Резонанс

скачать книгу бесплатно

Ноэль попыталась прогнать свои мрачные иллюзии и забыть о них, как если бы их не было совсем.

– Что ты говоришь? – Кэролайн не отходила от нее.

– Ничего, – Ноэль постаралась оставаться невозмутимой. С беспечным видом она кивнула работникам за кулисами и двинулась к своей гримерной.

– Куда ты? – взрывалась визгами за ее спиной Кэролайн. – А как же публика? Ты больше не выйдешь к ним? Они же разнесут весь театр. Ноэль…

Она обернулась, засунула руки в карманы джинсов и пожала плечами, легко изображая детскую наивность.

– Мне все равно.

Она старалась не замечать той гаммы свирепых эмоций, которая промелькнула на рассерженном лице Кэролайн. Ее подруга должна понимать сама, кумирам нужно прощать все. Даже самое безрассудное…

– И еще, – Ноэль все же отыскала взглядом Ника. Ей необходимо было оставить для него одно поручение. Об этом было неудобно говорить, и секунду она помялась. – Если ко мне явиться кто-то, кто угодно: мои друзья, мои поклонники, мои родственники… особенно последние, не пускай их.

Для другого такое предостережение прозвучало бы, как гром, но лучше Ника с этим не справиться никто. Мальчик готов был сторожить ее двери, как собака, однако поможет ли это? Ноэль вспомнила беломраморные лица, следящие за ней из толпы. Даже одно воспоминание о них пронзало мозг, как молния. Что сможет сделать простой смертный парень, пусть даже вооруженный до зубов, если в двери ее гримерной постучится мраморная рука, и стены всего здания дрогнут и затрещат от этого звука. Она знала, что ее так называемая родня способна сокрушить любые монументы, крепости или пирамиды. В прошлом они делали это. Когда еще не было на свете самой Ноэль, века тому назад, они легко крушили целые материки и цивилизации, не оставляя от неугодных им стран даже горстки пепла. Человеческие кости, материи и остатки строений крошились золой в их мраморных пальцах. Никакие стены ее от них не защитят. Если они могли сокрушить все раньше, то смогут и сейчас. Она только надеялась, что они еще немного подождут.

Семь статуй

Если его полюбишь

Ангелам вопреки,

Ты, детка, его погубишь

Проклятьем своей любви.

Кого небеса ревнуют,

И ангел в кого влюблен,

Тот людям лишь зло дарует,

Раз им приглянулся он.

Кого ревнуют небеса,

С людьми не счастлив никогда.

Ты им не ровня, поверь,

Ты в сердце ангелов, им

Нужна кровь того теперь,

Кто стать бы мечтал твоим.

Дорога к склепу. Сюда в итоге приходили все Розье. Найти путь сюда было их заданностью, переданной через генетическую память поколений. Склеп, затерянный в зарослях, ждал их. А они мучались всю жизнь, ожидая своей возможности прийти сюда. Зло и избранные злом тянулись друг к другу, как магниты. Как две половинки, разделенной когда-то монеты. И если эту монету соединить, то окажется, что ее цена – это существование всего мира.

Ноэль не знала, что ждет ее в склепе, но она туда пришла. Лишь позже она поняла, что место, о котором она прочла в старой потрепанной книге, передававшейся в их семье из поколения в поколение, для мира будто и вовсе не существует. Дорогу сюда могут найти лишь люди, носящие фамилию де Розье. Да и то не все из них, а только редкие избранные. В общем, так и было написано в книге. Просто она не верила в это до последнего момента. Она думала, что истории, овеянные легендами, в чем-то врут и преувеличивают истину. Оказалось, что они напротив ее преуменьшают. Едва она зажгла свою первую свечу в гробнице, она это поняла.

Райские голоса, раздавшиеся в тишине, наподобие дразнящего эха, отдались в ее сердце болью. Это заговорили они, те, кого она ожидала здесь встретить. Но она не думала, что они действительно существуют. До этого они говорили с ней лишь во снах. Они звали ее сюда с тех пор, как она появилась на свет. Уже тогда они знали, что она будет когда-нибудь принадлежать им. И вот этот час настал.

Ноэль пришла в склеп по собственной воле. Не только из чистого любопытства или из азарта, как это часто делали в прошлом члены семейства Розье. Они спорили и заключали пари с простыми людьми, что найдут проклятый склеп. Они жаждали доказать свою храбрость и из-за этого потом гибли те люди, с которыми они так неосторожно поспорили на разглашение божественной тайны. Ноэль не желала биться с кем-то об заклад, что она отловит в склепе дьявола или доказать свою смелость любыми другими способами. Она лишь чувствовала, что ее судьба дожидается ее здесь за закрытыми дверями старинной усыпальницы. Так и оказалось.

