скачать книгу бесплатно
Польщенный и пнув ногой предчувствия, отправился с Тимом на встречу с неизвестным.
Ольгу, я заприметил сразу, видная бабец, где-то за 180, с крупными формами и осиной талией, ноги у Ольги росли сразу из подмышек, а волосы, как у Марины Влади в кинофильме – «Колдунья». Я знал, что красивые женщины любят «дружить» с простушками, серыми мышками, чтобы на их фоне оттенять своё великолепие, а те, что мышки, конечно, старались как-то подставиться под сияние, исходящее от избранниц божьих, да и ждать, когда что-то перепадет. Ну примерно, как прилипалы с акулами.
– Здравствуйте мальчики я Лиза.
Конечно, я предполагал, что подружка, не будет столь высока, это да же грело, так как мой рост ограничивался стандартными 175 см, я даже был согласен не на 90х60х90, на что не пойдешь ради друга, но то что я увидел, не только не могло уложиться в рамки нормальных сексуальных раздражителей, а можно было описать обычной русской фразой: «Столько не пьют!»
Лиза была, что «Кубик Рубика». Её, с одинаковым успехом, можно было ставить на любую из шести поверхностей! Я был явно расстроен. Конечно, я друг и не отказываюсь лечь на рельсы, под поезд Тима страсти, но тому дружку, что ниже пояса и которому совершенно плевать и на Олину подругу, да и на Тима тоже, особенно – не прикажешь.
Я было собирался ретироваться! Упасть, «сломать» ногу или руку, получить сотрясение мозга, на худой конец сыграть по системе Станиславского эпилептический припадок, но молящие глаза Тима, который понял, что его Оля, затмевающая милицейскую Марию, как Солнце затмевает Луну, из-за какой-то, интеллигентской разборчивости друга, может «не заглянуть к нему в штаны»:
– Юра, ну ты даешь – ты же профи! Закрой глаза и представь, что она Брижит Бардо, ну не смотри ты на эту пигалицу, ты же понимаешь, кроме тебя – некому …!
Купили картошку, хлеб, еще какой-то снеди, портвейн. Мне, по ситуации, портвейна казалось мало, но на водку денег не было. Впервые в жизни я был столь неразговорчив, и все бразды правления отдал «начинающим».
Про «умные» разговоры у костра, говорить не буду, так как тематика была ясна, воздух эрогировал, глаза горели ожиданием. Когда всё съели и выпили, то трое из четверых были на старте! Я же, в душе клял, на чем свет стоит, своего яйценосного друга, за бездушие и не понимание важности момента для Тима. В голове так и носились унизительные его тирады, в случае моего провала:
– Эстет, чертов, «Викторию Федорову» ему подавай, а дружба, а за того парня, а уважение к пылкой «тростинке», где кавказская гордость, – и наконец, самое невыносимое, – А когда я, за вашу жратву, ложился на лейтенанта, вас угрызения совести не мучали и, вообще, свой «невставатит», свиньей под дружбу не подкладывай!
Да, ситуация, хоть топись!
Пока хаханьки да хаханьки, еще теплилась надежда, что Оле не понравятся кусты, или у неё, как его там, не то МЧС, не то ПМС, или там дождь с громом, или метеорит, я был согласен на все, лишь бы не видеть «голый квадрат».
Но, как говорится, если в первом акте герой заговорит о кустах, то в четвертом, он обязательно окажется в них.
И гром грянул, но не тот, которого я ждал как спасительную соломинку:
– Мы с Олей пойдем помоем руки, от золы, в озере, а вы тут не скучайте!
Тут, я понял:
– Назвался «груздем полезай в кузов», но видит Бог – кайф за Тимын секс – неадекватен. Это в сказках лягушки и толстушки превращаются, как их потрогаешь в красавец-царевен, а тут не сказка, тут как на войне! Враг вероломен, коварен, весь облик его страшен и мерзок, но ты должен устоять и… победить! Тут за красивые мысли и фразы не спрячешься, тут – вынь, да положь! Надо набраться смелости и поскорее поднять боевой дух и в бой! Где-то там, на самом дне души, все же скребла обида, что Тим не Лизу выбрал.
