скачать книгу бесплатно
Вот я и работал.
Беда пришла, откуда не ждали. Рано утром мне позвонил прораб Виктор Александрович и упавшим голосом просипел мне в трубку:
– Богдан Алексеевич, это пиздец! Срочно дуй на объект!
Я был на утренней пробежке, поэтому, не останавливаясь, и даже прибавив газку, дунул мыться и переодеваться.
Благо, были не в Москве, городишка маленький.
Через час и двадцать минут я стоял у фасада строившегося нашими усилиями здания и понимал, что это пиздец! Самый, что не на есть настоящий! Во весь фасад!
не забываем жамкать звездочки и подписываться на автора, если, конечно, все всем нравится.
5. Богдан
«Ирка сука я тебя лю» – таково было недописанное послание неизвестного Ромео, женщине, чье имя мог видеть каждый, у кого были глаза. На слоге «лю» надпись обрывалась в виде потеков красной краски. Они начинались на уровне буквы «ю» и стекали до самого низа стены. Либо романтик-вандал нечаянно выронил ведро, либо бросил намеренно, потому что его спугнули.
Хоть надпись и не была закончена, чувства писавшего она выражала в полной мере. Такой огромной «лю» во всю стену девятиэтажного дома, позавидовала бы любая женщина, и даже немного я сам.
Не перевелись еще на Руси романтики.
Хорошо, что Овечкина в отпуске. Сейчас бы натянула меня первого по самые помидоры за эту романтику. Было бы мне и "лю",и "на".
Мы сидели с прорабом, как два последних мудака, возле забора, делая вид, что мы зашли на эту стройку случайно, что мы тут вообще ни при чем. Между тем, почесывали бороды и решали, чем, а главное как, оттирать эту любовь от кирпичной стены. Это вообще возможно как-то убрать?
Рядом крутился сторож, дежуривший ночью на объекте. Он мозолил глаза, отвлекая нас от раздумий своими причитаниями.
Древний, но довольно энергичный, дед по прозвищу Читушка давным-давно сменился на своем посту и теперь должен быть уже на своей даче, но пришлось подзадержаться, по объективным причинам.
– Еще два камаза кирпича вывезли ночью с территории, – добивает меня прораб.
– И лопату! – добавляет Читушка.
– Спиздили? – уточняю я.
– Пока не ясно, – говорит Виктор. – Дед накладные показал. По докам все ровно.
Я сразу же забыл про кирпич. Не до стройматериала, ей-богу!
С торца здания толпились рабочие, ожидая наших с прорабом дальнейших распоряжений, но мы ничего пока что не придумали, поэтому люди уже начинали нервничать.
У Виктора зазвонил мобильник.
– Да. Понял. Хорошо, – уловил я обрывки его разговора. – Щас бульдозер приедет, – сказал он мне.
– Ой, горе мне горе! – снова запричитал дед.
Какой бульдозер? Нахрена бульдозер? Тут кран нужно подгонять или пром. альпиниста спускать. Спросить подробнее за бульдозер я не успел.
На территорию стройки въехал белый внедорожник «Хёндай», и все рабочие, кто был в поле моего зрения, встрепенулись и бросились врассыпную. Через пять секунд возле дома не было ни души.
Виктор тоже поднялся на ноги и поправил каску на голове. Кто-то из начальства прибыл, догадался я, и тоже поднялся на ноги. Свою каску я благополучно забыл дома в спешке.
Из машины вышла женщина тоже в строительной каске. Она огляделась по сторонам, быстро сканируя обстановку, затем задрала голову и, придерживая головной убор рукой на затылке, оценила масштабы пиздеца.
На площадке воцарилась такая тишина, что я слышал стук собственного сердца. Казалось, что даже бездомные собаки попрятались от греха подальше.
Женщина засунула руки в карманы своего плаща, туго обтягивавшего внушительную фигуру, и двинулась в нашу сторону.
– Ну, что скажете, бездельники? – приподняв одну бровь, вместо «здравствуйте» сказала она. – Че стоим, как сваи?
– Бульдозер ждем! – ответил я, решив тоже не здороваться с этой бабищей.
– М-м! – одобрительно закивала головой она. – Ну, ты как дождешься, позови! Пойдем, Федор Афанасьевич, – кивнула она деду. – Послушаем, для начала, твою версию событий!
Дед засеменил вслед за женщиной в сторону сторожки, кряхтя и причитая на ходу. А я продолжил пялиться на сочную жопу этой фурии, гадая, кто она, мать ее, такая.
– Пойдем, Богдан Алексеевич, – толкнул меня в плечо прораб. – Каску тебе разыщем!
– А бульдозер? – напомнил я ему.
– Приехал твой бульдозер, – усмехнулся Виктор, а потом заржал в голос, увидев, что я начал оглядываться по сторонам в поисках строительной техники. – Это и есть Ленка Бульдозер. Елена Павловна наша. Ты че не в курсе еще, как ее на стройке окрестили?
