скачать книгу бесплатно
Прими Мой Облик
Эмбер Янг
2016 год. После тяжёлого дня, переживая кризис на работе, Роберт Хилл спускается в подземное метро и становится свидетелем того, как маленькая девочка попадает под поезд.Чуть позже его обвинят в убийстве, а воспоминания о тяжёлом детстве приведут к безумным догадкам.Придется противостоять СМИ, сопротивляться собственной семье, а главное ЕЙ, существование которой невозможно доказать.
Прими Мой Облик
Эмбер Янг
© Эмбер Янг, 2021
ISBN 978-5-0053-1694-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
1995 год.
В Нью-Йорке проходили последние теплые деньки, которые завораживали своей особой атмосферой: розово-коричневыми закатами и улицами, наполненными ароматом увядающей листвы.
Но загородом, где воздух пропитался старой древесиной, с нотками свежести озорной реки, можно было найти уединение от гудящих под окнами машин, ярких огней улиц.
– Робби, не хочешь зайти в дом? – спросил Моррис у своего племянника. – Уже темнеет.
Мальчик сидел на ступеньках веранды. С узеньких плеч свисал большой флисовый плед, а в руках виднелась желтая машинка. В отличие от сверстников, он не любил играть в псевдо-гонки. Ему просто нравилось, как игрушка плотно прилегала к ладони.
Набор машинок под названием «Быстрее всех» был подарком на день рождения от дорогого человека в его жизни – мамы. И, вот уже больше месяца он всюду брал с собой маленькую версию иномарки, словно некий талисман на удачу.
Так обычные вещи становятся особенными – они начинают напоминать нам об особенных людях.
– Ну, пожалуйста, еще совсем чуть-чуть, – со вздохом промямлил Робби, неотрывно любуясь закатом. Мальчику было всего восемь, но выглядел он так, будто повидал в этом мире больше остальных и успел состариться.
Моррис прошел обратно в дом. Он занялся камином: добавил сухих деревяшек для более интенсивного огня, подвинул поближе два мягких кресла.
Мужчина подошел к большому книжному шкафу, сделал глубокий вдох, чтобы почувствовать резкий аромат старых книг, слегка щекочущих нос.
На четвертой полке почетно стояла громадина в красной обложке, на корешке золотистыми буквами было высечено: «Все сказы Древней Греции и не только. Том 2».
Аккуратно положив книгу на стол, он снова вышел на веранду:
– Робби, давай расскажу тебе историю? – с этого и нужно было начинать.
Мальчик тут же обернулся, на лице заблистала озорная улыбка.
– Да! – кивнул он и поднялся.
Весело и вприпрыжку мальчик прошел внутрь и скинул плед на воздушную софу.
– Про кого сегодня, дядя Моррис? – он подошел ближе к камину. Огонь нежно согревал лицо. Малыш положил машинку в нагрудный карман своего джинсового комбинезона и выставил ладони к языкам пламени.
– Про монстра, – просмотрев оглавление, выдал он. – Тебе понравится, Робби.
Мальчик поднялся с корточек.
– А печенья будут?
Мягкие, с терпким имбирем и корицей угощения стали приятной традицией. И дело было не столько во вкусе, сколько в атмосфере: теплые вечера, которым сопутствует шипение огня, аромат домашней выпечки и невероятные, самые интересные рассказы.
– Конечно! Как же без них?
Робби обрадовался, начал кружиться вокруг своей оси, пока комната не расплылась в глазах. В утягивающем порыве собственных попыток взлететь, он прыгнул в кресло. Посмотрел на люстру, которая то и дело пыталась убежать из поля зрения, а потом на камин – огни перестали танцевать, они не на шутку разбушевались.
– Ой, – буркнул мальчик.
Рука невольно упала на толстую книгу, а глаза Робби загорелись. Он поднял кирпич и положил его на колени.
– Не такая уж и тяжелая, – отметил малец, думая, что массивность томика сдавит ему ноги подобно куску железа.