Сидим, ковыряем палочками в костре, хорошо думаю, так и проскочить можно. Не тут-то было, вдруг кубик, таким тоненьким голоском, видимо от предвкушения дыханье сперло:
– Ну, «грузинёнок», правду говорил Тимочка, мол ты горазд соблазнять баб. И меня таки соблазнил проказник. Давай, люби – уговорил усатик, а то – Ольгу кликать начну.
Лиза, навалилась на меня всей своей массой, какой тут секс, она, как сумоист, может удавить массой. Ребра пока не трещали, но часть выпитого портвейна тут же оказалась во рту. Надо было срочно что-то придумывать, а то полный конфуз.
Желание отсутствует полностью, эрекции не то что нет, в штанах вообще ничего не ощущается!
Вытек из-под неё как ртуть и предложил, заняться сексом, после зажигательного стриптиза. Подумалось, пока буду её раздевать или ишак заговорит, или визирь умрет. Может под медленный стринго-блюз, глядишь или резко возникнет консенсус, или Тима «отбойный молоток» сломается, или в конце концов, отстреляется. ПО любому плюс мне.
Пожамкал я несколько раз ей где-то в районе медианы под одеждой, как застывшую манную кашу, лучше бы не лез. Воздух так и был наэлектризован Лизыным либидо, но ни Визирь, ни ишак – не дохли, да и отбойный молоток Тима, видимо, работал исправно. Лиза нетерпеливо помогала мне в стриптизе, на удивление резво оголяя капусту. Повернув ей спиной, я расстегнул лифчик, в котором её грудь, стояла, так же, как и мой консенсус, зачем был нужен этот гамак не понятно. Лучше бы, я её не раздевал. При параде, хоть была надежда, когда же она стояла голая и живот, и груди бились о колени, и все это покачивалось в такт какой-то напеваемой ею мелодии. Это был – ШОК!
Немного постояв, уже без всякой надежды, полностью раздавленный полным отсутствием эрекции на эту мощную квадратно-желатиновую женственность… сказал:
– Одевайся, кина не будет!
Визг:
– «Оля» – огласил округу.
Подошли «недовольные» Ольга с Тимом. Ольга еле передвигалась, молодо – зелено!
В общем обе девицы остались недовольными, одна от избытка, другая от недостатка!
На всю жизнь мне запомнилась фраза толстушки, когда она оделась:
– Ты, что думай, я блядь какая? У меня парень есть, моряк дальнего плавания»!
И подумалось, вот она романтика морячка и понял, что от «большой земли» никогда не оторвусь.
Маша
Шееголовые
Был вечер поздней осени, но нагретый за знойное лето Тбилиси тепло отдавал медленно, как бы нехотя. Это была моя 18-ая осень. Сидя на парапете, отделявшем парк от тротуара, напротив своего дома, пристроившегося, между двух институтов – иностранного языка и физкультуры, я, лениво покуривая, убивал одиночество. Бесцельно рассматривал проезжающие мимо машины и проходящих редких туристов. Горожане по стороне, где я сидел, обычно, не ходили, так как с этой стороны дороги ни жилых домов, ни учреждений, ни магазинов не было. Был только парк и в конце дороги – турбаза.
Вдруг, почти бегом ко мне приближается симпатичная незнакомка и машет рукой. Я обернулся, может кто сзади меня, но сзади парк! Девушка явно незнакомая, да и прикид её явно неместный. Подбегает и взволнованно шепчет, мол не могу ли я проводить её к турбазе, а в глазах и мольба и ужас! Надо же, не мог ли проводить к турбазе? Хотел было ей ответить, что именно для этого и сижу тут битый час, чтобы такую заблудившуюся овечку проводить, хоть на край света! И тут, почти сквозь нее разглядел и почему она так запыхалась, и почему стремится скорее попасть на турбазу, и почему в глазках ужас.
