страны, и их история вошла составной частью в историю других наций и народов (норвежцев, шведов, финнов, русских). Несмотря на это, саамы, похоже, не очень печалятся об отсутствии своего государства.
Жизнь среди снегов
Всю свою сознательную историю саамы кочевали с места на место, перегоняя стада оленей с зимних пастбищ на летние. При этом веками переходу через государственные границы ничто не препятствовало. Впоследствии саамская культура развивалась в изоляции от других народов. Вслед за стадами диких северных оленей саамы уходили к побережью Северного Ледовитого океана на необжитые земли. В значительной степени это движение было вынужденным и происходило для того, чтобы избежать уплаты дани, которой их облагали переселенцы.
В зависимости от природных условий основными занятиями саамов являлись оленеводство, рыболовство, морская и сухопутная охота. Но прежде всего они – оленеводы. Особенностью местного оленеводства являлся вольный выпас животных, когда круглый год олени находились на подножном корму. Размер стада составлял несколько десятков голов на человека, и даже сегодня на одного лапландца приходится три оленя. Саамы всегда жили рядом с оленьими стадами: летом – в чумах, а в холодное время года – в более основательных жилищах, сложенных из торфа. Некоторые еще и сегодня живут в чумах, но у большинства уже есть современное жилье.
Жизнь среди снегов наложила свой отпечаток не только на культуру, но и на характер северных жителей. Вот как описаны саамы в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона в начале ХХ в.: «Лопари относятся к племенам малорослым. Сложения они сухощавого, кожа часто морщинистая. Тем не менее народ здоровый и крепкий… Лопари – народ смирный, робкий, честный, веселый, гостеприимный, кроткий в семейной жизни, сострадательный к бедным, почтительный к старшим; среди них почти не бывает преступлений».
И это подлинная правда – за всю свою нелегкую историю они лишь однажды возмутились несправедливостью. Случилось это в норвежском городке Каутокейно. Здесь в 1852 г. группа саамов выступила с требованием запретить продажу алкоголя и убила владельца лавки спиртных напитков. При этом были сожжены лавка, дом священника и полицейский участок. Это выступление было жестоко подавлено властями, и подобное больше не повторялось.
Многочисленные легенды описывают Лапландию как землю холода и мрака, а саамов – как колдунов и предсказателей. И в этом есть зерно истины. Несмотря на то, что они были крещены еще в XV–XVI вв., язычество до сих пор занимает значительную часть в их духовной культуре.
Самский Дед Мороз
Столица финской Лапландии город Рованиеми сильно пострадал в годы войны и был восстановлен практически из руин. Поэтому сегодня он не блещет памятниками архитектуры. Но туристы приезжают на Север не для осмотра достопримечательностей. Они здесь потому, что в Рованиеми живет настоящий Санта-Клаус – Йоулупукки по-фински. А как Лапландия может быть без своего Деда Мороза?
В преданиях саамов есть персонаж под названием чакли, или чахкли. Это маленькие гномы-тундровички, которые живут под землей и распоряжаются несметными богатствами. Они любят ездить среди карликовых берез на маленьких оленях. Рассказывают, что они передразнивают и даже будят по ночам людей. Но делают это не со зла – просто так они шутят и играют. И вообще, они добрейшие и симпатичные существа, только очень обидчивые, если их обманывать. В Финляндии, на водоразделе рек Колы и Туломы, даже есть возвышенность «Маленьких подземных людей» (Чахкливыд). Финны сумели убедить мир, что один из этих гномов-тундровичков волшебным образом вырос до человеческого роста, надел красный кафтан и саамский остроконечный колпак, взял мешок с подарками и… превратился в Санта-Клауса.