Едва она вошла, как зловещая тишина вокруг наполнилась шумом мраморных крыл, звоном золота и небесными голосами, твердящими о таких страшных вещах, что кровь застывала в жилах.

Ноэль уже знала, какие существа ее здесь дожидаются. Об этом ей пришлось узнать из семейных хроник и из обветшалых книг, затерянных на полках библиотек, которые никто будто не видел кроме нее. Странные помощники с детства манили ее туда, где можно было прочесть о главной тайне ее семьи. От прочтения подобных историй простые люди часто слепли, сходили с ума или заболевали весьма странными смертельными болезнями. Но она была из Розье. Ей все было ни по чем. Так она находила письма, запятнанные не только кляксами чернил, но и кровью, а также записи самоубийц, сделанные за миг до ухода из этого мира. Она верила, что над людьми, составлявшими их фамильное древо, уже стояли бледные тени ангелов в ожидании момента, когда смогут протянуть обреченным нож или револьвер. Один выстрел, один надрез и свидетели неземных тайн умирали, а записи продолжали жить. Из этих записей Ноэль узнала о многом. Ей было не страшно снимать человеческие черепа со стопки писем или раскрывать книгу, лишь один раз взглянув в которую люди теряют зрение. Она подолгу рассматривала фамильное древо, в котором не значилось ни одного имени сверхъестественного существа. Но эти создания были. С самого начала истории семьи они уже были рядом. Можно ли сказать, что сами Розье произошли от ангелов? Она в это не верила. Но генетическая память, заложенная поколениями, передавала ей совсем другие сведения. А еще были сны. Ноэль уже знала, что увидит в склепе. Но истина превзошла все ее ожидания.

Свечи вокруг не вспыхивали сами. Казалось, что они пылали здесь всегда. Крыло мраморного цвета задело одну из них, и Ноэль вздрогнула. Она готова была поклясться, что статуя ангела перед ней ожила. Всего одна статуя. Но ведь их должно быть семь.

Кто-то тронул ее сзади. Ноэль вздрогнула. Пальцы твердые, как камень, холодные и нежные ласкали ее талию. Над ее головой шуршало что-то тяжелое и огромное. Крылья! Мраморные крылья. Холодные мраморные губы целовали ее шею, и казалось, что по горлу пробегает змея.

– Последняя, – прошептал ангельский голос над ней. – Последняя из рода де Розье.

– И другой такой не будет. Все вы уникальны. Каждый по-своему, – уже другие руки коснулись ее лица, приподняли за подбородок, и Ноэль ахнула, увидев прямо перед собой живую великолепную статую. Ангел был намного выше ее. Возможно, из-за крыльев скрещенных над его головой он казался таким исполином. Изящная голова со змеящимися кудрями казалась всего лишь выкрашенной в цвет слоновой кости. Не мог же он и в самом деле быть мраморным. Ноэль смотрела на него с той же жадностью, с которой утопающий вдыхает последние глотки воздуха. Она поймала себя на том, что не может насмотреться на него, так он красив. Его губы, ресницы, глаза – все мраморного цвета. Все это только камень, которому резец скульптора придал идеальную форму перед тем, как статуя ожила. Но нет… Ноэль помнила по семейным хроникам, что статуи появились в склепе до того, как сюда пришли ваятели. И для самих скульпторов было таким же шоком увидеть здесь чудесные нерукотворные изваяния, как сейчас для нее. Они действительно жили. Все семь. Как и было написано в тайных архивах семьи, они оказались живыми. Семь мраморных покровителей рода де Розье. Семь ангелов. Или семь личных демонов? Читая чужие записи, она поняла, что ангелы существа ни чуть не менее страшные, чем демоны. Даже более. А тот, кто стоял сейчас перед ней и смотрел ей прямо в глаза, был, пожалуй, самым великолепным. А значит и самым опасным.

– Сетий! – она безошибочно угадала его имя, в миг отделив его от остальных. Он не был среди них самым старшим и сильным, но его исключительные способности почему-то делали его главным. Она не могла понять почему. Сама она видела в нем лишь одно превосходство над всеми – красоту. Но одновременно от него исходили соблазн и опасность. Он был, как райское яблоко, слегка подточенное ядом и червем. И знаешь, что оно отравлено, а не можешь удержаться от того, чтобы от него не откусить. Потому что такое наслаждение стоит гибели.

