скачать книгу бесплатно
– Поднять стаксель!
Закрепив шкот, чтобы намертво зафиксировать грот в нужном положении, Ахмед бросился поднимать стаксель. Когда дело было сделано, ветер охотно надул второй парус, такелаж заскрипел под нагрузкой, а буер все быстрее набирал ход. Стрелка автомобильного спидометра отклонялась, постепенно замедляя ход, пока не остановилась на отметке в сорок пять километров в час. Но вместе с тем значительно возросла продольная нагрузка на мачту, из-за чего левая двойка колес вжалась в песок, а правая, наоборот, так и норовила оторваться от грунта.
– Ахмед, переведи собак на правый борт! – приказал Макс.
Конструкция буера была прочной и проверенной временем, в ней использовалось много заводских деталей старого времени, снятых с автомобилей, в том числе и амортизаторы, но на неровностях его все равно трясло нещадно, из-за чего голос при разговоре становился похожим на звук старого патефона. Руки на штурвале тоже трясло, от этого они быстро начинали зудеть, но рулить попеременно то одной, то другой Макс пока остерегался. Если слишком сильно заложить к ветру, буер запросто мог опрокинуться на бок, а на такой скорости это чревато последствиями. Лучше чаще меняться с Ахмедом, толку будет больше, да и опыт управления у него побольше, чем у Макса, не смотря на меньший возраст.
Неизбежность и неожиданность мутаций заставляла людей Клана подходить к обучению с максимальной эффективностью. Рождаемость была нормальной, грех жаловаться, поэтому людей хватало, особенно в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет. Но очень короткая средняя продолжительность жизни не давала возможности обучать их всему, чему захочется, или нескольким направлениям одновременно. Такую роскошь могли себе позволить разве что долгожители, вроде Макса или Бориса, да и то, лишь в том случае, если уже овладели чем-то в той мере, которая может принести пользу Клану. Праздные знания были не в чести. Поэтому, если человек брался овладевать каким-то навыком, на это бросал все силы не только он сам, но и Клан, инвестируя в молодого специалиста массу усилий и времени. Так что умельцами все были хорошими, не умельцами даже, а мастерами, вроде Джамиля, Ахмеда, и сотен других членов Клана. Если общество старого времени могло себе позволить тратить силы и ресурсы на обучение дипломированных специалистов, которые никогда не будут, и даже не собираются, работать по специальности, если оно могло кормить ничего не производящих офисных менеджеров, всевозможных брокеров и риэлтеров, просто переводящих биржевые активы из одного фонда в другой, а так же миллионы других дармоедов, то Клан не мог себе позволить такого извращенного милосердия.
Макс невесело усмехнулся. Вроде бы только что с трудом отбились от мутантов, да и то, с потерями, но ведь не чудовищные твари были главным врагом Клана. Нет, не они. Главным врагом людей был сам вирус, неведомая зараза, поразившая разом все человечество. И хотя Макс был слишком молод, и не мог быть свидетелем страшных событий, произошедших двадцать восемь лет назад, но он читал написанные Киром исторические зарисовки. После ознакомления с ними, в представлении Макса вирус стал чем-то вроде божественной кары, постигшей человечество именно когда оно, как некогда легендарный Содом, расплодило в себе многочисленные извращения, возвело в ранг нормы дармоедов, циничных убийц и проституток всех мастей, от уличных до политических. Когда оно пало ниц в своей священной, бескорыстной и всеобъемлющей любви к тому, что стало считаться единственной неоспоримой ценностью. К деньгам. Когда понятия чести, справедливости и закона утратили признаки абсолюта, когда их стало можно трактовать, как угодно, и применять в разной степени для разных людей. Именно тогда и низверглась на человечество кара, в виде вируса. Он убил треть людей, треть превратил в жутких мутантов, а одну треть, словно в издевку, оставил жить. Вот только не долго. С перспективой в любой момент превратиться в злобную тварь, на глазах у бывших товарищей.
И хотя Макс, вполне серьезно, считал вирус божественной карой, но он не считал эту кару справедливой. Да, с одной стороны, судя по прочитанным книгам, человечество совершило массу грехов. Но, с другой стороны, Макс каждый день видел, как люди повсеместно доказывают, что давно искупили грехи человечества, что оно уже давно не состоит из бездельников, чревоугодников и половых извращенцев, что оно, почти целиком, давно уже состоит из героев, которые совершают подвиги, спасают других, таких же обреченных, как они сами, гибнут, терпят лишения, без всякой перспективы на изменение ситуации.
