скачать книгу бесплатно
Он подозвал официанта, сказал несколько слов, и тот отошел, дружески хлопнув его по плечу.
Вот тут я по-настоящему запаниковала. В кафе полно людей, место самое обычное: довольно уютная кофейня с книгами и цветочками, но вдруг я уже во что-то вляпалась, прямо сейчас закроются двери, и начнет происходить какая-нибудь чертовщина?
Антон накрыл мою руку большой теплой ладонью.
– Аня, все нормально, правда. Обещаю, что вам ничего не угрожает. Давайте расскажу обо всем по порядку.
Его прикосновения действовали успокаивающе. И это пугало. Чертовы парадоксы женского восприятия.
– Ладно. Тогда начните с официанта. Чтобы я потом была уверена, что его не будут разыскивать как соучастника моего убийства.
– Официант – мой хороший знакомый. Его зовут Саша. И здесь, и в Кругу.
Я вздрогнула, Антон снова похлопал меня по руке.
– Да, он тоже из Круга, но для вас на данный момент это совершенно ничего не меняет. Многие люди из Круга живут обычной жизнью – учатся, работают, путешествуют, общаются. Никто насильно не вовлекает ни друзей, ни коллег, ни посетителей кафе.
Я подняла глаза и опять поймала смеющийся взгляд.
– Теперь о том, откуда я о вас узнал. Не буду скрывать: Круг – достаточно большая система, есть те, кто помогает координировать людей в разных городах. Я не знаю всей информации и тонкостей этой системы. В нашем городе всем заправляет Мануэла (если захотите, я вас потом познакомлю), именно она сообщает, если появляется новый кандидат в Круг и кому лучше его пригласить. Меня в свое время пригласил как раз Саша. Был не самый лучший период в жизни… Но об этом как-нибудь в другой раз. Я совершенно ничего о вас не знал, пока Мануэла не рассказала. Кстати, вы первый человек, кого мне выпала честь пригласить в Круг. И – нет, я за вами не следил. Только самая необходимая информация: где работаете, как выглядите, почта. Еще я знаю, что вы тоскуете, что недавно развелись. И что вы чудесная, Аня. И заслуживаете людей, которые могут это оценить.
В голове у меня была сплошная каша (противная, серо-бурого цвета, как будто уже постояла немного, размазанная по стенкам неравномерными шмотками).
Принесли чай.
Пока Саша расставлял кружки, я упорно таращилась в окно, чтобы не видеть взглядов, которыми они наверняка обменивались: «Обрабатываю новенькую». – «О, круто, удачи!»
Чай заваривался, в прозрачном чайнике происходила медленная и плавная жизнь: тугие зеленые сверточки раскручивались в большие, мягкие листы, плавно поднимались наверх; некоторые так и оставались покачиваться у самого края, другие задумчиво и неспешно возвращались назад.
– Красиво, правда?
Оказывается, не я одна залипла на реалити-шоу с зеленым чаем.
– Ладно, допустим, вы не в курсе. Вас самого пригласили недавно. Сколько времени вы там, кстати?
– Чуть больше года. – Антон аккуратно разлил по пиалам золотисто-зеленый чай. Пахло и в самом деле вкусно – спелым манго, цветами и медом. – Саша считает, что это попсовый чай, слишком яркие вкусовые добавки, но мне нравится. И почему-то кажется, что вам должен понравиться. Если расслабиться и полностью отдаться процессу, можно почувствовать настоящий вкус.
О да – отдайся процессу, расслабься, подпиши вот здесь и вот здесь, подари нам квартиру и почки.
– Я вообще сторонник чая без добавок – без сахара, молока, лимона.
Я заплакала.
Глава 9
Материал я отобрала. С горем пополам, но отобрала, черновик статьи был почти готов.
И это перестало меня тревожить. Как, впрочем, и все остальное. Я впала в сонное состояние. Не в зимнюю спячку, когда работать в принципе невозможно, а в постоянную, даже приятную дрему: мозг в целом работает, но скорее наблюдаешь со стороны, чем активно участвуешь. Похоже на те студенческие дни, когда после ночных посиделок с вином и гитарой идешь утром на пары – невыспавшийся, с тяжелой головой, но вынужденный включаться в активную жизнь и даже не слишком несчастный от этого, еще полный приятных ночных воспоминаний.
