скачать книгу бесплатно
Подходя к дому Ольги, постарался отогнать дурные мысли. Она стояла у окна и, увидев меня, помахала рукой. Конечно, я махнул в ответ. Быстро поднялся на лифте и зашёл в открытую для меня дверь.
Оля немного смутилась. Мы были так близко друг к другу, но обняться, как-то не решились.
– Привет, – сказал я, взяв её за руку.
– Здравствуйте, Марк.
Глаза её светились, она приветливо улыбалась. Свои густые волосы Оля собрала сзади в хвост с помощью резинки. Одета она была в домашние спортивные брюки и белую обтягивающую футболку, которая, безусловно, подчёркивала красоту её идеальной груди.
– Прошу Вас, проходите.
– Сегодня я ненадолго, – сказал я, наблюдая, как она закрыла за мной входную дверь.
– Да, конечно, Марк, я понимаю…
– Оля, Вам идёт спортивный стиль.
Хотел сказать ещё какой-то комплимент, но неожиданно споткнулся об арбуз, кое-как удержавшись на ногах. Ольга усмехнулась.
– Оля, предлагаю унести арбуз в другое место.
– Может, сегодня мы начнём его есть?
– Логично.
Арбуз был вымыт в ванной и перенесён на кухню. Разрезав его на небольшие куски, мы смогли осилить лишь четверть.
– Всё, мне пока хватит, – сказала Ольга. – Ешьте сами, Марк.
– Я тоже пас.
– Марк, Вы любите японскую кухню? – через некоторое время спросила Оля. – Хотите, закажем?
– Если у Вас есть желание, закажите только для себя.
– Вы такое не едите?
– Сейчас японская кухня стала модным трендом, но для меня это не еда. Честно сказать, только «деньги на ветер». Как-то с дочкой гуляли в центре города, заходили в их ресторан. В общем, не понравилось.
Оля опустила глаза. Потом спросила:
– У Вас есть дочь?
– Да, есть.
– Как её зовут?
– София.
– Хорошее имя.
Оля опять взяла паузу, после которой последовал очередной вопрос:
– Марк, скажите, Вы счастливы?
– Ну, в целом, наверно, да. Считаю, что живу в интересное время перемен, воспитываю дочь. Конечно, счастлив.
– Марк, расскажите о себе. Мне интересно узнать о Вас больше.
– Даже не знаю с чего бы начать.
– Лучше, если сначала.
– Сначала, так сначала. Родился в 1969 году, отца своего не знал, мама воспитывала меня одна.
– То есть об отце вообще ничего не знаете?
– Мама рассказывала, что отец работал «опером» в уголовном розыске.
– Служил в милиции?
– Да, именно так. Родители жили в гражданском браке. Отец всё время пропадал на работе. Как-то случилось, что пропал совсем. Мама потом узнала, что он попал в перестрелку и серьёзно ранен, лежит в больнице. Пять пулевых ранений, в том числе в голову. В общем, выжить, шансов было мало. Мама всё это время была с ним. Спустя несколько дней после очередной операции он умер.
– Печально.
– Да, отца своего я так и не узнал.
– А мама у Вас кто?
– Мама сейчас на пенсии. Всю жизнь проработала в бухгалтерии инструментального завода, у неё даже в трудовой книжке всего две записи: принята на работу и уволена в связи с выходом на пенсию. О себе могу сказать, что с детства я был предоставлен сам себе и улице, но хулиганом не стал. Старался заниматься спортом. Окончил школу, через год призвался в армию. После армии поступил в институт. Женился. Родилась дочь. Сейчас безработный. В общем, ничего интересного.
– Хм, странно, – задумчиво произнесла Ольга. – Я ожидала услышать в Вашем рассказе нечто, за что можно «зацепиться». Ведь я же знаю, что Вы особенный, не такой, как все. И мой отец так говорил…
– Получается, я не оправдал Ваших надежд.
– Марк, понимаете, особенная энергетика может быть дана человеку и от рождения, но чаще всего формируется под влиянием внешних условий. Например, стрессовых ситуаций или событий, которые потрясли человека, изменив при этом его мироощущение.
Я пожал плечами.
– Ну же, Марк! Неужели ничего не было?
Ольга просто «впилась» в меня своими синими глазами.
– Было, наверно.
– Ну, что было? Что?
– Может быть, на войне…
– На войне?
– Да, в Афганистане.
– Вы были в Афганистане?
