скачать книгу бесплатно
– Как? – не поняла я.
– Ты чего, не знаешь, что такое целина? – смеётся Тёмка. – Она не знает, что такое целина!
Я потащила санки в горку. Тёмка меня догоняет:
– Кулёма ты! Целина – это место, где ещё снег лежит, там, где мы не катались. Вот сбоку горки, например.
– И как же мы там прокатимся? Мы же не съедем тут даже… – удивилась я.
– Почему не съедем? Горка покатая. Съедем.
Тёмка поставил перед собой санки – и как прыгнет! Вжик! И проехал. Машет мне снизу, весь в снегу, без шапки…
– Отойди, – кричу, – сейчас попробую.
В общем, поставила я перед собой санки и прыгнула. Всё замелькало. БАХ! Открываю глаза – кругом белизна, тишина. Боюсь пошевелиться, но чувствую – как-то не так всё. Закрыла глаза и снова открыла: белым-бело.
«Наверное, я умерла, – подумала я. – Не больно это совсем».
Тут слышу: ДУН. ДУН. ДУН. Что такое? Возле моего лица что – то зашевелилось – показался Тёмка, но как бы наоборот. То есть Тёмка как Тёмка, только рот у него на лбу, а лоб на подбородке.
– Ты чего разлеглась? – спрашивает Тёмка-наоборот. – Вставай.
Я медленно начала подниматься. Оказывается, я с горки кубарем скатилась, а потом в сугроб головой вниз воткнулась.
– Я, – говорю сердито, – думала, что умерла на твоей целине.
– Ну, умереть – не знаю, но летела ты классно! А я вот шапку чуть не потерял. Кое-как нашёл. Короче, я выиграл. Ты до меня не доехала. Ещё будем здесь соревноваться?
– Нет, не будем! Я домой хочу.
– Как – домой? Мы же только что вышли.
– Ну и что? А я уже домой хочу.
– Это потому ты домой хочешь, что я у тебя выиграл!
– И ничего не потому, – ответила я, закусив губу. Мне было ужасно обидно, что я не выиграла у Тёмки. Я всегда на санках выигрывала, но второй раз скатиться по целине боялась.
– Ну и иди! Кулёма! А я кататься буду.
Я понуро поплелась домой, таща за собой санки на верёвочке. И всё думала, как это неприятно – не выигрывать. Ужасно неприятно!
Пожар
Зимой быстро темнеет. Вот только вышел во двор засветло, как уже темно. И это замечательно! Ни одного фонаря у нас во дворе нет. Но светло! Потому что весело горят огни в окнах нашего дома. Я очень люблю лежать на сугробе и смотреть на разноцветные огоньки окон. Хотя мне это и не разрешается. Но я лежу, когда никто из взрослых не видит. Если прищуриться и покачать головой, то кажется, будто дом – корабль, окна – иллюминаторы, а корабль на волнах покачивается. Это мне Димка подсказал так смотреть.
Как-то раз мы катались с Тёмкой с горки. Было уже хоть глаз выколи, и из форточек то моего, то Тёмкиного окна кричали, чтобы мы шли домой, но у нас никак не заканчивалось соревнование. Мы хотели понять, на какой раз с санками на горку подняться не сможем. И я, и Тёмка ужасно устали, еле-еле перебирали ногами. Но вновь карабкались и съезжали. Тут Тёмка скатился и лежит себе внизу. Я к нему подъезжаю и говорю:
– Нечестно! Отдыхать нельзя!
– Я не отдыхаю. Я смотрю. Гляди на третий этаж. Что там?
Смотрю на третий этаж соседнего подъезда. Там поэт Листов-ский живёт, он парализован – ходить не может… У него на балконе облако чуть заметное, беловатое.
– Облако, – говорю, – как пар, только висит и не улетучивается.
– Да. Что-то непонятное, – подтвердил Тёмка, – ну, бежим!
Мы встали и опять поплелись на горку. Съехали ещё пару раз. Смотрим на окно, а там всполохи красные.
– Телевизор, что ли, работает? – спрашивает Тёмка.
– И облако расползается, да?
– И гарью пахнет…
– Пошли, бабе скажем.
– Пошли.
