скачать книгу бесплатно
Гостиная комната, в которую меня завел Виктор, поражала своим контрастным уютом: полностью выполненная из резного дерева, обильно застланная коврами. Длинный стол и двенадцать стульев из богато украшенного резцовыми рисунками дерева. Меня посетила мысль, что изначально дом, как и само хозяйство, задумывалось для проживания большой семьи. Таких многодетных семей на Ставрополье множество, земля предрасполагала своим обилием. Для семьи Виктора планы пошли не так…
– Белль, принеси чаю! – крикнул он в противоположную от входа комнату. После, обернувшись ко мне, добавил: – Или чего покрепче?
– Спасибо, с утра не употребляю.
– Не употребляет он… А мне вот уже нужно!
Мы сели за стол друг напротив друга. Виктор приглушил пультом телевизор и наконец вернулся к сути моего визита.
– Спасибо тебе, что помог ему на днях! Дурной он, Игорь, в последнее время стал… Дождь, а он пешком сюда пошел!
– Игорь не тут живет?
– А пес его знает, где он живет…
В гостиную вошла женщина намного моложе Виктора, в традиционном коричневом платке и серой юбке. Умело держа поднос, она маневрировала между стульев и аккуратно расставила передо мной посуду и угощение.
С первого взгляда не сказать, что гостеприимные хозяева из южных народностей. Казацкая, обычная для этих мест внешность, особо не отличимая от жителей Поволжья, разве что оттенок кожи чуть загорелый.
– Спасибо! – неловко от неожиданного гостеприимства вымолвил я. Отвык уже от кавказских традиций.
На мое удивление, Белль не осталась чаевничать с нами, сохраняя молчание ушла на кухню.
– А где его подобрал в прошлый раз? – Виктор откупорил графин с мутной жидкостью и плеснул себе в рюмку. После протянул графин мне, предлагая присоединиться.
Я помахал головой. Предстояло ехать по делам расследования. За руль не сажусь даже подвыпившим.
– В лесу за Белым городом. Наверное, с монастыря шел? После его проезжали…
– Нет. Он туда носу не сует, – отрезал Виктор, после чего закинул в себя мутную жидкость.
«Мы ведем речь о разных персонажах?» – подумалось мне. Человек в рясе избегает монастыри? Мой оппонент не чувствовал себя растерянно, да и машину мою вроде узнал.
– У него нет постоянного жилья. Пару лет ночует в одной квартире, потом съезжает под другую крышу – кто приютит. Сейчас даже не знаю, где он обитает.
Посмотрел на Виктора с некоторой грустью, понимая, что лишаюсь важной ниточки в расследовании. Его взгляд, напротив, был безразличен, будто и я, и этот ночной гуляка Игорь – просто пыль его бренных сельских дней. День пройдет, он покопается в своем дворе и ляжет спать. И так до зимы, когда придут ветра и туман, в котором он будет вновь ждать весну.
– Мы предлагали Игорю поселиться у нас, – Виктор обвел руками гостиную. – Хозяйство у нас с женой одинокое. Строили, строили, а оставить некому стало.
После этих слов он вновь налил себе мутной жидкости и приподнялся.
– Нет, говорит, Витька. Тебе нужно селить не меня, а того, кто о вас с Белкой (так он ее называет) заботиться будет, – мужичок подошел к полке у телевизора и поставил на нее графин с жидкостью. – Хватит за утро. Лекарство должно быть в меру.
– Вы давно его знаете? – я провожал его взглядом, не упуская каждого слова.
Виктор вновь сел напротив и принялся помешивать сахар в своей чашке, так и не тронув наполненную рюмку. Я заметил, что молчит он не для театральной паузы, а чтоб перетерпеть наплывшие воспоминания. Не стал торопить с ответом, а заметив проблески в уголках глаз, деликатно отвернулся к телевизору, давая возможность мужику потереть нос.
– Я был мальчишкой, когда впервые встретил Игоря. Седина коснулась его головы. Как знать, он и вовсе так ходил с белыми висками от рождения. Шут его разберет.
