скачать книгу бесплатно
Глаза отыщут, как вначале,
И отрешённо разглядят,
Слегка слезясь от снежной пыли,
Как быстро движутся ветра,
И медленно – автомобили,
Снег наметён на номера.
А после, утром, в час, покатый,
Как освещённой горки склон,
Когда ветра, свернувшись, спят, и
Воспринимаются как сон, —
Снег станет спёкшийся и твёрдый,
И ноги сами поведут
Туда, где львы с печальной мордой
Немую память стерегут.
Северные сказки
Будь краток. Пути не видно
Пока не наметишь словом,
Когда же одно растает,
Другое придёт за первым.
В Суоми, где ловят рыбу
И кормятся лишь уловом,
Родятся лесные сказки
Под ветра гудящим нервом.
Ведь там даже рыба может
Поведать пять тыщ историй,
И если ты их услышишь,
То будут тебе наградой
Открытые настежь дали,
Где птицы срывают гроздья.
Оброненную уложат
На дно прохладного моря,
Чья пена шипит и дышит,
И принимает всё, что…
Только ты сам не падай,
А будешь – так падай оземь,
И ветер тебя подхватит,
Тогда уж не бойся взлёта
Но успокой дыханье
И плавай как в речке летом,
И ветер тебя поднимет
Аж на три минуты лёта
И радостными кругами
Возьмётся носить над лесом,
Пока его караваны
Свой дальний путь не наметят,
И гулкие барабаны
На зов его не ответят.
На посещение школы
Возвращение в школу
похоже иссохшим кашлем
На когда 39,
и стены, качаясь, лезут
С потолком сообща,
безобразно сужаясь, на шлем;
Блок сознания вдавлен
и вывернут бесполезно.
Шкуродёр коридора,
сужающийся до хруста
О саднящую кожу
чужой как железо ткани,
Голой лампочкой бредит
о том, что в пространстве пусто. —
Пустота отвечает
за стенкою голосами,
До которых вот-вот.
Полых лестниц пролёты гулки,
Голоса каждый раз
задвигают себя за стены.
Как ни страшны их гулко
зовущие закоулки,
Но сознанье толкает
и требует перемены.
Наконец-то дверьми
пустой коридор ощерен,
Белоснежные плоскости
вторят друг другу звонко.
Пальцы входят
Знакомым движением в ручку двери —
Плоскость, плюнув, отходит,
подвижная как картонка.
И тотчас навалилось
забытое слово «парта»,
Всё в прохладной пыли,
что есть бывшие пот и плесень.
Вон прилипший к стене
грубоватый портрет Декарта,
Разъярённый, как слон,
наступивший на горло песне.
Я уже не её,
от меня она не таится,
В голых клетках видны
неприкрытые вакуоли,
Всё плывёт, всё живёт;
у всего есть глаза и лица —
Боже, боже,
и это считалось родным до боли!
Ни предмета родного
в живом по безлюдью доме,
Всё чужое, с неясным /и бред один/
назначеньем,
