скачать книгу бесплатно
Неприкаянный. Красный мессия
Илья Гутман
Потерянная память. Странные сны о странных мирах. Тайные игры спецслужб, пришельцы, живущие среди людей и ставящие на них эксперименты. Чипирование через прививки. Ожидание Мессии, который покончит с несправедливостью. Выбор между двумя женщинами: дочерью крупного учёного-диссидента и загадочной экоактивисткой из северных краёв. И выбор между верностью Системе и идеалами Свободы – всё это в новой книге «Неприкаянный. Красный мессия».
Неприкаянный
Красный мессия
Илья Гутман
© Илья Гутман, 2021
ISBN 978-5-0051-4855-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Илья Гутман
НЕПРИКАЯННЫЙ. КРАСНЫЙ МЕССИЯ
Стоит на кухне недопит горячий шоколад,
А он уже себе сопит, мой маленький солдат.
Ему приснятся, как всегда, далекие миры:
Планеты, пальмы, города, воздушные шары.
Группа «Ногу свело», песня «Колыбельная».
Глава 1
Круговорот вспышек света и цветных пятен озарил растворившуюся темноту. Пятна и вспышки двоились и троились, кружились, то ускоряя, то замедляя темп, появлялись и исчезали, мелькали сверху и снизу, справа и слева, давая понять сознанию, что мир живых пока не хочет его отпускать. Рядом со вспышками раздавались гудящие, свистящие и пищащие звуки. Все эти образы давили на болевшую голову, словно говоря: «Смотри и слушай нас! Ты можешь! Приди же в себя!»
Лежавший на кушетке человек ощущал, что в его голове творится непонятный сумбур, и силой воли велел себе сосредоточиться. И постепенно вспышки и пятна перестали вертеться, двоиться и скакать. Они стали обретать чёткость и форму. И вскоре всполохи превратились в лампу, висящую над головой, синие пятна – в крашеные стены, жёлтая клякса – в шкаф, красная – в висящую картину, на которой запечатлён закат на песчаном берегу, а чёрная – в телевизор, стоящий у кровати. Головная боль постепенно затухала.
«Где это я?» – подумал человек, оглядывая помещение. Яркий свет, белый потолок, монохромные стены, кушетка. И – внезапно – пищащий электрокардиограф справа от кушетки и капельница, торчащая из руки. Однозначно больница.
Следующий вопрос шокировал куда сильнее, ибо прозвучал так: «Кто я?» Человек не помнил, кто он такой! Оглядев исхудавшие, но явно бывшие когда-то мускулистыми волосатые руки с крупными кулаками, человек понял, что, по крайней мере, он точно мужчина. И это всё, что он помнит. Думай, думай, голова! Думай, кто ты можешь быть и откуда! Что в мире вообще за страны, какова ситуация в геополитике? И он вспомнил, что мир расколот на две системы. Двумя же сверхдержавами сформированы капиталистический и социалистический лагеря. Не один десяток лет они находятся в состоянии холодной войны друг с другом. И эта конфронтация рискует обернуться настоящей войной, причём ядерной, так как у обеих сторон немало атомных бомб. «К какому же лагерю принадлежу я? – задумался он. – А чёрт его знает!»
Мужчина захотел потрогать своё лицо, но оказалось, что оно обёрнуто бинтами, что делало его похожим на древнюю мумию. Опершись руками на кровать, он приподнял голову, снова оглядывая палату. Окно. За ним – тропический лес. Где-то вдали виднелся город. Ага, больница находится на окраине города, а этаж высокий, как минимум десятый, может, и двенадцатый. Больница на окраине города может принадлежать военной части. А может и не принадлежать.
Внезапно дверь открылась, и вошла симпатичная молодая медсестра с препаратом для капельницы. Пациент, глядя на неё широко открытыми глазами, улыбнулся. Правда, его рот был забинтован, но сестра поняла по глазам пациента, что тот улыбается. Вместо того чтобы улыбнуться в ответ или хотя бы поприветствовать больного, та взвизгнула и выскочила, как будто увидела привидение. В свою очередь, пациент удивился такой реакции: «Что же такое может быть? Неужели я лежал в вегетативном состоянии с диффузным аксональным повреждением головного мозга и меня можно считать овощем?!»
Скорее всего, так и было.
Пациент проанализировал собственный лексикон. Употребление таких слов, как «геополитика», «конфронтация», «диффузное повреждение головного мозга», говорили о том, что его образование, по крайней мере, повыше среднего. «Какое конкретно? – подумал он. – Может быть, я даже врач или биолог? Неясно».
