скачать книгу бесплатно
– Привет! А я замуж выхожу.
А глаза отчаянные-отчаянные. Угу, так я тебе и поверил.
– Так это же здорово. Поздравляю! – поняв, что полгода уговоров самого себя выкинуть ее из сердца и памяти оказались безрезультатными, я стал искать предлог, чтобы смыться из этого ада брендов, трендов и внезапных воспоминаний. – Извини, я тут ненадолго, мне уже пора. Когда свадьба?
– Через неделю.
– М-м-м. Долгой и счастливой тебе семейной жизни. – Увидев, как она собралась что-то сказать, я упреждающе заметил: – Прийти не смогу. Мы в командировку послезавтра, и что будет – пока непонятно, сама знаешь. Работа такая.
Зачем я соврал про командировку, я так и не понял. Наверное, в ответ на ее вранье – а она мне точно солгала, я по глазам видел. Макс вздохнула и улыбнулась, и я сообразил, что мне действительно пора – я начинал чувствовать себя виноватым в том, что выгнал ее. Как складывается теперь ее жизнь – без нас, без вечной беготни по экспедициям, без привычных подколов, почти в параллельном мире, для которого она такая же чужая, как и я, как почти мы все. По-своему странные, талантливые и некоторые даже гениальные, но что бы мы делали, оказавшись вне Корпуса? Я не мог себе этого представить, но отступать от своего решения не был намерен.
– Чез, я…
– Давай не будем, – попросил я, постаравшись спрятать взметнувшуюся изнутри боль. Надо же, а я думал, прошло. Не прошло, стало только глубже и острее. Ну, если подумать, а как я хотел, разбитый вокруг мир можно собрать заново, а проданное доверие и утраченную жизнь не вернешь никогда – и я, и Тайвин побывали и на грани, и немного за ней, чтобы понять эти прописные истины. Поэтому я еще раз изобразил подобие улыбки, скомкано попрощался и ушел.
Я безумно, оказывается, по боевой валькирии соскучился, и домой мне категорически не хотелось, хотелось вернуть Макс в отдел, с ее острыми язвительными шуточками. Но только ту Макс, которая всегда прикрывала мне спину, которая подхватывала меня с полуслова, понимала с полувзгляда, не ту, которая продала ученого и предала меня и весь Корпус. Я словно осиротел без своей помощницы.
Так. Еще немного, и я прямо тут развернусь и пойду ее ловить и упрашивать прийти обратно. Я внезапно отдал себе отчет в том, что на протяжении прошедшего с ее ухода времени испытал весь спектр эмоций – от глубочайшего разочарования и обиды до едкого сожаления от вопроса «а что, если бы мы…», – и практически спустил уже всю ситуацию в архив памяти, запретив себе и просто вспоминать о Макс и ее поступке, и тем более детально это обдумывать, если бы не внезапные ностальгические всплески.
И начались они аккурат пару часов назад, когда меня потянуло сначала на алкогольные подвиги – при том, что я не имею ни привычки пить, ни тем более ходить в одиночку по барам, – потом на орбиту за каким-то чертом. Интересно, надо будет разобраться. А хотя чего ждать, попробую покопаться в ситуации прямо сейчас, штатный гений в это время домой даже не начинает собираться, с ним и посоветуюсь. И я полетел обратно на работу.
Тайвин, как я и ожидал, задержался, и, сидя за столом, уставленным пробирками и какой-то сложной аппаратурой, которая пикала и мигала, задумчиво перебирал бумаги, с отсутствующим видом витая в облаках.
– Не помешаю? – я легонько стукнул костяшками пальцев по дверному косяку.
– Чез? Не, не, заходи. Я тут думаю. – Тайвин рассеянно махнул в сторону свободного стула. Время приближалось к полуночи, все его лаборанты уже давно смылись, Гайяны тоже видно не было мои оперативники либо по домам морально готовились к покорению нового мира, либо дежурили на вызовах. Похоже, на работе остались сегодня только мы.
