Записки

скачать книгу бесплатно


Чащина Наталья Аверьяновна (05.06.1887 – 14.01.1963)

Он был очень удачливый в рыбалке, но, тем не менее, когда его спрашивали об улове проплывающие рыбаки, он неизменно отвечал: « Да пымал, немного». Прадед был старовером, не пил и не курил, был очень скупым и дядя Гена рассказывал как он гонялся за ним, мальчишкой, увидев, что он залез без разрешения в погреб и попробовал там сметану. Есть фотография, где мы сидим с Юрой и Сашей за столом у тети Шуры, а рядом стоят два самовара. Эти самовары Баталинской фабрики остались ей от прадеда Петра Чашина. Как я хотел попросить у нее один самовар на память, но поскромничал! Подумал о том, что у нее есть сын, которому это должно достаться… Случилось так, что после смерти дяди Васи и тети Шуры их сын продал дом и увез все домашние вещи к себе в Пугачев. Там их выгрузили в сарай и оба самовара кто-то той же ночью украл. Тогда в тот наш приезд в Широкий Буерак отдала мне тетя Шура две медные староверские иконы Иргизского монастыря и один образок, которые принадлежали моему прадеду Петру Чашину. Вот только они мне и достались от прадеда.

Наш Балаковский двор.

В Балаково, куда на стройку приехала первой из семьи моя мать, ей, как матери-одиночке, выделили 11-метровую комнату в коммунальной квартире. Двор, в котором мы жили, запомнился мне, потому что тогда дети не сидели у компьютеров, а проводили время в компании сверстников, на улице. Целые дни мы бились в футбольных баталиях и все мое детство прошло, как говорил известный балагур Виктор Черномырдин, в атмосфере спорта и футбола.

Володя Яковенко

Футболистов настоящих мы не видели, даже по телевизору и рассказывали друг другу, что есть такой футболист Лев Яшин, который забивает не берущиеся голы. Рисовали на песке его воображаемую огромную ногу. Уже потом со временем я узнал, что Яшин не полевой игрок, а знаменитый вратарь и не забивает, а ловит не берущиеся мячи. Запомнился прощальный матч Яшина в Москве, который я подростком смотрел по телевизору в 1973 году и сожалел, что он уходит в историю.

Другим нашим развлечением было катание на велосипедах. Велосипедов у детей почти не было и мы ждали, когда приедут взрослые на обед на своих больших велосипедах. Устраивались крутить педали под рамой и гоняли круги по двору. Вот так я помню, что крутя педали, мы кричали: «Гагарин полетел! Гагарин полетел!» Потом также кричали: «Титов полетел!» Пели мы частушки во дворе: «Барыня барыня, я люблю Гагарина. А еще другого – Германа Титова!». Так в наши детские игры вошел космос.

Помимо этого, играли с деревянными пистолетами и автоматами в войну, изображая то немцев с русскими, то кубинцев с американцами. Я к тому времени уже прочитал много книг и часто вокруг меня собирались ребята во дворе послушать истории, которые я почерпнул из прочитанного.

Однажды мы заметили идущего через двор человека в белом плаще и в черных очках. Я, начитавшись к тому времени детективов, сразу предположил, что это шпион и предложил нашей компании последить за ним. Человек зашел в пивную, выпил две кружки пива и отправился дальше. Через некоторое время он стал оглядываться по сторонам, заторопился и забежал за забор на территорию строящегося котлована шлюзов Саратовской ГЭС. Там он нашел открытый канализационный люк и зачем-то залез туда. «Диверсия!» – ахнул я. Человек вылез через несколько минут из колодца и спокойно отправился дальше. Я предложил разделиться на две группы. Одну отправили вслед за ним, а с другой полез в люк проверять, что он там делал. Мы ощупывали в темноте песок и вдруг кто-то закричал: «Он здесь насрал!» Все стало ясно и я, не глядя в глаза приятелям, побрел вместе со всеми домой. Потом вернулась вторая группа и рассказала, что сопроводила этого человека домой. Пытались у нас дознаться почему мы потеряли интерес к этой истории, но никто не признавался в фиаско.