У меня упало сердце. А потом и все остальное. Сейчас этот Бульдозер с дедом закончит и в мою сторону начнет грести. Она просто смешает меня с землей, легко и непринужденно. Вот теперь точно пиздец!
6. Лена
Красивый мужик! Ох, красивый! Даже имя его будоражит. Богдан! Богом данный, значит? И мне тоже его боженька подсунул? Очень интересно…
Молодой еще, ладный! Прическа модная, не здешняя. Видно, что не наши цирюльники мужика оболванили. И костюм дорогущий и туфли в масть.
Что-то всколыхнулось внутри меня, глядя на Богдана Алексеевича. Обаял он меня, очаровал с одного своего взгляда. А ведь просто смотрел, без интереса, как к женщине. Не заигрывал и не заискивал, не ждал ничего. Просто любопытно ему было, кого это принесло на белой машине.
Если он улыбнется, ямочки на щеках появятся? Кольцо обручальное где? Вроде же не холост? Из-за этого же он в своей Москве задержался и дела у меня не принял? Может, и не пришлось бы мне сейчас лететь на эту чертову стройку, вместо того, чтобы отпуск догуливать?
Не до улыбок было в данный момент. Я пожалела, что не накрашена, и голова не мыта. Впрочем, под каской не видно моей слипшейся после самолета прически.
Богдану не нужно было представляться. С первого взгляда понятно, что не с нашего колхоза. Только москвичи так на стройку наряжаются, как будто бы мы не строим дом, а уже его сдаем.
А я не представилась, потому что прекрасно понимала, что его Бульдозером, пока я турков разглядывала, только ленивый не пугал.
Обидное мне прозвище коллеги придумали, чтоб им провалиться! Зато звучное! Сразу всем было понятно, что со мной шутки плохи!
До Бульдозера я еще Прорабихой была, но это давно было и не долго. Хорошо, хоть не Чикушка, как дедуля!
– Открывай свой кабинет, Федор Афанасьевич, – ломлюсь я в его сторожку, дергая незапертую дверь.
– Эм… зачем? – мнется дед.
– Накладные показывай! – требую я.
– Щас вынесу, Леночка! Щас все будет! – заверяет меня сторож и заходит в свой вагончик, пятясь задом.
– Че там у тебя? Ты че там прячешь? – моментально догадываюсь я, чуя неладное.
– Ничего! – лебезит дед, придерживая дверь. – Не прибрано у меня на рабочем месте! А тут дама!
– Я к тебе не на рандеву пришла, а с инспекцией! А ну, с дороги!
Отталкиваю щуплого дедка в сторону и все-таки вваливаюсь в маленькое, пыльное помещение. Поправляю каску, съезжающую на лицо, и внимательно осматриваюсь по сторонам. Тут реально черт ногу сломит, но меня не проведешь!
Ну, вот же! Из-за старенького дивана выглядывает черенок. Берусь за него рукой, тяну – лопата!
– Ты че, дед, сдурел? – трясу лопатой перед его носом.
– А че всем можно, а я хуже что-ли? – виновато опускает глаза Федор Афанасьевич. Идет к столу, подает мне две накладные на кирпич. – Брагин сначала, теперь этот Козлов твой… Куда им столько? А мне лопата на даче позарез нужна!
Я смотрю на документы, и мне становится понятно, о чем бормочет сторож. Накладные подписаны моим новым замом Козловым Богданом Алексеевичем. И печать имеется.
Вот же чепухан московский! Только в должность вступил, уже кирпич камазами тырит?
А я думала его предшественник Брагин заворовался в край? Тот пол стройки вывез за забор. Потом на коленях передо мной ползал, детьми прикрываясь. Жалко его стало. Что я, тварь какая-то? Предложила ему уволиться по собственному. Еле концы с концами потом свели! Трубы канализационные из кусков по сантиметрам варили!
Перед ребятами так стыдно мне было потом! Нажился начальник, а разгребали обычные работяги, которые и так света белого не видят. Повздыхали, покумекали, и сделали из говна конфетку. Хоть сидел бы Брагин, хоть нет, пришлось бы один хрен своей жопой дыры закрывать.
Начальству в конторе ничего не докажешь. У них сроки – и это все, что их реально волнует.
На стройке воруют все! Но совесть надо иметь хоть маленечко? Спросил бы Козлов хотя бы, что можно тырить, а чего у нас в обрез!
Выгнать этого москвичонка к чертовой бабушке? Что ж за замы мне попадаются? Где их в нашей конторе откапывают? И, главное, мне подсовывают!
– Разберемся, Федор Афонасьевич, – вздыхаю я. – Но лопату обратно конфискую!
– Но…
– Иди домой, дед, пока воронок за тобой не подъехал!