– Слушай. Мне надо с тобой посоветоваться. – Я собрался с духом, удостоверился, что ученый поднял на меня взгляд и готов выслушать. – Пару часов назад… – и я как на духу выложил все, что со мной происходило, включая встречу с Макс. Тайвин хищно подобрался и внимательно уставился мне в глаза.
– Ты ведь мне ни слова восторгов по поводу зрелища планеты с орбиты не сказал. Это необычно. Думаешь, кто-то на тебя… м-м-м… ментально воздействует?
Я задумался.
– Странно, я даже внимания не обратил. Ну… Да, я бы сказал примерно так, но это антинаучно? – я вопросительно глянул на штатного гения. Тот раздраженно дернул плечом, продолжая смотреть на меня.
– После наших с тобой приключений я готов поверить хоть в телепатию, хоть в магию, – хмыкнул Тайвин. – Жалко, что зафиксировать и измерить их нельзя. А органы чувств не самый лучший инструмент для науки.
– Душа у меня болит, – внезапно пожаловался я. – Как она без нас?
– Душа или Макс? Ты как собака на сене: когда у тебя под боком была на все готовая девица, даже глазом не моргнул, а как она дел наворотила, так сразу жаль. – Меня немного покоробило, но Тайвин безжалостно продолжил: – Ты сам знаешь, что принял верное решение. Ничего, выживет и без Корпуса, она сильная. И вообще, забудь уже. Душа болеть не может, у нее болевых рецепторов нет, природой не предусмотрены.
Я тоже хмыкнул и продолжил молча предаваться унынию и скорби. Тайвин убедился, что я в относительном порядке, и уткнулся обратно просматривать свои записи. Через некоторое время я обнаружил, что загнал сам себя в безвыходное положение – хотелось петь и пить, превратив зачатки горестных сожалений в полноценный катарсис, но завтра был новый рабочий день, и было нельзя. Душа требовала выхода, и я решился.
– Тай…
– М-м-м? – Ученый вопросительно посмотрел на меня из-под очков.
– Давай, что ли, еще раз попробуем.
– Да ты что, как ты там говоришь, слон в лесу сдох! – Тайвин был изумлен, но мгновенно откуда-то вытащил свой универсальный сенсор и подсунул мне. Приборчик он смастерил несколько месяцев назад, и с тех пор все с ним за мной бегал, вдруг я опять буду кого-то воскрешать, а ему удастся магически-биологическое нечто поймать и измерить. Но пока у нас ничего не получалось. – Он включен и настроен. Я там кое-что изменил, короче, неважно. Ты попробуй, я мешать не буду.
Я положил левую руку на сканер, сосредоточился, подумал о себе, о работе, о Макс, о жизни, и вдруг принялся напевать новомодную астро-рок балладу про пронзительное одиночество среди звезд, которая сейчас звучала из каждого утюга.
Мне почему-то показалось, что она как нельзя кстати подходит к моменту, а петь я всегда любил и умел, поэтому даже тени сомнений не возникло, так было надо – и все тут. Когда я уже почувствовал себя почти тем самым первопроходцем, который один-одинешенек покоряет дальние космические рубежи, ученый вдруг с интересом подался ко мне и поставил указательный палец мне на тыльную сторону руки.
– Давай, жги.
И я вновь почувствовал то самое живительное тепло, которое без вреда для меня пролилось с ладони в окружающее пространство – как я понял, просто меня сейчас было много для себя самого, и требовался какой-то выход. Сенсор замигал разноцветными огоньками, выдал невообразимый график, я в изумлении замолчал, а Тайвин щелкнул у меня перед носом пальцами. Чувство тепла исчезло, ладонь снова была просто ладонью, а не проводником непонятно чего.
– Отлично. Неделю не буду дразнить гамадрилом. – Гений был неимоверно доволен. – А если серьезно, ты молодец. Не то что эти… парапсихолухи…
– Кто-кто? – немедленно поинтересовался я.