Эти мысли были тяжелыми, и, когда они возникали, Макс старался их отогнать. Но они упорно возвращались. Слишком уж гладко вписывались они в окружающую реальность, слишком уж слились с ней. Настолько, что чем бы ни занялся, так или иначе, подумаешь о главном. Мысль была привычной, но свыкнуться с понятием обреченности было нелегко. Как ни крутись, а конец один. И если предки реально провинились в чем-то, то он, Макс, в чем не прав? И в чем не правы другие люди Клана, каждый день борющиеся с окружающим хаосом за то, чтобы, в отличии от диких, все же оставаться людьми.
Хотя, конечно, дикие не виноваты, что одичали. У них нет Кира. Дети Клана с пяти лет начинают чему-то усиленно учиться, чтобы уже с десяти лет приносить пользу обществу, когда они гарантированно не могут мутировать. А дальше – сколько получится. Но чтобы учиться, надо иметь знания. Точнее того, кто ими обладает, кто способен их сохранить и передать. Раньше это делали взрослые. Но теперь взрослых нет. Ни у Клана, ни у диких. Взрослые есть у собак, взрослые есть у мутантов, а вот у людей нет. И это являлось главной проблемой.
Единственным известным Максу взрослым, среди людей был сам Кир. Почему-то он не мутировал. Почему, не знал даже он сам. Ходили домыслы, предположения, даже была легенда, что, дескать, каждый из Клана мог иметь какие-то особые гены, и тоже не мутировать никогда, подобно Киру. Но, как ни крути, Кир был единственным.
На самом деле Кира звали Кириллом, но в Клане не любили длинных и сложных имен, поскольку, зачастую, имя являлось еще и позывным в эфире, а в бою не до словесных изысков. Женщин иногда звали длинно и витиевато, но как раз потому, что в боях они участвовали до крайности редко. И хотя многие из них не хотели с этим мириться, но основной их функцией было деторождение. Это был их фронт, такой же тяжелый, болезненный и опасный, как для мужчин война и добывание ресурсов. Все ради выживания Клана.
А Кир был стержнем. Носителем знания. Он единственный из Клана жил при старом мировом порядке, умел обращаться со сложными штуками из старого времени, понимал, как они работают, как их можно починить, где взять новые. Он был хранителем письменного знания, он инструктировал преподавателей, которые учили детей читать, он не давал языку упроститься, требовал его правильного использования. Он был Знанием, Законом и Властью в одном лице. И никому бы и в голову не пришло эту власть оспорить.
А у диких не было Кира, и они за двадцать восемь лет, в частой смене поколений, очень быстро деградировали во всем, опустились до примитивных первобытных умений, в которых и лопата – высокая технология. Они жили, чтобы есть, и ели, чтобы жить. Почти как мутанты. Клан не считал их врагами, но у Клана было много ресурсов, что временами побуждало диких пытаться эти ресурсы отнять. Дикие были слабее мутантов, но намного умнее, а убивать их было жалко – люди ведь. Так что иногда они становились неприятным противником. Этнически дикие состояли в подавляющем большинстве из арабов, и говорили на совершенно диком слэнге, выродившимся из каирского диалекта.
В Клане же общепринятыми были два языка – русский, как родной язык Кира, и каирский диалект арабского, который являлся языком предков почти для трети населения Клана. И хотя чистых этнических арабов в клане почти не осталось, но все же не мало было тех, кто с удовольствием считал себя потомком местных. В разговорной речи доминировал русский, но письменность, наоборот, чаще использовалась арабская, причем, по причине вполне понятной. Дело в том, что все надписи в окружающем пространстве, на вывесках, на заборах, на заправках, в газетах и книгах, которые можно было найти, были на арабском. Так что читать по-арабски и писать на нем, для всех было привычней, даже для самого Кира, давным-давно. Впрочем, такое двуязычие никому кроме Кира, наверное, странным не казалось – привыкли. Макс подозревал, что если бы не Кир, то народ, сам по себе, быстро бы целиком перешел на арабский, но Кир следил за сохранением русского, а потому в устной речи общались все преимущественно на нем, да еще и гордились этим, так как это отличало людей Клана от диких.
Чем больше буер удалялся от города, тем меньше его трясло. В отсутствие зданий ветер дул ровно, без турбулентностей, а потому и песок ложился гладко, словно его катком укатывали. Руку на румпеле перестало долбить, зубы уже не клацали, и можно было расслабиться. Впрочем, песок покрывал далеко не все пространство, которое охватывал взгляд. Ближе к морю раскинулась плодородная зона, там почва и влажность были такими, что можно было кинуть семечко, забыть про него, а через положенный срок просто идти собирать урожай.
