скачать книгу бесплатно
Я заставляю себя улыбнуться. Поднимаюсь из-за стола и забираю у дочки опустевшую тарелку.
– Милая, тебе показалось. Конечно, дядя Лева твоего папу никогда не знал. Это просто похожий мальчик, на той фотографии.
– Нет! – неожиданно сердится малышка. – Не похожий! Это точно-точно он! Я знаю! Там велосипед и котенок. И шортики, как на нашей фотографии.
– Ну хорошо, – мне слишком тяжело дается этот разговор, чтобы что-то доказывать, и я решаю просто согласиться. – Возможно, они были знакомы когда-то в детстве. Или ходили в один садик. Вот фотография и осталась на память.
– Как у меня Илюшина? – морщит носик дочка, вспоминая дружка из группы.
– Да, именно, – улыбаюсь, радуясь, что получилось придумать мало-мальски логичное объяснение.
Но Соня не отстает. Уже по дороге, у самого сада, неожиданно дергает меня за руку и сияет, вдохновленная собственной идеей.
– Мама, спроси у дяди Левы, где этот мальчик! Тогда мы с тобой найдем папу!
Глава 4
Я так надеялась, что после разговора с дочкой смогу успокоиться, но теперь вопросов стало еще больше. У меня не укладывается в голове то, что она сказала. И еще труднее понять причины. Откуда в альбоме Невельского может быть эта фотография?
Очень хочется думать, что Соня все-таки ошиблась, увидела в похожем мальчике того, кто был изображен на хранящемся дома снимке. А если нет? Если мой начальник действительно знает того человека?
Я никогда не задумывалась о том, кем может быть Сонин отец. Хватило тех данных, которые прочитала о нем в анкете. Здоровый мужчина без вредных привычек с почти идеальными физическими параметрами. Такой, который никогда не встретится в реальной жизни. Хотя бы потому, что подобные экземпляры водятся в другом измерении. Не там, где я живу и работаю. Но это и хорошо: избегу соблазна снова влюбиться. Глубокие чувства в моей жизни уже были, и ни к чему хорошему это не привело. И повторения мне точно не надо.
Наверное, самое правильное, что могу сделать, – это просто забыть об услышанном. Не разбираться, ничего не выяснять. Даже если все так, как сказала Соня, что с того? Мужчина, в которого превратился мальчик с фотографии, знать не знает, что у него где-то растет дочь. Да и не нужно ему это знать. Как и мне – о том, кто он такой и где находится.
Насколько проще было бы оставить все, как есть. Вот только не получится у меня ничего! В который уже раз за день останавливаюсь, делая несколько глубоких вдохов. Хорошо, что сегодня мало клиентов, и пришедшие на бизнес-ланч посетители погружены в рабочие дела. Увлечены бумагами или ведут важные переговоры. Никому из них нет дела до официантки, у которой в буквальном смысле дрожат руки.
Я должна узнать правду! А для этого существует только один-единственный путь. И в конце смены, закончив с заказами, собираюсь с духом и отправляюсь в кабинет к начальнику.
Сегодня Невельский не появлялся в зале, хотя машина стоит перед рестораном. Значит, тоже занят работой. Мне ужасно не хочется его отвлекать и вообще напоминать о себе, но, если не поговорю с ним, просто не найду покоя. Да и слишком долго стоять под дверью тоже нельзя: это наверняка заметит кто-то из персонала.
Стучусь, пытаясь унять бешеное волнение в груди. Раздавшееся изнутри разрешение войти кажется сухим и напряженным. И я сама напрягаюсь еще сильнее, словно чувствую, что ступаю на запретную территорию. И больше уже ничего не будет, как прежде.
– Лев Борисович, можно? – голос сипит, как при простуде, и я ругаю себя за слабость. Раз уж решилась, надо хотя бы внешне не проявлять панику. Совсем не стоит демонстрировать, что творится у меня внутри.
– Варя? – он поднимает голову от бумаг и смотрит на меня с явным недоумением. – Да, конечно, входите. Что-то случилось?