А на улице буйным цветом плескалась весна, опомнившаяся после аномально холодного апреля. Теперь происходило все и сразу – ощущение такое, будто сегодня деревья еще абсолютно серые, а назавтра шелестят густой, сочной листвой, роняют лепестки, и наверху уже воркует над своим гнездом влюбленная птичья парочка.
Выходила после работы, неспешно плыла в сторону дома ленивым, безразличным ко всему облачком, впрочем, не слишком выбивающимся из общего майского пейзажа.
Не чувствовала ни угрызений совести, ни злости из-за воскресного рёва. Ну, подумаешь, рыдала в плечо незнакомого человека. Официант Саша принес дополнительную подставку с салфетками, а посетители косились с разной степенью сочувствия к происходящему. Не все ли равно, по большому счету?
С Антоном больше не виделись. После того, как он высадил меня около дома в воскресенье вечером, от него регулярно приходили сообщения, но отвечать на них было лень.
Настойчивым дятлом откуда-то издалека пробивалась беспокойная мысль о предстоящих выходных, в которые нужно было ехать к Кристине с Димой, поздравлять мальчиков, играть с Сонькой, разговаривать с Лешей… Но в четверг Кристина написала, что двойняшки приболели и семейный сбор решено перенести на неопределенное время.
Из мирной бессмысленности происходящего выдернула суббота и сообщение о том, что мой заказ доставлен в пункт выдачи. В нем были – жуть жуткая – ярко-розовые кроссовки с крылышками по бокам. Сонькина мечта. В прямом смысле розовая.
В этом не было особой справедливости: день рождения ведь праздновали мальчишки. Разумеется, для них у меня тоже имелись подарки, но я прекрасно отдавала себе отчет в том, что наши отношения с Сеней и Темой достаточно прагматичны и рациональны, и подарки – одна из немногих вещей, которые нас связывают (давайте честно признаем, что то же самое связывает большую часть взрослых с не своими детьми).
А вот обмануть ожидания Соньки… Если хоть капля смысла и оставалась в моей жизни, она точно была связана с этой кареглазой кудряшкой.
В общем, вопреки первоначальному плану (ничего не делать. Нет-нет, зубы чистить тоже не буду, даже не уговаривайте) пришлось выцарапывать себя из кровати, приводить в относительно божеский вид и тащиться в пункт выдачи. А потом навьюченной несколькими пакетами втрамбовываться в маршрутку, прогретую так, будто на улице не май нежился, а третью неделю стояла сорокаградусная июльская жара.
Мыслительный и двигательный процессы давались одинаково тяжело, поэтому я сначала пропустила нужную остановку, потом вывалилась на улицу еще более неловко чем обычно и подвернула ногу.
Поковыляла назад, к дому Кристины, утешаясь тем, что через полчаса буду держать на коленях Соньку, зарывшись носом в пахнущие детством волосы (если, конечно, что-то сможет перебить шлейф от воняющих резиной кроссовок, которые в реальности оказались еще более ядовитого цвета, хотя, казалось бы – куда еще?). Нога с каждым шагом ныла все сильней. Черт, а ведь какой-то гений изобрел специальные машины, которые можно вызвать в любую минуту, просто заплатив за это деньги. Кажется, это волшебство и название имеет – такси. Жаль, что сегодня мой мозг неспособен воспользоваться никакими преимуществами цивилизации.
И еще – страдания страданиями – но, помимо самого Леши, я скучаю по его машине. «По нашей машине», – поправил бы меня он, как поправлял обычно. Наша машина, наш дом, наши тарелки… А я ведь была права. Очень самонадеянное местоимение, не думаю, что хоть одна семейная пара может использовать его с полным правом. То есть утром ты искренне говоришь: «Дорогой, где у нас спички?», а к вечеру никаких «нас» нет и в помине, потому что на сказанное в сердцах «Давай разведемся» супруг ничтоже сумняшеся отвечает: «Хорошо».
Но по машине скучаю. Сама водить никогда не хотела (иногда в кошмарах снится, как я за рулем, посреди оживленной дороги, понятия не имею, что делать, чтобы выбраться из этого муравейника), а с Лешей ездить очень любила. Успокаивающе действовало. И ровный ход машины, и негромкое бормотание радио, и приглушенный свет, и Лешины руки на руле, и…
Кстати. Машина стояла около дома Кристины, я увидела и узнала ее сразу, еще за несколько подъездов. Присела на скамейку, дурацкая нога окончательно отказывалась сотрудничать. А еще надо было подумать. Заявиться без приглашения и заявиться без приглашения, зная, что Леше пришла в голову та же светлая мысль, – не совсем одно и то же.
