Грех. Драматическая фантазия

скачать книгу бесплатно


Анна: Но ты ведь знала, что дальше этого дело не шло? Ты ведь знала, что я в лучшем случае иногда лишь пробегала то, что ты написала. По диагонали.

Мать: Ты вскрывала мои письма, а это значит – тебе было не все равно, что там внутри. Пусть даже и по диагонали, но ты хотела быть в курсе того, о чем я тебе писала.

Анна: Брось, мам. В курсе чего там можно было быть? Ты ведь всегда писала об одном и том же: одевайся теплее, будь осторожна, переходя дорогу, о своем давлении и о моей астме.

Мать: Я думала о тебе, когда писала их.

Анна: Мама, давно хочу спросить тебя. Если ты знала о том, что я не читаю твои письма, зачем ты их писала? По десять-двенадцать листов каждую неделю, столько лет об одном и том же…

Мать: Неужели нужно все объяснять прямым текстом? Я хотела, чтобы ты знала, что я не сплю, переживаю, беспокоюсь, скучаю, хочу поговорить с тобой.

Анна: Могла бы пустые конверты присылать. Ведь главное было не то, что в письмах, а сам факт того, что ты их пишешь. Как полагается хорошей матери. Ты ведь считаешь и всегда считала себя хорошей матерью? Тебе важно было знать, что ты хорошая мать?

Мать: А тебе не важно знать, какая ты мать? Зачем ты постоянно названиваешь сыну? Думаю, это действует на нервы сильнее, чем получать один раз в неделю толстый, перемазанный клеем конверт, который можно выбросить не читая.

Анна: Ты не ответила. Для тебя было важно чувствовать себя хорошей матерью?

Мать: Да, я считала своим материнским долгом говорить с дочерью пусть даже в письмах. И ты мне ведь тоже писала. Иногда. А когда твой сын звонил тебе сам последний раз? Он вообще когда-нибудь звонит тебе сам, первый?

Анна: Ну, какая разница, кто кому звонит. Мы часто говорим с ним по телефону, и это важно.

Мать: Все о том же говорите, о чем я писала? Как дела на работе? Здоров ли? Что ест? Анечка, ну не обманывай ты себя. У тебя с сыном не диалог, а один сплошной монолог. Твой. Ты уже давно говоришь сама с собой и за вас обоих.

Анна: И таким образом я стараюсь присутствовать в его жизни. Точно так же, как ты, когда писала мне.

Мать: У тебя после меня хоть письма остались… Остались?

Анна: Хочешь перечитать? (После паузы). Ты считаешь, это я виновата в том, что мой сын не звонит мне, не интересуется, все ли у меня в порядке, жива ли?.. У других вон дети не такие. Это я виновата? Что-то не объяснила ему в свое время, недодала. Недолюбила? Да нет! Ты же знаешь, что Сенечка всегда был главным для меня в жизни. Все ради него…

Мать: … одного.

Анна: Да, ради него одного. Ну, скажи мне, что ты, к примеру, такого сделала как мать, чего не сделала я? Чем ты лучше меня? Я ведь тоже далеко не идеальная дочь. Разве у тебя нет ко мне претензий?

Мать: Претензий? Нет. Ты меня любишь. И этого достаточно.

Анна: Ты хочешь сейчас сказать, что мой сын меня не любит?!

Мать: Я хочу сказать, что у тебя, в отличие от меня, есть претензии к сыну. А мы сейчас говорим с тобой. И вчера говорили, и завтра будем говорить…

Анна: И в отличие от меня ты не сидишь сейчас перед компьютером и не пишешь роман, чтобы занять себя чем-то в ожидании, когда сын снимет трубку?

Мать: Ты сама знаешь, почему так все получилось. Могло ведь все сложиться и по- другому. У тебя есть претензии к себе?

Анна: У меня есть претензии к тебе. Ты ведь знаешь, почему так все получилось. И в твоих силах было вмешаться, не допустить этого. Что же не подсказала, не объяснила, не запретила, в конце концов? Где же ты была, мам?!

Мать: Рядом. Я всегда рядом, но ты тогда не хотела меня слушать. Ты ведь читала мои письма обычно только по диагонали. Ты и сейчас стараешься не слышать. Ищешь виноватых, по привычке. Даже вон целый роман начала писать… Бессмысленно. Ты ведь знаешь, кто виноват. Посмотри вокруг. Что ты сейчас видишь?

Анна: Что я не слышу и чего я не вижу? Можно без обычных намеков обойтись? Что ты хочешь мне сейчас сказать? Скажи.

Мать: Только то, что пришло твое время, Анечка. Время пришло.

Звонок в дверь

Анна: Мама, что ты заладила «пришло время, пришло время». Говори яснее.

Мать: Куда уж яснее. Вон звонок надрывается, его-то слышишь? Это к тебе. Иди открой.

Анна уходит.

Сцена 2

Входят Анна с молодой женщиной (Ярославой). Она одета дешево, безвкусно и несколько странно, держится заискивающе, волнуется и от этого говорит нарочито бойко. В наиболее эмоциональные моменты в ее речи становится больше украинских слов.

Мать далее постоянно присутствует во всех сценах, но ведет себя как сторонний наблюдатель, разговаривает только с Анной. Другие персонажи ее не замечают.

Ярослава: Простите зарады бога, соседка. Я тут на первом этаже живу. Всех уже оббежала в подъезде, нихто не открывает. Решила ось к вам сунутыся, не знаю шо и делать.