– Я подумал о том, что раз рациональные методы познания действительности вменяемого результата мне предоставить не могут, то следует обратиться к альтернативным источникам человеческого знания. Такого массированного скопления отборного мракобесного коллективного галлюцинирования я в жизни никогда не видел! – рассказал мне ученый, в пылу праведной научной злости активно жестикулируя и подчеркивая в последней фразе почти каждое слово паузой и восклицательной интонацией. – Мне и про торсионные поля рассказали, и про то, что, оказывается, на Шестом живут чипированные нанитами зомби, а не колонисты, причем, ты понимаешь, чипированные и управляемые мной! Каково мне про то, что я гениальный злодей планетарного уровня, слушать, ты хоть можешь себе представить?
Я захихикал, а Тайвин продолжил жаловаться:
– Я попробовал выяснить, какими методами эти, с позволения сказать, специалисты, – он иронично показал пальцами кавычки, – могут исследовать человеческую ауру, или как там она в их системе терминологии называется… Так ни терминологии, ни точной дефиниции термина нет, не то что вменяемого ответа, как они снимки получают! Эффект Кирлиан подменили на Хоторна и радуются, блаженные!
– Э-э-э…
– Неуч, – с досадой махнул на меня рукой Тайвин. – Эффект Кирлиан – это просто фиксация коронного барьерного разряда в газе. Красиво получается, конечно, вроде как на снимке вокруг человека целое биополе светится, но на самом деле такое свечение можно хоть от табуретки получить, от тебя – тем более. А про эффект Хоторна, если коротко… Вот провели, например, эксперимент, неважно, какой, получили положительные результаты, подогнали под изначальный запрос – и вот вокруг криво использованной методики общество восторженных идиотов собралось! Так целую плеяду псевдонаук и вырастили, по одной, а то и по несколько на каждое когнитивное искажение, коих и так до хрена и больше! Тьфу!
– Не злись, – продолжал веселиться я. – И что говорят?
– Что такого не бывает, и я им плохого качества монтаж прислал. Вот так. Ты, оказывается, со своими выкрутасами не можешь существовать.
– А что за ролик ты им выслал?
– В палатах запись ведется, я и попросил из госпиталя копию, как ты над моим телом экспериментируешь. И из архивов поднял, как ты с Виком обошелся, точно так же, как и со мной, как я и предполагал. Ладно, не бери в голову. А с этим твоим невидимым недругом с его негативным ментальным воздействием мы разберемся. Поезжай-ка ты домой, выспись.
– Ты хоть что-то понял? – отмахнулся я от предложения. Сейчас мне было решительно интереснее знать, что происходит с моим телом и со мной.
Ученый внимательно на меня посмотрел, чуть помедлил с ответом, но принял решение в мою пользу.
– Биоэлектрический потенциал клетки, если ты не знаешь, – это поддающаяся измерению разница электрических потенциалов между возбужденным участком клеточной мембраны и невозбужденным. Клетка – это же не только крохотный биохимический завод и носитель информации, это еще и гальванический элемент, производящий электричество. И вот оно – важнейшая часть функционирования такой сложной системы, как человек. Благодаря биологическому электричеству работают сердце и мышцы, а электрический скат вообще имеет для восприятия специальные электрорецепторы, – просветил меня Тайвин, поправив очки. – Ириску хочешь?
– Нет, – мотнул головой я. – Ты продолжай, мне интересно.
– Точно не хочешь? Так вот. Мы с тобой, к сожалению, не в мире разреженного эфира живем, как полагал Тесла, а во вполне материальной реальности. А у человека биоэлектричество в достаточной мере изучено и прекрасно поддается измерению и регистрации. Поэтому я взял за основу схему обычного усилителя биопотенциалов, метод многоканальной стимуляции для вызова потенциала и настроил сканер на измерение потенциала, связанного с событием. Регистрация е-волны, измерение биоэлектрической активности мозга при когнитивно вызванном потенциале р-триста, добавил к поиску регистрацию потенциала действия…
– Хорош, хорош, это я уже не знаю, это к тебе и твоим познаниям, я не разберусь, – с сожалением прервал я ученого.