Сетий стал ее искушением. Он слегка кивнул, отдавая должное ее догадливости. И в его пустых мраморных глазах промелькнуло какое-то незнакомое чувство. Ноэль даже засомневалась. Действительно ли она догадалась сама, что это он. Или же память поколений так сильно отпечаталась в ее мозгу, что давала на все ответы сама. Они ведь с Сетием могли быть знакомы во множестве и множестве других жизней. Даже в самой небесной войне. Или это уже слишком? Ведь она всего лишь человек. Правда, чуть больше, чем обычный человек. Семья Розье слишком давно и слишком крепко спозналась с высшими существами, чтобы теперь ее члены могли считать себя просто людьми.

Сетий рассматривал ее при свете свечей. На миг ей показалось, что он сам изумлен тем, что видит. Шесть его мраморных собратьев обнимали ее сзади, глади обнаженные руки, плечи, шею. Холодные белые пальцы скользили по ней, как могильные черви. Мраморные крылья шуршали над ее головой, и от их шелеста можно было сойти с ума. А Сетий смотрел на нее так холодно и внимательно. Казалось, что он видит ее душу.

– Мы любим тебя, – шептали другие. Она не могла выделить из общего хора отдельные голоса. Но она знала всех ангелов по именам. Вернее, она знала те имена, которыми они стали называть себя уже здесь на земле. Их настоящее имя и шипящий ангельский язык был ей неведом. Сейчас, оказавшись в их кругу, вместо страха и неприязни она вдруг начала ощущать умиротворение. Мраморные объятия оказались такими приятными. Больно становилось лишь при мысли о том, что до нее они также обнимали и целовали других. Слишком многих. Всех, начиная от самых первых поколений их проклятой семьи. Ангелы любили их всех. Всех ласкали. Всем давали в подарок какой-то особый талант. Всем признавались в любви. И всех подводили.

При мысли об этом Ноэль вздрогнула. Любовь ангелов это первым делом предательство. Она должна не забывать об этом. Ведь члены ее семьи давно научены горьким опытом. Но разве при взгляде на живое и довольно сексуальное изваяние можно хоть о чем-то не забыть. Мраморные белые одеяния в складках чем-то напоминали рясу или бесформенную хламиду. В таких одеждах никого не соблазнишь. И в то же время от них веяло не только странным изяществом, но и почти ощутимыми волнами эротизма. Красивые ангельские головы были совершенны. Крылья занимали почти все пространство. На миг ей показалось, что мраморная краска с них сошла, и она видит существа, спустившиеся с небес.

– Мы знаем, чего ты хочешь, – шептали они, передавая Ноэль из одних объятий в другие. Она растворялась в мраморных руках, то в первых, то во вторых, то в третьих… и снова по кругу. Каждый спешил обнять ее нежнее другого и долго ласкать, оставляя на живой коже следы могильного холода. Эти ласки напоминали танец. Ноэль ощущала себя танцующей в круге мраморных скульптур. И они танцевали вместе с ней. Странно, но ей было все равно, что они находятся в гробнице, что рядом саркофаги, могильные черви и разлагающиеся под пластами земли трупы ее предков. Ей было все равно, что ее новые возлюбленные только что сошли с могил. Она чувствовала себя опьяненной.

Где-то звенело золото, казалось, в недрах самой земли. Звуки были притягательными и манящими. Но голоса ангелов оказались еще слаще. Они обещали больше, чем может дать золото, и пьянили сильнее, чем даже колдовское вино.

– Твое сокровенное желание давно нам известно, – нашептывал кто-то, а Ноэль лишь смеялась, вертясь в объятиях ангелов. Хотя нужно было, наверное, уже тогда различить оттенок яда в сладком голосе.

– Твое желание – величие, – прошептал Сетий. Он обнимал ее реже всех, но, кажется, именно он был сильнее всего ею потрясен. Скорее всего, она напомнила ему его господина Денницу, под знаменами которого он восстал. Отсюда и страх прикоснуться к ней, как если бы она была солнцем.

– Величие в мире смертных, – он хотел коснуться ее лица и не смог. Светящиеся бледные пальцы застыли возле ее щеки. Ноэль испугалась, что сейчас статуи перестанут быть живыми, они снова замрут, а она останется зажатой в мраморных объятиях и погибнет. Но для гибели было еще слишком рано. Обычно семеро из склепа придумывали для своих любимцев куда более изощренный путь к смерти. А губили они всех. Ноэль не могла оторвать глаз от мраморного лица ангела.

