скачать книгу бесплатно
– Ваше имя?
– Михаил. Михаил Юркевич.
– Вы еврей?
Опа-на! Приехали. Если и можно задать вопрос, который и мёртвого разбудит, то госпожа координатор попала в точку. Спрашиваю:
– А это имеет какое-то значение?
– Никакого.
– Тогда зачем…
Перебила.
– Отвечайте на вопрос.
– Нет, я русский, – говорю.
Госпожа координатор вдруг как-то странно замерла, будто зависла, и, пытаясь что-то отыскать на круглой столешнице, делала пальцем смазанные движения, как страницы листала. И одновременно с подозрением посматривала на меня, всем своим видом давая понять, что я произнёс какую-то невероятную бессмыслицу. И вдруг:
– Такой национальности нет в списках Империи.
«Здрасьте, приехали! А то я не знаю, есть я или нет».
– Куда же вы её, – говорю, – засунули?
Она мне с тупой настойчивостью:
– Вы лжёте. Есть только китайцы и евреи.
Стоп, говорю себе, если это юмор, то не смешной. А если она эту чушь утверждает всерьёз, то слишком трудно удержаться от смеха.
– Ну, знаете! Такого не может быть.
Она стоит на своём.
– Мне известна имперская история за все пятьсот лет с самого начала. И ни о каких русских нигде ни слова.
Я ей в свою очередь бросаю:
– Значит, вас тоже через ЕГ пропустили? Сочувствую. Древние говорили: чем больше человек уверен в своих знаниях, тем меньше он знает.
А сам подумал: «Если мне больше пятисот лет, а имперской истории ровно пятьсот, то я являюсь для неё доисторическим человеком? Руссокантропом? Поздравляю тебя Шарик, ты балбес!»
– Парадокс! – это она в ответ на мои слова о древних.
– Естественно, – говорю. – Но очень близкий к жизни. А американцы, надеюсь, есть?
– Нет никаких американцев.
У меня глаза на лоб, уши на затылок.
– А немцы? Французы? Англичане? Итальянцы? Турки..?
– У нас все – чайны. Мужчина – чайн. А женщина – чайна.
– А ребёнок – чайник, – вырвалось у меня не без злости. – Маленький такой, для чайной церемонии в кругу чайной семьи.
Теперь у неё глаза на лоб, уши на затылок.
– Я вас не понимаю…
– У вас и с юмором, как погляжу, проблемы.
Нет, вы послушайте дальше.
– А евреи, – говорит, – прекрасно устроились на Антарктиде. Это их земля обетованная.
Ну, уж после этого я всем своим многострадальным телом понял, зачем меня умные люди привязали. Да кто бы усидел на стуле при таком сногсшибательном известии!
Стоп, стоп! Минуточку… Не надо возмущаться и не надо передёргивать! Я не юдофоб! И я хотел сказать, не сногсшибательном, а неприятном!
Видимо, моё лицо при этом изобразило бескрайнее изумление, потому что она тут же добавила:
– Они сами так захотели. Там всегда много солнца. Они её так и называют «солнечная Антарктика». Их выбор был одобрен Имперским Советом.
Да-да, понимаю. Я, конечно, бываю порой не в себе, и чушь иногда порю, но я не идиот. Я так думаю. А дамочке из разведки, наверное, так думать, было бы сподручней.
«Ага, не слабо. И персики созревают», – сказал я себе, и в тот же самый момент по мне от ног до ушей пробежали мурашки, а в мозгу пролетело испуганной птицей: «На Антарктиду не хочу! Там несусветная холодрыга!», а вслух неожиданно ляпнул:
– Интересно, а куда вы хохлов сбагрили? В Арктику?
Ли Цзы по-кошачьи зажмурилась и пропела на высокой ноте:
– Хохлов? Вас сообщник?
Тут я не выдержал, рассмеялся в полный голос и почему-то вспомнил беременную госпожу из администрации сорок четвёртого президента США, дозволявшую себе роскошь с недопустимым для её должности идиотизмом комментировать политическую обстановку в мире во времена украинского кризиса.
Госпожа координатор посмотрела на меня как на сумасшедшего (ой, как ей хотелось представить меня сумасшедшим!), однако с прежней невозмутимостью продолжила задавать вопросы по списку.
– Сколько вам лет?
Я и сам вдруг заинтересовался. И правда, сколько? Вообще-то мне должно быть около сорока… Но исходя из даты, увиденной мной на башне ракетодрома, я стал подсчитывать, каков может быть мой возраст на нынче. Спрашиваю:
– Сегодня какой день?
– Среда, сентября пятого.
– Ага… Если исходить из нынешнего земного летоисчисления, в ближайший понедельник мне шарахнет… пятьсот пятьдесят пять. Так примерно. Критический возраст. – Названная мной цифра в силу своей чудовищности спровоцировала спазм в дыхательных путях, благодаря чему из моего горла вырвался наружу нервический смешок. – А вам, прошу прощения, сколько?
– Здесь вопросы задаю я.
– Догадываюсь. И всё же?
– Сто двадцать три, – произнесла она с расстановкой. – Но это к делу не относится.
Когда она это сказала, я уже вторично, с не меньшим энтузиазмом, поблагодарил умных людей, сковавших меня ремнями «безопасности». А потом подумал: она или смеётся надо мной, или за последние пятьсот лет учёные нашли способ неизмеримо удлинять жизнь. Или того хлеще: изобрели эликсир бессмертия. В данном случае мне это подходит. Поживу ещё сотенку, другую, огляжусь, выясню, что тут на Земле произошло в моё отсутствие. Если, конечно, мне позволят и не угробят раньше времени. Размечтался! Если мне не дадут поесть в ближайшие десять минут, то через пятнадцать я и без чужой помощи подохну, как бездомный пёс. А госпожа координатор, как ни в чём не бывало, продолжала допрос.