– Ладно, я понял, когнитивная нейробиология у тебя слабое место, – вздохнул Тайвин, – попробуем по-другому. Если коротко, то давай так. Ты произвольно управляешь биоэлектрическим потенциалом своего организма, хотя я думал, что это принципиально невозможно. Как – огромный вопрос. Но это факт. А вот каким образом ты можешь заставить откликнуться биоэлектричество того, на кого ты воздействуешь, я вообще себе представить не могу никак. И это тоже факт, но факт, вменяемому изучению поддающийся. А вот необъяснимый факт того, что ты ириску не хочешь – меня гораздо сильнее беспокоит.
– Почему?
– Потому что ты готов их тоннами употреблять. Мне кажется, если тебе в фазе глубокого сна предложить ириску, ты только рот раскроешь пошире.
– Ну-у-у… – задумчиво протянул я. Сказать мне было нечего – ириску действительно не хотелось, хотя Тайвин был прав, я за это сладкое изобретение человечества душу бы, конечно, не продал, но чтоб отказываться, когда предлагают…
Чувствуя себя до странности неловко, будто обманул сам себя, я перевел тему, сыронизировав:
– Это я, получается, теперь скат, люден или гигантский кошак?
– Электроорганов ты себе не отрастил новых, в псионику я не верю, да и сейчас не полдень двадцать второго века, а скорее полночь двадцать третьего, и что-то до сих пор ничего в волнах не было видно. Так что – почему кошак? – как всегда в своем репертуаре разложил все по полочкам друг.
– Когда у тебя что-то болит, что делает кошка? Правильно, приходит тебя греть и лечить, – охотно пояснил я. – Вот чем она лечит? Не мурлыканьем же. Наверно, чем-то таким. И не надо мне рассказывать, что кошки на больное место приходят потому, что оно горячее, чем остальные участки тела. Кошки – животные древние, неприкосновенные и лечебные.
– Хочешь быть кошаком – будь им, – милостиво разрешил мне штатный гений. – Но принципиально это ситуации не изменяет, как и моего научного бессилия в этом вопросе. Это же, к псам, какая-то, получается, резонансная биоэнергетика, только не та, что у парапсихолухов, а нормальная, на уровне биофизики…
Внезапно он замер, и по лихорадочному огоньку в глазах я понял, что мой очкастый друг наткнулся на очередную гениальную идею в своем мозгу, споткнулся об нее, поднял и теперь увлеченно рассматривает. В таком состоянии внутренней сосредоточенности его можно и не дозваться – не услышит просто. Я попробовал осторожно поинтересоваться:
– И как?
– Что ты имеешь в виду? – отозвался Тайвин.
– Идея стоящая?
– Если когерентные колебания биопотенциала перешли к резонансным, то флуктуационное электромагнитное поле любой отдельно взятой клетки должно было что-то до этого порога довести… Тогда метаболизм нарушится… а он и нарушился, ты чуть концы не отдал… – Тайвин посмотрел на меня, но на самом деле куда-то сквозь. – Я пытаюсь понять, как принцип работы резонансного двигателя может быть связан с твоей биоэлектрической активностью, и пока не могу. Давай ты не будешь мне мешать?
– Ладно, не буду, – пожал плечами я и ушел к себе, попутно решив домой не ехать, пока не распечатаю себе на пищевом принтере пару ирисок и не проверю, прошла любовь и помидоры завяли, или все у меня со вкусами и организмом в порядке. И гений пусть пока в тишине и одиночестве подумает, а я попробую привыкнуть к мысли о том, что я или окончательно превращаюсь в кота, или становлюсь подобием электрического ската в человеческом обличье, потому что идея про сверхчеловека мне пришлась категорически не по душе. Мне и своих обычных человеческих слабостей хватает с избытком, и сверхъестественных даром не надо.
Глава 3. Сквозь «Тернии»
Штатный гений прочно заперся в лаборатории, а я, выяснив, что моя страсть к ирискам по-прежнему перевешивает все вменяемые аргументы против них, занялся с ребятами понаехавшими в предвкушении конференции туристами. И все, как один, ходили за мной и оперативниками, как придворная свита за коронованными особами – с придыханием и восхищенными шепотками. Внешне я вел себя спокойно и доброжелательно, но внутренне, что такого в наших персонах они нашли, не понимал и злился.
