скачать книгу бесплатно
АЛИСА: по ту сторону зазеркалья
Сергей Гутник
Когда мы спим, как часто бывает, смутно сознаем это и пытаемся проснуться, не говорим ли мы во сне таких вещей и не совершаем ли таких поступков, которые наяву заслуживают названия безумных? Нельзя ли в таком случае иногда определять безумие как неспособность отличать бодрствование от жизни во сне? Мы часто видим сон и ничуть не подозреваем, что он – нереальность. “Сон – это особый мир”, и часто он так же правдоподобен, как сама жизнь. Так почему же не перенести этот мир в реальность и не сделать его главным участником событий.История полна логических и литературных загадок и головоломок, Слова означают больше, нежели можно полагать, и поэтому сюжет должен означать нечто большее, чем просто сказка.Связь с Алисой, это лишь одна из множества вариаций возможных вариантов, событий и трактовки. А что, если я просто хочу запутать вас. И что измениться, если я снова совру вам.Содержит нецензурную брань.
Сергей Гутник
АЛИСА: по ту сторону зазеркалья
Эпизод 1
Лера отвела взгляд. Затем прикусила губу и впервые посмотрела на меня тем самым колдовским тёмным взглядом. Но, она была такая милая, что пиздец!.. В тот момент я почувствовал, будто меня раздели догола и вывернули душой наружу. Будто вытряхнули на свет все грехи и грязные мысли.
Мы пошли по глухой пустой улице сквозь звёздную новогоднюю ночь. И лишь потом, Я понял, почему та прогулка показалась мне настолько, волшебной. Вместе с Лерой мы проходили мимо чужих домов и ни одна собака не залаяла, не зарычала нам вслед. Дворняги просыпались, провожали взглядами и лениво звали. На улице не было ни души.
Знаешь, В ту ночь… Мне казалась судьба, вопреки всему, хочет чтоб мы были вместе. Все преграды и помехи растворялись сами по себе, будто судьба складывала мозаику счастья для нас. Как и в ту ночь… судьба не хотела, чтоб нам что то мешало. Мир, где нет ничего, кроме любви. Мир, где были, только мы…
Лера рассказывала, что то об учебе. Я не знал, о чем она говорила. Я слушал её вполуха, что-то отвечал невпопад, а сам любовался тем, как она двигается. Такого шага, я не видел больше ни у одного человека.
В тот момент я подумал: «Мы, самая странная пара в мире, с самыми странными походками». Мысленно посмеялся над тем, как нас видят окружающие. Заметив, как я на неё смотрю, Лера остановилась, заглянула мне в глаза и сказала:
– Что… Что не так, почему ты так смотришь на меня?
– А куда мне смотреть? Во всем городе нет же никого больше.
– А, если бы было на кого смотреть? Смотрел бы на других?
– Зачем? – Удивился я. – Другие же, не ты.
Я неторопливо пошёл вперёд. Не зрением, но скорее интуицией, я увидел, как Лера улыбнулась.
– Ну-ну. Все вы одинаковые. На других засматриваетесь.
– Именно, – кивнул я, затем задумался на секунду и усмехнулся: – забавно…
Я шел и пытался понять, почему это так приятно. Чувствовал, будто Лера привязывает меня к ней невидимой ниточкой и наполняет силой. Поднявшись на мост, Лера увидела темные изгибы леса на горизонте. Окутанных рваными полосами морозного тумана. Словно плетенкой из облаков. Лера задержала взгляд на горизонте, улыбнувшись. Краем глаза я заметил, как Лера на мгновение прикусила губу. Наши ладони несколько раз, будто случайно, коснулись друг друга. Решив, что пора, я считаю до семи. Один, два, три, че.. Ладонь сама скользнула мне в руку. Мы не замедлили шага и не отвели глаз от дороги – только несколько раз сжали и разжали пальцы. Кожа Леры была горячей и мягкой. Дотронувшись, я почувствовал, как тепло поднимается по моему запястью, по плечам, по шее – пьянит голову, а затем, льётся вниз, стекая куда-то в живот.
– Ты необычная» – сказал я тихо, и голос прозвучал хрипловато из-за пересохшего горла. Лера сжала руку сильнее. Словно, напоминая мне "Важны не слова"
И в тот момент мне показалось, будто это уже было однажды – давным-давно – в детском сне или в позабытой жизни. Будто мы знали друг друга, любили, жили под одной крышей, затем потеряли, а теперь снова нашли.
Чувство внутри было такое, будто мы долго не виделись. Слишком долго… А может мы были прокляты в пизду… Сердце в груди дрогнуло. Это ведь не сон? Я словно видел обрывки кадров. Почувствовал, как кольнуло внутри. Странно, незнакомо… и совершенно беспочвенно.
Лера на секунду сжала мою ладонь, и я сжал в ответ.
Руки, шептали без слов…
– Пришли. – сказала Лера, развернувшись у деревянной калитки.
Лера стояла, чуть наклонив голову, и смотрела на меня, улыбалась лукаво – одними уголками губ. Наши лица оказались рядом, и я ощутил теплое дыхание на коже, почувствовал в воздухе электрическую дрожь. Лера моргнула несколько раз.
