скачать книгу бесплатно
Меня это «ну-ну» задело. Конечно, я не был уверен, что миру семь с половиной тысяч лет, как написано в Библии, но все же определенные рамки в этом плане должен иметь каждый цивилизованный человек. В противном случае чем мы будем отличаться от варваров? Как говаривал наш батюшка – вера дело не личное, а общественное. И хождение в храм Божий необходимо не только для очищения твоей души и пополнения церковной казны, но и для повышения чувства единения с цивилизацией. Что у кого в голове творится, то одному Богу известно. Веришь ты в Господа нашего, или есть на тот счет сомнения, но соблюдение правил, постов и заповедей неслучайно вменено всем в обязанность. При таком демографическом натиске, который устроили европейцам варвары, следование традициям осталось нашим последним бастионом. Одну заповедь, правда, военным разрешено было не соблюдать. Понятно, какую. Для отпущения этого греха и нужен был штат полковых и эскадренных батюшек.
– Вот тебе и «ну-ну», – спокойно ответил я. – Не люблю я этого выпендрежа. Все верят в Господа, а ты в это чучело?
– Дело не в статуэтке. Дело в свободе сознания. Но это я тебе как-нибудь потом объясню. Сейчас же мне необходимо познакомить тебя с моей командой. Точнее, с частью ребят ты уже познакомился, а теперь я представлю тебя костяку. Твое освобождение мы спланировали вместе, да и в самом деле участвовал не только я.
– Чай будем пить?
– Если хочешь.
– В такой обстановке точно не буду. Да и чай у вас, наверняка, басурманский. Вообще рискуете вы все очень сильно. Думаете, голографическая маскировка спасет вас от инспектора? Да она сканируется на раз.
– Конечно. На то и расчет.
– В каком смысле? – озадаченно глянул я на него.
– Да в самом прямом. Настоящей маскировки ты еще не видел. И, я тебя уверяю, сканером ее не пронять. Стена с голографической ширмой и эта комната как раз для отвода глаз. Каждый предмет тут, понятное дело, является нарушением юридического спирит-блока, и если инспекция сюда попадет, то все они будут уверены, что именно эту келью мы и замаскировали. Оштрафуют. Директора, может, даже посадят, за это он столько и получает. Но зато больше ничего искать не станут. Улик и так выше крыши.
– Ты хочешь сказать, – насторожился я, – что вы прячете нечто более серьезное? Да куда уж серьезнее, чем этот идол?
– Вот и инспектора так подумают.
– Да иди ты! Пойду я лучше сдаваться. Так мне лет семь припечатают, а что у вас еще припрятано, я понятия не имею. Может, оно тянет на больший срок? Или вовсе на смертную казнь? Спасибо, я в рай не спешу. К тому же на том свете, сам знаешь, никаких гарантий. С тобой еще пару минут побеседовать, так, может, потом целую вечность придется в котлах вариться и вилами в бок от чертей получать.
Я завелся, но сам понимал несерьезность таких заявлений. Во-первых, сдаваться мне, действительно, расхотелось. Во-вторых… Во-вторых, мной овладело любопытство.
– Я тебя не держу, – усмехнулся Щегол.
– Даже после того, что я увидел?
– Ты и представить не в состоянии, какие это мелочи.
– Вот как?
– Вне всяких сомнений. Можешь идти. И меня нисколько не волнует, что ты расскажешь в полиции об этом месте.
– Ты один тут такой трехнутый или вся команда тебе под стать?
– Если глядеть с твоей точки зрения, то, наверное, все.
– Замечательно. И ты предлагаешь мне работать на вас?
– Нет. – Лицо Альберта расплылось в широкой улыбке. – Я предлагаю тебе стать одним из нас.
– Сколько же раз мне надо удариться головой об стену, чтобы пройти ваш тест на трехнутость?
