Покаяние разбившегося насмерть

скачать книгу бесплатно


– А какие вопросы вам задавала инспектор Лимбо?

Еще один короткий взгляд.

– Инспектор задавала множество вопросов, но я их толком даже не слушал. Я сразу сказал, что не могу сообщить ей ничего существенного. Понятия не имею, кто когда и куда выходил, потому что, как только актеры вышли на сцену под аплодисменты зала, я тут же поднялся и поспешил на выход, немедленно отправившись домой… Так я могу сейчас уйти?..

Я отпустил его – одного этого раздраженного тона было вполне достаточно для того, чтобы я потерял всякий интерес к общению с Франсуа Шюни.

Оставшись один в спокойствии своего кабинета, я зарядил порцию кофе в кофейный агрегат. Когда все было готово, и я уже предвкушал волшебное кофепитие, неожиданно состоялось очередное вторжение. На этот раз, после краткой дроби в дверь, от нирваны меня оторвал комиссар Анжело.

– Прошу прощения, что нарушаю ваше уединение… Черт, какой аромат! Не могли бы вы угостить меня чашечкой кофе?

Последняя фраза на время сняла мое раздражение – что ни говори, всегда приятно встретить соратника по любви к кофейным ароматам. Я тут же поспешил усадить комиссара в кресло и вручил ему дымящуюся кофейную чашу, улыбнувшись почти как приятелю.

– Полагаю, теперь, комиссар, вы можете сообщить мне о цели вашего сегодняшнего визита?

Комиссар Анжело улыбался вполне миролюбивой улыбкой. Несмотря на то, что с самой первой встречи между нами не возникло особой дружбы, я подумал, что у него на редкость приятное лицо, как у главного героя какого-нибудь детективного сериала, – располагающее к доверию, интеллигентное и спокойное. Наверняка при допросе комиссар легко может вызвать человека на откровенность и заставить разговориться даже себе в убыток.

– Особой цели у меня нет, – он слегка пожал плечами. – Сейчас мы ведем допросы всех, то хоть в какой-то мере имеет отношение к трем жертвам, потому как, сами понимаете, больших семей, родных и близких у этих убитых не было. Пожалуй, только Мишель Дювво жил с матерью, но и она ничего нам толком не смогла сообщить: женщина работала с утра до вечера и видела сына только спящим…

Я вздохнул.

– В этом плане могу вам лишь посочувствовать. Повторюсь, я Пьеро совершенно не знал, но зато от нашей мадам Лево вы можете услышать массу полезного. Полагаю, она вам уже сообщила о…

Комиссар сдержанно кивнул.

– Сообщила, а я ее поблагодарил. Кстати, говоря об интересующих нас фактах, я имел в виду не только все то, что имеет отношение к убитым. Нас также интересуют люди, с которыми убитые так или иначе поддерживали общение. Например, их режиссер Андре Бессон.

Произнеся имя Андрея, комиссар выдержал эффектную паузу, в течение которой я и сам на какое-то мгновенье едва не перестал дышать. Интересно, к чему бы это комиссару именно меня спрашивать про Андрея? У меня мелькнула мысль, что некто успел доложить полиции про наше тесное знакомство. Согласитесь, «невинная» фраза про режиссера и эффектная пауза с многозначительным взглядом стопроцентно давали понять: комиссар Анжело запросто может быть в курсе наших вчерашних посиделок в ресторанчике.

И все-таки я стоял до конца.

– Что конкретно вас интересует?

Комиссар укоризненно покачал головой.

– Не советую скрывать от нас факты, которые, кстати, вполне возможно, не содержат в себе ничего криминального! Дело в том, что вчера оставленный нами в реабилитационном центре полицейский наблюдал вашу встречу с Андре Бессонном. Он совершенно уверен в том, что вы с ним давно знакомы; он также отследил вас до ресторана, где вы довольно долго что-то бурно обсуждали.

Ох уж эта доблестная полиция! Всюду за нами следит ее всевидяще око. Сами понимаете, мне только и оставалось, что признать вполне очевидный факт: да, с Андре Бессонном мы знакомы с юности, сто лет не виделись и вот – такой сюрприз! Потому мы сразу же направились в ресторанчик отметить встречу.

– Полагаю, вы обсуждали и убийство? – гнул свое комиссар.

– Разумеется, обсуждали – небрежно кивнул я. – Ведь это тройное преступление нарушило все грандиозные планы Андрея. Он сказал мне, что убитые, особенно малыш Нико, были очень одаренными актерами, так что он планировал с ними следующую постановку сделать по Чехову. Но это тройное убийство разбило все его планы – оставшиеся актеры не слишком влюблены в театр. Как сказал Андрей, знал бы он, кто убил троицу, лично прибил бы.

– Вот как, – иронично вздернул бровь комиссар. – А у нас есть другие сведения, только что подтвержденные вашей секретаршей сведения о том, что малыш Нико постоянно доводил Андре Бессона до бешенства своими злорадными насмешками. В частности, он просто обожал передразнивать его акцент, нарочно его утрируя. Несколько свидетелей сообщили нам также, что во время премьеры у Андре Бессонна на груди висел солидный фотоаппарат, стало быть, он вполне мог предложить своим лучшим актерам ночную фотосессию в сквере. Что вы на это скажите?