– Я хочу не этого, – возразила она. – Я хочу петь…

Но он приложил палец к губам, и она вдруг ощутила, что не может больше даже говорить.

– Мы дадим тебе все, что пожелаешь, – это зашептали хором уже другие. – Все, что хочешь, лишь пообещай нам одну ведь.

Одну вещь. Но какую? Ноэль сомневалась, что они попросят ее лишь о любви. Обычно им нужно было другое. Но это и так уже принадлежало им. Учитывая то, что она из Розье и унаследовала проклятие своего рода, то заключение сделки это всего лишь формальность. Она и так принадлежит им.

– Я знаю. Вы хотите мою душу.

Это давно была непреложная истина, но Сетий усмехнулся так, будто она сказала что-то невероятное наивное. На самом деле бледные губы лишь слегка шелохнулись, а, казалось, они смеются, напоминая чем-то ожившего ядовитого червя. Но ведь это только иллюзия, рожденная светом свечей. Сетий так прекрасен.

– Нет, – он склонился над ней так, будто хотел поцеловать, но на самом деле лишь приблизил губы к мочке ее уха, чтобы шепнуть. – Душу твоего возлюбленного.

На тот момент условие не показалось ей страшным.

Розы с могилы

Сегодня ее день. А вернее сказать ночь. Потому что она выходила на сцену только ближе к ночи. И это опять ночь ее триумфа. Снова и снова. И этому не будет конца, если верить ангелам…

Но можно ли им верить? Ноэль знала, что конец есть у всего, не считая историю склепа семи ангельских статуй. Один рассказ о них мог бы длиться вечно. Это хроники семейства Розье можно было бы пересказывать без конца. А ее сегодняшнее выступление уже было окончено. Ноэль отстраненно наблюдала, как рукоплещут ей зрители. На сцену уже выносили цветы: какие-то от уже известных ей поклонников, другие от незнакомцев, только недавно восхитившихся ею. Наверное, ее фанаты опустошили ни один цветочный магазин. От стойкого аромата роз и орхидей могла бы закружиться голова. В другой раз. Но не в этот. Сегодня Ноэль ощущала себя в прострации. Она стояла здесь, на сцене, но чувствовала себя так, будто ее здесь нет. Ее душа, как будто осталась в склепе, откуда она сама только недавно ушла. Наверное, это начало конца. Это странное чувство его уже ознаменовало. Ноэль уже читала в семейных хрониках, что именно так чувствуют себе те, чей триумф вот-вот сменится провалом. Она не хотела в это верить.

Кто-то протянул ей розу, и Ноэль машинально приняла ее. Всего один цветок на очень длинном стебле. Он показался ей роскошным. Даже более роскошным, чем пестрые цветочные композиции, которые ей только что преподнесли. И в то же время от темно-красной розы повеяло холодом и дождем. Наверное, ее несли под дождем, чтобы доставить сюда. Карточки на стебле не было. Да, и зачем. Один цветок это ведь так скромно. Такой подарок смог бы преподнести ей Тодд…

– Не думай о нем! – тут же завопили голоса в ее сознании, и Ноэль их охотно послушалась. Она не хотела вспоминать ни о золотистых бровях над голубыми глазами, ни о коже гладкой, как лепестки цветов, ни о крови на ней, красной, как это роза.

Она вдохнула аромат и невольно представила себе кладбище, дождь и могильных червей. Мысли сами проникли в голову, как эти черви. Она ведь даже не успела рассмотреть того, как подарил ей розу. Рука, протянувшая цветок, исчезла в толпе. Показалось ли ей, что кисть руки была прикрыта точно такими же лохмотьями, какие надевают ее ангелы перед тем, как выйти из склепа в мир смертных. Им нужно было скрывать свои крылья. А Ноэль успела заметить язвы на чьей-то коже. Почти следы разложения. Странно, она не ощущала рядом присутствия больных или зараженных. Ангелы научили ее распознавать людские недуги и даже лечить их. Они могли замедлить смерть или напротив призвать ее. Сама Ноэль была застрахована от любой заразы. Поэтому она не боялась прикасаться к подаренным неизвестно кем вещам. Даже во время эпидемии она была бы неприкосновенна для болезней, как статуя. Впрочем, как и для несчастных случаев. Упади сейчас на нее прожектор, и ангел оттолкнул бы ее. Так быстро и стремительно, что никто не догадался бы, в чем дело. А все дело в том, что она слишком ценна для потусторонних сил. Ноэль не сомневалась в этом. Поэтому она привыкла ничего не бояться.