Сзади неё громко дыша, словно два гиппопотама, на коротких кривых ножках, на параллельных курсах, двигались два кахетинца. Похожие как близнецы, с плоскими затылками, с головами незаметно переходящими в шеи, с потными волосатыми лицами и мокрыми платками, зажатыми в кулаках. Было понятно, что самцы меня просто затопчут, как конкурента на пути их отяжелевших от либидо яиц.
Реакция сработала мгновенно, раньше, чем я осознал, что делать:
– Ты где шляешься? Я тебя тут битых два часа жду. Мать, – показываю в сторону дома, – места найти не может, уже в милицию позвонила. Сейчас, видимо, приедут, – выкрикивал в сторону бегущих туш с таким темпераментом, как будто я на эшафоте и кричу воззвание к толпе, когда на шею уже накинули петлю.
– Мать? Какая мать, – оторопела брюнетка.
– А что у нас уже разные матери?
Тут, женский мозг, видимо от страха стал понимать, что к чему:
– Что я могла сделать, эти два бугая всю дорогу меня преследуют! Не видят, что я не какая-то приезжая блондинка!
– Вот эти??? – я смело ткнул пальцем в сторону шееголовых и сделал максимально кавказское выражение лица, готового убить любого, не так глянувшего на его сестру.
Сделав маленький шажок в их сторону, глядя как бы поверх голов, процедив струйку слюны сквозь резцы, медленно произнес:
– Вы что из деревни, в Тбилиси первый день? Не видите, что это моя сестра? В ход пошли выпученные глаза, медленно двигающиеся от «сестры» в сторону потнолицых.
– Кто из них тебя тронул, покажи – спросил я, войдя в раж и сунув руку в карман сделал еще полшага в направление кривоногих.
И тут эти два бугая превратились в само смирение:
– Ты что брат, мы в физкультурный институт идем на тренировку, не видишь, опаздываем, – как пловцы-синхронисты они одновременно вытерли пот с лиц.
Я перекинул руку через плечо «сестры», почувствовав легкое сопротивление не более. Это был последний аргумент, после которого «Кахетия» остановила проходивший троллейбус и уехала в обратную от физкультурного института сторону.
– Сестра, а почему ты одна бродишь по городу, нарываясь на неприятности, а потом заставляешь меня героически их решать? – обнимая её за плечи, выдал я тираду, не выйдя еще из роли.
Легкое движение её плеча и моя рука тут же потеряли опору. Её взгляд выражал одновременно и мягкий женский укор, и бесконечную благодарность:
– Ну вот, не успела отделаться от притязаний двух генацвале, как третий, воспользовавшись хитростью, успел меня обнять. Как здорово ты их обманул … «сестра» – засмеялась она.
Оказалось, она отстала от группы и полдня пытается найти дорогу к турбазе, её сумочка осталась в автобусе, поэтому она шла пешком, а эти двое шли сзади и предлагали ей непристойности, напугав до смерти. И как же ей повезло, что я оказался на ее пути.
– Так ты целый день не ела, да и ноги вон дрожат от усталости.
– И ничего не дрожат. Сейчас приду на турбазу, поем и отдохну.
Я взял её за руку и движением, не терпящим возражений, повел домой.
Дома, на немой вопрос бабушки, всегда понятливой, тактичной, милой и до бесконечности мной обожаемой, ответил, что это моя подруга, она шла ко мне пешком, устала и проголодалась. Бабуля протянула ей руку:
– Белла Семеновна, самая любимая бабушка.
– Маша из Мытищ.
– Так Вы пешком, прямо из Мытищ, – улыбнулась бабушка, – тогда скорей мыть руки.