– Да, после призыва меня отправили туда служить. Можно сказать, совсем мальчишкой попал в такую переделку.
– Расскажите, Марк!
– Да чего там рассказывать…
– Марк, прошу Вас!
– Рассказать обо всём не могу, считаю, что не имею права, хотя и не давал подписку о неразглашении. Просто не люблю об этом вспоминать.
– Ладно, как хотите, но мне было бы интересно послушать.
Собравшись с мыслями, все-таки согласился кое-что рассказать.
– Служил в спецподразделении особого назначения. Отбор был строгий, главное качество – выносливость, быстрота реакции. Меня взяли, так как я был спортсменом, к тому же имел разряд по прыжкам с парашютом. Отобранная группа проходила обучение на секретной базе. Готовили нас как диверсантов, учили выживать в экстремальных условиях, обезвреживать противника с оружием и без. Было, конечно, трудно, но я очень старался, по крайней мере, быть не хуже других. Надо сказать, у меня получалось.
– Вам нравилось?
– Да, наверно.
– И убивать приходилось?
– Война – это, прежде всего, работа, результат которой приходит почти мгновенно, что является основной мотивацией человека, находящегося в зоне боевых действий. А убивать…. Конечно, приходилось. Но ведь там по-другому нельзя: либо ты его, либо он тебя. С самого начала психологически готовишься к этому.
– Как к этому можно подготовиться?
– Ну как, сознательно уходишь от всего, что называется комфортом, оставляешь только инстинкты. Ты как волк в дикой природе. Но в отличие от него, тобой движет не столько страх, сколько интеллект, который запрограммирован на выполнение задания. Особенно, когда ты на передовой. В боевых операциях от действий каждого бойца в группе зависит жизнь остальных. Там особо не задумываешься о моральной стороне дела.
– Марк, всё же хотелось понять о каких-то особых ситуациях, возможно, потрясениях, поменявших Вашу энергетику.
– Если говорить о потрясениях, безусловно, они были. Это реакция, например, на гибель боевого товарища. Такого рода ситуации пробуждают в человеке злость, ярость и ожесточение. В дальнейшем подобные состояния являются движущей силой в преодолении последующих трудностей.
Сделав небольшую паузу, я продолжил:
– Постепенно адаптировался ко всему. Считал, что в жизни мне повезло больше, чем моим сверстникам, которые проходили службу в обычных условиях. Если бы не вывод войск, то наверняка попросился бы на сверхсрочную службу. А после войны поступил бы в военный ВУЗ, для продолжения карьеры профессионального разведчика.
– А этот вывод войск, его как-то объявили?
– Уже и не помню, как всё произошло. Наверно, объявили. Узнали мы об этом решении весной 1988 года, но подробности почему-то не отложились в памяти. Да это и не важно. Сам вывод, казалось, начали в спешке, без особой подготовки. Поэтому на первом этапе были бессмысленные потери людей, не говоря уже о потерях техники. Среди военных ходили слухи, что правительство СССР торопилось до окончания десятилетнего срока пребывания советских войск на территории Афганистана. В противном случае мировое сообщество признало бы нас оккупантами.
– Надо же, не знала об этом.
– Наша группа выходила среди последних в феврале 1989 года, помогая выехать из страны гражданскому персоналу и советникам. Только вывод войск произошёл, как в Афгане с новой силой разразилась гражданская война. Через некоторое время моджахеды захватили власть в стране, позднее казнили президента Наджибуллу. В общем, анархия полная.
– Там до сих пор идёт война.
– Да.
– Марк, а что после вывода войск?
– Для меня, пожалуй, это время было намного трудней.
– Почему?
– Война, она как наркотик, затягивает. Хочется продолжения, а его нет. Мирная жизнь после войны больше похожа на пустоту. Такой человек, как я, попадая на «гражданку», чаще всего не может найти себе применения. По инерции продолжаешь жить в привычном ритме, для тебя любой человек – потенциальный противник. Вот, например, прохожий идёт в твою сторону, ты смотришь на него, а в голове автоматически складывался план его идеальной ликвидации. Постоянно приходилось себя одёргивать. Но психика-то нарушена. Таких специалистов, кто прошёл спецподразделение, раз и обчёлся, все на вес золота. По идее, этих людей надо ставить на особый учёт, регистрировать как оружие, ну и, конечно, заниматься с ними, использовать их боевой опыт на благо государства. Но после развала Союза такие, как я, стали никому не нужны. Тогда в конце восьмидесятых – начале девяностых годов в стране происходил настоящий хаос, было много конфликтов: в Прибалтике, Грузии, Азербайджане, везде народ бунтовал против Москвы. Набирались наёмники по контракту для подавления этих бунтов. Я сначала тоже хотел завербоваться, но в последний момент, что-то меня остановило, потом передумал. Но создавшийся вакуум действовал на меня отрицательно. Как результат – психозы, нервные срывы, алкоголь. Лежал в госпитале для ветеранов, наблюдался у врача-психиатра. Помогало мало.