– Удивишься, но ты его уже прошел. Иначе тебя бы тут не было. Само преступление, в котором ты обвинен, является доказательством твоего несогласия с окружающим обществом.
– Дудки, – помотал я головой. – Это не доказательство, а обстоятельства. Просто так получилось.
– Ну уж нет. У каждого следствия, дорогой мой, есть, как минимум, две причины. Хочешь ты того или нет.
– Например?
– Ну вот, к примеру, ты здесь. Это следствие. Первая его причина в том, что ты отпустил с миром попавшую в беду девушку. Фактически – спас ее. Вторая же причина в том, что ты нам нужен.
– Для меня вопрос несколько в другом, – нахмурился я. – Нужны ли вы мне?
– И это тоже. Но для ответа на него у тебя не хватает данных.
– Пожалуй.
– Вот поэтому я предлагаю тебе дополнительную информацию. Знакомство с нами и с тем, чем мы занимаемся. Повторюсь, что ты ничего при этом не теряешь. На каторгу вернуться всегда успеешь.
– Хорошо. Валяй.
И тут произошло нечто настолько странное, что у меня голова закружилась от нереальности. Дворжек поднял к лицу левую руку с закрепленным на ней обычным коммуникатором, пробежал пальцем по экрану и… В воздухе сама собой прорисовалась огромная, на всю комнату пентаграмма – пятиконечная звезда, заключенная в круг. Конечно, первая моя мысль снова была о голограмме, но она тут же развеялась без следа, поскольку линии пентаграммы вспыхнули самым настоящим огнем. Не нарисованным, а жарким пламенем, от которого затрещал воздух и чуть опалило лицо. Я рефлекторно отшатнулся, но пламя продержалось не больше пары секунд. Само пространство вокруг нас странным образом изменилось – стены и пол сделались зыбкими, полупрозрачными, а воздух, напротив, обрел угрожающую плотность. Тело само собой, помимо воли, затаило дыхание, но уже через миг мир провалился в непроницаемую всеобъемлющую черноту, в которой разум не мог определить ни направлений, ни расстояний. Еще через миг по глазам ударил яркий свет, и мы с Альбертом оказались в шикарном, до нереальности чистом, украшенном картинами коридоре. У меня не осталось ощущения перемещения, пространство как бы просто сменилось одно на другое – то был ангар, а теперь коридор дворца. Воздух тут был намного теплее, чем в ангаре. На полу, где мы стояли, черными линиями была прорисована пентаграмма диаметром метра три.
– Добро пожаловать в офис, – усмехнулся Дворжек.
– Ничего себе… – Я вытер со лба испарину. – Понятно, почему у тебя с головой непорядок. Если каждый день попадать на работу таким вот образом…
– Дело привычки. Пойдем.
Коридор вывел нас в просторный холл, посреди которого располагался фонтан. Струя била из пасти прыгнувшего над водой бассейна и зависшего в воздухе металлического дельфина, а сама круглая чаша тонула в зелени живых тропических растений. Пальмы, лианы, диковинные деревья с цветами орхидей на ветвях. Крошечные птицы яркими точками порхали среди крупных мясистых листьев и ароматных соцветий. Вокруг фонтана располагались низкие круглые столики и шезлонги.
– Только не говори мне, что это рай, – пробормотал я.
– Я же сказал – это офис.
В одном из шезлонгов откинулась на спинку красивая брюнетка в купальнике из перламутрового акриола. В другом, напротив, попивала яркий коктейль миниатюрная рыженькая девушка в легкой сорочке и шортах, а за столиком чуть в стороне беседовали трое мужчин.
– Рад вас видеть! – воскликнул один из них, увидев меня.
Он поднялся из шезлонга и сделал несколько шагов нам навстречу. Он был высоким, тощим и жилистым. Пестрая рубашка из легкого шелкоида сидела на нем, словно с чужого плеча. Как многие люди выше среднего роста, он немного сутулился, но лицо его сияло от удовольствия.