Вообще-то происхождение Санта-Клауса связывают со святителем Николаем – архиепископом Мирликийским, жившим в Малой Азии в IV в. и известном на Руси как Николай Чудотворец. Со временем к его образу присоединились элементы рождественских народных верований. Известно, что уже в XVI в. белобородый Санта-Николаус с подарками для детей ежегодно появлялся в домах добропорядочных немецких бюргеров. В Северной Америке о нем впервые написал Вашингтон Ирвинг (1783–1859). В одном из своих рассказов он отправил Санта-Клауса к детворе на санях, запряженных в восьмерку северных оленей. Однако всем было ясно, что Санта живет на Крайнем Севере, поэтому вскоре появились его скандинавские братья: Юлеманд, Юлениссе и Юльтомтен.
Жители Скандинавии не сомневаются, что настоящий Дед Мороз живет именно у них – поближе к полюсу. При этом большую напористость проявили финны, убедив жителей многих стран, что Санта-Клаус обитает в снежной Лапландии. Они даже построили рядом с Рованиеми Арктический центр. Датчане не стали отставать и возвели ледовый дворец Санта-Клауса в полярной Гренландии. По примеру соседей, норвежцы прописали его в «Рождественском доме» к югу от Осло, а шведы устроили его резиденцию неподалеку от города Мора.
Вслед за ними в нешуточную борьбу за первородство Деда Мороза включились Германия, Америка и Россия. Но не следует забывать, что еще в 1927 г. финский радиожурналист Маркус Раутио сообщил, что настоящий Дед Мороз – Санта-Клаус и его олень Рудольф Красноносый живут на самом севере Лапландии, рядом с озером Локка, где испокон веков селились саамы. Поэтому, несмотря на продолжающиеся споры, все отлично понимают, что любимый во многих странах Дед Мороз имеет, скорее всего, саамские корни и давнюю прописку в Лапландии.
Эмигранты по собственной воле
Липоване – так называют русских староверов, бежавших из России, от жестоких преследований и произвола властей после раскола Русской Церкви в XVII в. В настоящее время компактно проживают в Молдавии, на юге Украины и частично в Болгарии. Но наибольшее число липован нашли свою вторую родину в румынском Подунавье и Буковине.
Битва за веру
В 1682 г. в Пустозерске были сожжены на костре первые руководители старообрядцев – протопоп Аввакум, священник Лазарь и диакон Феодор. Они были против реформ патриарха Никона, который принял решение об исправлении церковных книг и внесении некоторых изменений в обряд. Неистового Аввакума избивали, ссылали, 14 лет держали взаперти на воде и хлебе. Не сумев сломать, казнили вместе с соратниками, которым перед казнью вырезали языки. Чтобы не выступали против власти. Тогда же был издан указ разыскивать «раскольников» по всем городам и весям.
После этого в петровские времена прозвучал по России клич: «За рубеж!» И тысячи людей, верные старой вере, целыми селами побежали из России. В конце XVII – начале XVIII в. страну покинула десятая часть населения. Значительная часть из них нашла приют в Турции, на берегах Дуная, где получила название «липоване».
Существует много версий о происхождении этого этнонима. Одни историки утверждают, что оно появилось от слова «липа» или от названия селения Липовцы, где они когда-то жили и где были большие липовые рощи. Кроме этого, русские пришельцы делали домашнюю утварь из липы, писали на липовых досках иконы в византийском стиле, носили лапти из липового лыка, Другие считают, что их прозвали по имени лидера старообрядчества Филиппа – беглого монаха из Олонца (Россия), основателя и администратора монастыря Выг. Дело в том, что его последователей называли филипповцами.
Само слово впервые встречается в австрийском документе от 1733 г., и с тех пор прочно утвердилось в русском и румынском языках.
Находясь более трех веков в изоляции, румынские липоване сохранили древнерусские черты: язык, хлебосольство и любовь ко всему русскому. Сохранили они и традиционную православную веру, дошедшую до наших дней еще со времен Крещения Киевской Руси. Службы в церквях проводятся на церковнославянском языке; используется юлианский, а не григорианский календарь, как во всех странах Европы.