Но добрая Вселенная быстро разрешила мои сомнения. Дверь подъезда распахнулась, и оттуда с воплями вырвались на свободу двойняшки, следом вышла Кристина, потом Леша с Сонькой на плечах. И пока Кристина пыталась не дать Сене и Теме разнести машину, Леша осторожно спустил Соню на землю, и она ткнулась ему лбом в колени, обняв за ноги.
До этого момента мне казалось, что я в порядке (или просто еще не успела оценить ситуацию), но тут увидела все со стороны, а точнее – сверху. Идиллическая группа у одного подъезда: заботливый брат и его беременная сестра, шумные именинники и трогательно прижавшаяся к дяде Сонька собрались тесным семейным кругом, чтобы отпраздновать день рождения мальчиков. А через несколько десятков метров одинокий безвольный мешок, осевший на скамейку и отчаянно надеющийся, что его не заметят.
Не заметили.
С трудом запихнули на заднее сиденье двойняшек, которые, как обычно, метили на место впереди или за рулем, пристегнули Соньку, Кристина с трудом влезла в машину, поддерживая заметно отяжелевший живот, Леша еще раз проверил пассажиров, захлопнул дверцу. Последнее, что я увидела, – мелькнувшие за ней поросячьи кроссовки на Сонькиных ногах. Еще одна хлопнувшая дверь, и машина аккуратно тронулась с места, к счастью, в обратную от меня сторону.
Глава 10
А вот у Антона машина подпрыгивала на каждом ухабе, которых по мере приближения к выезду из города становилось все больше. Я подлетала вместе с ней, и это не давало сосредоточиться на злых и печальных мыслях, роившихся в голове.
– А спокойно и умиротворенно водить вас в Кругу не учат?
Он продолжал улыбаться. Господи, как же бесит! Даже несмотря на то, что в профиль эта полуулыбка вкупе с ямочкой-черточкой на щеке выглядит чертовски сексуально.
– Ок, давай проясним. Я сама позвонила и сказала, что готова ехать с тобой. Вероятно, ты за мной следил все эти дни, раз уже второй раз заявился практически сразу после звонка. Теперь мы почти за городом, у реки. Видимо, где-то здесь и найдут мои останки после нескольких лет безуспешных поисков. Второй вариант (менее вероятный): ты все-таки не наврал, Круг существует, что, кстати, не исключает версию с моей скорой кончиной: наверняка вы каждые выходные во славу всеобщей любви приносите в жертву недостаточно гармонично живущих людей. Но если все-таки сегодня не предполагается ни изнасилований, ни убийств, я бы хотела знать, что меня ждет, когда мы приедем.
Антон оторвался от дороги и обратил на меня очередной сочувствующий взор:
– Не хочешь рассказать, почему передумала и решила приехать сегодня?
– Вопросом на вопрос. Дурной тон.
Кстати, я не заметила, когда мы перешли на «ты». Интересно, это я первая начала?
– Извини, я обещал все объяснить, просто мне действительно важно знать, что заставило тебя передумать. А насчет Круга – я уже рассказал все, что мог: мы просто собираемся вместе, трудимся и отдыхаем сообща, каждый делает то, что ему по душе. Кто-то живет в Доме постоянно, некоторые, как и я, приезжают по выходным или по вечерам среди недели, если получается.
– Что значит «каждый делает, что ему по душе»? А если кому-то по душе бить других лопатой? Как вы трудитесь и отдыхаете? Что-то вроде хиппи? Выращиваете коноплю, а по вечерам устраиваете оргии?
Смех у него тоже был раздражающе красивым.
– Теперь я тебя знаю немного лучше. По крайней мере, знаю, как ты представляешь свободу. Но должен тебя разочаровать – ни наркотиков, ни оргий у нас не бывает. На самом деле, я даже не представлял, как мало нужно человеку, чтобы быть счастливым. Никаких излишеств, ни в чем. Простая пища, простой труд, шум реки, музыка, разговор с тем, кто тебя понимает, чья-то любовь.
Еще один взгляд. Похоже на откровенный флирт.
Ладно, с этим разберемся потом.
– Зачем для этого собираться в какой-то Круг? Купи себе загородный участок, сажай картошку, дыши свежим воздухом сколько влезет, все то же самое.