Увидев на корешке номер два, Робби возмутился.
– Значит, есть и другие?
Пока он озвучивал вопрос, понял простую истину: у этой книжки есть конец.
Услышав тяжелые шаги, он вскочил с кресла, побежал к двери, и с детской надеждой начал скулить:
– Мы ведь будем читать остальные книги из этой серии, дядя Моррис?
– Конечно, Робби, – кивнул мужчина, пытаясь удержать равновесие подноса в руках.
Ребенок улыбнулся во весь рот, обнажая дырку вместо зуба. Горка угощения казалась мальцу горой. Он согнул ноги, сделал резкий рывок и во время короткого прыжка схватился за печенье, почувствовав себя хитрым енотом.
Моррис поставил зеркальный поднос на стол и медленно покачал головой.
– Маленький воришка, – он наклонился и ласково дернул мальчика за нос. – Они же горячие!
Робби отрицательно покачал головой, сжимая в кулачках уже надкусанную «добычу». Это преступление не было идеальным, из-за чего он вздохнул полной грудью и отчаянно выдохнул, будто поезд выпустил облако пара.
Малыш ловко прыгнул на своё место, и пока дядя занимался поиском нужной страницы в томе, успел умять два печенья.
– Вот она, – радостно воскликнул Моррис, наконец усевшись в кресло. – Ламия.
– Ламия? – с диким интересом переспросил Робби. – У неё такое красивое имя. Неужели она чудовище?
Мальчик любил приезжать на выходных в загородный домик, чтобы теплыми вечерами играть в конструктор или слушать истории из уст самого лучшего рассказчика. «Мифы для взрослых, а сказки – для маленьких детей!» – упорно твердил он. А подытоживал очень серьезно, хотя становилось смешно: «Я взрослый, и мне вовсе не страшно слушать истории про монстров. И меня не тронут эти существа, я ведь взрослый!»
– Она не была урождена монстром, Робби. Она обладала невероятной красотой, была царицей, но любовь к Зевсу погубила её.
– К тому самому Зевсу?
Мужчина кивнул.
– А почему любовь её погубила? – опечаленно задался вопросом малец.
– О её романе с Зевсом узнала Гера и очень сильно разозлилась.
– Та самая Гера?
Мужчина снова кивнул.
– Она превратила красоту Ламии в безобразие, поэтому наша героиня стала настоящим чудовищем, обрела змеиный хвост. Вдобавок, Гера отняла у неё сон, и бедняжка начала сходить с ума. Ей пришлось скитаться по пещерам. Она выходила в свет, принимая облик царицы, которым пленяла мужчин.
Робби ахнул:
– Что она с ними делала?
– Питалась ими, – настороженно прошептал Моррис и через несколько секунд со смехом напал на племянника с щекоткой.
Мальчик захохотал и начал подпрыгивать.
Книга с грохотом упала на пол. Робби отдышался и спросил:
– А что дальше?
– С каждым новым убийством её обличье начало искажаться и стареть, но она продолжала грешить, ведь теперь пришёл её черед мстить. Злодеями не рождаются – ими становятся.
По мальчику пробежал табун мурашек, он посмотрел на дядю с неким восхищением.
– Что, если она реальна? Все они?
– Конечно нет, Робби, – мужчина захлопнул книгу и поставил её на стол. – Это мифы, всего лишь выдуманные истории, как и легенды о драконах.
– Жаль, – наклонил голову малыш.
Моррис потянулся за печеньем и тут же подал одно в руки поникшего.
– Почему же?
– Разве не было бы интересней жить с такими существами? Я бы хотел завести дракона.
Дядя растрепал его воздушные кудряшки и уверил:
– Мы живем в реальности, Робби, и это намного лучше.
Глава 1: Семнадцать
2016 год.
«Ненавижу дождь», – в сотый раз повторил Роберт, наконец закрыв свой насквозь промокший зонт.
Плавно ковыляя по ступеням вниз, спускаясь в любимое и уже такое родное метро, он ненароком задумался о своей мягкой подушке, которая наверняка заскучала, пропиталась одиноким холодом.