Мы ели суп-харчо, пили чай с лавашем и сулугуни. Хохотали над «кахетинцами». Когда мы поели и собрались уходить бабушка робко пошутила:
– Машенька, вы прямо сейчас назад в Мытищи пешком? Может, останетесь?
Эх, не только мне, но и бабушке хотелось, чтобы эта стройная красивая девушка осталась. Но Маша поблагодарила, и мы вышли на улицу. Уже стемнело, немного стало прохладно, я предложил Маше свой пиджак и когда она его накинула, прочно положил на него свою руку, чтобы его не сдуло ветерком. Оставшиеся метров 400 до турбазы мы шли почти час, так как вел её самыми темными окольными путями, то через футбольное поле института физкультуры, то через темные корты.
Кровь во мне так и кипела, все тело дрожало мелкой дрожью, темнота и либидо так и подмывали обнять Машу и поцеловать, а там уж куда кривая вынесет. Я чувствовал, что, Маша мне полностью доверяет, а может и сама ждет …, но в голове постоянно сидели «братья-кахетинцы», заставлявшие продолжать быть галантным. Наконец мы пришли. Маша вернула мне пиджак:
– Юра, я чувствовала, что тебя так и подмывало на подвиги, но спасибо, что сдержался. Сама умирала, хотела поцелуев, ведь стыдно сказать, уже двадцать два, а не целованная, видимо характер неприступный. Юра, ты не смог бы мне завтра показать Тбилиси?
Мы договорились, что завтра утром встретимся, и я буду её гидом.
Когда я вернулся домой, бабушка все выясняла, кто такая Маша из Мытищ и где они эти Мытищи находятся. Проведя по голове рукой, сказала, что ей Маша понравилась и заметила, как Маша смотрела на меня.
– Надеюсь, ты её пригласил завтра к нам на обед, я приготовлю всякие вкусности.
Милая, добрая моя бабушка, как ей хотелось, чтобы мне было хорошо, её доброта была безгранична, но не ненавязчива, глаза же излучали столько счастья и теплоты, что никогда за всю свою сознательную жизнь я не дал ей усомниться, что она самый любимый мой человек на всем белом свете.
Экскурсия
Ночь была бурная. В 18 лет воображение обычно не подводит, да и «Маша» во сне добавляла огоньку, так что утром я проснулся, как выжатый лимон! Но мысль о встрече с настоящей Машей, как допинг встряхнуло организм. Я был готов на любые подвиги. В назначенное время я стоял у турбазы на остановке троллейбуса. В кармане лежали 25 рублей, данные бабушкой на «мороженное».
Когда я носился по комнате, то причесываясь у зеркала, то меняя пиджак, бабушка меня остановила, усадила за стол и сказала:
– Мальчик мой, неужели сегодня бедная девочка будет целый день ходить по городу? Вот тебе двадцать пять рублей, – она протянула мне деньги —думая этого хватит и на мороженное и в кино.
– Какое кино?
– Какая разница, главное, чтобы народу было мало и задние ряды были бы пустые. Но я думаю, ты воспитанный мальчик и лишнего себе не позволишь, Маша мне нравится.
Где мы только не побывали в тот день. И в «Лагидзе» фирменной воды попили сливочной с шоколадной вместе, и аджарское хачапури поели и в ботанический сад сходили.
Мы были молодые, нам было хорошо и весело, мы целовались, обнимались и снова целовались, и целовались. В кино я Машу не повел, не хотел стандартных пионерских обжиманцев, после которых неловко, когда включают свет смотреть друг другу в глаза, а пошли в ресторан на фуникулере. Я сам в этом ресторане был впервые. Мы ели много вкусного мороженного, глядя на незабываемый вид вечернего Тбилиси, лежавшего где-то там внизу специально для нас такой красивый. Маша радовалась как ребенок, когда ехала наверх на трамвайчике, а вниз на канатке.