И, как я подспудно и ожидал, конференция оказалась не простая, а с подвохом: мне позвонили с просьбой в ней поучаствовать. Приглашение на столь масштабную встречу (по случаю чего – я так и не понял) несколько выбило меня из колеи. Устроитель конференции говорил о том, что я непременный элемент программы и обязательно должен быть, чтобы поддержать престиж профессии. Загадочным тоном опытного обольстителя молодой, златокудрый и обаятельный, как купидончик в возрасте студента, организатор обещал «кучу позитива и креатива, классных людей и движ».
Признаться, формулировка про «элемент» мне не совсем понравилась. К тому же я не вполне представлял, что ждать от встречи, посвященной тематике популярного сериала «Тернии» – я не смотрел, но, видимо, имелась в виду пресловутая латинская пословица, точно сказать могли только авторы и сценаристы. Но оказалось, что я – существо морально к комплиментам неустойчивое и к лести плохо пригодное, поэтому сдался почти сразу, чем вызвал смутившую меня бурю восторгов. И не удосужился не только переодеться в парадно-выходную форму первопроходцев, но и просто поинтересоваться в инфосети, что там за сериал такой и зачем на конференции нужен я. Вот как был в привычной облегченной броне, так и поехал.
Не насторожили меня и ребята, столпившиеся на выходе и чрезвычайно хитро на меня поглядывающие. Я, замотавшись с организацией расселения туристов и борьбой с их повышенной назойливостью, не обратил внимания, только спросил, не хочет ли кто со мной, массовки ради и удовольствия для. Хотели, как ни странно, все, даже Тайвин высунул нос из-за масс-спектрометра. Тут я несколько притормозил и осторожно поинтересовался, в чем, собственно, дело. Но мои партизаны, переглядываясь и улыбаясь, лишь пообещали, что «подъедут позже» и «будет интересно».
Пожав плечами, я прыгнул в свой флаер и полетел к конференц-залу. Огромное полупрозрачное здание, недавно построенное и выполненное в стиле «вдохновлялась стогом сена, а лепила из песка», предназначенное когда для встреч высокого уровня, а когда для приема знаменитостей, но в основном – кому хватит задора и финансов заполнить его хотя бы наполовину, быстро приближалось в лобовом обзоре, и я был обескуражен количеством флаеров и модулей на посадочной площадке. Сколько ж тут народу… Похоже, слет объявлен межмировой. Это немножко добавляло геморроя, я-то думал, конференция туристов на триста – по крайней мере, столько пока поступило заявок на временное поселение в туристический сектор, и мы, и колония потянули бы. Но тут только навскидку пара тысяч человек, и это может быть проблемой.
Насилу отыскав посадочное место, я маякнул организатору. Тот, сославшись на занятость, попросил меня подождать на взлетной площадке немного, но я решил разведать обстановку самостоятельно – вот еще, сидеть взаперти на солнышке, как заправская гадюка, когда кругом столько интересного! Я закрыл флаер и, поминутно оглядываясь, направился ко входу.
Первым делом мое внимание привлек огромный транспарант с яркой желтой эмблемой на черном фоне и не менее ярким названием сериала в виде кислотно-желтой надписи с космическими переливами, как сейчас было модно. Главный актерский состав располагался на голографическом постере чуть ниже и мне не был виден из-за стеклобетонного выступа здания, но эмблема показалась мне подозрительно знакомой.
Где-то я ее уже видел… точно. Скосив глаза себе на левое плечо, я узрел ее почти точную уменьшенную копию, только цвет аккреционного диска на нашем первопроходческом значке был насыщенно-оранжевый вместо интенсивно-желтого, и элементы обводки, у нас выполненные в темно-фиолетовом цвете, на афише сияли небесной бирюзой. Я восхищенно ухмыльнулся, поняв, во что меня втягивают – да, организатор не обманул, тут действительно можно будет развлечься от души!
Как я и предполагал, подойдя поближе к началу – или концу? – человеческой гусеницы в тридцать три завитка, я узрел красовавшиеся на голопостере весьма выразительные очертания мужественных подбородков под полушлемами и над имитацией экзоброни, а на первом плане был… я.