И ей следовало бы давно уже привыкнуть воспринимать поклонение, как должное. Ее орбита вращения это роскошь и восторг. Взять хотя бы цветы. Гладиолусы, георгины, канны, хризантемы и пионы. А также розы всех сортов и оттенком. Она тщетно искала глазами букет неувядающих алых роз, присланный из склепа. Роз, которые гибнут на солнце, но вечно живут в ночи, и под пышными лепестками которых шипов больше, чем бутонов. Их невозможно было заметить за общим многоцветием. Ноэль была уверенна, что только что подаренную алую розу принес не кто-то из ангелов. Тогда как же объяснить тот странный мрачноватый восторг, который она испытала от подарка. От него повеяло холодом, но она просто не могла от него отказаться.

Целые букеты уже унести. Их было просто негде выставить. На сцене не хватило бы места, чтобы вместить столько цветов. Корзины с орхидеями и лилиями высотой от пола до потолка заняли бы целую цветочную лавку. И даже они были не самыми роскошными, а тут вдруг всего одна роза, но она показалась Ноэль самой восхитительной. Почему?

Невольно она потянулась к цветку.

– Не трогай! – завопили голоски гномов в ее голове и тут же им завторили другие одной ей слышимые голоса. – Цвет крови, цвет любви. Огонь, смерть, любовь – вот цвет твоей розы. Любви без крови не бывает.

Она приняла розу и крепко сжала. Пьянящий аромат заполнил ноздри. Даже розы не пахнут так сладко. Так могут пахнуть разве только цветы, принесенные из бездны Денницей, но это была обычная роза. Только очень уж роскошная. Такого пышного и ярко-красного цветка Ноэль еще не видела.

– По цвету ведь, правда, очень похоже на кровь?

Конечно, этого голоса не слышал никто кроме нее, но она все равно кивнула. А потом наклонилась к розе и вместо того, чтобы вдохнуть аромат коснулась губами ее лепестков. Что на нее нашло? На ощупь лепестки были как бархат. Подгнивший и изъеденный червями бархат… Что за мысли полезли ей в голову, а вместе с ними и воспоминания. Свежесть весны, тепло солнца, волосы юноши, по цвету напоминавшие золотящуюся в солнечных лучах рожь, его первые поцелуи, свежие, как роса, его музыка, его стихи… его окровавленные пальцы, касающиеся гитарных струн. Ноэль прикрыла веки, так, что ресницы коснулись щек. Она будто приняла галлюцинаогенный наркотик и теперь опасалась, что кто-либо увидит ее расширившиеся зрачки. Это было невозможно, толпа и оркестр находились далеко, но если б только они видели то же, что и она. Ее сознание засосал мрачный круговорот. Она будто неслась вперед по черному адскому тоннелю, вот статуи ангелов, и черви ползают по ним, как по трупам, а потом мраморные глаза раскрываются, шевелятся каменные крылья и слышится звон золота. Сетий ступает по гниющим трупам, он забирает души. Ноэль должна принести чью-то душу ему в дар, чтобы он наделил ее талантом. Он протягивает к ней свою мраморную длань, чтобы вырвать бьющееся сердце из ее груди, как он делал со многими до нее, но она подставляет Тодда. Ангел требовал жертвы, и он ее получил. На могиле юноши-самоубийцы никто не плачет, но там растет роза. А вокруг нее одни черви. Черви едят ее лепестки точно так же, как его юное мертвое тело.

Это та самая роза. Ноэль вскрикнула. Не только от воспоминаний, от боли. В ее ладонь что-то вонзилось. Шипы! Как же она не заметила их раньше. Острые, крепкие, колючие шипы. Они оставили на ее ладони множество кровоточащих ранок, подобных стигматам. С трудом она разжала пальцы и выпустила цветок. По стеблю струилась кровь, яркая и вязкая. Казалось, что шипы упиваются в ней. Ноэль смотрела на плавно падающий к ее ногам окровавленный цветок и не сразу смогла расслышать аплодисменты. Толпа ревела, и не от ужаса, это был восторг.