Этим вовсю пользовались дикие, не умевшие бурить скважины. Они не могли создавать плантации прямо в пустыне, как это делал Клан, они зависели от естественных и искусственных водоемов, от разливов рек, а значит, постоянно рисковали нарваться на мутантов. И нарывались периодически, из-за чего их численность постоянно менялась, на смену вымирающим племенам откуда-то приходили новые, и никогда не получалось предсказать, где с ними встретишься, а где нет. Вроде еще вчера тут видели диких, а сегодня уже никого. Но больше всего диких жило на некотором удалении от озера Мариут. В самом озере мутантов было не счесть, но далеко от воды они не бродили за ненадобностью, потому что вокруг полно было сочной травы, и козы расплодились в невероятных количествах. Козы были чем-то вроде буфера между мутантами и дикими. И те и другие их ели, но коз меньше не становилось. Мутанты вообще дальше двух километров от воды старались не выдвигаться, а при наличии хорошей еды, так и вовсе не делали этого никогда.
Когда плодородная зона с ее потенциальными опасностями осталась позади, Макс, посоветовавшись с Ахмедом и сверившись с картой, взял новое направление, чуть ниже к ветру, что соответствовало курсу бакштаг и являлось прямой линией до поселения. Правда и скорость снизилась до тридцати пяти километров в час, а это означало, что дорога займет часа два.
Макс вздохнул, представляя, как придется отчитываться перед Киром. Вернулись без топлива и с потерями. Неудачный рейд, сказать нечего. Но что-то говорить все же придется. И в глаза Кира смотреть тоже придется.
Впрочем, куда важнее и неприятнее было другое. Заправка, разрушенная провалом, была последним разведанным источником топлива. Все станции западнее уже осушили, а продвигаться на восток означало продвигаться к озеру Мариут, со всеми вытекающими из этого опасностями. Но, как ни крути, топливо являлось основной жизненной силой Клана. Без него никак. Значит, снова придется идти на риск и на жертвы.
«Господи, выведи нас из этого тупика… – подумал Макс. – Или хотя бы дай знак, что выход есть. А мы постараемся, мы отыщем».
Но ответа не было, и не было знаков. Лишь раскаленное солнце полыхало в выгоревшем от жары небе, почти белом, с едва заметным намеком на голубой цвет. Буер мерно катился вперед а ветер надувал паруса и свистел в тросах такелажа. Все как обычно. Ничего нового. Но надо было взять себя в руки и не киснуть. Зачем? Ответа на этот вопрос у Макса не было. Да и ни у кого в целом мире, наверное. По крайней мере пока.
Глава 4
Внезапно Джамиль, самый зоркий из всех, привстал, вытянул шею и произнес, глядя назад:
– Макс, там что-то движется! – уверенно заявил он. – Дай бинокль!
Макс глянул через плечо, но ничего не увидел.
– Возьми в мешке! – велел он.
Джамиль порылся среди вещей Макса, достал бинокль, но рассмотреть что-то в него с трясущейся палубы оказалось решительно невозможно.
– Надо остановиться! – попросил Джамиль.
Макс свободной рукой подтянул рычаг тормозного тросика, а когда скорость упала, отпустил румпель и отдал шкотик гика, развернув грот в нерабочее положение. Буер остановился, полоща парусом по ветру.
– Дикие! – тут же сообщил Джамиль, наведя, наконец, резкость на окулярах. – Два десятка всадников на верблюдах.
– Ахмед! – позвал Макс. – Попробуй установить связь со штабом.
Остальные буеры тоже остановились, чтобы не опережать флагманский.
– Не получится! – Ахмед развел руками. – Далеко! День, солнце, помехи.
– Пробуй!
Ахмед не стал спорить, включил средневолновую радиостанцию и начал вызвать штаб. Но ответа не было.
– Ясно, но драться не будем. – Макс начал подтягивать гик в рабочее положение. – У нас хватит скорости уйти. На подходе предупредим штаб, чтобы выдвинули артиллерию.
Дикие приближались, до них было километра два, и расстояние довольно быстро сокращалось.
– Погоди, Макс! – произнес Джамиль. – Не спеши ехать. Странно это.
– Что странно?
– Диких всего два десятка. Они же не совсем идиоты, чтобы нападать на канонерские буеры таким числом. Они же видели наверняка, что мы одним залпом можем сотню мьютов вывалить. Это не считая собак, не считая ружей и винтовки. Они же знают, что у Клана всегда есть оружие старого времени. А у них только сабли и луки.