Сходство было потрясающим, мне даже потребовалось потрясти головой и преодолеть желание достать зеркальце у ближайшей девушки из недр миниатюрного варианта черной дыры, именуемой сумочкой, и убедиться, что я сам на месте и никуда от себя не делся.
Изумительно, и вихры мои фирменные черные торчат, и оранжевые очи с кошачьим зрачком, и даже разрез глаз похож. Но при ближайшем рассмотрении я, конечно, уловил разницу – и подбородок у меня не такой уж волевой, и нос… покартофелистей будет. И вообще, я живой – а там герой.
Хмыкнув, я пристроился в конец очереди, состоящей из пары сотен Честеров и нескольких тысяч поклонников сериала, и решил пройти на общих основаниях. Ко мне тут же пристроился почти-я и заявил:
– Крутецкий прикид! Только у настоящих первопроходцев более сложный вариант брони. И еще у них есть с собой мини-порты, и эти, как их… – он защелкал пальцами, явно пытаясь вспомнить название технической фантастики, которой снабдила нас, судя по всему, богатая фантазия сценаристов и реквизиторов «Терний».
Меня прямо-таки распирало от смеха, но я решил подыграть, благо попытка переубедить индивидуума мне казалась совершенно бессмысленной – ну да, поверит он мне, как же.
– Да я так, на скорую руку… – я смущенно опустил глаза и потеребил краешек висящих на поясе перчаток. Субъект восторженно взвыл:
– Вспомнил, нанопередатчик!
Я сделал большие глаза.
– Ты что, последнюю серию не смотрел? Подписки нет?
Я помотал головой, прикидываясь «своим» в тусовке ряженых в первопроходческий прикид. Человек искренне за меня огорчился.
– Эх… сам понимаешь, рассказать не могу, ты же все удовольствие себе испортишь. Как зовут? Я Флин. – Я чуть не представился, но вовремя понял, что таких Честеров вокруг пруд пруди, и он явно ждет от меня «настоящее» имя.
– Э… Феликс, – брякнул я первое, что пришло мне в голову.
– Будем знакомы, – важно кивнул Флин и тут же уточнил: – А глаза, глаза ты как делал, линзы или пластика?
Если бы я в этот момент пил или ел, я бы подавился. Надо будет Тайвину рассказать, он меня все пластикой совращает, чтоб зрачки мои прекрасные пощупать, а кто-то, оказывается, их себе искусственно создает? Видя мое немое изумление, Флин с досадой поморщился, трактовав в своей системе координат.
– Понятно, и у тебя линзы. У кого ни спрошу – никто пластику не делал. И главное, в клиниках отказывают, говорят, небезопасно!
Я тихонько перевел дух: все-таки микрохирурги-офтальмологи намного умнее фанатов, честь им и хвала.
Простояв таким нехитрым образом несколько часов, я обзавелся миниатюрным клубом собственных клонов, тремя Тайвинами, которого, оказывается, в сериале тоже не то правдиво изобразили, не то продрали по полной, я так до конца и не въехал. Отношение в фанатской среде к ученому было двойственное – от слепого обожания до иронических смешков. И, конечно, вся честная компания моего отдела присутствовала в двойном, тройном и более экземплярах. На четвертой Макс я даже перестал шарахаться и начал отпускать едкие комментарии, постепенно разбираясь в хитросплетениях сюжета – картину я выстраивал по обрывочным обсуждениям «а вот в третьей серии второго сезона…»
К проверочной рамке мы подошли уже сплоченной кучкой вжившихся в отчаянную героическую фабулу тернистого визгейма и вдохновленных донельзя оперативников, а не переодетых в пластиковые костюмы (и один комплект настоящей экзоброни) девушек и парней.
В рамку пускали строго по одному, быстро просвечивали на предмет запрещенных деталей и пропускали в холл, посередине которого бушующая все увеличивающаяся толпа осаждала актеров, потрясая по старинке блокнотиками и ручками. По сию пору «аналоговый» автограф считался верхушкой фанатской коллекции, но его звезды давали крайне редко и неохотно, предпочитая быструю цифровую подпись одним касанием на коротеньком головидео с толпой поклонников. На мне рамка, конечно, взвыла и засветилась всеми цветами радуги, и я с охраной отошел в сторону – меня проводили завистливыми взглядами, а Флин украдкой показал класс.