Голос Виктора все ускорялся и насыщал рассказ красками и интонацией. Это нужно было ему для подавления дурных мыслей. Хорошая история смягчает плохие воспоминания.
– Не было этого дома. Стоял сруб, в котором мы жили. Родители мои, покойные, да нас четверо братьев.
Виктор был самый малый из них. Утром явления старика в деревне он, как всегда, выгонял скот со двора. Вот-вот должен появиться с соседней улицы пастух с набранным выгулом и забрать его коров. Овец семья казачка держала на дальнем загоне, а коров ближе к дому. Так по утрам удобнее доить молоко.
Тень незнакомца, широкой спиной загораживающая восходящее солнце, покрыла глаза Вити. Он поднял взор на мужчину лет пятидесяти с длинной русой бородой и приятной улыбкой. Тогда Игорь был выше. С годами спина иссохла.
«Здравствуй, малец!» – чуть с хрипотцой позвал тот. Он опирался на кривую, отчищенную от коры ветку бука. Текстуру этого дерева Витя хорошо определял с детства, научившись держать рубанок в руках. Грозный у него был кулак, описывающий шею самодельного посоха и строгий взгляд видавшего виды Баяна. Этот грозный вид испугал Витю, отчего мальчишка крепче взялся за плетку, которой выгонял скот на улицу.
«Не гони коней, казак молодой! Отца позови!» – развеселившись мальчишеской воинственности, отозвался мужчина с бородой.
Сколько лет прошло! А Виктор все помнит тот день, как наяву. Вышел на крыльцо отец и оторопел: «Ты ли это?!». Позже семья узнала, что появившийся на пороге бородач – тот самый мужчина, что спас жизнь отцу. И видел его глава семейства до этого единственный раз, когда в 1943 освобождали Ворошиловск от оккупации. Игорь выволок его раненого к санитарам из-под обстрела.
Надолго он не остался. Пожил с недельку, пока не обзавелся какой-то работой, да ушел. Только Виктор теперь знал, насколько одинок его друг. Ни семьи, ни жилища, в котором она бы смогла ютиться, у Игоря не было. Ни тогда, ни после. И вот уже более полувека живет так, скитаясь от дома к дому.
Умер отец, Игорь приходил, провожал в последний путь. Женился подросший Витька, он приходил, пел на свадьбе. Ох, голос у него! Как завоет… Как дьякон под Пасху. Долго потом не видели Игоря в деревне.
А лет десять назад вновь появился в Татарке. В рясе. Виктор к тому моменту овладел в мастерстве рубанком и стамеской. Плотником стал знатным. Сам губернатор заказывал бильярдный стол выточить! С годами руки устали. Резьба получается криво, за большие заказы не берется. Вот, появился в рясе Игорь и говорит, помоги, мол, Витька, аналой справить для церковки. Помог. Денег с него не взял, хоть и предлагал он. Их у Виктора хватало, мастерство в те годы еще ценилось. Реклама была в делах, а не красивых картинках в сто граммах.
Игорь о себе много не рассказывал. О расспросах, куда подевался на столько лет, махал рукой и говорил про далекие дали. Он захаживал и к другим жителям деревни. Так со временем поползли слухи (кому-то Игорь рассказал), что в самом Иерусалиме Татарского пропойцу с буковым посохом постригли в священнический сан под именем Иеремия. Пристроился он монастырь в Татарском лесу восстанавливать. Так потом и приходил, то оклад для иконы починить, то рамки для образов вырезать.
– Вот и позавчера он пришел с просьбой, спустя года. Икона, говорит, есть старинная. Размеры ее указал, рамку для нее просил. «Да руки уже не те…» – говорю, а он не унимается. «Как сможешь, сделай. Больше не потревожу».
– А что за икона? – забыв о мотивах своего приезда, я зачарованный слушал рассказ о жизни Игоря.
– А я почем знаю, – пожал плечами Виктор и взялся за рюмку. – Он немногословен всегда.
Мужчина влил в себя остаточную долю «лекарства». Он совсем не похож на человека, пропащего в вине. Эти граммы жидкости действительно его спасли от чего-то дурного. И в нем чувствовалась воля держать тягу к страстям в узде.