Осмотрев живот, больной заметил, что и он тоже весь в бинтах, однако там совершенно ничего не болело. Пациент снял бинты: под ними находилась обычная кожа, правда, в районе пупка она чередовалась с мягкой, как у младенца, которая, очевидно, выросла там, где имелись какие-то повреждения. Больной попытался встать, но тут его ждал неприятный сюрприз: ноги не слушались. Он их просто не чувствовал. Похоже, его парализовало ниже пояса: вероятно, повреждён позвоночник, а это – инвалидность на всю жизнь. Пациент ущипнул со всей силы свою ногу – однако боль ощутил лишь небольшую, практически незаметную.
Где это он умудрился так пострадать? И тут в голове, словно огонёк свечи в темноте, забрезжили первые воспоминания: он летел на вертолёте и попал в аварию! Где же это случилось? Где-то над тропическим островом. Что за авария могла произойти? Вертолёт сбили из зенитно-ракетной установки. Выжил ли пилот и остальные члены экипажа и пассажиры? Неизвестно! А если воздушное судно сбили, вполне вероятно, он теперь лежит в больнице, которая находится на территории врага! Без памяти и без возможности ходить. Только это опять не объясняет, принадлежит он сам к капиталистическому лагерю или социалистическому. Однако лучше пока никому не говорить, что он помнит сам факт аварии. И ни у кого не спрашивать, в какой стране он находится. Если не скажут сами.
Дверь раскрылась, и в палате показался врач с зелёной папкой, облачённый в синий халат, на лице – очки в роговой оправе; лысый, высокий грузный и плечистый мужчина лет пятидесяти с небольшим, чем-то похожий на хряка или бегемота. За ним проследовали ещё два врача в белых халатах, мужчина и женщина лет сорока.
– Доброе утро, Эл, я доктор Эбер.
– Доброе утро, доктор Эбер, – кивнул пациент, отмечая про себя, что Эл – это действительно его имя.
– Я главврач, – продолжил он, – я главный здесь. Это госпиталь. Военная больница. Здесь мы лечим людей. Раненых солдат.
– Доктор Эбер, я понимаю, что вы не должны перегружать мозги только что вышедших из комы больных, но не надо разговаривать со мной, как с идиотом! – пациент позволил себе повысить голос, – мои мыслительные способности в норме!
– Вот как?! – изумился главврач, – невероятно! Но я не могу отрицать того, что вижу собственными глазами, как и всего, что с вами связано. Записывайте, – обратился он к своим спутникам. – Контакт возможен, сознание ясное. Психическое состояние под вопросом. Сколько пальцев видите, Эл? – врач показал ему ладонь с загнутыми двумя пальцами.
– Три.
При этих словах главврач убрал палец.
– Два, – доктор поднёс к ладони другую.
– Семь.
– Перечислите цвета радуги.
– Красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий, фиолетовый.
– Сколько будет пятью пять?
– Двадцать пять.
– Шестью шесть?
– Тридцать шесть.
– Тринадцать умножить на четырнадцать?
– Сто восемьдесят два, – не раздумывая произнёс Эл.
– Первая столица Конфедерации?
– Андоза.
– Поднимите правую руку. Хорошо. Теперь левую. Теперь обе сразу. Ловите! – крикнул врач, кинув пациенту ручку, и тот с лёгкостью поймал её.
– Записываем, – обратился доктор Эбер к коллегам. – Пациенту не свойственны заторможенность, пассивность, рассеянное внимание, характерные для больных, вышедших из комы. Координация в норме. Способен перемножать двузначные числа, предположительно вышел из комы с интеллектом выше, чем у среднего здорового человека. Как вы себя чувствуете, Эл?
– Я бы сказал, что нормально, если не считать парализованных ног и потерянной памяти, – саркастично улыбнувшись, ответил тот, причём сам удивился, что произнёс это так спокойно, как будто речь шла об обычной простуде.
– Живот болит?
– Вовсе нет, – произнёс Эл, сняв одеяло и показав здоровый, покрытый свежей кожей живот.
– Знаете что, Эл. Вы самый удивительный из пациентов нашей больницы. Когда вас доставили сюда двадцать дней назад, у вас был переломан позвоночник, буквально выпотрошен живот и пробита голова, а именно череп. У вас была повреждена чуть ли не четверть правого полушария мозга, не говоря уже о том, что лицо обезобразили рваные раны и ожоги. Обычно таких кладут сразу в гроб, но ваше тело – единственное из найденных в сбитом вертолёте – подавало признаки жизни. А полковник Маур сказал, что вы должны выжить. Во что бы то ни стало.
И я согласился. Медицине известны случаи, когда люди жили и с одним уцелевшим полушарием мозга после операции: хотя наши нейроны не восстанавливаются, нейронные связи способны усложняться, и уцелевшие нервные клетки берут на себя функции повреждённых, в результате чего мозг восстанавливает работоспособность.