Еще одним детским развлечением была наклейка переводных картинок. Их тогда можно было купить в магазинах и надо было предварительно подержать их в теплой воде и потом аккуратно положить на поверхность и наклеить. Но больше всего мне нравилось читать и до школы я успел прочитать все книги, которые были дома. Запомнилось впечатление от Достоевского «Преступление и наказание». В этой книге я тогда ничего не понял и поразила меня маленькая история про пьяных мужиков, которые сели в большом количестве на телегу и лошаденка не смогла их сдвинуть с места. Тогда пьяный хозяин взял большую оглоблю и стал избивать лошадь. Так она и издохла в мучениях. Страдания лошади наверное были мне близки и описаны большим мастером, я плакал, читая эти строки. Роман я не смог тогда дочитать. Не смог прочитать его и уже взрослым. С тех пор вообще не люблю читать Достоевского из-за черной тоски и боли, которая веет на меня от его строк. У бабушки с дедушкой в доме постоянно жили какие-нибудь квартиранты и я просил почитать у них книги тоже. В то время мне и посчастливилось прочитать несколько романов Герберта Уэлса: «Человек-невидимка», «Война миров», «Машина времени». Какое было для меня потрясение от этих книг! Меня распирало желание поделиться с кем-нибудь. Вокруг меня собирались ребята во дворе и слушали мои вольные пересказы фантастических историй. Каждое лето отчим вывозил нашу семью на Украину в его родную деревню Дмитровку Мелитопольской области Нижне-Серогозского района. Дорога была дальняя и мы ехали от Балаково сначала 8 часов на пароходе до Саратова, а затем на поезде с пересадками до города Запорожье. Оттуда на автобусе или на такси добирались до Дмитровки. В Запорожье жили родственники отчима и мы останавливались там пожить на несколько дней. Я гулял по этому красивому городу, пробовал вкусное украинское мороженое, впервые здесь посетил цирковое представление. В то время мало кто из моих друзей так много путешествовал, поэтому мне было что рассказать своим сверстникам, помимо книжных историй.

Глава 3

Мои первые школы

В первый класс я отправился в 1962 году в новую, только что построенную Балаковскую школу №12 на улице Академика Жук. На площади перед школой собрали учеников и строителей школы. Произнесли речи, директору школы вручили символический ключ от здания, а ученики вручили им цветы. Нам первоклассникам приказали вручить свои букеты 10-классникам. Помнится, что я был расстроен тем, что хотел свой красивый букет отдать учительнице, а пришлось отдать какому-то старшекласснику.

В этой новой школе были высокие потолки, просторные светлые классы, большой спортивный зал. На мне была новенькая форма с фуражкой с черным лаковым козырьком. Ношение такой школьной формы вскоре отменили и может быть зря. Я же тогда был одет примерно как Иван Семенов из известного фильма «Один день из жизни Ивана Семенова, второклассника и второгодника».

Но учился я не в пример ему очень хорошо и оценки были по всем предметам отличные и хорошие. Только по рисованию у меня были проблемы, потому что до школы я никогда не держал в руках цветных карандашей и рисунки у меня получались неуклюжими. Над моими рисунками смеялись все в классе. Мы рисовали флаг и я раскрасил его красным карандашом вкривь и вкось. Учитель показал детям мой листок и объяснил, что так нельзя раскрашивать рисунки, а нужно водить карандашом в одной плоскости. Я так и не научился рисовать и чертить чертежи вплоть до техникума. В классе у меня появились новые друзья, с которыми мы стали вместе бегать в кинотеатр, когда появлялись деньги. Первыми фильмами были «Полосатый рейс» и «Самогонщики». Еще одним увлечением было покупка переводных картинок и наклеивание их в тетрадку. Но вскоре и этот мой мир вновь был разрушен. В 1962—1963 годах в стране возникли экономические проблемы, с прилавков магазинов пропали многие продукты, по ночам мы все семьей стояли в очереди за хлебом, чтобы купить по буханке в одни руки. Очереди стояли в магазинах и за молоком, его стало трудно доставать, а у нас в июне 1963 года только что родилась моя младшая сестра Света.

Света Яковенко в коляске

Вова и сестра Света (1964 год)

Причем наши многочисленные родственники, живущие в деревнях, рассказывали, что на селе сейчас хорошо. Можно держать домашнюю скотину, а лишние продукты продавать на рынке. Родители стали задумываться о переезде куда-нибудь в сельскую местность, чтобы лучше питаться самим и кормить нас с сестрой. Отчим к тому времени окончил в Балаково курсы бульдозеристов и надеялся найти работу механизатора. Кстати по вечерам после окончания курсов бульдозеристов он стал ходить на подготовительные курсы института. У него были хорошие способности в математике и физике и он собирался поступать на строительный факультет института, но эта его мечта так и осталось нереализованной.