К сожалению, в его голове было больше ироничных метафор о подушке, чем идей для нового сюжета. Он чувствовал, как медленно разбивается, подобно бутылкам алкоголя из прошлого. Снова чувствовал себя уязвимым, тем, кто возможно скоро потеряет работу.
А ведь журналистика была для него всем: приносила среднюю прибыль, немного удовольствия. Но в последнее время он задумчиво сидел на краю своей заледеневшей кровати и пытался найти объяснение слову «вдохновение», давно потерявшему смысл. А заканчивал он собственные поиски саркастичной фразой: «Разве ко мне когда-нибудь приходило вдохновение?»
Ему не нужен был творческий порыв, он всегда работал без него, полагаясь исключительно на логику и здравомыслие. Однако сейчас было тяжело от незнания своих же желаний.
Целыми днями молодой человек сидел за своим столом и пытался насильно выдавить из себя первое предложение, хотя бы слово, но дождь усердно бил по козырькам, будто играя на чертовом синтезаторе. И так каждый раз, отвлекаясь на природный звук, мужчина ловил себя на нервном тике, десять раз подряд нажимая на клавишу «S».
Так и до увольнения не далеко.
Перечитывая свои старые работы, ухмыляясь от скандальных заголовков, Роб думал о времени, когда сможет написать что-нибудь новое. Наступит ли оно когда-нибудь? Он испытывал такую зависть к своим прошлым статьям, что подумывал достать набор инструментов из чулана, представляя, как будет стучать молотком по клавишам и экрану, как от компьютера не останется ничего, кроме острых осколков. Эти мысли были несерьезными, скорее задорными, хотя душа и вправду пылала злостью к самой себе.
Он продолжал винить себя за потерю энтузиазма, даже не задумываясь, как можно его вернуть. Казалось, в голове больше нет места для хороших мыслей, как на небе нет места для маленького облачка.
– Завтра будет новый день, – пробубнил он и натянул улыбку.
Хотя завтрашний день будет таким же, как и его предшественник. Пятница не отличится от понедельника, как среда от субботы.
Он начнёт свой день еще одними вздохами на краю огромной кровати, (которую он давно ни с кем не делил), а продолжит его за завтраком в знакомой забегаловке, где липкие пятна на столах стали неотъемлемой частью заведения.
Весь рабочий день он будет постукивать по клавише «S», а если и сможет накидать предложение, то в итоге воспользуется «backspace», стирая следы своей бездарности и надежды на продолжение карьеры.
К вечеру он снова будет идти по 168-мой улице, спускаться в подземное метро, преодолевая каждую ступень с мыслью о подушке и придавая себе уверенность словами о завтрашнем дне.
Проблема заключалась не в дожде и не в одиночестве, а в мыслях, где громко жужжало, подобно большому черному шмелю, число семнадцать:
«Семнадцать лет. Скоро будет семнадцать лет».
Он и поверить не мог. Прошло так много времени, а чувства никак не унимались.
Дядя Моррис всегда говорил: «Воспоминания – боль, только слабые поддаются им.
Пора взять себя в руки! Начни жить, пока есть возможность. Своими страданиями ты никого не вернешь!» – с каждым годом речь Морриса безнадежна черствела, как и отношение к племяннику.
Парень всегда осознавал ситуацию, осознавал уже семнадцатый год.
Лучше хранить воспоминания, причиняющие боль, или не хранить их вовсе?
Какой бы выбор он не совершил, прошлое не оставило бы в покое.
«Отпусти. Прекрати калечить себя», – приказывал сам себе парень.
Безутешно вспоминал, ненавидел и хотел вернуться назад в прошлое, когда он был двенадцатилетним мальчишкой.
Но неподатливые мысли продолжали крутиться в голове.
Часто ворочаясь по ночам, катаясь с одной стороны кровати на другую, он заглядывался на противоположную подушку. Может, рядом с человеком было бы легче?