Было такое чувство, что мы уже давно друг друга знаем. Что этот город, ресторан, теплый осенний вечер, громадные звезды на небе – все это было только для нас. Аромат её духов, самых сексуальных духов, того советского времени, скорее всего польских, блеск глаз бездонных и теплых, эта вздымающаяся при дыхании грудь, такая упругая и манящая – только для меня. Как я мог эту девочку «обидеть», не мог! Про бабушкино сациви я, конечно, забыл. Поздно вечером проводил её на турбазу, а завтра она уезжала. В Тбилиси Маша была по профсоюзной путевке на туристическом поезде. Мы обменялись телефонами, и она уехала. Я думал простились навсегда, но ошибся!
Примерно через полгода Маша позвонила. Было неожиданно, все уже как – с яблонь белых дым, ан нет. Позвонила и понеслось! Она мне, я-ей.
Вспомнились и поцелуи, и сладкие девичьи груди, и уже когда в трубке слышал её голосок сидеть становилось трудно, особенно в тесных джинсах, появившихся в то время.
Душе сразу хотелось «полета» дуэтом, тогда не срослось, а теперь хотелось. Конечно, я не жил отшельником и к моим услугам было целое общежитие физкультурного института. Девочки на любой вкус, гимнастки, пловчихи, гандболистки и баскетболистки. Последние меня как-то не привлекали, но с другими время проводил. Девчонки были, в основном, приезжие, много было русскоязычных со Ставрополья с соответствующими тормозами, вернее без тормозов. Но, все эти общаговские лямуры были какие-то, словно забеги и заплывы в ширину. Было понятно, что я пришел провести ночь с ней, так как прошлый раз уже был у её подруги и, если она будет капризничать пересплю с другой. Мимолетный секс он такой – неразборчивый и забывчивый, а главное стандартно серый. В постель девицы в основном ложились в надежде выскочить замуж, и каждая новенькая претворялась святой наивностью, обязательно рассказав «кавказскому человеку» историю, как она случайно, катаясь на велосипеде, потеряла девственность, было такое впечатление, что велосипед они передавали друг дружке в порядке живой очереди, для целевого использования.
Так что в общагу ходил лишь к некоторым «спортсменкам», которых хорошо знал и ночные бдения с которыми нравились.
Тут же было что-то другое, что-то новое не изведанное, чувство, которое шло откуда-то изнутри и скрывалось где-то там внизу живота и затаившись сосало где-то под ложечкой. С другими было не так, чувство сразу возникало в штанах и никуда оттуда не уходило, пока резко на ком-то не умирало.
Однажды Маша поинтересовалась куда, я еду на каникулы и узнав, что планов нет, пригласила к себе. Ехать решил сразу!
Москва голубая
В конце июня, сдав летнюю сессию, быстренько собрался и не сообщая Маше, отчалил в Москву.
Это была моя первая поездка в столицу. Настроение было приподнятое – лечу в Москву!
Красная площадь, Кремль, музеи, Арбат, МХАТ, Лужники, Сандуны и я с Машей! Адреналин зашкаливал.
В самолете все были, почти родные. Болтал без умолку, покурил в туалете, сделал комплимент стюардессе. Все бы хорошо, если бы не последние минуты полета, которые заставили вспомнить песенку из КВН на мелодию похоронного марша: «ТУ-104 – самый лучший самолет, 100 пассажиров берет себе на борт». Но, видимо там наверху, небесная канцелярия посчитала, что самолету валиться с высоты пока рано и он, как мешок с картошкой, плюхнулся на полосу. Перепуганные пассажиры оживились лишь после того, как лайнер замер и уже тогда радостно и громко благодарили экипаж за посадку. Проходя мимо милой стюардессы с нарисованной улыбкой подумал, что никогда не женюсь на стюардессе, в слове вдовец что-то созвучное со словом мертвец.