Ноэль с трудом вздохнула. Конечно же, зрители приняли все за продуманный трюк. Роза и кровь. Разве это не ее готские символы. Теперь все в восторге. Кроме нее. Крики нарастали, а она смотрела на брошенную розу. Капавшая с ее шипов кровь образовала крошечную лужицу у огней рампы. Цветок казался сломанным и растоптанным, совсем как погубленный возлюбленный.

Ноэль больше не могла смотреть на него. Она резко развернулась и ушла за кулисы, не взирая на рев толпы. Как бы фанаты не требовали, она не могла вернуться. Не могла еще раз посмотреть на цветок. Цветка, честно говоря, она и не видела, вместо него ей мерещилось окровавленное тело из разрытой могилы. Его тело.

Тело юноши по имени Тодд, которого когда-то она любила.

Отзвуки ночи

Ей казалось, что в струях дождя мелькают иногда золотые нити. Такие же золотые, как в склепе семи ангелов. Там даже дождь шел золотыми монетами. Но здесь в гуще дождя проблески золота напоминали однотонную радугу или игру фей.

Роскошь. Ты создана для роскоши, всегда шептали ей ангелы. Она уже сомневалась в этом. Так же они, наверное, говорили и всем, кто приходил в склеп до нее. Они осыпали своих избранных золотом и отнимали души. И многие смертные были бы рады согласиться на такой обмен, считая его выгодным, до тех пор, пока не узнавали, что это такое – остаться без души. Ноэль уже познала эту радость с лихвой. С нее было довольно. За ее плечами, как будто выросла черная тень, выпивающая из нее все наслаждение жизнью. Ей принадлежало все, но ничем она не могла наслаждаться. Все стало пустым. Как все же хитро устроен этот капкан, сделка с дьяволом, с одной стороны ты все получаешь, но с другой будто и не имеешь ничего вообще, потому ничего более не доставляет тебе радости.

Она уже почти забыла, как это прекрасно – наслаждаться чем-то простым. Запахом скошенной травы, свежестью дождя, переливами радуги. Вот настоящая роскошь, живая роскошь земли, а мертвое золото пусть остается в склепе под землей. Так легко оттуда вырваться, если захочешь, и ангелы не удержат…

Она подставила руку под струи дождя, ожидая ощутить живительную влагу, но на ладонь вместо капель как будто упали тяжелые червонцы. Ноэль заметила, что на ее пальцах собираются капельки крови, а не дождя, и убрала руку. Маленькие фейри плясавшие в лужицах ничем не могли ей помочь. Она могла видеть их, но не могла обратиться к ним с просьбой. Ей хотелось бы сейчас танцевать под дождем так же беспечно, как они.

– Ноэль Розье! – кто-то окликнул ее со стороны улицы. Статный молодой человек приближался к черному ходу. Как он заметил ее под дождем? Наверное, ее кудри светились в темноте, и он ее узнал. Ноэль смерила его взглядом. Довольно привлекателен. Он шел быстрой пружинистой походкой и, похоже, так спешил, что даже отсутствие зонтика его ничуть не смущало. Она узнала его. Кажется, его звали Дэниэл, и раз или два она уже видела его в компании журналистов.

Хорошо, что это оказался он. А то на секунду ей показалось, что она снова видит Тодда, который спешит к ней под проливным дождем, а в его светлых прядях путаются земляные черви.

– Можно попросить у вас автограф? – Дэниэл уже рылся в карманах в поисках ручки и блокнота, а ей все еще казалось, что она видит руки, по которым вместе с дождевой водой стекают багряные струи. Кровь и порезанные вены. Струны в крови. Она прикрыла глаза.

Дэниэл смотрел на нее восхищенно и слегка изумленно. Нужно было сказать хоть что-то, но она не стала тратить слов. Лишь молча взяла перьевую ручку и вывела свое имя. Ноэль де Розье. Она надеялась, что дождь не успеет смыть чернил. Дэниэл вместо того, чтобы скорее спрятать блокнот все еще смотрел на нее. Всего лишь еще один ее почитатель. Она не должна была придавать этой встрече особое значение. Ноэль попыталась заставить себя слегка улыбнуться.

– Прощайте, – произнесла она, хотя почему-то была уверена, что они еще увидятся.