– И? – нетерпеливо уточнил Макс. – Какие будут предложения? Какие будут версии? Думаешь, они у нас хотят купить огненной воды?
– Не бурчи. – Джамиль отмахнулся. – Я просто сказал, что странно.
Макс задумался. С одной стороны Джамиль прав – ситуация странная. Дикие очень и очень редко сталкивались с людьми Клана. Военное столкновение им было не выиграть, торговых отношений не завязалось, так как единственное, чем дикие могли расплатиться, это еда, которой у них было в изобилии. Но и у Клана еды хватало, не было нужды отдавать за нее что-то ценное. Ни о каких совместных действиях с дикими тоже речи идти не могло, потому что нее было никаких общих интересов. Но, тем не менее, дикие зачем-то преследовали группу буеров. Вопрос, зачем?
– Напасть они не могут, – добавил Джамиль. – Хотели бы напасть, напали бы с плодородной зоны, из укрытия, с короткой дистанции. А так они нас сначала пропустили, а теперь догоняют в хвост, на открытой местности, где мы их можем в фарш превратить одним залпом.
– Попустили, – с задумчивым видом согласился Макс.
– Может что-то хотят сообщить?
– Они нам? – Макс удивленно поднял брови. – Зачем? Что? Какие у нас могут быть общие интересы? И не хочу я по ним стрелять, если что.
Он уже хотел было отпустить тормозные колодки, но тут до его ушей донесся, пусть и далекий, но отчетливый винтовочный выстрел.
– Что там? – Макс затянул тормозной трос и вскочил на ноги.
– Винтовка, – прошептал Джамиль.
– Откуда? – Макс ощутил, как у него чаще забилось сердце.
«Я просил подать знак, я просил подать знак», – вертелось у него в голове.
А это уж был знак, так знак. У диких не было даже ружей, они не умели выделывать порох, не знали литейного дела. Винтовку они могли получить только как трофей при столкновении с Кланом, но Макс не помнил, чтобы хоть в одном из боев было утрачено оружие старого времени.
– Вверх пальнули, не в нас, – сообщил Джамиль. – Это сигнал, а не акт агрессии.
Макс понял, что шанс упускать нельзя. И чутье говорило об этом, и Кир будет недоволен, если упустить. Его любимой присказкой была фраза «нельзя пренебрегать случайностями», а тут уж случайность редкая. На грани невозможного, а то и за гранью. Винтовка у диких! Это же кому скажи, засмеют.
– Паруса по ветру! – громко скомандовал Макс. – Раскатить буеры в боевой порядок! Орудия зарядить! Ружья к бою! Джамиль со снайперской винтовкой, Борис с автоматической. Собак назад, укрыть за канистрами и баками! Борис, выстрел в воздух!
Командир наблюдателей снял винтовку с предохранителя и пальнул вверх, пока Джамиль доставал из футляра свой дальнобой.
– Один снял белую куфию и держит ее, как флаг, – сообщил Ахмед, взяв бинокль у Джамиля.
– Грамотные! – Макс удивился. – Это древний знак перемирия. Белый флаг.
– С считал диких более дикими, – признался Ахмед.
– Я тоже, – пробурчал Макс.
Продвинутые дикие? Это уже само по себе странно. А чего от них можно ожидать, вообще не ясно. Но, судя по наличию винтовки, чего угодно. Может, они к ней патронов собрались купить? Но боеприпасы точно не предмет торговли с вероятным противником.
В километре от буеров всадники остановились, выпустив вперед одного, с белым флагом в руке. Их уже отлично было видно без бинокля, но Ахмед не убирал от глаз оптику, чтобы различать подробности.
– Тот, что с винтовкой, остался. – доложил он. – Кажется, это шейх. Вперед послали самого молодого. Лет двенадцать, точно не мутирует. Лука при нем нет, только легкая сабля.
Через пару минут мальчишка верхом на верблюде подскакал к буерам и спешился.
– Мир вам! – произнес он традиционное приветствие, а затем спросил на фонетически упрощенной версии каирского диалекта: – Кто главный?
Макс поднял руку.
– Я пришел с дарами! – сообщил мальчишка, снял с седла большой полотняный мешок, довольно тяжелый, и с поклоном положил на палубу флагманского буера. – Копченый козел. Хороший. Свежий. Есть можно сразу.
Макс развязал котомку. Запах из нее разнесся весьма аппетитный, особенно с учетом того, что кроме раннего завтрака, еще до рассвета, еды еще не было. Внутри лежало килограммов пять козлиных окороков.
– Народ, налетай! – подал он команду по-русски. – Считайте, обед. Объедки, жир, кости, кидайте собакам.