В конце лета 1963 года мы сдали свою комнату в коммунальной квартире и всей семьей уехали на большом грузовике Зил-164 со всем скарбом в деревню Лагуниха, Пугачевского района Саратовской области, что расположена примерно в сотне километров от Балаково. Здесь в совхозе жили наши какие-то дальние родственники и позвали нас в эту деревню.

Деревня Лагуниха (80-е годы)

Родителям дали половину совхозного дома, в другой половине жила соседская семья. У нас был также свой сарай, где можно было держать кур и свинью. Совхоз выделил нашей семье поросенка и десяток кур. Но большого прибытка мы так и не имели, потому что нечем было кормить и эту скотину. Надо было «приворовывать» где-то комбикорм, а мы были приезжие и моим родителям не удавалось наладить отношения с совхозными кладовщиками. Отчим устроился работать трактористом на тракторе ДТ-75 и надолго пропадал в поле.

ДТ-75

Яковенко Евгений в бригаде

Мать в совхоз работать зоотехником не взяли, потому что это место было занято, и она тоже работала простой рабочей в полеводческой бригаде. Я стал изучать новую для себя обстановку, знакомиться с соседскими ребятами. Самым интересным для меня развлечением стало купание в деревенском пруду. Здесь, оказывается, можно было не только просто нырять и плавать. В пруду водилось много раков и карасей. Поэтому старшие мальчишки ходили по воде вдоль берега и руками доставали раков из нор и бросали их на берег. Младшие ребята разжигали костер и ставили ведро с водой на огонь, чтобы варить раков. Потом небольшим бреднем вылавливали карасей и варили уху или несли их домой, чтобы пожарить. В деревне не было детского сада и все заботы о сестре легли на меня. Накормить, напоить ее, поменять одежду приходилось мне. Поэтому сестру Свету я приносил с собой на берег, сажал на высокое место, чтобы не терять из вида и участвовал во всех занятиях мальчишек с раками и карасями.

Света и Вова Яковенко

Осенью меня отправили во второй класс в деревенскую школу. Это было деревянное небольшое здание с печкой и туалетом на улице. В коридоре стоял большой железный бачок с водой и пристегнутой к нему цепочкой алюминиевой кружкой. Сторожиха и одновременно уборщица подавала звонок и следила за порядком. Самое удивительное представляли собой учебные классы. Собственно все ученики сидели в одном классе, где одновременно занимались по 3—4 ученика по программе 1-2-3-4-5 класса. Только после пятого класса школьники переходили учиться в большую школу в районный центр. Такое положение позволяло мне быстро выполнить свое задание и слушать о чем учитель спрашивают старших учеников. Я быстро прочитал все учебники у старшеклассников и с интересом участвовал в уроках истории и географии. Порой учительница обращалась ко мне, чтобы услышать ответ на вопрос, заданный старшеклассникам. И нередко меня ставили в пример старшеклассникам. Мне стало нравиться такое обучение и было интересно в школе, несмотря на отсутствие всяких бытовых удобств и общую убогую обстановку. По вечерам нашим развлечением было посещение сельского клуба. Клуб представлял из себя деревянный барак с земляным полом. Здесь было небольшое фойе, где стоял бильярдный стол и вокруг располагались и курили мужики. Далее был зрительный зал, в который пускали по входным билетам за 5 копеек. В Балаково билет в кинотеатр стоил 15—20 копеек и сходить в кино было событием. В деревне же мы или находили деньги или проскакивали в зал без билетов и сидели на полу, в ногах у взрослых на земляном полу в кучах шелухи от семечек. Кинофильмы привозили почти каждый день и я тогда впервые увидел здесь много фильмов: «Солдат Иван Бровкин», «Прощайте голуби», «Добро пожаловать или посторонним вход воспрещен».