Мы сделали вам четыре операции на брюшной полости и одну на позвоночнике плюс немного пластики на лице. Однако после этого ваши органы пищеварения и печень регенерировали самостоятельно, даже шрамы от операций прошли. Позвоночник как-то сам сросся, а раненая часть головы покрылась плёнкой, под которой выросли черепная кость и – недостающие части мозга!
Эл задумался. Если прошло всего двадцать дней, то почему его мускулы значительно уменьшились? Похоже, организму требовалась биомасса для воссоздания повреждённых участков мозга и внутренностей – и в качестве её резерва пошла именно мускулатура. Не страшно, ушла – нарастим заново.
– Вы хотите сказать, что на мне всё заживает, как на собаке?
– Ха, на собаке! Да по способности к регенерации вас превосходят только примитивные формы жизни! Если разрубить червяка пополам, то из каждой половины вырастает по новому червяку, если ящерице оторвать хвост, она отрастит новый. Но я никогда не встречал ничего подобного у человека. Меня в институте учили, что нервные клетки не восстанавливаются. Оказалось, у вас ещё как восстанавливаются! Вы, милейший, нарушитель законов биологии! А вот знаете, что было бы, если бы врач обнаружил такого больного пять-шесть веков назад?
– И что?
– Святая Инквизиция сожгла бы вас на костре, как демона!
– Любопытно, – как можно более равнодушно ответил Эл, попутно вспоминая, что он читал средневековые легенды про демонов и их способности за несколько дней отрастить новые конечности или глаза.
– А сейчас необходимо подробнее изучить ваше психическое состояние.
Полчаса трое врачей опрашивали Эла, и он честно отвечал на все вопросы, за исключением того случая с крушением вертолёта. Затем медики посовещались, и в итоге доктор Эбер произнёс:
– Психически вы, уважаемый, совершенно здоровы, если не считать потери памяти. У вас диссоциированная амнезия, то есть амнезия, при которой вы не помните себя и свои профессиональные навыки, а универсальные знания сохраняются. Но мы уверены, что после терапии вы быстро придёте в себя. А теперь, коллеги, я попрошу вас оставить нас.
Два врача ушли, и с пациентом остался лишь доктор Эбер.
– Эл, если бы не полковник Маур, заплативший мне откат в кругленькую сумму, чтобы я оставил вас в покое, я бы сам вас исследовал – потому как меня сильно заинтересовала ваша способность к регенерации, и я мог бы получить солидную премию.
– И вы бы меня препарировали?
– Разумеется! Ваша жизнь – ради жизней сотен и тысяч людей.
– Но вы же давали клятву врача! Как вы можете просто так лишить жизни человека, пусть и из благих целей?! Вы стали бы убийцей!
– Поэтому я и решил, что лучше для меня и для вас, если я отдам вас полковнику. Насчёт премии: я не уверен, что получил бы её. А так – лучше синица в руках, чем журавль в небе.
«Ага, – отметил Эл. – Не совершил убийство, потому как взятка показалась ему лучшим выходом. Добрый доктор».
– Посмотрите на результаты томографии вашего мозга неделю назад и вчера, – произнёс доктор Эбер, достав из папки два снимка, на первом из которых была изображена малая светящаяся зона, на втором – раза в четыре побольше. – Разница в активности колоссальная. Ваш мозг совершенен!
«Так, – подумал Эл, – к чему он клонит? Мне это уже не нравится!»
– Я поклялся полковнику, что сохраню вас в живых. Однако он может погибнуть на войне или в результате несчастного случая, так что я предлагаю вам сотрудничество, если вы согласитесь на прохождение кое-каких обследований в приватном порядке. Я хорошо заплачу вам – и обещаю сохранить жизнь.
«Это он намекает, что планирует устроить несчастный случай полковнику? Нет уж, от таких врачей лучше держаться подальше! Не успеешь оглянуться, как окажешься проспиртованным и расфасованным в нескольких банках!»
– Увы, доктор Эбер, я вынужден отказать вам.
– Что же, Эл, вы меня разочаровали. Полковнику вы так просто не откажете.
Главврач покинул помещение. Где-то через четверть часа в палату вошёл стриженный под ноль высокий мужчина в камуфляжной форме, приблизительно ровесник доктора Эбера:
– Доброе утро, товарищ!
Ага, «товарищ». Значит, он – представитель коммунистического лагеря. А учитывая, с какой издёвкой полковник произнёс это слово, сам он, напротив, слуга капиталистического строя. Значит, догадка про нахождение на вражеской территории оказалась правильной.
– И вам того же, – с лёгким цинизмом в голосе произнёс Эл.