Сегодня в Румынии действуют более 60 старообрядческих храмов. Местные староверы делятся на две религиозные группы: старообрядцев Белокриницкого согласия и менее многочисленных старообрядцев Новозыбковского согласия, официальное название которого – Древлеправославная Церковь. При некоторых церквях работают летние школы, которые дополняют образование. Но обе группы, оставаясь неуступчивыми поборниками православной веры, сохраняют преемственность поколений и передают традиции и культуру предков своим детям.
Хранители русских традиций
Когда-то киевский князь Святослав мечтал перенести столицу Руси из Киева на Дунай, в Переяславль, как раз там, где теперь живут липоване. Он считал, что на Дунае «…вся благая сходятся»: от греков поступают золото, ткани и вина, от чехов и венгров – серебро и кони, а с Руси – кожи, воск, мед и челядь. Планам Святослава не суждено было сбыться, однако спустя столетия русские все же поселились в этом благодатном краю.
Живут они компактно, в основном в дельте Дуная в Добрудже и северных селах Буковины. Большинство липован традиционно занимаются рыбным промыслом. Ловят вкуснейшую дунайскую селедку и другую ценную рыбу. Еще в 1826 г. румынские чиновники докладывали: «…липоване ведут торг вяленою и соленою осетриною и белугою, также икрою». Основным орудием лова до сих пор остаются свободно свисающие в толще воды сети. Этот способ ловли испокон веков считается щадящим по отношению к рыбе, так как русло реки никогда не перекрывается сетями и рыба спокойно добирается до нерестилищ.
Прибывшие на Дунай староверы принесли с собой и другие профессии. В Румынии они известны как прекрасные строители, печники, столяры, плотники и иконописцы. Инициативность и природная сметливость делали выходцев из России удачливыми торговцами. И сейчас липоване – люди трудолюбивые, серьезные и талантливые.
У липован сохранены многие древние русские обычаи – свадьбы, Масленица, церковные праздники. На протяжении трех столетий липоване сохраняют язык, обычаи и нравы своей прародины. Они вплоть до наших времен говорят на русском языке и отличаются трудолюбием, стремлением к порядку и честностью. Кроме рыболовства, основными занятиями липован были земледелие, животноводство и различные ремесла.
Первые русские поселенцы на Дунае жили в куренях из тростника. Только в XIX в. появляются первые дома: деревянный каркас заплетался тростником и обмазывался дунайским илом, крыли дом все тем же тростником, им же топили печи. В годы, когда стаи саранчи опустошали поля по соседству с дельтой, местные жители перетирали на муку вяленых щук, смешивали с тертым водяным орехом и из этой смеси пекли лепешки. Упрямые люди дельты готовы были терпеть голод, пожары и эпидемии – лишь бы им было позволено молиться так, как это делали их предки.
До сих пор многие липоване-мужчины не бреют бороды, носят рубашки навыпуск, обязательно подпоясывая особым пояском. Праздничным женским нарядом до сих пор остается сарафан. Только у старообрядцев встречается лестовка – своеобразные четки, которые перебирает молящийся. Поэтому когда в липованских селах раздается колокольный звон, у церкви собирается красочная толпа, как будто сошедшая с картин Бориса Кустодиева.
«Мы не румыны. Мы – русские!»
По численности русские-липоване занимают в Румынии пятое место среди национальных меньшинств после венгров, цыган, украинцев и немцев. При переписи населения в 2002 г. русскими назвали себя около 37 тысяч человек. Однако, по неофициальным данным, в частности по церковному учету, этнических русских здесь не менее 100 тысяч. Называется даже цифра в 200 тысяч человек! Причина расхождения в том, что многие липоване называют себя румынами, потому что давно освоили румынский язык и культуру. Свою роль играют и смешанные браки, хотя бракосочетания с местными жителями еще недавно считались крайне нежелательными.