– Марк, как же Вы вышли из положения?
– Познакомился с одной женщиной, психологом по образованию. Вернее, моя мама нас познакомила. Она являлась специалистом с большим опытом работы в психиатрии, и на тот момент уже ушла из прикладной медицины, преподавала то ли в медицинском училище, то ли в мединституте. Короче, она согласилась помочь в частном порядке.
– В чём заключалась помощь?
– У этого специалиста был свой метод работы. Она научила меня серьёзно заниматься аутотренингом, то есть самовнушением. Основные установки исходили из того, что все люди вокруг меня должны восприниматься такими, какие они есть, не желающими мне зла. Соответственно, со своей стороны я также должен с уважением относиться к окружающим. Кроме того, учился уходить от споров, драк и конфликтных ситуаций без проявления агрессивного поведения. Я жил только настоящим, не вспоминая военное прошлое. Нельзя было употреблять алкоголь, так как он притупляет контроль над действиями и эмоциями. Чтобы отвлечься от воспоминаний, надо было переключиться на спорт или учёбу. Потом у меня был этап переосмысления, очень болезненный для психики. Долго убеждал себя, что могу контролировать любую ситуацию.
– Ну, и как? Получилось?
– Получилось. Только, на всякий случай, я отказался от всех своих друзей. Ненавязчиво дал им понять, что больше в них не нуждаюсь. Ограничил свой круг общения, поскольку боялся кому-нибудь ненароком навредить. Любил оставаться один, занимался медитацией. Посещал секцию восточных единоборств. Учился в институте, где познакомился с хорошей девушкой, которая мне здорово помогла поверить в себя и в свои силы. Любовь вернула меня к нормальной жизни. Впоследствии эта девушка стала моей женой. В браке у нас родилась замечательная Сонечка, которую я просто обожаю. Только ради неё, ради её будущего стоит жить.
– Да, – вздохнула Ольга. – Война – это большое зло!
– С одной стороны, я благодарен судьбе, что прошёл такую школу, ведь не каждому это дано. С другой стороны, получил серьёзную психологическую травму, как ни крути, как ни отвлекайся, кошмары всё же мне мерещатся. Стараешься не вспоминать, но не всегда получается, а боевых товарищей всё равно помянуть не грех.
– На войне у Вас была группа из нескольких человек?
– Да, так. Почему Вас это интересует?
– Просто копаюсь в Вашей памяти. Сколько Вас было? Как сложилась судьба Ваших товарищей, не знаете?
– С отцами-командирами нас было двенадцать. Если человек из группы был убит или ранен, то его заменяли «свежим» бойцом. За всё время мы потеряли четверых: двое убитых и двое – тяжелораненых. После армии все разъехались. В девяностом году хотели встретиться в Ташкенте, но я не поехал. Знаю, закончилось всё большой пьянкой.
– Марк, у Вас были ранения?
– У меня была контузия, но тогда я быстро восстановился и остался в группе.
– Извините, Марк, что заставила Вас вспоминать тот кошмар.
– Да ничего, Оля, всё нормально.
Мы сидели за столом на кухне, в которой благоухал аромат арбузной свежести. Я думал об Ольге, о её красоте. Неизвестно, как будут складываться наши отношения в дальнейшем, а главное – не понятно, на чём они будут базироваться, ведь мы с ней такие разные. Хотя есть у нас общее, а именно, одиночество. Вот что нас объединяло. Да мы оба одиноки в этом большом мире. Возможно, Ольга сейчас читает мои мысли. Ладно, пусть читает, ведь я открыт для неё.
– Завтра ко мне в гости приедет бабушка, – сказала Ольга. – Ночью она прилетает из Греции. Отдыхала на острове Родос. Страны средиземноморья – её страсть. Опять подарков навезёт.
– Встретите её хлебом-солью на родной земле?