Большое впечатление на меня произвел фантастический фильм «Тайна двух океанов». Но почему-то нам показали только первую серию, которая заканчивалась нападением гигантского осьминога на подводную лодку. Потом на следующий день привезли этот фильм и опять показали только первую серию. Наверное что-то перепутали в кинопрокате. Но мы-то посмотрели два раза первую серию, эти удивительные приключения и с нетерпением ждали, чем же все это закончится. Наконец я не выдержал и через несколько дней придумал заявить своим друзьям, что ездил с родителями в районный центр и там, в кинотеатре посмотрел вторую серию. Меня все окружили и стали просить рассказать, что же было дальше. Рассказать я, конечно, мог и придумал такое продолжение, где использовал все свои знания из прочитанной фантастики. Друзья после моего рассказа остались довольны, никто ничего не заподозрил, и я за свой рассказ заработал от кого-то семечки, от кого-то резинку для рогатки или другие сувениры. Потом уже в Балаково я увидел, наконец, вторую серию этого фильма и сравнил ее со своей версией. По моему, у меня тоже получилось неплохо.

В деревне я впервые покатался верхом на лошади. Причем это было не развлечение, а моей работой. Летом меня взяли работать в совхоз подпаском и седлали для меня старую кобылу. Вместе с пастухом мы выгоняли совхозных коров в поле, на луга и следили, чтобы они не забрели в пшеницу. Так я проработал больше месяца до школы. А осенью нас школьников отправили зачем-то на скошенные поля, где мы ходили и поджигали копны соломы. Может это была какая-то агротехнология? Во всяком случае я за годы жизни в деревне не почувствовал, что наша семья как-то поправила свое благополучие. Мы по-прежнему не доедали. Поросенок от недостатка корма не особенно прибавлял в весе, половину кур загрызли крысы и работа родителей не приносила того дохода, на который они надеялись. А в это время в стране поменялась политическая власть, прошел октябрьский пленум КПСС 1964 года, где волюнтариста Никиту Сергеевича Хрущева сменил новый лидер Леонид Ильич Брежнев. И как-то сразу оживился город Балаково, опять стало развиваться новое строительство, заработали старые стройки. Помимо строительства Саратовской ГЭС в городе наметили строительство большого химического комбината. Так и соперничали потом все объекты химиков с гидростроевскими объектами по уровню зарплаты и социальных льгот. Мои родители вновь стали собираться жить и работать в Балаково. У бабушки с дедушкой освободилась от квартирантов времянка, в которой дедушка с бабушкой жили, когда строился их кирпичный дом. Вот сюда мы вскоре и переехали.

Маленькая Света Яковенко в комнате во «времянке»

Времянка представляла из себя подобие домика дядюшки Тыквы из сказки «Чипполино». Низкие потолки, узкие проходы, насыпные земляные стены и маленькие узкие окошки. Здесь нам было четверым конечно тесно и некомфортно, наступила зима и мне приходилось топить по вечерам печку, чтобы к приходу родителей после работы в домике было тепло. Но при всех этих неудобствах я почувствовал себя на новом месте достаточно хорошо. Во-первых, всегда можно было зайти в дом к бабушке с дедушкой и попробовать бабушкиных горячих пирожков со стаканом молока. Или зайти в другую половину дома, где жила семья дяди Володи и поиграть с моими двоюродными братьями Виктором и Александром.

Верхний ряд: Вова Яковенко, Витя Гордеев, Галя Бубнова (дочь д. Гены Бубнова).Внизу: Сергей Бубнов, Света Яковенко и Саша Бутусов.

На улице я познакомился с соседскими ребятами, многих из которых и раньше знал, когда гостил у бабушки с дедушкой. Любил я вечером, затопив печку, включить радиоприемник и слушать трансляции радиоспектаклей в передаче «Театр у микрофона». При этом я смотрел на зеленый огонек нашего радиоприемника «Муромец» и мечтал о том, вот если бы какой-нибудь волшебник меня услышал и превратил этот зеленый огонек в большой экран телевизора. Очень хотелось мне не только слышать, но и видеть героев спектаклей. Однако пока я только слушал по радио передачи «Сказка за сказкой» с удивительным голосом Николая Литвинова, передачу КОАПП (о животных и путешествиях). И вот первый телевизор «Рекорд-64» вскоре купили мои бабушка с дедушкой.