На самом деле, с едой можно было повременить, но Макс хотел показать, что стрелки и канониры покинули боевые посты, и что дары приняты.
– Какая винтовка у них? – спросил Макс у Ахмеда.
– Такая же, как у Бориса. Только новая.
– В смысле, новая? Новых не бывает.
– Глянь сам.
– Ладно, потом. Поделись боекомплектом на один магазин.
Борис достал из мешка картонную коробку, старую и потертую, отдал Максу. Тот протянул ее мальчишке и сказал на литературном арабском:
– Дары от нас вашему шейху.
Мальчишка принял коробку двумя руками и поблагодарил:
– Спасибо вам. Шейх хочет говорить с главным.
– Ты знаешь о чем?
– У нас беда. Ветер занес каналы, питающие озеро. Еще пара лун, и трава начнет умирать. Козы уйдут или умрут, и мы уйдем или умрем вместе с ними. Мы копали, не помогло. У вас есть черный песок, от которого вздрагивает земля. Он поможет расчистить каналы. А мы поможем вам.
– Чем? – Макс постарался скрыть иронию.
– Мы дадим вам вонючую воду, за которой вы ездили в город. В городе ее больше нет. Мы знаем, где есть и как взять. Нам она не нужна. Нам нужна чистая вода и трава.
Макс понял, речь идет о солярке, но трудно было поверить, что дикие как-то смогут помочь в добыче топлива. Если только не нашли старую нефтяную скважину. Впрочем, уже ясно было, что в городе солярки не осталось, последняя заправка пришла в негодность, а значит, проблема имела высший приоритет, и решения по ней принимать не Максу. Шейха придется доставить в селение и свести с Киром.
– Откуда знаешь, куда мы ездили и зачем? – поинтересовался Макс, зная, что радиосвязи у диких нет, как и электричества.
– Зеркала, – объяснил мальчишка, достав из-под полы халата зеркальце. – Мы издалека можем говорить друг с другом на языке солнца.
– Скажи шейху, что мы готовы говорить с ним. Пусть возьмет двух воинов и едет к нам.
Мальчишка поднял зеркальце, направил солнечный зайчик в сторону всадников, и принялся махать свободной рукой, то перекрывая луч, то давая ему снова достигнуть адресата. Трое всадников тут же рванули с места. Мальчишка тоже вскочил в седло, и погнал верблюда обратно. На полпути он, не останавливаясь, показал коробку, и поскакал дальше, к основной группе.
Канониры и стрелки хотя и занялись вплотную хорошо приготовленной козлятиной, к которой прилагались свежие лепешки, пропахшие мясом, но Макс прекрасно знал, что если отдать команду к бою, секунд через пять уже прозвучат первые прицельные выстрелы.
Когда дикие приблизились, сразу стало ясно, кто из них шейх. Во-первых, у него в руках была автоматическая винтовка. И, действительно, новая. Не в том смысле, что вчера с завода, а в том, что она, как минимум, со склада, и ей очень мало пользовались. Почти ничего. Во-вторых, шейх был одет не в самодельные обмотки, свойственные диким, а церемониальную арабскую одежду старого времени, тканую и шитую промышленным способом. Огромная черная куфия у него была намотана не прямо на голову, как у других, а поверх какого-то головного убора. На вид шейху было лет двадцать.
– Мир вам! – первым поздоровался Макс.
Шейх с достоинством кивнул. Один из всадников соскочил с верблюда и помог предводителю спешиться, подставив спину, как ступеньку.
– Вы отправили щедрые дары! – сообщил шейх, погладив цевье винтовки.
– Ваши дары тоже щедры и пришлись нам по вкусу. – Макс указал на подчиненных, уплетающих козлятину, и кидающих время от времени кости собакам.
– Меня зовут Саид. Я шейх этого племени. Ты тоже шейх?
– Нет. Кланом управляет другой человек, он в селении. Я командир этой группы. Но в моей власти пригласить вас и двоих ваших воинов к нам в селение, чтобы встретиться с нашим амиром.
– Я приму приглашение.
Макс понимал, что если дикие отправятся на верблюдах вместе с буерами, это замедлит движение примерно вдвое, и путь, который должен был занять два часа, займет все четыре. Но взять диких на буера тоже не представлялось возможным, так как после переговоров их придется везти обратно. С другой стороны, примерно час бы ушел на залив топлива на заправке, если бы операция увенчалась успехом, так что опоздание будет всего на час.
– Следуйте за нами! – принял решение Макс. – Мы будем двигаться с меньшей скоростью, чтобы не утомить ваших верблюдов.