За свою историю старообрядцы пережили немало. Османы, под владычество которых они поначалу попали, не мешали им придерживаться своей веры и традиций. Впоследствии территории, на которых они жили, отошли Румынии. И хотя румынское правительство также не вмешивалось в их внутреннюю жизнь, но относилось к переселенцам настороженно. В первой половине ХХ в. липован преследовали, так как фашистский диктатор Антонеску считал их сторонниками большевиков и пятой колонной. А когда в 1944 г. пришла Красная Армия, то, услышав русскую речь, записала их чуть ли не во власовцев и белогвардейцев. К счастью, быстро разобрались.
При Чаушеску проводилась политика принудительной ассимиляции национальных меньшинств: в 1960-х гг. в школах прекратилось преподавание на русском языке, липованам давались румынские фамилии и т. д. После его свержения в 1989 г. стало легче, но в целом ситуация мало изменилась. Среди липован наблюдаются опасные тенденции: стареет и сокращается население, закрываются сельские школы, увеличивается безработица и трудовая миграция, снижаются уловы и появляются запреты на рыбную ловлю на Дунае.
Но главная задача староверов – сохранение русского языка и возрождение интереса к нему у молодежи. Сегодня родители вынуждены отдавать детей в румынские школы. Поэтому школьники могут говорить по-русски лишь дома и, вступая во взрослую жизнь, быстро забывают родной язык. В результате то, что удалось сберечь за 300 лет, сейчас под угрозой: в наши дни свободно владеют русским языком лишь люди пожилого и частично среднего возраста. Они утверждают, что если нынешнее молодое поколение не будет знать родной язык, он навсегда исчезнет в Румынии.
Несмотря на пережитое, почти все липоване являются фанатичными поклонниками России. Они заявляют: «Мы не румыны. Мы – русские! Мы являемся частью России». И это полная правда! Только вот в России мало кто знает об их существовании.
Предки липован избежали боярского, крепостнического и церковного гнета. Оттого, видимо, староверы Румынии сохранили лучшие русские качества. Они трудолюбивы, опрятны, законопослушны, гостеприимны, соблюдают традиции, верят в Бога и обязательно ходят в церковь. Натуры свободные и независимые, они преподносят нам урок достоинства и своим образом жизни доказывают, что принципами не торгуют.
Между Англией и Францией
Бретань – сказочная страна на северо-западе Франции. Она будоражит умы ценителей кельтской культуры и легенд Средневековья, старинных преданий и замков. Неповторимость природы побережья Атлантики состоит из сочетания розовых скал и цветущих лугов, мрачных лесов и спокойной глади озер. Неотъемлемую часть бретонского пейзажа составляют бесчисленные часовни, поставленные в честь местных святых, колокольни церквей, гранитные кресты на перекрестках дорог, и кальверы – памятники XVI–XVII вв., поставленные по случаю какого-либо бедствия или в память святого покровителя данной местности.
Население Бретани сложилось из двух составляющих – коренных галло-римлян, принявших ромейские обычаи и цивилизацию, и племени бриттов, бежавших из Англии под натиском воинственных англов. Бретонцы до сих пор связаны множеством культурных нитей со своей островной родиной. Но, желая сохранить свою самобытность и независимость, они постоянно вынуждены лавировать между двумя мощными державами-соседями – Англией и Францией. Были времена расцвета провинции, а были периоды, когда бретонцы стыдились своего родного языка и обычаев.
Рождение нации. V–X вв.
Бретонцы ведут свое происхождение от кельтского племени бриттов. Их наиболее древние предки – племена остримниев (I тыс. до н. э.) – были поглощены кельтами в IV в. до н. э. Британские острова были первой территорией, с которой ушли римские легионы. Местное население сразу же вернулось к древним обычаям. Одновременно усилился натиск других племен: пиктов из Шотландии, скоттов из Ирландии и саксов из Германии. Последовала агония бриттских государств и переселение их жителей в Бретань. С 440 по 600 г. следуют несколько волн переселений бриттов на полуостров Арморику (в переводе «страна у моря»), которому они дали свое имя.