Мне его не так часто удавалось посмотреть, потому что включали его только взрослые и то по вечерам, когда по программе шел какой-нибудь фильм и его можно было смотреть детям. Между тем мои родители нашли более просторный дом для нашего проживания в поселке под названием Нахаловка на окраине города Балаково. Поселок назвали так, потому что все построенные здесь дома были без разрешения и без документов. Строили тоже из материалов, какие можно было тогда найти или украсть со стройки. Но зато цены здешних домов по этой причине были низкими и мы смогли его купить. В новом доме у нас с сестрой Светой была своя спальня, кроме нее в доме также была большая гостиная и кухня. Во дворе дома был небольшой огород, где можно было выращивать овощи. За водой нужно было ходить к колонке, туалет был на улице. Но зато рядом с домом протекала широкая речка Сазанлей, впадающая в Волгу. Вот она-то и стала моим любимым местом препровождения. Здесь мы с ребятами далеко заплывали на другой берег, строили плоты и устраивали морские сражения. На этой речке я и подхватил стригучий лишай на голове. Чтобы его вылечить меня водили 3 раза на лучевое облучение головы, после которого волосы стали вылезать и их залили клеем БФ-2. Затем клей засох и с моей головы как будто бы сняли скальп, когда содрали все волосы вместе с клеем. Такая варварская методика лечения этой болезни существовала в то время и, возможно, именно это повлияло на мое здоровье в будущем. Мою лысую как яйцо голову в больнице стали намазывать какими-то лекарствами. Я лежал все это время в инфекционном отделении. После такого лечения у меня стали расти густые кудрявые волосы, темнее моих прежних. Но первые две недели после больницы я ходил в белой холщовой шапочке, как космонавт на тренировке, пока немного не отросли волосы. В такой шапочке я пришел в школу №9 в городе Балаково.

Это была совсем не та школа, куда я пошел в первый раз, в первый класс до отъезда в деревню. Школа №9 была небольшой восьмилетней школой, где было по два класса каждого года обучения. Я попал в четвертый класс Б и, несмотря на то, что много пропустил из-за переездов и болезни, сразу стал выделяться в классе своими знаниями. Конечно, никто же не подозревал, что я назубок знал все предметы за 4 и за 5 классы, потому что учился в деревенской школе и изучил всю программу старших классов. Поэтому учиться мне было легко примерно до 6 класса, а затем, когда кончился багаж накопленных знаний, пришлось уже трудиться больше. Но и при этом у меня не было особых проблем с успеваемостью, хотя точные науки – математика и химия, всегда давались мне с трудом. В школе я подружился с Толей Минкевичем. Он жил недалеко от школы и мы бегали к нему в большую перемену послушать пластинки и попить чаю с бутербродом. Бутерброд делался так. Отрезанный ломоть батона опускался на несколько секунд верхней частью в чашку с водой. Потом этой мокрой стороной кусок батона помещался в чашку с сахаром, вдавливался на секунду и все, бутерброд с сахаром готов. С Толей я подружился, потому что он был еще бОльшим выдумщиком, чем я, и нам было интересно поделиться друг с другом своими историями. Толя жил вдвоем с матерью в коммунальной квартире в двухэтажном деревянном бараке, а вскоре и моим родителям выделили две комнаты в таком же бараке по соседству. Теперь мы с Толей жили в соседних дворах и общались чаще. Наш двор на улице Кутякова, 43 образовывали два двухэтажных деревянных барака.

Лидия Бубнова, Света Яковенко, Вова Яковенко

Евгений Яковенко, Света и Вова Яковенко, Лидия Бубнова

В доме было центральное отопление, холодная вода и туалет. Ванную или душ устанавливали самостоятельно, если удавалось купить специальную печку. Но таких счастливчиков в нашем доме не было. В квартире, которую выделили нашей семье, было три комнаты, из них только две были нашими. В третьей большой комнате жила семья с двумя взрослыми детьми. На нашей общей кухне стояли две керосинки, два обеденных стола и приходилось выбирать время, чтобы пообедать или поужинать своей семьей, без соседей. Конечно, я был свидетелем всех коммунальных склок и многочисленных разборок из-за места на кухне, из-за спора о кастрюлях и так далее. Две хозяйки на кухне – это жесть! Тем более, что на керосинках еда готовилась долго и кухня всегда была кем-то занята. Потом вместо керосинок появились керогазы и они позволили ускорить процесс приготовления пищи. Керосин привозили к нам во двор на бензовозе и старик-продавец в длинном брезентовом халате наливал его в бидоны литровым половником. Керогазы часто взрывались из-за нестабильного горения и было много пожаров по этой причине. После керогазов в домах стали появляться портативные газовые двухкомфорочные плитки. Мы тоже купили такую и теперь моей обязанностью стало простаивание в длинных очередях за обменными газовыми баллонами. Газовая плита и появившийся в доме холодильник «Саратов» свидетельствовали о повышении достатка нашей семьи. Отчим вместо велосипеда теперь ездил на работу на мопеде «Рига». Но денег в нашей семье всегда не хватало и разговоры об этом родителей доставали меня по вечерам. Я слушал жалобы отчима на старый бульдозер, на котором он работал. Бульдозер часто ремонтировался и поэтому ему снижали зарплату.