Побежали к нам. Рассказали дедушке: он нам дверь открыл. Дед накинул пальто и вышел во двор: возле третьего подъезда уже несколько человек стояло. Дед подошёл к ним и тут же побежал куда-то звонить. Спустились Тёмкины дедушка и бабушка, потом наши мамы и папы вышли, потом весь подъезд вышел. Про нас с Тёмкой забыли.
– Это пожар! – кричит Тёмка.
– Ты чего радуешься? – спрашиваю.
– Не знаю, – тут же осёкся Тёмка, – радостно… и всё.
– А если этот поэт умрёт? А если он уже сгорел?
– Да, страшно, – ответил Тёмка и опять с горящими от любопытства глазами на окна смотрит. – Слушай, давай на горку залезем. Она как раз на уровне третьего этажа!
Мы побежали в самую глубь двора, на горку: оттуда было действительно лучше всего видно. Тут подъехали две пожарные машины. Пожарные начали быстро выскакивать, что-то разворачивать, сворачивать… Всё у них так здорово получалось! Выросла лестница – пожарный по ней проворно вверх поднялся. Потом раздался звон стекла – через окно стали вырываться огни пламени с чёрным дымом. Пожарные что-то включили – тут же побежала пена. Много-много пены. Вся стена в пене, второй и первый этаж залили. Смотрим – соседка с четвёртого этажа с замотанной полотенцем головой стоит, прямо в махровом халате. Она уже спала и стала задыхаться от дыма, как потом рассказала нам баба Валя.
Пожарные поливали, поливали, а пожар всё никак не заканчивался. Тут я увидела свою бабушку, которая искала нас. Мы нехотя слезли с горки – нас тут же подхватили родители и увели по домам.
Утром дедушка рассказал, что в квартире Листовского взорвался телевизор. Пожар очень быстро охватил всю комнату, но сам Лис-товский успел выехать в подъезд на коляске, хотя по ступенькам спуститься не мог. Его потом соседи вниз спустили. А ночью вспыхнула вторая комната в его квартире. Это была библиотека. Как-то искра туда попала. Тлела, тлела и загорелась. И опять приезжали пожарные! Но Листовского в квартире не было, его в больницу ещё вечером увезли.
Квартира выгорела дотла… Вот если бы раньше пожар заметили, такого бы не произошло. А то пока Листовский с кровати на коляску пересаживался, уже всё горело… Как только дед это сказал, у меня дыхание остановилось. Я побежала к Тёмке: он уже всё знал. Я потащила его в комнату:
– Тёмка! Если бы мы с тобой сразу побежали и рассказали, что увидели облако или мелькание красного света, то квартира Листовского бы дотла не выгорела, понимаешь?! Ему теперь жить негде!
– Понимаю, – кивает Тёмка, – но знаешь, даже когда мы домой к тебе побежали, я не думал, что это пожар.
– Что теперь делать?!
– А что делать? – не понял Тёмка.
– Мне страшно, – говорю я шепотом. – Мы с тобой во всём виноваты.
– Мне не страшно, но как-то не по себе.
На этом и разошлись. Несколько дней я никому ничего не говорила, но так мне было нехорошо… Бабушка это заметила и спросила:
– Ты что ходишь, будто в воду опущенная?
Я залезла к бабушке на колени и рассказала, как мы с Тёмкой могли спасти квартиру Листовского, но не сделали этого. Слёзы текли по щекам. Мне казалось, что это самое страшное, что я сделала или не сделала в своей жизни. Бабушка внимательно меня выслушала и сказала:
– Всё вы правильно сделали. Вы ведь не знали, что это пожар. Думаю, ты и Тёмка даже не поняли, что это такое. Вы ведь пожар в жизни ни разу не видели. А когда вам стало тревожно, побежали и рассказали. А если бы не рассказали, пожарные, может, ещё позже приехали – сгорели бы соседние квартиры. Но этого не произошло. Так что вы даже молодцы. Не расстраивайся.
Я пошла успокаивать Тёмку:
– Ничего, – говорю, – в следующий раз мы с тобой уж точно будем знать, что это пожар.