– Хочешь поцеловать? – спросил я.
А в голове звучит голос тени – «Идиот? Идиот!»
Судьба старалась со всех сил и сложила красивейшую мозаику.
Мир замер в ожидании поцелуя.
Я шагнул, и в следующую секунду она поцеловала меня. Сделала это так ловко, что я растерялся на мгновение. А когда поднял руки, чтобы обнять, она уже отшагнула назад и, прикусив губу, вновь посмотрела на меня колдовским взглядом.
Внутри что-то переворачивается и расцветает.
Ещё утром я был цельным, ничем не связанным, и, может, болеющим изредка вечерней тоской, но теперь после этой ночи и поцелуя меня словно разбили на тысячу зеркальных осколков, которые искрили, кружили, кололи, и боль и тоска вперемешку со счастьем захлёстывала волнами, и звёзды на небе плясали в пьяном хороводе, и трава под ногами была мягкой и сочной, и воздух пропитан жизнью.
Душа моя летала высоко под небом – чистая, легкая, разорванная пополам одним колдовским поцелуем.
Больше всего я хотел чтоб эта ночь никогда не заканчивалась.
Но, пазл уже разбирался.
Волшебство постепенно растворялось с каждым рассветом.
Я был проклят…
Часть 1: закат
Лера сидела ко мне спиной – расчесывала волосы перед зеркалом. Украдкой следил за её движениями, притворяясь, что сплю, пока Лера притворялась, будто не замечает моих дрожащих ресниц.
Нежная, тёплая, заспанная…
– Я умру в воскресенье, – сказала она.
После этих слов мы закончили притворяться, и наши взгляды встретились в отражении. Лера виновато улыбнулась и пожала плечами. Мол, прости, так уж вышло.
Издав дурацкий смешок, похожий на кваканье жабы, я поудобнее взбил подушку и повернулся на другой бок, сладко зевнув. «Странный сон, – пронеслась мысль. – Совсем как взаправду». Примерно с минуту я ждал, когда сновидение сменится, но мир так и остался плотным и недвижимым..
Я раздраженно откинул одеяло и огляделся. Сон никуда не исчез. Лера всё так же расчёсывала волосы перед зеркалами. Волосы вились, упрямились и пушились.
«Всё такое живое, настоящее… Подумал я. Как мне проснуться?»
Лера повернулась и взглянула, будто в ожидании важных слов. Я вспомнил. Вспомнил, что сегодня наша вторая годовщина. Вспомнил о крестики, лежавших в кармане ветровки.
– Давай уедем за город? – сказала Лера. – Поближе к лесу. Подальше от шума. Проведем вместе эти три дня.
Ущипнул себя за живот. Больно. Потом стало ещё больнее.
– Ты прости, что так неожиданно. Но у меня нет сил, это растягивать и смягчать. Все эти разговоры… Лучше так. Сразу.
Я уловил в воздухе аромат знакомых духов… Тёмные каштановые волосы, ночная сорочка. Карие тёмные глаза. Лера здесь.
Первую брачную ночь мы провели в съёмной квартире.
Там был ободранный пыльный диван, от которого чесалась спина, и огромные деревянные окна, рамы которых растрескались, наверное, ещё при Союзе. Под утро, когда на улице похолодало, и сквозняки в квартире начали встречаться друг с другом, в комнату залетела синица. Оказалось, что я забыл закрыть на кухне окно, когда в очередной раз курил.
Вместе с Лерой мы лежали под одеялом и смеялись, глядя, как наглая птица скачет по коробкам со свадебными подарками. Её надутая грудка, рассечённая чёрной полоской, была похожа на спелый лимон, к которому ради смеха приделали крылья. Синица крутила головой, клевала обёрточную бумагу. Напоминала о скором приходе зимы и о том, что позади праздник осеннего равноденствия. День свадьбы.
В то утро я смотрел на залетевшую в квартиру синицу, и она казалась мне символом новой жизни. Мы с Лерой гладили ладони друг друга, и задерживали подушечки пальцев, когда касались обручального золота. Прятались под одеялом от сквозняков. Целовались и любили друг друга, совсем не стесняясь крылатой гостьи.
В то утро Лера сказала, что видит смерть в зеркалах.
Это длилось всего секунду, может, меньше. Лишь сжатый до мысли миг. Но я и вправду поверил дурацкой шутке. Потом, когда трезвый ум вернулся, я подумал, что у моей жены странное чувство юмора. А ещё через мгновение и вовсе позабыл о словах Леры. Все мысли вытеснил восторг, захлестнувший меня, когда я понял, что могу называть Леру женой.
Жена. Моя жена. Я пробовал это слово на вкус, и оно мне безумно нравилось. Потом вспомнил, что вообще-то и сам теперь зовусь мужем, но слово «муж» не казалось мне таким сладким. Бытовое, обычное слово. То ли дело «жена». Же – на. Я ущипнул себя и когда понял, что всё происходит по-настоящему, то чуть не захлебнулся от нахлынувшей эйфории. Стало так радостно и светло, что казалось, я улечу сейчас в космос – просто так, без инженеров, диспетчеров и ракет. На одном только счастье.