д. Женя на фоне своего бульдозера (справа)

Моя мать стала работать в плановом отделе строительного треста и положение с финансами в семье немного поправилось. Но долго там работать ей не дал отчим, он стал ее ревновать, устраивал по вечерам скандалы и все-таки заставил уйти с этой работы. А в 1969 году родилась еще одна моя сестра – Оля.

Маленькая Оля Яковенко (6—7 месяцев)

Я опять стал возиться с маленькой сестрой и ходил за ней каждый день в ясли. Вечером под моим присмотром она гуляла во дворе. А мне приходилось отказываться от игр со сверстниками. Но я не жаловался и с удовольствием опекал младшую сестру. Она росла красивой черноглазой девочкой и мне нравилось с ней возиться. Тем более, что у меня уже был опыт заботы о сестре Свете.

Евгений Яковенко, Света, Вова и Оля Яковенко, Лидия Бубнова

Оля и Света Яковенко

Меня с ранних лет тянуло заниматься музыкой, и я просил родителей отдать меня в музыкальную школу. Мои бабушка и дедушка рассказывали, что когда мне было 2—3 года, мне достаточно было услышать звуки гармони на улице, чтобы выбежать из дома. Поэтому я всегда завидовал тем, немногочисленным детям, которые с большими папками с изображением нот ходили на музыкальные занятия. Но мне дали понять, что в семье нет денег на оплату музыкальной школы и на покупку музыкального инструмента. Все же чтобы как-то успокоить мою страсть к музыке, родители у какого-то гармониста купили старый баян и передали его мне, чтобы я учился самостоятельно, по самоучителю. Я долго самостоятельно занимался по вечерам на баяне по самоучителю с минимальным результатом.

Вова Яковенко в пионерском галстуке

Но однажды в нашей школе появился новый учитель пения, который объявил о создании в нашей школе эстрадного оркестра и пригласил всех желающих записываться в музыкальный кружок. Я позвал Толю Минкевича и мы успели с ним записаться и получили на двоих новенький черный кларнет. Не очень мне нравилось дудеть в кларнет, но я надеялся с его помощью изучить в кружке ноты. Затем мне вручили тромбон, поскольку кое-кто перестал посещать занятия. После полугода наших занятий, ни у кого не было больших успехов в освоении музыкальных инструментов и вскоре этот учитель перешел в другую школу, а наш кружок закрылся, музыкальные инструменты мы сдали. Нотную грамоту с нами так и не успели выучить. В школу пришел новый учитель пения и объявил о создании танцевального кружка. Этот учитель рассказал нам, что он окончил хореографическое училище вместе с знаменитым тогда танцором Владимиром Шубариным и хочет поставить с мальчишками матросский танец. Мы с Толей Минкевичем записались в кружок и стали ходить на репетиции. Вскоре в кружке из 30 человек осталось около 10, в основном те, у кого что-то получалось. Среди них были и мы с Толей. Состоялось первое наше выступление с матросским танцем на школьном вечере. Выступление было удачным, нам тоже понравилось выслушивать аплодисменты зрителей. Нас стали приглашать с этим танцем в другие школы. Костюмы у нас были свои: черные брюки, черные ботинки и белые рубашки на которые сверху пристегивался самодельный матросский воротник- гюйс. Но танец все равно получился красивым и по-настоящему матросским. Наш руководитель через некоторое время вдруг запил и его уволили из школы. И тогда нам всем поступило предложение от руководителя танцевального кружка из ДК Химиков, перейти заниматься к ней.