– Здравствуйте, – чуть поклонился я.
– Это Глеб, – представил его Дворжек. – А это наш бравый винд-трупер Егор Сморода.
– Очень приятно.
Мы с Глебом пожали друг другу руки.
– Желаете выпить? – Глеб указал рукой на столик между девушками и мужчинами.
– Не знаю, – честно ответил я. – И без того голова идет кругом.
– Это от впечатлений. Думаю, легкий коктейль не повредит. Кира, будь любезна, поухаживай за гостем.
Брюнетка улыбнулась, поднялась из шезлонга и поступью пантеры направилась к бару, сверкающему стеклом и разноцветьем бутылок.
«Чтоб мне так жить…» – подумал я.
Опустившись в предложенный Глебом шезлонг, я глянул на сидящих рядом мужчин. Дворжек уселся рядом и с блаженным видом вытянул ноги.
– Вам в аэрокостюмах не жарко? – спросила рыженькая.
– Чуть передохнем и переоденемся, – ответил Альберт. – Ну что, Егор, знакомься с остальными. Это наше верховное руководство. Можно сказать, генералитет.
– Включая женщин?
– А у тебя есть возражения? – с легким вызовом глянула на меня рыженькая.
– Не мне тут решать, – безразлично пожал я плечами.
– Это Рита. – Дворжек бросил строгий взгляд в ее сторону. – Коктейль тебе делает Кира. С Глебом ты познакомился, а это Виталий и Николай.
Николай был примерно моей комплекции, да и телом владел неплохо, я сразу заметил это даже по мелким движениям. Взгляд у него был тяжелым, это мне не понравилось. Виталий же, напротив, был лишь немногим ниже Глеба, но пошире его в плечах, да и вообще более собранный, я бы сказал, спортивный. У всех, за исключением Альберта и девушек, волосы были стрижены коротко, под ежик.
– Очень приятно. – Я снова отвесил короткий поклон.
На мой взгляд обстановка была несколько напряженной. И мои новые знакомые не знали, видимо, как общаться с попавшим в их общество винд-трупером, да и я не чувствовал себя, что называется, в своей тарелке. Кира принесла коктейль – ярко-синюю жидкость в узком тонкостенном стакане. Я отхлебнул. Напиток был крепче, чем я ожидал, и, честно говоря, от этого мне стало значительно легче. В памяти промелькнул весь прошедший день, с утра, когда меня вывели из камеры на трибунал, и до сего момента. Бывали у меня в жизни необычные дни, но этот, безусловно, взял бы приз на европейском конкурсе самых безумных.
– Как вам у нас? – спросил Виталий.
– Миленько, – ответил я, еще раз отхлебнув из стакана.
– Наверно, вы понимаете, – продолжил Николай, – что мы затратили некоторые усилия по вашему освобождению.
– Не могу сказать за это спасибо, – честно признался я. – Потому что пока совершенно не знаю, чем мне придется за эту любезность платить.
– И все же вы на свободе.
– Неправильная формулировка. Я не на свободе, а в бегах. Это, знаете ли, очень разные вещи.
Николай усмехнулся.
– Вы просто не понимаете, с чем столкнулись.
– Тут вы совершенно правы. – Трудно было с этим не согласиться. – Не буду скрывать, что ваш офис, а в особенности способ доставки в него, произвел на меня неизгладимое впечатление.
– Понравилась транспортная пентаграмма? – усмехнулся Глеб.
– Понравилась – не очень верное определение. Я в растерянности.
– Ничего, привыкайте, – сухо произнес Николай. – В любом случае, нам придется открыть перед вами карты. Не все, тут не обольщайтесь, но очень и очень многие.
