скачать книгу бесплатно
У меня чуть челюсть не отвисла от услышанного.
– Да, тут работает моя знакомая, и я ее попросила устроить тебя продавцом-консультантом на месяц.
– Скажи, что это шутка, – мрачно говорю я.
– Я не шучу, тебе нужна смена обстановки.
– Но не такая же кардинальная, Лен. Я не стану здесь работать.
– Еще как станешь. Иначе сегодня же возвращаешься домой, тебе ясно?
– Ты меня вконец добить хочешь?
– Алекс, ты и так отказалась от реабилитации, – с горькой досадой произносит она. – Заставить тебя я не могу… Месяц, Алекс, всего-навсего один месяц.
– Допустим, а что потом?
– Вернешься домой.
– То есть мне в любом случае придется вернуться? Ну уж нет, Лен, и работать здесь ты меня всё равно не заставишь.
– Тогда остается один выход – билет на самолет и вперед домой, – твердо и безапелляционно.
– Лен, это жестоко.
– А с тобой иначе никак. Посмотри на себя. Как завядший цветок. Сама себя не польешь, вот и приходится помогать. Поливать, так сказать, прям в корень, чтоб без колебаний встала и расправилась пуще прежнего.
– Я не цветок, Лен. Я человек. И я чувствую, что еще чуть-чуть и сорвусь, – надтреснутым голосом бросаю я ей в лицо. – Меня доконала эта чертова никчемная жизнь. Я не хочу, понимаешь? Я ничего не хочу, и знаешь, как это пугает?! Ты думаешь, ты одна всё понимаешь и во всём разбираешься? Нет, Лен! Мне больно и одновременно всё равно, я напугана и в то же время мне плевать на всё! Знаешь, что пугает больше всего? Мысль, что мне больше нет смысла жить. Я не хочу жить. Ты это понимаешь?! – я перехожу на глухой крик, переходящий в истеричный плач. И рядом стоящие смотрят на меня, как на сумасшедшую. Может, так оно и есть, и я сошла с ума. Или это сказываются последствия травмы. Проклятый посттравматический стресс, будь он неладен!
Ленка подбегает ко мне и просит успокоиться, тревожно оглядываясь по сторонам.
– Тише, тише. Пойдем отсюда, – суетится она, ведет меня к эскалатору. – Обещаю, больше не буду предлагать тебе место консультанта в магазине самого сексуального нижнего белья в Москве. Ты слишком остро реагируешь на трусики.
Она что, пытается шутку забабахать?
– Лен, да что с тобой? – хрипло шепчу я сквозь слезы.
– Нет, Алекс, это что с тобой? Кричишь на весь торговый центр, что не хочешь жить. Ты в своем уме? Ненормальная. Скажи спасибо, что жива осталась. Жить видите ли она не хочет. Точно умом тронулась. Завтра же возвращаешься домой, всё рассказываем твоей маме, и она решит, что с тобой делать, потому что я уже не справляюсь. Психолог тут вряд ли поможет, а психотерапевт будет кстати…
Оно в моих руках сломалось…
Дождь чернотой потек из глаз,
Боль удержать я не старалась —
Потопу дала волю про запас.
Оно в моих руках сломалось…
Собрав магниты между нами,
Взяла в ладонь – рассыпалось:
Впились в кожу мертвыми углами.
Оно в моих руках сломалось…
Хрустальный звон царит в ушах;
Точно воплем диким пронеслось
Внутри рожденное, разрядом в небесах.
Оно в моих руках сломалось…
Чувство, Сердце, Счастье, Завтра —
Их ни грамма не осталось.
В ночи встаю теперь в слезах.
Глава 8. Встреча спустя месяцы
26 июня 2020.
Пятница.
– Алекс, милая, к тебе пришли, – доносится с первого этажа голос мамы, и я, с трудом оторвавшись от занимательных строчек и отложив исторический сборник на книжную полку, выхожу спустя четверть часа из своей комнаты и нехотя плетусь вниз.
– Кто пришел? – без особого интереса задаю я вопрос, лениво спускаясь по лестнице.
– Это я, – с широкой улыбкой встречает меня на пороге кухни Макс, с чашкой кофе в руках.
– Неожиданно, – хмыкаю я. – Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду, разумеется, – нагло заявляет он, потягивая кофе, видимо, приготовленное моей весьма гостеприимной мамой. А где она сама, кстати?
– Зачем? – вздыхаю я и глазами ищу маму. – Ты мою маму не видел?
– Видел. Потрясающая женщина. Богиня. Кофе варит она божественный, – весело заявляет он.
– И где она? – немного нетерпеливо бросаю я, обогнув сероглазого парня, загородившего мне проход на кухню.
– Сказала, отойдет на часик-другой, – говорит Макс, хвостом увязавшись за мной, – вроде с каким-то Владимиром встретиться должна.