Лидия Яковенко (в центре) на фоне строящегося ДК Химиков

Перейти, конечно, можно, но ведь у нее в кружке девчонки занимаются, а мы девчонок в этом возрасте не признавали. Нас успокоили, сказав, что мы будем по-прежнему танцевать матросский танец и разучим новый танец, про беспризорников. Драматургия этого танца складывается из двух частей. В первой части будет показано, как живут в какой-то трущобе беспризорные дети: курят, играют в карты, дерутся. Во второй части к беспризорникам приходит отряд пионеров и перевоспитывает их. В конце пионеры и беспризорники вместе под звуки горна и барабана уходят со сцены. Нас этот танец заинтересовал, особенно его первая часть и мы согласились. Мы стали ходить на репетиции в новое место. Репетиции проходили в хореографическом зале с большими зеркалами и длинным поручнем вдоль стен. Новая руководительница была бывшая артистка балета и она проводила с нами репетиции такие же как в балетном училище. То есть мы вставали к стенке у зеркалов и делали первую позицию, вторую, батманы вперед, батманы назад и так далее. Такая была вполне себе балетная разминка. В ДК Химиков в то время было очень много различных кружков помимо танцевального: драматический, изостудия, музыкальный, технического творчества и другие. Само здание ДК было для нас огромным и интересным объектом для изучения. Построено оно по тому же проекту, что ДК им. Гагарина в Перми на улице Мира. Поэтому в перерыве между репетициями мы с интересом заглядывали в соседние помещения и смотрели, чем там занимаются другие дети. Жизнь в ДК кипела круглые сутки и время, проводимое там, позволяло отвлекать нас от нехороших компаний. Тем временем танец про беспризорников нам не разрешили ставить и тогда руководительница кружка предложила нам разучить танец юных нахимовцев. Теперь вместо беспризорников будут юные нахимовцы, к ним на вечер приходят девочки в бальных платьях и они вместе танцуют мазурку. А потом трубит труба и нахимовцы строем уходят со сцены, а девочки машут им вслед. Мы вначале сопротивлялись, но нам пообещали для танца сшить настоящую морскую форму с фуражками и желание примерить морскую форму победило. Да и к этому времени мы по другому уже стали смотреть на девчонок и гадали, кого к кому поставят в пару. Танец был быстро нами разучен и всем выдали сшитую форму. Какое же разочарование нас постигло! Пошили форму плохо, из дешевой ткани, но больше всего нас расстроило то обстоятельство, что не было военных фуражек с лаковым козырьком. Их не смогли ни сшить, ни достать. Попробовали из реквизита театра нам принести какие-то черные картузы, но они были больше похожи на головные уборы крестьян времен революции. Приняли решение танцевать без фуражек, а одну руку закладывать за пояс сзади. Вопрос с фуражками, видимо, и подтолкнул нас к уходу из кружка. Мы позанимались еще какое-то время, повыступали, поучаствовали в городском конкурсе самодеятельности и после конкурса больше не стали ходить в кружок. Выросли. Нечего с девчонками танцевать! В это время на меня обратил внимание наш учитель физкультуры Арнольд Степанович.