– Предъявите документы на оружие, броню, запрещенные препараты, – скучным голосом начал страж порядка, – вам придется все это сдать. Не знаю, откуда вы взяли такую точную имитацию, но…
Я вытащил из нагрудного кармашка брони личку и удостоверение, и охранник с округлившимися глазами завизировал и мою личность, и право на ношение всего перечисленного. Глядя на то, как в его глазах загорается огонек восторженного понимания, я задорно ему подмигнул и сделал умоляющий кошачий глаз.
– Вы же меня не выдадите, правда? Я еще тут не нагулялся. – Молодой человек, не отрывая от меня взгляда, кивнул и украдкой показал на карман формы, из которой торчал край блокнота и ручка. Я вздохнул. – К сожалению, каждая моя подпись фиксируется в системе, не имею права. Но вы приходите к нам, может, найдется работа поинтереснее?
Я знал, о чем говорил. Ни одного из «первопроходцев», с кем я имел честь познакомиться в очереди, совращать призраком аккреционного диска я бы не стал – чувствовал превалирование псевдоэкспертности, ярой жажды признания и плохой физической подготовки, а вот парень из охраны мне очень понравился. Быстро соображает и реагирует, умеет работать с людьми, тренирован, в меру увлечен идеей просочиться в ряды «избранных», и сдержанность мне его чрезвычайно понравилась. Охранник еще округлил глаза, а я козырнул, демонстративно поставил игломет на блокиратор и удалился, не забыв сделать отметку в записи визора – потом найду и напомню.
Звякнул смарт, я сбросил звонок – вот еще, такую хохму мне хотите испортить; тут же пиликнуло сообщение – вот на него я вполне мог отозваться. Организатор стенал, что я нужен позарез прямо сейчас у стенда с актерами – фотосессия, интервью, автографы. Я отбил в ответ, что потерялся среди толпы Честеров и найдусь, скажем, когда без меня будет совсем никак, а вот это все в обязательный минимум точно входить не может, и поинтересовался заодно, когда наступит сей эпохальный момент.
Через минуту напряженного молчания, когда я уже решил, что либо у организатора запас воздуха и матерной лексики превышает все мыслимые пределы, либо его удар хватил, сообщение коротко оповестило про конкурс костюмов и время его начала, где мне с ребятами и актерской группе предстояло выступить в качестве жюри. «Вот жуки-первопроходцы, без меня меня сосватали! Ничего, только появитесь на конференции, я тоже над вами поиздеваюсь, подите найдите меня тут», – злорадно потирал лапки я.
До конкурса костюмов оставался целый час, и я провел его с несомненной для себя пользой – крутясь по всей площади громадного холла, исследовал тематическую выставку с павильонами, посвященными сериалу и творчеству его последователей, нашел кучу стендов, отведенных непосредственно Корпусу, с голозаписями и неплохого качества атрибутикой – всякими наклейками, нашивками, брелками, футболками и прочим.
Записи меня особо не заинтересовали – в основном это были украдкой сделанные на смарты короткие ролики о том, как мы внутри защитного купола по вызовам мотаемся, да отрывки съемочного процесса сериала, а вот пару самых красочных футболок прикупил. Много фотографировался – со своими двойниками, с «коллегами» и просто желающими – и почти все, как один, тыкали на голопроекцию эмблемы на моем левом плече, дескать, цвета не те выбрал. Я посмеивался и отговаривался спешкой и отсутствием времени для должной подготовки – а что, я ж не вру, только немного недоговариваю.
Где-то посередине моих шатаний меня отловил Флин – и как только нашел среди толпы? – и перезнакомил с кучей народу, мотивируя тем, что такой красивый и талантливый я обязательно должен принять участие в конкурсе костюмов, вот у них тут целое сообщество, и все как один хотят выиграть.