– Ясно, а тебя, значит, оставила? Одного? – и недоверчиво смотрю на бывшего одногруппника.
– Да, сказала, располагайся, будь как дома.
– А ты, естественно, воспринял это буквально, – бесстрастно комментирую я. Достаю турку и кофейные зерна, сахар и молоко. Пока варю напиток на медленном огне, Макс исследует мой холодильник.
– А ты не обнаглел, парень? – вздернув бровь, обращаюсь я к нему.
– Твоя мать разрешила, – легкомысленно пожимает он плечами и достает квадратный контейнер, в который, помнится, мама вчера сложила мясные рулетики с грибами и сыром.
– Ладно, мне не жалко.
– А если серьезно, меня пригласила твоя мать. Нашла откуда-то мой номер, – уже серьезным тоном сообщает он. Потом, склонившись ко мне чересчур близко, чтобы подцепить со стола вилку, лежащую прямо перед моим носом, мимолетно задевает жарким выдохом чувствительную кожу виска, короткие волоски в области линии роста волос, затем, как ни в чем не бывало, отходит, садится за стол и принимается за трапезу.
– Зачем? – помедлив и смахнув пальцем невидимый шлейф чужого дыхания с виска, хмуро вопрошаю я, после наливаю себе кофе.
– Твоя мама сказала, что ты нуждаешься в друзьях и в поддержке. И поэтому я тут. Алекс, что случилось? – с искренним беспокойством спрашивает Макс, и я, взяв в руки обжигающий сосуд и пригубив горячий напиток, оборачиваюсь к нему, на мгновение застываю в думе, а после сажусь рядом с ним. – Куда ты пропала? Я звонил тебе. Много раз звонил. Мы друзья, помнишь? Давай, расскажи мне, – доверительным голосом просит он, отложив вилку в сторону и дотронувшись до моего плеча, озабоченно заглядывает мне в глаза.
Друзья. Знакомое слово.
– Как там Лера? – проигнорировав его слова, тихо спрашиваю я.
Он, недовольно поморщив нос, убирает руку и отвечает:
– Она в последнее время странная, чересчур тихая. Что еще… А, – вспоминает он, – она всё никак не может сдать последний экзамен. На данный момент закрывает хвосты.
– Отработки до сих пор принимают? – удивляюсь я. – Даже в конце июня?
– Да, подруга твоя уговорила каким-то образом Назарова. Теперь она каждый день к нему ходит отрабатывать, рефераты пишет дополнительные, в кабинете его порядок наводит.
– Понятно. А сегодня она тоже там, не знаешь? – Покусывая губы, я задумчиво сверлю кофейную гущу в чашке.
– Насколько знаю, должна быть в универе… Алекс? Прошу, расскажи мне, что с тобой произошло? – Мой друг не оставляет попытки разговорить меня, упрямо продолжает допытываться: – Это как-то связано с теми документами, которые ты просила меня найти? Так я нашел, звонил тебе по этому поводу, ты трубку не брала. Я бы приехал, если бы знал, где ты живешь, – с досадой в голосе произносит парень. – Теперь-то я знаю. Позвонила бы мне твоя мать тогда, еще в декабре… – с сожалением добавляет.
– Макс, бумаги больше не нужны, – спокойно прерываю я его затянувшуюся речь. – Егор в тюрьме, и не спрашивай почему.
Парень изумленно уставился на меня.
– А что…
– Не спрашивай, – мигом жестко пресекаю я его вопрос.
– Что с тобой случилось? – осторожно, затаив дыхание, тихо интересуется он, вопреки моим же словам.
– Парень бросил. Всё? Я утолила твое любопытство?! – раздраженно бросаю я и вскакиваю.
Всё ему, черт возьми, расскажи!
Пусть лучше думает, что я такая ненормальная из-за расставания с парнем, чем узнает всю правду. Все такие любопытные кругом, диву даюсь! Всё им поведай, всё им выложи. Сначала София, потом Владимир, а теперь еще и этот… друг.
Ладно, признаюсь, от Софии я скрывать не стала, поделилась с ней обо всём, что со мной приключилось за последние полгода. Она даже слезу проронила, меня же мой собственный рассказ ничуть не вывел из душевного равновесия, будто говорила не о себе, а о ком-то постороннем. Никаких слез. Никакой боли, тоски, сожаления, отвращения, страха, ужаса во время беседы с Софией я не почувствовала.