– Не надо много лишних слов. Просто отвечайте на мои вопросы.
«Боится, я снова отключусь. Не успеет допросить. Лучше бы пожрать дала». Меня опять затошнило. И я приуныл.
– Род занятий?
– Журналист.
– Что это значит?
– Слушайте… кончайте дурака валять!
– Отвечайте на вопрос.
– Пишу статьи… Освещаю события… как могу.
– Осведомитель?
Я немного обиделся.
– Осведомитель есть осведомитель, госпожа координатор. Он из другой оперы. Которая, очевидно, вам ближе. А я – журналист. Настаиваю на этом.
– У нас журналистов нет. Наши информационные каналы работают автоматически. И сведения постоянно поступают отовсюду в режиме реального времени, что исключает предвзятый подход к информации.
«Что ты можешь знать о реальности времени! – подумалось мне. – Забросить бы тебя туда, откуда я чудом вырвался».
И, словно подслушав мои мысли, госпожа координатор задала следующий вопрос:
– Откуда вы к нам прибыли?
– Что значит, к вам! Я вернулся домой! Из длительной, можно сказать, командировки.
– Отвечайте на мой вопрос.
– Я прибыл… с Диадемы, – сказал я, к своему удивлению, с некоторой долей мечтательности и вознёс глаза к небу, и сразу по всему телу прокатилось блаженное тепло. – Есть такая звезда в созвездии Волосы Вероники.
Но расслабляться было не время. И я заставил себя окунуться в реальность.
– У нас нет рейсов с Диадемы, – отрезала госпожа координатор. – И не может быть.
– С пересадками, конечно. Нашлись добрые инопланетяне. Нет, не добрые… Хотя… по-своему, добрые. Ведь не угробили окончательно. Только поиздевались немного. Несколько сотен годков… Всего-то и делов.
– Имперская канцелярия осведомлена о существовании созвездия Волосы Вероники.
– Надо полагать.
– Если вы утверждаете, что Земля ваш дом, то каким образом вы попали на Диадему?
Этот глупый допрос стал мне надоедать. К тому же во рту страшно пересохло.
– Долгая история… Дайте воды… Мне нехорошо…
Госпожа координатор, как фокусник, выловила из воздуха двухсотграммовую бутылочку с прозрачной жидкостью, подошла ко мне. Затем расставила ноги и, коротко сжав ими мои колени, будто подала мне какой-то знак, всунула горлышко бутылки в мой рот. Что она хотела этим сказать, я так и не понял. В тот момент я уже соображал, но не настолько хорошо, чтобы улавливать в действиях собеседника скрытые смыслы. Мне просто было приятно касание её ног. Когда прохладная жидкость, совершенно безвкусная (дистиллированная вода?) омыла мои дёсна, мне немного полегчало.
Госпожа координатор, ловко извлекла из моего рта бутылочку со спасительной жидкостью, освободила мои колени и заняла прежнюю позицию. Я хотел было сказать ей: «оставайтесь в таком положении, но подумал, ей это не понравится.
– Сколько вы пробыли на Диадеме?
– По моим приблизительным подсчётам, я прожил на Диадеме… около пяти лет. А тут у нас… у вас… вон чего… Стало быть, на Земле время идёт быстрее, чем на Диадеме.
– Дело не в этом. Все времена в расширяющейся Вселенной существуют одновременно. Поэтому время не имеет значения.
Ну, это для моего слабого мозга не довод. Я даже не понял, что она сказала. Вы можете объяснить? Можете?! Я с вами дружу. Только не обижайтесь после, когда я закончу. Хорошо? А теперь я продолжу.
На этом допрос завершился. Госпожа координатор исчезла, как растворилась в воздухе. А я вдруг в одно мгновение почувствовал себя постаревшим, по крайней мере, лет на пятьдесят. Пока я пребывал в полусознательном состоянии, внезапно материализовавшийся из воздуха субъект в белом костюме в обтяжку (не то спортсмен, не то медицинский ангел, только что без крыльев) вколол мне какую-то жидкость.
Придя в норму, я сразу поинтересовался у госпожи координатора, что мне вкалывают и по какой причине. Сам я воспринимал инъекции, как акт насилия с целью лишить меня воли и вызнать истинную причину моего неожиданного для них появления на Земле.
– Успокойтесь. Вам вкалывают суперантисмертин. Для вашей же пользы.
«Ага, всё-таки они изобрели эликсир бессмертия! Круто!»
– Инъекции необходимы для поддержания на приемлемом уровне жизнедеятельности вашего организма, – продолжала госпожа координатор. – Он должен адаптироваться к новому для него ритму времени. Тесты показывают, что если не делать этого, через месяц ваша жизнь угаснет.
– Я умру?
– Да, умрёте. От дряхлости.
«Если она говорит правду, значит, у них нет задачи сжить меня со света. Это немного успокаивает. Хотя жить вот так – нет никакого смысла».
Её слова подтвердились резкими изменениями в моём самочувствии. После очередной порции суперантисмертина, я как будто родился заново. Я почувствовал себя одиноким деревцем в пустыне, которое кто-то догадался обильно полить. Мышцы налились соком бодрости, мысль о самоубийстве отошла на второй план, а в известной области заиграли гормоны.
Ли Цзы была вся в красном с покроем того же фасона и выглядела по-женски притягательно. Я загляделся на неё, и потому мой рот выговорил самопроизвольно:
– Простите, вы замужем?
Из её реакции я вывел, что она не поняла смысла моего вопроса. Она свела глаза к переносице и застыла, как на картинке. А я заёрзал на стуле. Тошнота одолевала.
– Что с вами? – спросила она и, как мне показалось, с некоторым участием.