Бретань стала последним оплотом кельтов, переправившихся через Ла-Манш. Первые контакты с франками носили вполне мирный характер, но вскоре ситуация изменилась и начались бесконечные войны. В 753 г. первый Каролинг Пепин Короткий предпринимает поход в Арморику и организует Марку Бретань, военную пограничную область для защиты франкских земель. Но покорить ее население так и не удалось. В конце концов, император Людовик Благочестивый решил, что строптивые соседи охотнее подчинятся бретонцу и около 830 г. поставил во главе одного из графств марки представителя бретонской знати Номиноэ. До 840 г. он был верным вассалом франков, но после смерти Людовика к 850 г. добился независимости и даже перенес боевые действия на франкские земли. Номиноэ остановила только смерть. Он умер 7 марта 851 г., так и не успев стать королем. Спустя годы историки так оценили его правление: «Древние святые создали бретонский народ; Номиноэ превратил его в нацию, обеспечив на долгие века ее существование, ее независимость, развитие ее народного духа и национального характера…»
Его сын, Эриспоэ, правил всего шесть лет (851–857), но за этот короткий срок добился того, чтобы его признали королем Бретани, и значительно расширил границы своих владений. В ходе войн с франками бретонцы сумели отстоять свою независимость. Однако с начала XIII в. герцогство Бретань уже находилось в вассальной зависимости от Франции, а затем стало ее провинцией. В 1532 г. Бретань окончательно перешла под власть французской короны, сохранив при этом свою автономию и многие привилегии.
Битва за язык
Бретонский язык сложился в результате взаимодействия языка бриттов (близкого галльскому) и галлороманского языка местного населения. Он принадлежит к кельтской группе индоевропейской семьи и имеет 4 основных диалекта. Сегодня в любом справочнике можно узнать, что основные языки Бретани – французский и бретонский. Однако с последним не все так однозначно и безоблачно. В противостоянии с французским он сдал большинство своих позиций.
Присоединение к Франции привело к отказу правящих классов Бретани от своей самобытности. К сожалению, бретонский язык имеет слабую литературную основу, а по древности и оригинальности бретонская литература уступает французской. На бретонском языке создавались лишь драмы и мистерии на библейские сюжеты, читались проповеди, сказания и легенды, а также исполнялись народные песни. Со времени установления абсолютистского режима в XVII в. говорить на нем стало непрестижно. В результате французский язык быстро распространился во внутренних районах провинции. В настоящее время из 3 млн ее жителей на бретонском языке говорят лишь около 1 млн человек.
В то же время здесь еще есть люди, которые совсем не знают французского. Это, главным образом, пожилые женщины в глухих внутренних районах. Моряки и крестьяне дома и в повседневном общении обычно говорят на бретонском языке. Однако в крупных городах бретонская речь слышится лишь в базарные дни или на рыбачьих судах в порту. В общественной, политической, экономической и религиозной жизни роль бретонского языка свелась к минимуму.
Потомки мушкетеров традиционно смотрели на бретонцев свысока, выставляя их туповатыми, неуклюжими простаками, неграмотными крестьянами и пьяницами-моряками. Но неожиданно в XX в. случилось «экономическое чудо»: в Европе появились первые авиационные и автомобильные заводы, торговые и военные верфи. И все они были построены в Бретани и оказались лучшими в стране. Миф о глупости местных жителей рушился на глазах. Во Франции начался самый настоящий бретонский ренессанс. Население региона буквально сходило с ума по всему кельтскому. Появились состоятельные и не очень люди, которые по нескольку месяцев жили в Ирландии, изучая язык предков. Бретонцы вновь обрели не только свой литературный язык, но и национальное самосознание. В результате обеспокоенное французское правительство в 1976 г. даже сняло ограничения на изучение бретонского языка в школах. И оказалось, что Бретань является истинной кладовой древних традиций.