Это с виду Виктор был хилым работягой с прокуренной душей. Его глаза, смотрящие на московского журналиста, скрывали многое. И то, что потерял, и то, что пытается забыть. А память его давнишних стремлений видна вокруг.
Плотник он очень талантливый. Это подтвердит каждый, кто побывал в резной гостиной, что и я. Гладко подогнанные друг к другу доски на скамейках вдоль стены и стульях у стола. Стол с добротной опорой в дубовых ногах, широкой столешницей, покрытой чистой узорчатой скатертью. Спинки стульев, как и фасады полок по стенам, украшал одинаковый орнамент, навеянный мотивами восточной архитектуры. Все ручной работы мастера.
– Он заказал одну единственную рамку… Так и не садился за работу. Диск затупился, новый нужен, да клей обновить.
– И когда он придет вновь?
– Зачем он тебе так нужен? – мужчина нахмурил брови.
Начало складываться неприятное ощущение, что-либо меня дурят, либо пытаются развести на что-то, говоря о нехватке инструмента. На мошенников они, конечно, не похожи. С пустыми руками остаться не хотят.
– Я уже представился в начале. Повторюсь: журналист, репортаж веду по краеведению.
– И что за интерес из себя представляет Игорь? У него, поди, и ума-то не осталось больше. Посуди, какая срочность была в ночь под дождем пешком идти рамы иконам справлять?
– Вам виднее, – теперь я пожимал плечами. – До его ума дела нет. Память его интересна. Он в прошлый раз историю рассказывал по пути. Хочу поподробнее ее записать.
– На истории он скуп, обычно, – почесал подбородок Виктор и посмотрел на полку с «лекарством», – а вот выпить любит.
– Он говорил про разбойника Али, захороненного на Татарском кладбище. Не слышали про такое?
– Нет. Всю жизнь тут живу, не припомню такого. Да, есть присказка, что ветра, взбирающиеся по горе к городу, злые – навеянные покойниками с кладбища. Но чтоб конкретно кого-то из умерших в таком попрекать…
– Откуда ж он это взял?
– Кто его знает. Однажды он рассказывал: инсульт пережил, с тех пор чуть слова путает, или речь становится до ужаса непонятной. А как выпьет, так и вовсе несет чушь.
– Он не был пьян.
– До приезда, – усмехнулся Виктор. – А тут его уже «черти» понесли.
– А что ж наливали? После инсульта такие фокусы опасны.
Я откинулся на спинку деревянного стула. Крепкая мебель радовала удобством, это вам не новомодные стулья из фольги. Спинка вырезана по антропогенной форме, облегая уставшую спину. Не чета прямым созданиям прямолинейной мысли.
– А кто наливал? Он и сам уговаривать умеет… Что за сила в нем, порой удивляюсь!
Виктор отхлебнул чаю и долил в мою опустевшую чашку еще из чайника. Приятный аромат цветочного завара с новой силой наполнил комнату.
– То есть он не сказал, когда придет вновь?
– Без понятия, когда, – мужчина мешал ложкой остаток в полупустой чашке. – Бывали случаи, когда за своим «заказом» он приходил через год или полтора. Странный человек.
– А как ушел вчера? – появилась надежда разыскать следы старика через обратного попутчика. – Возможно, такси вызывал или нашел такого же случайного, как я?
– А как обычно, так и ушел. Похмелился с утра, подпоясался и пошел по улице.
– И никогда не проговаривался, где живет?
– Отчего ж… Спрашиваю, «где, отец Иеремия, живешь теперь?». Каждый раз он по-разному отвечает. Слова путает или специально следы заметает.
– Вы говорили, «алтарь справлял», значит, у него есть постоянный приход?
– Тю… – Виктор рассмеялся. – Кто ж его алкоголика на клиросе терпеть будет? В Татарском монастыре он служил. Стукнул инсульт, отправила его братия на пенсию. С тех пор вновь скитается. Да и когда там служил, рассказывали, постоянно в какие-нибудь пешие затяжные паломничества отправлялся.