Ему не хотелось уходить. Он стоял под дождем, но как будто не замечал того, что влажные струи стекают ему под воротник. Ноэль знала, что здесь за углом его ждет машина. Она легко могла читать его мысли. Он хотел позвать ее с собой, пригласить в какой-нибудь ресторан или хотя бы проводить до дома, если она позволит. Но она этого не хотела и уже собиралась мысленно дать ему понять, что отклоняет предложение. Обычно с людьми это всегда срабатывало. Они должны были понимать ее желания без слов, это еще один дар ангелов. Но в этот раз ей не пришлось его применять. Кто-то заставил Дэниэла отвернуться от нее еще до этого. Она его не видела, но ощущала давящее присутствие рядом потусторонней силы. Именно эта сила, сформировавшаяся в прозрачное крылатое существо, заставила ничего не подозревавшего Дэниэла развернуться и уйти. Позже он так и не сможет понять, почему это сделал. Ведь его мечта находилась так близко. На расстоянии вытянутой руки. Ноэль старалась не коснуться его пальцев, когда возвращала ему блокнот. И все же она была рядом. Его мечта, его звезда, его наваждение.

– Ему плохо из-за тебя, – шепнул голосок над ее ухом.

– Я знаю, – Ноэль отмахнулась от пикси. Она действительно все видела и понимала даже без подсказок потусторонних сил. А вот Дэниэл жил и не знал, что одно прикосновение к мечте может его погубить. Наверное, это Сетий заставил его уйти. Он тоже ревностно охранял свою звезду. Даже с чуть большим усердием, чем другие ангелы из склепа. Он не был среди них первым, но главным можно было счесть только его. Во всяком случае, самым сильным. Или же самым агрессивным. Ноэль так и не могла понять, какие именно качества делают Сетия главным из семи. Возможно, и сами они тоже не смогли бы дать этому объяснение. Он словно был квинтэссенцией всего того зла, что творилось в склепе на протяжении столетий и за его пределами. У Ноэль заболела голова. Так всегда случалось, если она слишком долго думала о склепе и старалась найти разгадку всему тому, что происходило в нем. Это было настоящей головоломкой. Ее лоб сдавливало, как стальным обручем от этих раздумий. Так лучше и не думать об этом вообще. Но она не могла. Ей хотелось знать все.

– За это ты и погибнешь, – шепнул все тот же настырный пикси, забравшийся к ней на плечо и незримо притаившийся в волосах. Какой надоеда.

– Я уже погибла, – невозмутимо констатировала Ноэль. – Как и все, кто заходят в склеп. Точно так же, как и все, кто рождаются, когда-нибудь умрут. Человеческая жизнь с самого своего начала движется к финалу. А каждый, кто приходит к ангелам, сознательно приносит им в жертву свою жизнь. Окончательная гибель это лишь вопрос времени.

Пикси недовольно хмыкнул. Возразить на это ему было нечего. Истина горька и однообразна, но с ней не поспоришь. Ноэль уже смирилась с тем, что человеческая жизнь это клише. У тех, кто пришел в склеп, оно становилось чуть более ярким и замысловатым, чем у прочих людей, но все равно неизменным. С этим надо было смириться, но она не могла. Хотя в склеп приходили многие до нее, и точно так же, как ее ангелы наделяли их талантами, одаривали и любили. Многих и многих, мириады заблудших душ, коим несть числа. А она все равно хотела считать себя единственной.

Статуя под дождем

Дэниэл не хотел уходить. Он так и не понял, что же заставило его отойти от нее. На все тело, как будто навалилась свинцовая тяжесть. Такого с ним раньше никогда не было. Когда он отошел от дверей концертного зала, то явно был не в себе.

Его мечта находилась совсем рядом. Его мечта?! Когда это Ноэль Розье успела стать его мечтой? Он уже и не помнил. У него позади осталось так много несбывшихся мечтаний, что он уже перестал относится к ним серьезно. Мечта так мечта. Еще одна в длинной череде других. С единственной только разницей. Ноэль не только его мечта. С недавних пор она стала мечтой всего человечества.

Он хотел только написать о ней статью и всего, но… он увидел ее, услышал ее голос, ощутил нечто волшебное, исходящее от нее, и что-то изменилось. Из охоты за очередной сенсацией Ноэль превратилась в наваждение. Он даже попросил своих сотрудников не подслушивать больше под дверями и не следить за ней. Ему не хотелось, чтобы ее застали за чем-то порочным. Это нарушило бы иллюзию совершенства, которую ему хотелось сохранить.

И что в ней такого особенного, в этой Ноэль?