Я мотаю головой. Ничего, кроме того, что мне нужно выяснить личность отца собственной дочери.
– Хотела еще раз поблагодарить вас за вчерашнее.
Дурацкий предлог, но другого у меня все равно нет. А на эти слова Невельский реагирует вроде бы совершенно спокойно.
– Не стоит, мне действительно было несложно, – он совершенно неожиданно улыбается. – И, должен признаться, прошлый вечер оказался одним из лучших за долгое время. Передайте дочке спасибо. Кстати, как она?
Киваю, смущаясь еще сильнее. Это все звучит очень странно.
– Отлично. Тоже довольна вашей компанией. Целое утро делилась впечатлениями, – набираю побольше воздуха и выдаю залпом, чтобы точно не передумать: – Рассказывала, как ей все понравилось. И про этот ваш альбом с фотографиями.
Мужчина реагирует именно так, как я рассчитываю. Переводит взгляд на полку, где и лежит злосчастный альбом. Направляется туда, беря его в руки.
– Выходит, мы правильно сделали, что не увезли его домой, – раскрывает, машинально перелистывая несколько страниц. – Хотя, должен признаться, всегда считал, что хранить в офисе личные фотографии совершенно ни к чему.
– Можно? – протягиваю руку, очень надеясь, что он не заметит, как дрожат мои пальцы. Тоже листаю в поисках того самого снимка. А когда натыкаюсь на нужную фотографию, дыхание в груди замирает. Нет, Соня не ошиблась. Не перепутала ничего. И самым правильным будет сейчас проститься. Бежать со всех ног отсюда и не вздумать ни о чем расспрашивать. Мне не нужна эта правда. НЕ НУЖНА!!!
Но вместо того, чтобы уйти, провожу пальцем по старенькому снимку и поднимаю глаза на мужчину.
– Какой милый мальчуган. Кто-то из ваших знакомых?
Невельский качает головой и снова улыбается.
– Нет, это я. Разве не похож?
Происходящее дальше почти сразу превращается для меня в какой-то беспросветный туман. Я лепечу что-то невнятное, извиняясь за отнятое время, а потом постыдно сбегаю, кажется, даже забыв попрощаться. В буквальном смысле удираю из ресторана, испытывая прямо-таки животный страх.
Вот чувствовала же, что не надо копаться в этой истории! Столько лет не знала правды – и так хорошо жилось. А как быть теперь с этим внезапно свалившимся на меня открытием?
Хуже всего даже не то, что мне стала известна личность Сониного отца. Им оказался Невельский! Сам Невельский! Единственный мужчина, к которому у меня не получилось остаться равнодушной.
Я ведь обещала себя, что больше никогда не увлекусь человеком не своего круга. Из этого не выходит ничего хорошего, и мой короткий брак – лучшее тому подтверждение. А Лев еще и женат, и не просто женат – влюблен в свою жену. От таких вообще надо держаться как можно дальше.
Я и старалась… держаться. Восторгалась издали, как многие другие в нашем ресторане. Но почему же должен был случиться вчерашний вечер?!
Останавливаюсь посреди улицы, переводя дыхание. Вспоминаю внимательные, понимающие глаза и теплую улыбку. Конечно, для Невельского случившееся ничего не значит. Он всего лишь помог работнице, попавшей в трудную ситуацию, пожалел расстроенного ребенка. Да и я наверняка смогу справиться со своими чувствами. Не в первый раз. Вот только что делать с этой правдой?
Правильно ли будет скрыть от него то, что я узнала, или надо все рассказать? А если рассказать, то какой окажется его реакция? А если решу молчать, смогу ли спокойно жить, понимая, что скрываю такое?
Одни вопросы – и ни одного ответа…
Как вообще можно заговорить о таком? Подойти и спросить: Лев Борисович, вы случайно не выступали раньше в качестве донора? Так вот, опыт оказался удачным.Моя дочка еще и ваша.