Сохраненные традиции
В наши дни большинство активного населения Бретани занято в сельском хозяйстве и рыболовстве. Мореходство, рыбный промысел, ловля омаров, улиток, раковин, сбор водорослей и всевозможных морских трав, устричный промысел – основная деятельность жителей прибрежной полосы. В прошлом порты северного побережья Бретани были знамениты как центры ловли трески, а также тунца, сардин, макрели и лангустов. Для сельского хозяйства большое значение имеет сбор водорослей, которые используются для получения йода и кислот, а также в парфюмерии.
Крупных городов в Бретани немного. Лишь Нант, Ренн и Брест имеют более 100 тысяч населения. Большинство городского населения живет в морских портах и в небольших городах, часто состоящих из одной улицы. Крестьянские бретонские жилища просты и лишены излишеств. Обычно это приземистые прямоугольные постройки из гранита с двумя дымоходами. Они не имеют хозяйственных помещений и хорошо приспособленные к особенностям местного климата. Дом обычно возводится за холмом, а окна и двери выходят только на юг.
Бретань – почти единственная область во Франции, где можно увидеть сельскую кустарную мебель, богато орнаментированную резьбой. Традиционную обстановку жилого дома составляли кровати-шкафы и стоящие перед ними скамьи-лари, служившие хранилищем белья и одежды. Резьба по дереву составляет одну из самых развитых форм бретонского народного искусства, так же как и искусство бретонских кружевниц и вышивальщиц.
В Бретани национальный костюм сохранился до нашего времени. На праздники мужчины надевают узкие куртки различной длины, жилеты разных фасонов, рубахи, широкие штаны, гетры и широкополые шляпы с бархатными лентами. Но особое многообразие наблюдается в женской моде, в которой специалисты выделяют 66 видов народного костюма. До сих пор пожилые женщины носят высокие белые кружевные чепцы (наколки) и ходят в черной обуви, чулках, юбках и шерстяных накидках черного цвета. Во многих деревнях в ходу деревянная обувь – сабо.
Перечень реликтов традиционной жизни можно приводить еще долго. Они свидетельствуют, что бретонцы – один из сохранившихся кельтских народов. Возможно, поэтому в Бретани дольше, чем в других областях Франции, сохранялись дохристианские верования: поклонение камням, святым источникам, культ огня, паломничество к святым источникам и особенно – к дольменам и менгирам. Несть числа народам, которые исчезли с исторической арены, не оставив сколько-нибудь значительных следов. Но бритты (бретонцы) прошли сквозь столетия и донесли свою самобытность и национальную идентичность до наших дней.
Счастливые люди Европы
Эта узкая полоска побережья, омываемая теплым Лигурийским морем, с виду ничем не примечательна. Если не считать благодатного климата без сильной жары, затяжных дождей и холодов, здесь только море и скалы. Таких районов на земле тысячи, но сложно найти место, где человеку было бы столь комфортно жить, как в Монако. Несмотря на микроскопические размеры, Монако – независимое государство, хотя фактически находится под протекторатом Франции. Потому и государственный язык, и все нужное для жизни здесь – французское. Население Монако – около 32 тысяч человек, но его коренные жители – монегаски составляют примерно 16 % населения. Кроме них, здесь живут французы, итальянцы и граждане других стран Европы. Из-за своей малочисленности монегаски не только ценят, но и гордятся своим происхождением.
Рождение династии
В Х в. местное побережье с теплым морем и удобной бухтой заселили финикийцы. Позже их сменили греки, основавшие здесь колонию. По легенде, порт Монако построил Геркулес, когда возвращался из Испании. Рядом на скале греки возвели храм Геракла Пустынника. «Монойкос» в переводе с древнегреческого означает «одинокий». Отсюда, по одной из версий, происходит не только имя княжества, но и название его жителей – «монегаски».