– Не думал, что вы придёте в себя так быстро, – продолжал полковник, – профессор Эл Гоар.
Да, его фамилия, похоже, и есть Гоар! Точно, его так звали раньше! И он действительно профессор. Только вот профессор в какой области? Такое чувство, что полковник сейчас сам всё расскажет. Ведь он ему зачем-то нужен. Он заметил в руках полковника какую-то папку. Похоже, личное дело пациента!
– Эл Гоар, преподаватель физико-технического университета, официальным голосом начал читать полковник, – Родился в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году, в республике Гаста. Родители умерли, не женат, единственный ребёнок в семье, – полковник ухмыльнулся, – так что никто о вашей пропаже особо не переживает.
В тысяча девятьсот восьмидесятом году окончил школу-интернат номер двенадцать, затем поехал в столицу, – продолжал офицер, – в армии не служил, поскольку по законам Конфедерации сирот в Красную Армию не призывают. Работая электриком, параллельно учился на заочном отделении Физтеха. Поступил в аспирантуру Физтеха, за год написал диссертацию по компьютерным технологиям, став самым молодым профессором своего института. Инженер, программист, разработчик электронных вычислительных машин, – полковник подчеркнул эту фразу. – По вашим чертежам создана чуть ли не половина современного компьютерного железа в мире. Ваша гениальность, профессор, ваша изобретательность нужны Империи и её несокрушимой армии.
– Я – коммунист, – ответил Эл. – И я не предам свою родину.
– Если вы не согласитесь, просто проведёте в больнице остаток своих дней. Согласитесь же – и получите большие деньги. У вас будет всё – отдельный дом, дорогой автомобиль. Корпорация «Ананас» уже работает на нашу армию во славу Императора. Присоединяйтесь к нам и вы.
– Полковник, – возразил Эл. – Если бы я и согласился, я бы не смог вам помочь. У меня серьёзные повреждения мозга, и я не помню ничего из того, чем занимался.
– Главное, чтобы вы дали согласие, профессор. Мы наймём лучших учёных-медиков и вылечим ваш мозг! К тому же доктор Эбер уже рассказал мне про ваши способности к регенерации. Вы сами вылезли из вегетативного состояния – и психически совершенно нормальны! Я уверен, что ваша память восстановится.
– Я подумаю над вашим предложением, – ответил Эл. Конечно, он не хотел предавать родную страну: в его голове начал зарождаться план побега, главное не показывать полковнику, что он настроен против.
– Думайте, думайте, – ухмыльнулся полковник, – у вас ещё вся жизнь впереди, и я бы на вашем месте не согласился прожить её в четырёх стенах.
Пришла медсестра и принесла Гоару завтрак – тарелку каши, фрукты и чашку чая. Несмотря на внутривенное питание, которое ему обеспечивали почти три недели, Эл с жадностью набросился на еду.
– С каким аппетитом вы едите, профессор, – констатировал полковник, – вы явно любите жизнь. Я уверен, что богатую жизнь вы полюбите ещё больше, чем ту скромную жизнь на родине.
Гоар ничего не ответил. Полковник покинул комнату.
***
Время приближалось к полудню. Элу ставили капельницу. Он старался вспомнить что-то из своей прежней жизни, но ничего конкретного не вспоминалось. Он тщательно анализировал все те крупицы информации о себе, что ему поведали главврач и полковник. Ему казалось, что родители могут быть живы. Школа-интернат, заочное обучение в Физтехе и работа электриком? Этого он не помнит совершенно, а вот аспирантуру и написание диссертации припоминает. Да, он действительно разработал или усовершенствовал кучу деталей для компьютеров и написал для них языки программирования, не говоря уже об обычных приложениях. И он сделал один из этих языков темой своей диссертации. Министерство промышленности Конфедерации сотрудничает с Физтехом и платит Элу за все наработки, которые он создаёт дома или в лаборатории на кафедре.
После процедуры наступило время обеда. Гоар добрался на кухню на выданном инвалидном кресле. Расположившись за столом, он раздвинул часть бинтов на лице, чтобы освободить от них рот. Обед не представлял собой ничего особенного: фахита, то есть лепёшка с говядиной и овощами, салат из холодного риса, фасоли, кукурузы и свёклы и овощной суп с фрикадельками. Запивать всё это можно было какао. Эл, положив поднос на стол, с жадностью принялся за еду. К его столу подошёл, опираясь правой рукой на костыль, стриженый пациент лет тридцати с небольшим:
– Привет. Ты новенький здесь?
– Да. Меня зовут Эл, – он протянул руку.
– А меня – Зак, – пациент протянул руку в ответ, – я сапёр, подорвался на мине времён гражданской войны.
– А я попал в аварию.