Бред какой-то! А если ему неприятно думать о том эпизоде своей жизни? Мало ли зачем люди на это идут. Вдруг он тогда нуждался в деньгах и поэтому был вынужден заниматься подобным. А мое напоминание всколыхнет какие-то неприятные моменты из прошлого. Как если бы мне кто-то напомнил о том, что случилось до рождения Сони. Мой брак длиной в несколько дней и его кошмарный финал. Я не хотела бы этого ни за что на свете!
Но и молчать теперь тоже казалось неправильным. Зачем-то же все случилось. Вчерашний инцидент и то, что альбом попался в руки Сонечки. И то, что она узнала этот снимок. Еще ведь и ей придется как-то что-то объяснять. То, что дочка продолжит расспросы, я почти не сомневалась: ее любопытству можно было лишь позавидовать. И вот что, что я ей скажу?
А еще есть красивая и очень своенравная женщина, которой не понравятся такие новости. Мне бы на ее месте точно не понравились! Конечно, это не измена, и Соня – не плод любви, но вряд ли подобные вещи могут укрепить чей-то брак. А значит, я могу навредить их отношениям.
По всему выходит, что лучше и дальше сохранять тайну. Проще и спокойней. Если бы только можно было стереть из памяти два последних дня и все, что я узнала!
Несмотря на раздирающее волнение, придя в детский сад за дочкой, приказываю себе успокоиться. Хотя бы внешне. Соне ни к чему знать про мои переживания, и так вчера ей досталось. Да и вообще дети в таком возрасте должны оставаться беззаботными и безусловно счастливыми. В жизни еще хватит проблем, так что хорошо хотя бы в детстве не поддаваться им.
– Ма-а-а-мочка! – малышка виснет на моей шее, обнимая так крепко, что я не могу сдержать слез умиления. Быстро моргаю, чтобы не разреветься при ней. – Я соскучилась!
– И я соскучилась, – признаюсь, целуя румяную щечку. Волосы и спинка чуть влажные, наверняка опять носилась по группе с Илюшкой, как всегда в это время. Придется переодеваться, не хватало еще, чтобы простудилась, ведь домой мы точно сразу не пойдем.
Достаю из шкафчика сухие вещи и опускаюсь на колени перед дочкой. Помогаю сменить футболку и щелкаю Соню по кончику носа.
– Кто-то опять забыл мамину просьбу? Мы же договаривались, что ты не будешь бегать перед уходом домой. Илье тоже нужно переодеваться?
Сонечка мотает головой и задорно смеется.
– Не-е, всоптела только я, потому что бегаю быстрее.
– Вспотела, – поправляю, тоже улыбаясь. В такие минуты, когда она смешно путает слова, понимаю, какая все же еще крошка. Беззащитная, родная и самая лучшая на свете. Мой драгоценный подарок после всего, что было. И так хочется, чтобы в ее жизни никогда не повторилось ничего даже отдаленно подобного. Я все для этого сделаю!
Дочка натягивает кофточку, встает со скамейки и вопросительно сдвигает бровки, глядя на меня.
– Мамочка, а ты поговорила с дядей Левой?
Медленно выдыхая, стараясь унять снова охватившую меня дрожь. Ненавижу лгать, а при мысли, что обманываю родную дочь, становится совсем омерзительно. Но и сказать ей правду не могу. Не в этом случае.
– Да, малыш, только он ничем не сможет нам помочь. Это ведь старая фотография, он даже не помнит того мальчика.
Соня обиженно смотрит и поджимает губки, как будто собирается расплакаться, и, глядя на нее, сама чуть не начинаю всхлипывать. Это все ужасно, и мне очень стыдно. Но так действительно лучше. Для малышки, в первую очередь. Наша взрослая, сложная правда ей совершенно ни к чему.
– Ну что, идем? – помогаю одеться до конца и тяну за собой, сжимая в своей руке маленькую ладошку. – Может быть, в кафе хочешь? Мы с тобой там давно не были.
Знаю, что мое предложение должно сработать. Соня обожает эклеры и какао с маршмеллоу, и это поможет отвлечься. Дети ведь вообще быстро переключаются. А потом отправимся с ней на площадку или в парк, или куда еще захочет.