В I в. до н. э. Монако было захвачено римлянами. Еще Вергилий в своих поэмах упоминал эту землю как «неприступную крепость, тихий порт, укрытый от всех ветров». Юлий Цезарь собирал здесь свой флот, готовясь к войне с Помпеем. Затем побережье попало под власть варварских племен и арабских пиратов. Однако в X в. граф Прованса Гильом I Освободитель изгнал арабов, а в XI в. император Генрих VI утвердил сюзеренитет (верховное право) Генуи над Монако. В 1215 г. начинается строительство крепости, и с этой даты начинается история нового государства. К концу XIII в. на этой полосе Лигурийского побережья прочно обосновались феодалы Гримальди. Захват ими власти напоминает историю в духе античной Трои.
…В одну из ночей января 1297 г. несколько францисканских монахов постучали в ворота Монакского замка, прося предоставить им кров. Все они были в рясах и надвинутых на лица капюшонах. Сжалившись над замерзшими странниками, хозяева крепости проявили милосердие и распахнули ворота. Этим они подписали себе смертный приговор. Оказавшись во дворе, пришельцы сбросили монашеские одежды, и перед охраной засверкали мечи и доспехи. Защитники крепости были полностью перебиты, а Монако, таким образом, перешло от генуэзцев к представителям клана Гримальди. С тех пор оружие и оружейные хранилища княжеского дома украшают изображения двух вооруженных монахов, а за воротами внутри крепости стоит памятник Франсуа Гримальди как символ обретения власти. С другой стороны, это один из немногих монументов, воспевающих, мягко скажем, не самые достойные человеческие качества.
С тех пор на протяжении семи столетий монакский престол передается потомкам рода Гримальди. Это непременное условие самого существования княжества: согласно договору 1815 г., прекращение династии означает немедленное вступление Франции во владение территорией княжества. В XVI–XVII вв. княжество находилось под испанским господством, затем под французским протекторатом и только в 1815 г. обрело независимость. В 1997 г. род Гримальди торжественно отпраздновал 700-летие своего правления. Сегодня Монако представляет собой одну из последних на планете абсолютных монархий.
Коренные жители Монако
Считается, что монегаски являются народом смешанного окситано-генуэзского происхождения. Они появились на Французской Ривьере в конце XIII в. Тогда же возник и их разговорный язык – смесь французского с итальянским, или генуэзский диалект итальянского языка. Монако занимает примерно 2 квадратных километра. И всего лишь чуть более 5 тысяч из его населения называют себя монегасками.
Монегаск, пожалуй, наиболее престижная национальность в мире. Если ты им родился, то шансов иметь какие-либо материальные проблемы у тебя минимальны. Престижная работа, различные льготы, стабильное положение и проживание на круглогодичном курорте – все это практически гарантировано каждому гражданину крошечного государства. В многонациональном местном парламенте только монегаски имеют право решающего голоса. Поэтому стать монегаском невозможно ни за какие деньги. Даже в случае брака с ним после развода это гражданство сразу же теряется. Тем не менее мечта многих француженок и других европеек – стать женой монегаска, который по традиционной культуре больше всего близок южным французам.
Монако – типично феодальное общество, где князь обладает безраздельной властью. Благополучие монегасков напрямую зависит от их близости к княжескому двору. Но они вместе с князем с энтузиазмом берутся за всякие интересные проекты и реализуют их на удивление быстро и качественно. Наверное, этим можно объяснить процветание страны-города, где нет никаких природных ресурсов.
Существует Монако в значительной степени на доходы от игорных домов в Монте-Карло и от продажи марок. Предметом же особой гордости служат Океанографический музей, Научно-исследовательский институт океанографии и Международное гидрографическое бюро – все организации мирового уровня. Много сил и средств тратится на экологические цели, бережно сохраняются местная флора и фауна, а город украшают ухоженные сады и парки. В мягком благодатном климате прекрасно растут небывалой красоты цветы со всех уголков планеты. Здесь нет вредных производств, и не случайно именно в Монако зародилось движение «Гринпис».
Сказка, воплощенная в жизнь