– Я серьёзно. – сказала Лера, вернув меня обратно на землю.
В то утро я не поверил. Как в такое можно поверить? Всю жизнь я был материалистом и скептиком.
Лера хорошо меня знала. Поэтому нисколько не удивилась, заметив мой скепсис.
– Так и думала, – улыбнулась она. – Знала, что ты не поверишь. Но ты помни эту историю. И не слишком удивляйся, если я всё-таки уйду.
Через два года после свадьбы Лера забрала документы вуза. На последнем курсе. Мне казалось это сущим безумием. Я не понимал, как жена может оставаться спокойной, после того, как похоронила пять с половиной лет учёбы. Она училась на врача, У её с детства было неравнодушие к больным.
– Мне не нужен диплом, чтобы лечить, – улыбнулась она тогда. – Вот увидишь, люди сами будут идти ко мне.
Так и вышло.
Каждый день они приходили в наш дом – кто с больным сердцем, кто со спиной, кто с онкологией в последней стадии. Шли сами и приводили с собой детей. Моя жена смотрела их, давала травы и что-то шептала. Затем улыбалась и отпускала.
Я был уверен, что она занимается шарлатанством. Из-за этого мы вечно ругались.
В один из вечеров я вернулся с работы раньше обычного и увидел, как из нашей квартиры выходит старик. Похожий на моего отца, только ссутулившийся и с тонкими руками. На нём было, драное пальто и мятые брюки. Ботинки, наверное, застали ещё Горбачёва. Старик держал пакет с продуктами.
– Возьми, родная. Возьми. Здесь гостинцы, покормишь дочку. Спасибо тебе за всё, золотая. Храни тебя Господь!
Лера взяла пакет, игнорируя мой взгляд.
Когда дверь за стариком захлопнулась, я сел в прихожей, не разуваясь. Кинул папку с документами на пол и долго смотрел в одну точку. Лера стояла рядом. Она опиралась плечом о стену, держала в руках пакет и глядела на меня с усмешкой. Ждала, что я скажу.
– Зачем? – спросил я, не поднимая глаз.
– Потому что он так хотел.
Я опустил ресницы и глубоко вдохнул.
– Тебе не хватает денег?
– Хватает.
– Тогда зачем ты берёшь у них?
Жена улыбнулась и спокойно ответила:
– Потому что это подарки.
– Я спрашиваю, зачем ты их принимаешь?
– Разве не в этом заключается суть подарков?
– Лера…
– Я не прошу ничего. Тем более не беру деньги.
Я резко встал и пнул валявшуюся под ногами папку с документами.
– Какая разница? Какая, на хер, разница, деньгами они несут или так?! Зачем ты взяла у него пакет? Тебе есть нечего?
– Не смей повышать на меня голос. И вообще, не ори. Алису разбудишь.
– Просто ответь. Как тебе хватает совести?
Лера усмехнулась, но уже по-другому. С пренебрежением во взгляде.
– Считаешь, твой труд важнее, чем мой? – спросила она. – Думаешь, я не имею права на благодарность?
– Благодарность? – я начал выходить из себя. – Лера… Хочешь скажу, как называется то, что ты делаешь?
– Ну-ка, скажи.
– Это называется мошенничество.
Лера не ответила. Она молча бросила мне в ноги пакет с продуктами. Затем развернулась и заперлась в детской. Я не слышал, плачет ли она. Но даже, если б услышал, то не почувствовал бы себя виноватым.
…Спустя две недели после той ссоры я приехал к дяде Толе. Он был мне вместо отца и всегда давал мне нужный совет. Лера осталась с Алисой, и у нас с дядей, наконец, появилось время, чтобы поговорить начистоту, по душам. Такое случалось редко. Наверное, поэтому, мы так долго и не могли раскрыться. Пока чистили снег у голубятни, лишь обменялись пустыми новостями да обсудили слухи, о которых забыли минуту спустя. И только вернувшись с мороза в квартиру и выпив по рюмке, мы посмотрели друг другу в глаза и кивнули, словно поздоровались по-настоящему.
Дядя всё понял без слов. Хмыкнул и покачал головой. Затем, скорее, по привычке, чем из любопытства, спросил:
– Что стряслось?
Проработав сорок лет в милиции, дядя выучился говорить так, что любой человек, сидя перед ним, чувствовал себя нашкодившим пацаненком. Ростом он был на голову выше меня, глядя на его жилистые руки и крепкую спину, я знал, что если потребуется, он скрутит меня в момент. Не позволит даже пошевелиться. Никакая сила не могла повалить его на землю. Кроме одной, которая всех нас однажды повалит под землю…
– С Лерой проблемы, – признался я. – Бросила институт. Занимается шарлатанством. Кажется, мы с ней на грани.
Дядя хмыкнул и постучал пальцами по столу. Ритмично, словно по нотам.
– Значит, всё-таки правду говорили.
Я поморщился и покачал головой.