– Да! – подпрыгивает она от восторга, и я слегка расслабляюсь. Но, как оказывается, совершенно напрасно. Стоит нам выйти за ворота сада и пройти всего несколько метров, как за спиной раздается знакомый голос. Голос человека, которого никак не может здесь быть.
Я медленно оборачиваюсь, отчаянно надеясь, что ошиблась и мне просто показалось. Соня реагирует быстрее. Взвизгивает, вырывая руку из моей, и бросается к мужчине.
– Дядя Лева, как хорошо, что ты приехал! Пойдешь с нами в кафе?
Глава 5
Какова вероятность случайной встречи двух людей в многомиллионном городе? Правильно, она равна нулю. Такие люди, как Лев Невельский, не прогуливаются у детского сада, тем более, ему нечего делать именно у того заведения, куда ходит моя дочь. Вернее, наша с ним дочь, но он же не знает об этом…
Чувствую озноб, хотя одета вроде бы достаточно тепло. Но тут дело, конечно, вовсе не во внешней температуре. Это нервное, потому что к прежнему смятению сейчас добавились еще непонимание и страх. Что он здесь делает? Как вообще узнал, где меня искать?
Мужчина, видимо, замечает ужас на моем лице, потому что делает шаг вперед, поднимая вверх раскрытую ладонь.
– Вы сумку забыли у меня в кабинете. Я подумал, вдруг там что-то нужное, что не сможет подождать до завтра. Ключи или телефон…
Только теперь замечаю в другой его руке собственную сумочку. Как же я умудрилась не вспомнить о ней до сих пор? Там действительно были и ключи, и телефон, и кошелек с деньгами. А я с такой скоростью сбежала из ресторана, что и думать забыла обо всем этом. И спохватилась бы наверно уже в кафе, когда поняла бы, что нечем платить.
Ну, хорошо, для его появления есть довольно веская причина, но это все равно не объясняет, как он смог найти меня. Не следил же от самого ресторана?
На незаданный вопрос Невельский тоже отвечает достаточно быстро.
– Я спросил у вашей сменщицы, где можно найти вас прямо сейчас. Она и сказала, что вы, скорее всего, отправились за Соней, – он улыбается моей дочке, с довольным видом рассматривающей его, накрывает широкой ладонью растрепанные косички. И снова смотрит на меня. – Простите мое самоуправство, я действительно хотел помочь. Вы так быстро ушли, что подумал, будто обидел вас чем-то. Или сказал лишнее.
Если бы… Мне было бы куда проще, окажись он негодяем или просто грубым и резким типом, не умеющим общаться. Намного легче было бы обидеться на что-то и с радостью выкинуть из головы все, что узнала. Но он, напротив, оказался слишком хорошим. Более чем. Идеальным. Даже в самых смелых мечтах я не могла предположить, что у моей девочки такой отец…
– Спасибо! – выдавливаю, с трудом шевеля пересохшими от волнения губами. Протягиваю руку и забираю сумочку, изо всех сил стараясь улыбаться. Теперь, когда он выполнил свой человеческий и начальственный долг, можно и распрощаться? Больше ведь нам не о чем говорить!
Но в этот момент не выдерживает Соня. Дергает Невельского за рукав, снова неожиданно превращаясь из тихой милой девочки в требовательного сорванца.
– Так ты пойдешь?
– Сонечка, у Льва Борисовича важные дела, он не сможет с нами пойти, – я опускаюсь на корточки возле дочки и поясняю. – И так потерял кучу времени из-за моей сумки. Видишь, какая твоя мама растеряша? Но мы же с тобой не будет его задерживать, правда?
Соня хмурится и качает головой, уперев ручонки в бока.
– Ты не растеряша! Любой мог оказаться на твоем месте! – она любит повторять мои слегка заумные фразы, но в этот раз ее слова не вызывают умиления: я озадачена лишь тем, как побыстрее избавиться от общества Невельского. Но дочь поворачивает головку к мужчине и уточняет: – А какие у тебя важные дела?