Видимо длительные репетиции в танцевальном кружке с балетным уклоном привели к тому, что у меня на уроках физкультуры были самые лучшие результаты по прыжкам и бегу. И Арнольд Степанович отвел меня в спортивную секцию легкой атлетики к своему знакомому тренеру. Он посмотрел на мои успехи и пригласил на занятия. Совсем как детском фильме «Приключения Электроника», когда Сыроежкина смотрят тренеры в спортзале школы. После тренировок в хореографическом зале я стал ходить тренироваться на стадион в спортивную секцию спортивного общества «Труд». Через некоторое время меня стали привлекать для выступлений на спортивных соревнованиях по легкой атлетике сначала за школу, потом за свое спортивное общество «Труд». У меня хорошо получались прыжки в длину и бег на средние дистанции. Когда-то в 90-е годы я зашел в свою школу со своими детьми и встретил там Арнольда Степановича. Он подвел меня к стенду на стене зала «Школьные рекорды» и показал мне мою фамилию в строке: Прыжки в длину – 4м 75 см – 1970 год – Яковенко Владимир. Прошло более 20 лет, а мой рекорд не был побит! Мне было приятно. Но я вспоминаю, что к восьмому классу у меня перестали расти спортивные результаты и меня стали догонять сверстники и даже перегонять. Особенно плохо у меня складывались дела с прыжками в высоту. В это время всех спортсменов переучивали технике прыжка с перекидного метода, как у Валерия Брумеля, на новый метод – Фосбери Флоп. И, так как он у меня никак не получался, я решил что с активным спортом пора прощаться. Тем более, что впереди был выпускной класс и надо было больше уделять время школе. Но моя активная внешкольная деятельность способствовала, по крайней мере тому, что я не попал ни в какие плохие компании. А в эти времена в Балаково просто свирепствовали различные подростковые криминальные группировки. На многочисленных городских стройках не хватало рабочих и в Балаково создали три спецкомендатуры для условно осужденных. Сюда привозили со всей страны, как тогда говорили «на химию», осужденных условно для обязательной отработки на стройках народного хозяйства.. Эти люди жили в специальных общежитиях, которые запирались с 11 часов вечера до 7 утра. А утром их отвозили на стройку до окончания рабочего дня. После работы они могли свободно гулять по городу только до 11 часов вечера, но многие из них сбегали из общежития и совершали правонарушения. Такой наплыв криминально настроенных людей в небольшой город не мог не отразиться на общей обстановке и повлиял на поведение подростков. В наш двор частенько приходили мужчины из соседнего общежития для условно осужденных, чтобы попить портвейн за столиком и рассказать о жизни на зоне. Поэтому помню картинку из детства: с наколками и с фиксой, раздетый до пояса бывший зэк поет под гитару «про тундру, где мчит курьерский Воркута – Ленинград». Как-то быстро под влиянием таких персонажей город разделился на обособленные территории, которые контролировались какими-то подростковыми группировками. Пройти вечером по улицам города было небезопасно, могли подойти и под предлогом – дай закурить! – избить и ограбить. Довольно часто мой отчим, возвращаясь со второй смены, убегал от таких компаний. А подростку и днем сложно было одному пройти из одного района города в другой. Так и приходилось передвигаться с осмотрительностью и желательно группой не менее 5 человек. Мне приходилось в трудных ситуациях, когда окружала толпа, вспоминать кого-нибудь из гостей нашего двора, приходивших туда посидеть и выпить портвейна. Знакомство с кем-либо из этих авторитетов как-то сразу охлаждало у моих обидчиков желание развязать драку, но не всегда и это срабатывало. Мне казалось, что хулиганы ко мне привязываются и из-за моего внешнего вида. Во-первых, у меня была короткая стрижка, а иметь длинные волосы нам не разрешалось в школе. Учитель мог и отрезать волосы ножницами, чтобы отправить длинноволосого в парикмахерскую. Во-вторых, у меня были немодные брюки прямого покроя, а не клеш. Модные расклешенные брюки можно было только заказать шить в ателье за большие деньги, рублей за 12. Еще к брюкам нужен был широкий ремень и цветастая рубашка с длинными рукавами. Всего этого я не мог себе позволить из-за трудного материального положения семьи. Родители покупали мне перед школой костюм и две рубашки в магазине, которые носились потом круглый год. Вдобавок я начал быстро расти в седьмом классе и тогда мне или покупали новые брюки или перешивали брюки отчима. В общем я страшно комплексовал тогда по поводу своего внешнего вида. На школьном вечере, помню, завидовал одному парню из нашего класса. Он пришел на вечер в модной нейлоновой рубашке и все девчонки из нашего класса стремились потанцевать с ним, чтобы потрогать руками это чудо. Нейлоновые рубашки тогда только появились, про них говорили, что их можно не стирать и не гладить. В общем этот парень был королем вечера, а я где-то стоял в стороне и стеснялся своих вытянутых в коленках брюк и старой кофты. А уже пришел тот период в жизни, когда мне хотелось, чтобы девчонки обратили на меня внимание. Казалось все для этого у меня было, я хорошо учился, был отличный спортсмен. Благодаря любви к чтению я выделялся своими разносторонними знаниями. Поэтому в классе меня единогласно выбрали капитаном команды КВН и мы участвовали в школьном конкурсе команд.. Но всего этого было недостаточно. Чтобы тебя заметили, надо было быть не хорошим, а плохим парнем. Обратить на себя внимание наших девчонок тогда можно было двумя способами (помимо нейлоновой рубашки): или стать авторитетным уличным хулиганом или стать радиохулиганом.