Иду на стройку, с лопатой наперевес. Меня догоняет Витька прораб вместе с Козловым.
Этот красивый и статный мужик не вызывает ничего, кроме злости и разочарования. Мне уже не интересно женат он или нет, и до ямочек на его небритом лице дела нет никакого.
Перетянуть бы этого богом данного лопатой вдоль хребта, чтобы туфли свои модные обоссал! Или по башке его красивой дать? Так он уже каску нацепил! Молодец!
Потом с Москвичонком разберусь! Сесть – оно же всегда успеется!
7. Богдан
Чем дольше я смотрел на этот Бульдозер, тем глубже проваливалось мое мужественное храброе сердце. Почему «Бульдозер», вопросов не возникало. Это погоняло было прямо по Овечкиной пошито. Перла, сучка, не хуже трактора. У такой не забалуешь!
У нее дети, наверное, круглые отличники, свекровь носа не показывает, а муж кровать за собой заправляет, если ночью поссать встает. По-любому они спят по отдельности. Страшно с такой бабенцией в одну койку ложиться. Разве ж уснешь? На соседней оно поспокойнее будет. А лучше в соседнем доме.
Елена Павловна уже вышла от сторожа и теперь плыла в нашу сторону. В одной руке совковая лопата, в другой бумаги какие-то.
– Ты, Богдан Алексеевич, главное с ней не спорь, – тихонько бубнил мне в спину Виктор, спрятавшись за меня, как будто это как-то могло его спасти. – Маши каской и говори, что все сделаем!
– На, Москвиченок, держи! – сунула мне лопату Овечкина, когда мы с прорабом поравнялись с ней. – Нашлась пропажа!
Я обхватил рукой черенок, покрытый сухим слоем цемента, пропустив мимо ушей Москвиченка. Хотел спросить, не нашелся ли часом еще и кирпич, но мы двинулись дальше.
Елена Павловна вошла в дом первая, следом Виктор, а в конце семенил я с лопатой, пытаясь не вымазать об нее свой костюм.
– Серёга, битум тебе в сапог! – зычно заорала женщина на все пустое здание. – Тащи сюда свою задницу!
Кого она звала, я хер его знает, но Серёга этот незамедлительно появился из-за угла.
– Здрасти, Елена Павловна! – расшаркался перед ней с улыбочкой взрослый мужик в рабочем комбинезоне. Нас с Виктором, как будто тут и не было. Мы так-то тоже начальство, между прочим!
– Здравствуй, Серёженька! – уже мягче поздоровалась с ним Начальница Всея Руси. – Давай сюда всех козлов своих горных, альпинистов недоделанных! Вместе с экипировкой! Живее, ёшкин кот!
Серёга исчез так же внезапно, как и появился. Овечкина повернулась к нам с Виктором, мазнула взглядом по прорабу, а затем вцепилась взглядом в меня.
Мне стало неуютно. Затошнило немного. От страха? Или потому что я не завтракал?
Я хотел свалить отсюда немедленно, сию секунду! Прямо в Москву, можно даже с лопатой. Она ничего не говорила, просто разглядывала меня, чуть вскинув подбородок, как будто бы решала, что лучше – повесить меня или голову отрубить. А если повесить, то за какое место.
Вернулся Серега в сопровождении трех бравых молодцев, и Елена Павловна переключилась на них, позволив мне немного отдышаться.
Парни построились и испуганно смотрели на Овечкину.
Женщина расстегнула пуговки на плаще, сунула в его карман бумажки, которые были у нее, и пошла к ним, заложив руки за спину.
– Здравствуйте, ребята!
– Здравствуйте, Елена Павловна! – хором, как на плацу, пролаяли парни.
– Руки показываем! – гаркнула она на парней, и те послушно выставили руки перед собой. – Артёмка, Артёмка! – покачала головой Елена Павловна, остановившись напротив довольно высокого паренька, смущенно опустившего глаза в пол. – Ты еще и без перчаток был? – Парень не ответил, продолжая пялиться себе под ноги, а мне стало понятно, что художник пойман с поличным. – А почему Ирка сука? – задала Овечкина совершенно неожиданный вопрос.
– Так это… – подал голос парень, и его лицо стало в цвет краски, что он использовал в своем признании. – Не дает!
Все, кто находился в помещении, заржали, как кони, даже Елена Павловна рассмеялась. Ее лицо приятно преобразилось, но всего лишь на мгновение. Она моментально собралась, распрямила плечи, снова став серьезной и грозной.
– Так ты проси, Артемка, лучше, а не стены разрисовывай! – продолжила Овечкина свой монолог. – Ну, и что с тобой прикажешь делать? – устало спросила она.
– Я все ототру, Елена Павловна! – взмолился парень.
– Мы поможем! – заверили Овечкину коллеги Артемки.
Овечкина покачала головой, но, к моему удивлению, над Артемкой сжалилась.