Тёмка посмотрел на меня как-то странно и говорит:
– Ты что думаешь, пожары так часто бывают? Может быть, это первый и последний пожар, который мы с тобой в жизни видели.
От его слов я сначала расстроилась, а потом обрадовалась. Ну и хорошо, что больше не увидим. Мне и одного раза хватило.
Игрушечная посуда
Не всегда бывает так, что мы только у Тёмки играем. По выходным он иногда приходит поиграть ко мне. У меня Тёмка всё разбрасывает и никогда не помогает убирать. Меня это злит. Как-то раз собрались мы у меня:
– Что будем делать?
– Не знаю, – говорю, – давай в лото поиграем.
– Нет, – отвечает Тёмка, – в лото не хочу.
Это у нас так всегда. Как соберёмся вместе, ну никак придумать не можем, во что бы нам поиграть. А потом – БАЦ! – и интересная игра придумывается. Так и в этот раз.
– Тащи свой ящик, посмотрим, что у тебя есть, – говорит Тёмка.
Ящик – это место, где у меня хранятся игрушки. Он лежит под шкафом. Там и старые, и новые, и поломанные игрушки хранятся. И даже какие-то непонятные части от неизвестных игрушек. Я всё берегу, ничего не выбрасываю. Тёмка залез в мой ящик и вытащил оттуда кукольную кастрюльку.
– Вот, – говорит, – что нам надо! Будем что-нибудь варить. Ты варить умеешь?
– Нет, не умею. Да как же мы будем варить? – засмеялась я. – Это же кукольная посуда.
– Ну и что? Она же из металла сделана. Значит, её можно нагревать.
Это мне никогда в голову не приходило, но сразу стало интересно. А что мы будем варить?
– Ну, лапшу или горох давай.
– Лапша в кастрюльку не войдёт, да и гороха нет.
– Тогда нужно что-то мелкое варить, – ответил Тёмка, – кашу.
– Самая мелкая каша – манка, – со знанием дела ответила я.
– Тащи манку.
Я пошла на кухню и отсыпала в розетку для варенья манки, а в стакан налила воды.
– Так, – сказал Тёмка, – я тут у тебя ещё одну кастрюльку нашёл, она меньше, но для тебя будет как раз. Моя кастрюлька была на длинной деревянной ручке и действительно меньше, чем у Тёмки.
– Теперь спички неси и свечки, – скомандовал Тёмка, – ты знаешь, где у вас спички лежат?
– Я-то знаю, – гордо ответила я.
– И где? – поинтересовался Тёмка.
– На кухне, в ящике старого серванта.
– А-а-а-а, – протянул Тёмка, – мои от меня спички на шкафу прячут.
– Мои тоже прячут, наверное, – неуверенно произнесла я. Потом я побежала на кухню и принесла спички и две свечки.
Пока ходила, Тёмка расположился на моём столе. Нам в этом году в школу идти, поэтому родители мне и Тёмке купили настоящие ученические столы. У него с двумя дверками, у меня с одной. Зато у меня есть полочки справа! Свой стол я протираю каждое утро: у него красивая полировка и замечательные золотые ручки-шарики на ящиках.
Мы зажгли свечки, налили в кастрюльки воду и высыпали манку.
Через несколько секунд Тёмка говорит:
– Чего-то мне пальцы жжёт твоя кастрюля!
– Да? – сказала я. – А мне не жжёт.
– Ну, понятно, ты же за деревянную ручку держишь, – сказал он и уронил свою кастрюлю на стол.
– Ой, что ты натворил! – зашипела я. – Сколько грязи! Убирай сейчас же!
– Чем я тебе буду убирать? – сказал Тёмка, пальцем трогая размазанную кашу.
Я побежала на кухню за тряпкой. Пока я бегала, он заново налил воды в свою кастрюлю и опять насыпал манку.
– Сейчас буду держать за краешек через носовой платок, – говорит Тёмка, вытаскивая носовой платок из брюк.
Я забыла про размазанную кашу, схватила свою кастрюлю со стола и закричала:
– Мамочки! Я стол испортила!
Тёмка с интересом посмотрел на место, откуда я только что подняла свою кастрюльку.
– Да, – сказал он, – ты лак прожгла, теперь навсегда останется белое пятно.