А Владимира послала куда подальше со своим добродушием и вездесущей жалостью. Один раз даже приобнять хотел, но я его оттолкнула и в гневе выплеснула на него все свои подозрения касательно их с мамой отношений. Это было в мае, я только-только вернулась домой. Лена привезла меня и вручила маме, как и обещала. Рассказала ей всё. Мать чуть в обморок не грохнулась, давление поднялось. А потом они с сестрой поссорились, и Лена уехала. Мать вначале пыталась поговорить со мной по душам, я игнорировала ее попытки, потом та в отчаянии поделилась с «горем» со своим бойфрендом. И тот, к моему бешенству, начал меня жалеть. И я тогда не сдержалась, и много чего ему наговорила, всё, что о нем думаю. Потом и маме досталось пару обидных слов. Она пыталась встрять между нами и помирить. В итоге, Владимир громко хлопнул входную дверь, яростно пообещав, что в этот дом он больше не ногой, а мать с трудом сдерживала подступающие слезы. Я тихо проронила «прости» и заперлась в своей комнате. С тех пор с Владимиром мама встречается где угодно, но только не здесь, боясь вызвать очередной приступ ярости как у него, так и у меня. А еще она начала водить меня к психологам, к психотерапевтам, но всё напрасно: в присутствии незнакомых мне людей я просто сидела и часами молчала, слушая их методы «лечения», едва удерживалась, чтобы не закатить глаза. Порой они несли откровенную чушь. Мне было жаль их пациентов и потенциальных клиентов. Хотя, может и не жаль. Ни жалости, ни какой-либо другой эмоции во мне не было. Ничто не могло вызвать во мне подобные примитивные чувства. Легко стало жить, просто.
Иногда, правда, я не выдерживаю и взрываюсь. Редко, но метко. Как сейчас. Отчего-то контролировать гнев у меня получается не очень хорошо.
– Всё хорошо. Успокойся. – Макс встает позади меня и мягко обнимает со спины. – Всё будет хорошо, – тихо повторяет он, зарывшись носом в мои волосы.
Я не противлюсь, позволяю себя обнимать. Не знаю почему, объяснений не нахожу.
Так тихо, лишь шумное дыхание разрывает тишину кухни. Наше с ним дыхание. Проходит, наверное, минуты две, прежде чем в голову приходит мысль отстраниться.
– Пусти, пожалуйста, – спокойным, тихим шепотом прошу я, и парень неохотно выпускает меня из объятий, опускает руки, но потом внезапно хватает за плечи, разворачивает резко к себе и целует. Целует жадно и отчаянно. Опешив на миг от такой наглости, я застываю, не сразу сообразив оттолкнуть его от себя. Он стремительным теплым вихрем врывается в мой рот. И я, не до конца понимая, что творю, неожиданно для себя самой же отвечаю ему. В непонятном порыве поддавшись вперед и прильнув к чужой груди, страстно целую жесткие губы, переплетаю наши языки. Чувствую необъяснимую тягу к давно забытым ощущениям. Словно всё внутри меня хочет вернуть их, и более того, раскрыться полностью, позволить себе продолжение, разрешить этому парню, кем бы он ни был, целовать не только мои губы. Однако осознав это, я тотчас отстраняюсь. Как ошпаренная, отскакиваю от Макса. Тот выглядит крайне взволнованным и растерянным.
– Алекс… – порывается он что-то сказать, делает неуверенный шаг ко мне, но я незамедлительно обрываю, выставив перед собой руку.
– Никогда, – мрачно говорю я. – Никогда больше не смей меня целовать. Ты понял?
На секунду в помещении застывает тишина. А жадный взгляд Макса в тщетных попытках понять меня бегает по моему лицу.
– Понял, – опустив глаза, с горечью произносит Макс, потом хватает со стула черную легкую ветровку с капюшоном и торопливо двигается к выходу, на пороге вдруг резко останавливается и, не обернувшись, бросает через плечо:
– Бабушка просила тебя зайти к ней. Не знал, что вы общаетесь.
– Если бы ты уделял ей больше времени, давно был бы в курсе, что София давняя подруга моего деда. И моя тоже. Она мне как бабушка.
– Ты знала? – не выдержав, Макс оборачивается.
– Что именно? – скрестив на груди руки, смотрю на него.
– Что она моя бабушка, – с толикой обиды уточняет он.
– Знала.
– Почему мне не сказала?
– А должна была?
– Ну… да, могла бы поставить в известность, что наши семьи давно дружат.
– И что бы это изменило?
– Всё. Это изменило бы всё, – с сожалением замечает он.
– Тебе пора, – спокойно напоминаю я направление его движения. Кажется, он собирался уходить, так пусть уходит.
– Я еще вернусь, – решительно роняет, – в конце концов, мы друзья.
– Вот именно, помни об этом.
Подарив мне напоследок долгий и полный тоски и печали взгляд, Макс уходит. Слышу глухой хлопок парадной двери.
Так, что это было? Зачем был нужен этот поцелуй? Ладно, бог с ним, уже завтра я о нем забуду. Мне срочно нужно было что-то сделать. Что же это? Ах да, разыскать Леру в универе и поговорить с ней. Но чтобы не было никаких сюрпризов, нужно кое-что выяснить, а для этого мне нужен ноутбук…