Прошло уже несколько недель, а статью он так и не написал. Непозволительная для него медлительность. Но он испугался, что, расхваливая ее, перегнет палку. Его нанимателям это бы не понравилось. Больше всего им не нравилась растущая популярность юной звезды. Наверное, лишь потому, что из-за нее поддерживаемые ими любимцы отошли в тень. И теперь Дэниэл должен был раскритиковать конкурентку, найти в ней хоть какие-то недостатки. Но что делать, если недостатков не было. Он же не мог просто выдумать их.

Другие смогли бы, но Дэниэл оставался честен. Хотя из-за этой честности чаще всего у него появлялись лишь проблемы.

Он уже отошел на несколько кварталов от концертного зала, а золотистый голос Ноэль все еще звучал в его сознании. Казалось, что кто-то поднес к его уху раковину, в которой вечно поет сирена. Это глупо, ведь концерт давно уже окончен, диски с ее записями нигде не включены, и все равно даже воспоминание об ее голосе перекрывает все окружающие звуки.

Дэниэл остановился, чтобы посмотреть за игрой уличного музыканта. Именно посмотреть, а не послушать. Никакой другой музыки после концерта Ноэль он просто не воспринимал. А ведь он никогда не был поклонником тяжелого рока, металла или любой другой современной эстрады. Он предпочитал классическую музыку, и смычок, двигавшийся сейчас по струнам скрипки, должен был бы привлечь его куда больше. Но он даже не полез в карман, чтобы бросить мелочь в раскрытый футляр, лежащий на тротуаре. Его не тронуло даже то, что музыкант играет прямо под моросящим дождем. Прохожие убегает, прикрыв головы зонтиками или пакетами, а он продолжает играть, как ни в чем не бывало. Хотя ему бы сейчас не помешал дождевик.

Дэниэл и сам удивился тому, что гуляет ночью в пальто и без зонта. Он даже забыл, где оставил свою машину. Странно, но после короткой встречи с Ноэль он будто получил удар по голове, и сам уже не знал, куда идет и зачем. Бывает же! Он остановился недалеко от скрипача, но протяжная музыка лишь слегка достигала его слуха. Музыкант был молод и плохо одет, спутанные волосы почти полностью прикрывали лицо. Можно было рассмотреть лишь бледную гладкую щеку, припавшую к деке скрипки. У него была нежная кожа, совсем как у девушки, но это был юноша. Должно быть, красивый.

Дэниэл нахмурился. Почему теперь ему хочется сравнить с Ноэль всех. Развязность мальчишки и красота женщины – это ее сочетание. Ангельское сочетание. Зачем привязывать его и ко всем остальным людям, которые поют или играют?

Отблески ламп, зажженных в далеких домах, и неоновые огни высвечивали в струях дождя что-то золотистое. Мелкие капли, оседающие на плечи скрипача, переливались наподобие жемчужин. Казалось, что чья-то нечеловеческая рука швырнула в струи дождя пригоршню перламутровых бликов.

– Дождь – это слезы ангелов, – произнес чей-то чистый и нежный голос за его спиной, и Дэниэл взволнованно обернулся, ожидая увидеть за своей спиной Ноэль. Какое-то время его не оставляло впечатление, что она стоит рядом и точно также наблюдает за скрипачом, но, конечно же, ее рядом не было. Только круглый дурак мог вообразить себе обратное. Наверняка, она сейчас развлекается где-нибудь со своей компанией. На банкете, устроенном после концерта или в каком-либо ночном клубе для элиты. У нее, конечно же, огромная компания, состоящая не только из людей, с которыми она сошлась на работе, но и из многочисленных почитателей. Он для нее лишний.

Дэниэл почувствовал, как струи дождя скатываются по шее и бегут ему за воротник. Щекочущий поток пробежал по позвоночнику, замочил рубашку. Так недолго и подхватить простуду. Дэниэл удивлялся, почему скрипач не уходит. Ведь дождь становится все сильнее. На улице стало холодно. Так как же он этого не замечает. Вечер тоже оказался неприбыльным. Раскрытый футляр на тротуаре был почти пустым, не считая нескольких мелких монеток. Возможно, Дэниэлу лишь показалось, что он видит, как на внутренней обивке блестит один крупный золотой червонец. Сейчас ведь таких монет просто не производят. Золото явно высокой пробы и странной чеканки. Как оно блестит. Или это только отблеск от фонарей? Ночные огни могут преображать вещи, придавая им нечто сказочное.

Дэниэл вдруг заметил, что он не единственный слушатель. За углом притаился некто. И он так же внимательно наблюдал за скрипачом, ловил каждое движение смычка, каждый звук, но близко не подходил.