– Человек так устроен, что ему нужны другие люди, единомышленники, своя стая – если хочешь.
– Не хочу, – успела вставить я.
Он кивнул.
– Да, этот навык – совместности, общности – очень серьезно пострадал за последнее столетие. Но потребность в своем круге возвращается так же быстро, как естественные вкусовые предпочтения и многое другое.
– То есть вы насильно причиняете всем подряд счастье вмешательством в личное пространство.
Он был очень терпелив со мной. В голове закопошились воспоминания об отце, которого раздражали любые мои вопросы, но я усилием воли избавилась от этих мыслей: простите, дорогой Зигмунд, в моем личном дурдоме сейчас не до ваших параллелей.
– Мы ничего не делаем насильно. Ты можешь хоть целый день заниматься своими делами, никто не станет навязываться. Обязательно собираемся все вместе только один раз, вечером. Но я почти уверен, что большей части наших современников уже тошно от личного пространства. Ну, или от того, что принято называть сейчас личным пространством, а на деле это скорее отчуждение, – он помолчал, подбирая слова, – отдаление и отделение. Я сам люблю побыть один. Но одиночество, когда знаешь, что в любую минуту есть к кому обратиться, совсем не то же самое, что, скажем, обреченное одиночество брошенной молодой мамы, которая целыми днями сидит в четырех стенах с малышом.
Я хотела съязвить по поводу последнего примера, но лицо Антона вдруг стало таким печальным, замкнуто-холодным, что рот закрылся сам собой.
– Мы подъехали, – сказал он.
Глава 11
Антон толкнул встроенную в каменную ограду калитку, на которую сверху спускались длинные гибкие побеги плюща (или чего-то подобного, в темноте не очень хорошо рассмотрела да и вообще была совершенно не сильна в ботанике и при свете дня. Но выглядело мило, даже чересчур).
Казавшийся с дороги очень компактным, при ближайшем рассмотрении двухэтажный дом оказался весьма внушительных размеров. Он тянулся вглубь двора, обрастая попутно небольшими пристройками. Несколько невысоких строений темнело и в самом дворе. Между ними сновали фигуры, слышались негромкие голоса, смех, где-то за домом потрескивал костер, отблески которого высвечивали то угол длинного деревянного стола, то кружащегося посреди двора ребенка, то пса, лениво вытянувшегося под высоким стулом и нисколько не заинтересовавшегося нашим появлением.
Люди проявили немного больше интереса (но, к счастью, тоже довольно умеренно – никто не тыкал в меня пальцем и не устраивал ритуальных приветствий): девушка в длинном светлом платье, расставляющая тарелки, послала Антону воздушный поцелуй, высокий (еще более высокий, чем Антон!) парень с длинными волосами, собранными в хвост (ясно, сюда принимают только мужчин с эффектной внешностью), на ходу похлопал его по плечу; дежуривший у костра Саша сдержанно кивнул. Мы прошли чуть дальше, Антон наклонился, чтобы потрепать большого дремлющего пса, но не успел: с воплем «Тооооониии» его чуть не сбил маленький, но весьма решительно настроенный вихрь. Мальчишка (на вид лет пяти, ненамного старше Сони – меня снова обдало жаром и тоской при одном только воспоминании об отъезжающей машине), как обезьянка, вскарабкался на Антона и обхватил его руками за шею.
– Арчи, ты его свалишь, – смеясь, крикнула та же девушка, и я почти успела подумать, что они вполне могут оказаться женой и ребенком моего спутника, что будет… эм… не совсем удобно.
– Познакомься с моим племянником и главным организатором всех местных катастроф.
Мальчик надул щеки до весьма впечатляющих размеров и с резким звуком выпустил воздух в лицо Тони. Вид у обоих при этом был абсолютно счастливый.
– А вот там моя сестра Лиза. С остальными можем познакомиться позже.
Он спустил с рук Арчи (не без сопротивления со стороны последнего) и, взяв меня за локоть, подвел ближе к Дому.
– Мы приехали к самому ужину, сейчас все соберутся за столом. Если хочешь, могу проводить в твою комнату и ужин принесу туда. Поешь, осмотришься и спустишься позже. Или завтра, когда выспишься.