– Малыш, так некрасиво себя вести! – пытаюсь ее осадить, но Лев невесомо дотрагивается до моего плеча – просто чтобы привлечь внимание – и тут же убирает руку.
– На самом деле никаких особенных дел у меня нет. И я буду рад составить вам компанию.
Дочка подпрыгивает от восторга и, тут же схватив его за руку, тянет за собой по дорожке в направлении кафе. Оглядывается на меня и переспрашивает в изумлении:
– Мамочка, ты почему стоишь?
Он тоже смотрит в мою сторону. Пожимает плечами и говорит почему-то виноватым тоном:
– Варя, ну идемте же! Раз уж так все сложилось.
Мне ничего не остается, как двинуться вслед за ними.
В кафе у меня никак не получается расслабиться. Я отвечаю невпопад на Сонину болтовню, стараюсь улыбаться, но выходит откровенно плохо. Хорошо, что дочка еще слишком маленькая, чтобы понимать мои уловки. Ей достаточно внешних появлений благополучия.
А вот он видит. И, выбирая момент, когда налакомившаяся пирожными Сонечка отпрашивается в детскую комнату, улыбается с тем же виноватым выражением.
– Простите, что так вышло. Ни в коем случае не хотел мешать вашим планам. Надо было отказаться, но я почему-то не сумел.
Я понимающе киваю: мне хорошо знакомо такое состояние. Вроде бы собираешься сделать одно, да и правильно это, но поддаешься детскому обаянию. И не можешь отказать, боясь обидеть ребенка.
Но если он не захотел огорчить чужого ребенка, что бы стал делать, если бы узнал, кем является для Сони?
Мне никак не удается перестать об этом думать. Правда, которую я скрываю, висит дамокловым мечом, причиняя уже почти физическую боль. Пока не знала, кто Сонин отец, совершенно не беспокоилась по этому поводу. Воспринимала его не иначе, как донора. Того, кому однажды потребовались деньги, и благодаря такой меркантильности я стала самой счастливой на свете. И в голову бы не пришло разыскивать его и в чем-то признаваться.
Но Лев… Я украдкой рассматриваю его. Если бы писала романы, то главного героя сделала бы именно таким. Высоким статным брюнетом с точеным лицом. С легкой небритостью, которая так ему идет. Она удивительно оттеняет загорелую кожу. А еще притягивает взгляд к… его губам.
Осознав, что рассматриваю рот мужчины, выдыхаю и медленно отворачиваюсь. Хорошо, что он в этот момент занят остатками пирожного на своей тарелке и не видит, куда именно я смотрю. Иначе точно сгорела бы от стыда.
– Все в порядке, – ни в коем случае нельзя дать ему понять, что меня тяготит его общество. В конце концов, сама виновата. Не была бы такой растяпой, и не забыла бы сумку, ничего этого бы не произошло. – Мы не строили каких-то особых планов, а Соне трудно отказать. Особенно когда она задалась целью чего-то добиться.
Он кивает в ответ.
– Настоящая маленькая женщина, – поддевает ложечкой оставшийся кусочек пирожного и неожиданно усмехается. – Знаете, а ведь я не был в кафе уже очень давно. Даже не помню, сколько лет прошло.
– Ну, это и понятно. Зачем ходить в кафе, когда есть собственный ресторан, – слишком быстро отзываюсь на его слова и тут же жалею, потому что мужчина продолжает улыбаться, но теперь его улыбка становится какой-то грустной.
– Знаете, кто на курортах реже всех купается в море?
Я киваю, понимая, о чем он. Мы тоже у себя в Петербурге, наверно, и вспомнить не можем, когда бывали в Эрмитаже или любовались фонтанами Петергофа. Вот и для Невельского ресторан – это работа. Вспоминаю, что он даже во время обедов с женой почти всегда что-то пишет или изучает в ноутбуке. Смотрю в его опустевшую тарелку, и вспоминаю еще одну деталь. В своем ресторане он никогда не заказывает десерт. Его супруга бережет фигуру и не позволяет себе подобной роскоши, а сам Лев…