Я снова отхлебнул, стараясь снять нарастающее напряжение. У меня холодок по спине пробежал, я вдруг ощутил себя на пороге чего-то, очень сильно из ряда вон выходящего, хотя, надо признать, ощутил это поздновато. Сказалась закаленная психика десантника. Любому нормальному человеку хватило бы одной пентаграммы, чтобы наглухо слететь с катушек. Но я как-то еще держался, хотя прихватывать начало всерьез.
– В любом случае, придется выслушать ваши предложения, – как можно спокойнее проговорил я. Но ощущение падения в кроличью нору только усилилось. Нет, коктейль определенно не был лишним.
– Глеб, давай-ка лучше ты, – прервал Николая Щегол.
– Не вижу препятствий, – тепло улыбнулся Глеб. – Скажем, так… Мы все представляем некую негосударственную организацию. Очень старую. Очень. Она была организована как государственная структура еще в середине двадцатого века. Потом, по политическим причинам, организацию как бы аннулировали. Издали специальный приказ и распустили. Но… Можно на ты?
– Да пожалуйста, – пожал я плечами.
– Понимаешь ли, Егор, мало кто из сотрудников организации тогда отошел от дел. Многие просто уволились из государственного аппарата, реорганизовали организацию, перевели ее с государственного на собственное, внутреннее финансирование. А работа продолжилась.
– Вы бы начали с того, чем занимаетесь, – посоветовал я.
– Одно вытекает из другого. Ты когда-нибудь сталкивался с проявлениями тонкого мира?
– Какого? – Я невольно поднял брови от удивления.
– Тонкого. Невидимого. С духами, призраками и прочим подобным.
– Вы серьезно? – Я обвел взглядом собравшихся.
– Вполне. – Глеб развел руками.
Я задумался. На этот вопрос трудно было ответить утвердительно, но и отрицательно тоже непросто. Случаются иногда труднообъяснимые вещи, слухи тоже ходят, но вот так, чтобы впрямую…
– Сам я ни с чем подобным не сталкивался.
– Смею утверждать, – усмехнулся Глеб, – что тебе это только кажется.
– Мне-то лучше знать… – попробовал возразить я.
– Ладно, сейчас не время для спора, – прервал его Альберт. – А ты тоже, Егор, прекращай выпускать шипы. Сейчас прими на веру то, что многое из необъяснимого, например, даже ухудшение настроения ни с того ни с его, является проявлением тонкого мира.
– Так можно что угодно к чему угодно за уши притянуть.
– Нет. У нас для таких неверующих неофитов имеется масса доказательств. И вскоре кое с чем мы тебя, безусловно, познакомим. А сейчас просто подумай, как ты здесь оказался. Вот в этом холле.
– Ты имеешь в виду пентаграмму? – осторожно спросил я.
– Да. Объяснение произошедшему ты сам не найдешь. Однако, если ты попытаешься выбраться отсюда самостоятельно, то столкнешься с некоторыми трудностями.
– Какого порядка?
– Ну… Как бы тебе лучше объяснить… – В глазах Дворжека запрыгали веселые чертики. – Этот холл, а также все помещения офиса находятся под землей, на глубине двух километров, и отделены от поверхности слоем глухого, непроницаемого грунта. Нет ни лифтов, ни лестниц. Просто земля.
Я опешил. Не знаю уж, какое чувство мной овладело больше – облегчение или страх. Облегчение в связи с тем, что просканировать такое убежище, если Альберт говорит правду, у полиции нет никакой технической возможности. Но даже если просканируют, то немыслимо в сколь-нибудь короткий срок прокопать шахту на такую безумную глубину. Страх же… Да что тут объяснять! Представьте на моем месте себя!
– Мало того, – добавил Глеб. – Наш офис находится не под Сан-Петербургом, а под африканскими джунглями. Почти точно на экваторе. Довольно безопасное место.
Тут у меня уже окончательно челюсть отвисла. Если это правда хотя бы процентов на семьдесят, то мне надо срочно искать таблетки от сумасшествия. Коктейля тут, как ни крути, будет мало.