Мне не очень понравилось выражение «твоя комната». И перспектива остаться одной в совершенно чужом доме тоже. Как ни крути, Тони (черт, когда я стала так его называть?! Может, местный воздух размягчающе действует на мозг?) был единственным, кого я здесь знала, и мне хотелось держаться поближе к нему. На всякий случай.
– Нет, я посижу со всеми, только покажи, где здесь туалет. Или это слишком приземленное для вас понятие?
Возьми себя в руки. Ну зачем же вести себя настолько по-идиотски?
Арчи дёргал его за джинсы.
– Тони, пойдем ужинать! Ману испекла пирог.
– Беги, помоги Лизе с тарелками, а я провожу Аню в Дом.
Внутри было очень тихо и просторно. Высокие деревянные стулья, столы и шкафы. Засушенные цветы в плетеных вазах, много свечей самых разных размеров и форм, большая корзина с фруктами.
– Сюда, – Тони щелкнул выключателем, и у двери неярким светом загорелась маленькая лампочка, – я подожду тебя у выхода.
В ванной пахло чем-то мятно-цветочным. Аромат был приятный – сильный, но ненавязчивый, совершенно не въедливо-химический (в одном чудном магазине на меня однажды брызнул автоматический распылитель, отмыться не получалось несколько дней. Одежда была перестирана, сумка тщательно вымыта несколько раз, я уже была готова сама залезть в стиралку, лишь бы избавиться от обжигающего нос запаха освежителя, от которого раскалывалась голова. «Я ничего не чувствую», – сказал Леша. По-моему, очень точное выражение его жизненной позиции).
Аккуратные брусочки разноцветного мыла в больших деревянных мыльницах на краю раковины, ванны, на полках стеллажей. И просто пробежаться глазами не получилось: это были настоящие шедевры. На одном сквозь нежно-голубые прожилки просвечивали яркие кристаллики-снежинки, второе, красное, цвета чересчур красивого заката, притягивало взгляд застывшими внутри крохотными желтыми розами, а от вида глянцевых бусинок-ягод на фоне бледно-розового потока почему-то захотелось плакать. Ощущение, будто мне подмешали что-то, повышающее чувствительность (видимо, в воздух, учитывая, что я ничего не ела и не пила с самого утра).
Осторожно – было жаль даже чуть-чуть разрушить это мыльное волшебство – потерла зеленое, с «плавающими» внутри веточками. Запахло хвоей, лесом, Новым годом. Сполоснула руки, лицо, не удержалась, еще раз зарылась в пахнущие детством ладони.
Идиотская фраза. «Пахнущие детством» – что это вообще значит? Чьим детством? По крайней мере, к моему запах елки никакого отношения не имел. Из года в год мы ставили искусственную, а после того, как отец однажды швырнул ее на пол и мы с мамой долго выгребали из-под мебели разноцветные осколки, – никакую. Мое детство пахло перегаром и мамиными успокоительными каплями, из хорошего – первой в жизни Барби, подаренной виноватым папой через два дня после моего совершенно непраздничного шестого дня рождения, который мы провели у маминой подруги без торта и подарков: все было в спешке оставлено в нашей квартире при очередной эвакуации под крики и угрозы пьяного отца.
Стряхнула воспоминания. Вернулась в настоящее. Впрочем, совсем возвращаться не хотелось. По крайней мере, выходить во двор. Забытое подростковое ощущение: приходишь с парнем в чью-то квартиру, где большая компания и все между собой знакомы. Чувствуешь себя неловко. И в ванной надолго не спрячешься: вдруг все подумают, что у тебя проблемы?
Потянулась, чтобы рассмотреть мыльную экспозицию на верхней полке, и ногу, почти не напоминавшую о себе в машине, свело мучительной судорогой.
Снова злая и хромающая нашла Тони. Он стоял у открытой двери и улыбался чему-то, глядя в темноту.
– Что показывают?
– Почему ты хромаешь?
Отлично, я все-таки нашла изъян в его идеальности. С этим уже можно как-то существовать. Что делать с безупречными людьми – понятия не имею (свидетельство о разводе не даст соврать).
– В целом меня все устраивает. Будем до бесконечности задавать друг другу вопросы, и тогда ни на один из них не придется отвечать.
– Присядь, пожалуйста, на минутку. – Тони подвинул легкое плетеное кресло и, когда я села, опустился рядом на корточки.
Я пыталась протестовать, но он был настойчив.
Легко прощупал мою ступню, щиколотку, задержал большой палец на впадине под косточкой.
