скачать книгу бесплатно
В оголённых объятьях прогресса,
В джунглях каменных прячась от леса,
Без надежды попасть в рукава.
Там сироп, феромон и кисель.
Быстро тычешь, не глядя на кнопки.
Что-то хрупаешь ты из коробки
И какую-то слушаешь «бель».
Гонки, всполохи, драки, прорыв
В голове и извивами – в душу.
В киселе запотевшие уши,
Печень съел незамеченный гриф.
Промелькнули и век, и зима.
Мхом покрылись и чувства, и быт.
Обветшал поколений гранит.
Кто-то медленно сходит с ума.
«Мальчик с ущербной Венерой на карте натальной…»
Мальчик с ущербной Венерой на карте натальной,
Мальчик с ущербным Сатурном на карте натальной.
Выпал из мира, отринув здоровье и веру.
Сам себя узником сделал как будто опальным.
Что смастерить и создать для нагрузки сюжета?
Чем свет заплатит и скоро ль за каторжный труд?
Даром учился – труды громко булькнули в Лету.
Почести, слава, успехи и деньги где тут?
Что напрягаться, потеть, уставать и стремиться?
Путь для лохов, маргиналов и гребаных дур.
«Дайте дворец и все блага, что есть за границей.
Я перестану нудеть и всечасно быть хмур.
Сколько уж жду – но Фортуна по-прежнему задом.
Где же забота, почёт, угожденье во всём?
Как же таланты мои, что из райского сада?
Все восторгались рисунком и быстрым умом».
«Веселись на полную катушку…»
Веселись на полную катушку,
Наслаждайся, бегай и летай!
Даже если взят судьбой на мушку
И финал предвестьем брызжет через край.
Ты отсрочишь горькую годину,
Плюнешь в морду страннице с косой.
Не увидит согнутую спину —
Растеряет норов мерзкий свой.
«Сколько дней – тебе решать – будет ярких…»
Сколько дней – тебе решать – будет ярких,
С кем встречаться и кому дарить подарки.
И на что растрачивать свой пыл,
И на чём летать среди светил.
«И себе наставил сам ты оградки…»
И себе наставил сам ты оградки,
И флажки повсюду красные воткнул.
И затеял поиграть с жизнью в прятки.
Убаюкал разум свой, чтоб заснул.
В скорлупе своей уселся орехом.
На вершинке, от мира в тени.
Чтоб бульдозер по тебе не проехал,
Мимоходом чтоб малец не раскусил.
Оплела природа-мать паутиной
И усыпала пылью покой.
И не надо становиться мужчиной.
И не надо выигрывать бой.
«Просто сесть вот в этом сквере…»
Просто сесть вот в этом сквере,
Хорошенько пореветь.
Маску брошенки примерить
И рифмовку к слову смерть
Набросать неторопливо.
И слезами окропить.
С ней расшаркаться глумливо.
Нудно о судьбе поныть.
Прячь себя
Куда тебя уносит, ребятёнок,
В бреду замшелом?
Твой сон тревожен, воздух горек —
Страшишься дела.
Поднять, открыть, переступить —
«А вдруг устану?
И ни рубля за то платить
Ведь мне не станут».
Всё думы, думы – праздный дух
Заводит в штопор.
И паутину вьёт паук,
Задохся чтобы.
И проплывают мимо глаз
Неспешно годы.
Жизнь, очевидно, удалась —
Не ищешь брода.
«Я обращаюсь к ангелу в тебе…»
Я обращаюсь к ангелу в тебе.
Его душил ты грубыми словами.
Прикладом бил по светлой голове.
Ходил по крыльям грязными ногами.
Он невесомый, с грустью на лице,
Давно поник, бессилен образумить.
Был вензель вбит в начальном яйце.
Наследник рода, ты при жизни умер.
Себя глубоко в мусор закопал.
Страшишься глаз и слов, и всех движений.
Из мыслей старых жвачку зажевал,
Зациклился в плену твой мнимый гений.
И ангела в тебе не пробудить,
Сквозь панцирь шизоты не достучаться.
Другие возведут твои мосты.
И пригласят твоих девчат на танцы.
М. Ц.
Ей сорок девять не исполнилось
И пятьдесят.
Сильна, здорова и вынослива,
Но в хлам – душа.
Все мытарства и испытания —
Кто б поддержал!
Среди завистников и Каинов,
Кривых зеркал.
Душа – творить! И в созидании
Легко парить!
На шее быт колодой каменной —
Собой не быть.
Елабуга язвит и пучится —
Не до поэм.
Она случайная попутчица —
Янтарь зачем?
Посудомойкою быть просится —
Но это край!
Тот камер-юнкер в мыслях носится…
Его-то – царь.
Унизить, смыть, развеять по ветру —
Гордыню сбить?
За право быть потом Мариною.
В гробу не быть.
Могила, кладбище – всё в лирике
Тех юных лет,
Когда порывы и романтика,
Безбрежность бед.
Всех обошла, восстав рябиною
И янтарём.
И августов предночий длинами,
И сентябрём.
«Август воспела…»
Август воспела
С яблоком спелым,
С нравом имперским,
С сумраком дерзким.
Август бессмелый
Довёл до предела.
Горькой до срока
Рябина созрела.
«Елабуга ела свои буги-вуги…»
Елабуга ела свои буги-вуги,
Встречая бежавших от страшной войны.
И видели жители только недуги:
Что рыбу купила, а сделать – увы.
Германия – мама, романтика, Рильке —
Предавшая Шиллера и Лорелей,
На тело Европы нацеливши вилку,
Кошмаром сознанье обрушила ей.
Двадцатые страшные – голод, разруха.