– Жаль! Так на него рассчитывал… – я погладил скатерть, постеленную на столе, теряясь в догадках, за что взяться теперь в расследовании.
На кухне слышалось хозяйственное похлопывание крышками кастрюлек, еле играющее радио с шипением и бульканье варева.
– Раз нужен, то непременно судьба сведет вновь.
– Сможете позвонить, как он появится у Вас вновь? – я протянул Виктору свою визитку и указательным пальцем дополнительно провел по своему мобильному номеру.
Он взял картонную карточку и повертел ее в разные стороны, ища правильное освещение от окон. Прищурился, рассматривая рекламный текст, и кивнул головой.
На пороге, обувшись, я повернулся в сторону кухни и крикнул: «Спасибо! Все было вкусно!». Мне не ответили.
– Она, наверное, в курятнике, – похлопал по плечу Виктор. – Я ей передам. Ты, это, если что, заходи. У нас тут редко гости бывают, тем более из столицы. Расскажешь при случае «что-да-как».
Не сожалею, что не обнаружил старика с чудной историей. Если посудить, глупо строить расследование на бредовой истории столетнего маразматика. (Сколько ему, получается, лет? Пятьдесят во встрече после войны и теперь…) Выдавшееся знакомство с казачком-плотником – может статься полезным делом.
Обратную дорогу до города я знал без подсказок умных устройств. На сей раз повернул перед кладбищем налево, в сторону Белого города. Телефон подсказывал, там есть строительные магазины, а в них находятся нужные для вечернего приключения вещи.
– Какую Вам веревку? У нас есть потолще, есть по-тоньше, – поинтересовался продавец – весьма хрупкая девушка–черкеска с тонкими чертами лица и большими черными глазами. Глядя на нее, понимаешь, что некоторые люди находятся не на своих местах. Ей бы платья рекламировать, красоту свою демонстрировать, а не гвоздями торговать.
– Потолще. А на той витрине столярные инструменты?
Девушка за кассой кивнула головой.
– Диск для циркулярной пилы затупился
– Для какого материла? Пила какой марки?
Я растерялся. В моем понимании есть одна пила и один диск к ней. Последний, иногда гнется или тупеет из-за сучков.
– Для дерева…
– Для какого? – как из ребенка вытягивая информацию, она смотрела, чуть улыбаясь.
– Скорее всего, для бука, – отчего-то приплел я, вспоминая образ древнего Игоря, представшего перед юным плотником в рассветных лучах с посохом в руках. – А вот диаметр диска не знаю.
– Для бука Вам нужен этот диск, – черкеска показала на витрину. – У нас как раз остались универсальные.
Она полезла в кладовку, через плечо что-то поясняя. А я удивленно раскрыл рот и понял, что некоторые люди все–таки на своих местах, это наше мировоззрение порой костенеет в предрассудках.
– Вот, смотрите! – она появилась передо мной с нужным инструментом. – Тут в комплекте с диском есть такое миллиметровое кольцо уплотнения, если Ваша втулка окажется тоньше.
– Не моя. Я не плотник, меня попросили взять.
– Я так и поняла! – рассмеялась та и назвала цену покупки.
Я присвистнул. Хорошее нынче дельце быть плотником… и взломщиком музеев. Все для дела.
Глава 6. Ночь в музее.
Стоило отъехать от магазина, как на телефон пришло сообщение в мессенджере.
«Привет. Как успехи в расследовании?» – это была Оксана. Мое желание вести совместное расследование несколько поубавилось за последнее время. Это в первую очередь связано с разочарованием вскрывшегося факта непричастности к музею Оксаны.
«Работаю!» – сухо ответил я, пока стоял на светофоре.
«Я тоже. Как наше расследование?» – не унимался мессенджер.
Вот с кем не собирался обсуждать ход зашедших в тупик поисков, так это с врушкой Оксаной. Все сотрудники администраций такие хитрые и лживые?
«Как тетушка поживает, которую ты навещать приходила?» – бегло написал я, ожидая зеленого света на светофоре.
«Тебя вспоминала, забавный, говорит», – последовал ответ.