Классический вопрос: что я могу на это сказать. А что тут скажешь? Всех нас периодически кто-то доводит до белого каления, но это не значит, что мы тут же бросаемся на обидчиков с кинжалом в руках.

Я философски улыбнулся.

– Комиссар, возможно, самодеятельные актеры и доставляли Андре немало хлопот, но он их все равно по-своему любил, ведь они – часть его работы, которой он предан. Что касается фотоаппарата на шее – тут ничего удивительного, ведь это был день премьеры в его театре! Полагаю, Андрей просто делал снимки во время спектакля. Кроме того, вы сами прекрасно понимаете: тройное убийство было совершено в рекордные сроки, между тем Андре Бессон весь вечер был на виду, давал интервью… Чем не прекрасное алиби! При всем желании он никак не мог тут же найти где-то подходящий нож и предложить Нико или всем троим волхвам прогуляться до сквера для непонятной фотосессии в столь поздний час…

Комиссар выслушал меня с холодной улыбкой.

– Все относительно. Журналистка Катрин Секле, которая брала у вашего приятеля интервью, сказала нам, что во время их беседы была довольно длительная пауза в течение почти двадцати минут: у Андре Бессона от волнения пошла кровь из носа, и он удалился в туалет. Согласитесь, при этом он вполне мог через туалет выйти на улицу, заранее договорившись о встрече в сквере…

Я невольно нахмурился – интересно, почему Андрей ничего не сказал мне про эту прореху в своем «железном» алиби?

– И зачем, по-вашему, он убил бы всех троих? Допустим, малыш Нико его доводил. Но при чем тут остальные?

Комиссар кивнул.

– Вот это мы и пытаемся выяснить. Малыш Нико издевался над мсье Бессоном не первый день, так что ваш приятель вполне мог подготовиться к премьере… По-своему подготовиться. Возможно, он предлагал фотосессию одному Нико, а остальные просто оказались ненужными свидетелями.

Это было нечто! Пару секунд я смотрел на собеседника так, словно увидел перед собой коня в пальто. Что ни говори, а было совершенно очевидно, что у комиссара имелась вполне четкая картина убийства с Андреем в главной роли. А это, в свою очередь, значит, что все гораздо серьезнее, чем мой приятель пытался представить мне вчера, когда говорил о своем «железном» алиби, почему-то умолчав при этом про солидную паузу во время интервью.

Я так разволновался, что поднялся на ноги, принявшись в очередной раз заряжать кофейный аппарат.

– Как хотите, но все это слишком мало похоже на правду. Режиссер Андре Бессон столько сил и нервов потратил на то, чтобы подготовить спектакль; и вот, сразу же после успешной премьеры он по вашей версии вдруг убивает своего лучшего актера, игра которого заставила плакать весь зал. Но зачем? К чему своими собственными руками убивать свои собственные планы и проекты – чтобы всего лишь отомстить за передразнивание его акцента? Но это смешно, комиссар! К тому же, спешу заметить, Андрей – не мясник, он – человек искусства. Я никак не могу представить его с окровавленным ножом в руке.

Комиссар взглянул на меня с усмешкой.

– Человек искусства, окровавленный нож… Позволю себе цитату: «Слова, слова, слова…». У кого это?

Я передернул плечами.

– Шекспир, «Гамлет». Но…

Он не дал мне договорить.

– Уважаемый мсье Муар, я специально сообщил вам все эти факты, чтобы дать повод всерьез задуматься: действительно ли вы на все сто процентов знаете вашего приятеля и уверены в его невиновности? Хорошенько вспомните весь ваш вчерашний разговор… К примеру, он сообщил вам о том, что у него пошла кровь из носа, так что пришлось удалиться в туалет?

Я немного натянуто улыбнулся. Да, ничего подобного Андрей мне не сообщил. Но, собственно, почему он должен был рассказать мне о том, что во время интервью у него от волнения пошла кровь из носа? Между прочим, Андрей Бессонов – довольно-таки самолюбивый парень.

– Комиссар, мы с приятелем не виделись несколько лет и, поверьте, нам было о чем поговорить кроме этого досадного инцидента.

– Насколько я понимаю, он ничего вам об этом не рассказал? – комиссар победно улыбнулся.

Я только вздохнул.

– Он рассказывал мне об успешной премьере, о том, как замечательно парни отыграли спектакль и, повторюсь, с чувством произнес, что лично придушил бы того, кто убил его лучших актеров.

Очередная порция кофе была готова, но я не стал предлагать чашечку комиссару – во мне все клокотало от гнева.

– И вообще, согласитесь, все это звучит совершенно неправдоподобно: убийство из-за дразнилок. На вашем месте я бы с большим успехом искал некого типа, который, позавидовав успеху театра «Луна», захотел предложить публике свою кровавую версию Рождественской истории… Хочу также сделать вам заявление: я на все сто процентов уверен, что мой старый приятель Андре Бессон не имеет к убийствам никакого отношения. Он – слишком творческая натура для подобного кровопролития. Ищите настоящего убийцу-мясника, комиссар! Мы будем вам помогать по мере возможностей. А сейчас, извините, у меня много работы…

Словно по заказу, именно в этот момент отчаянно затрещал телефон на моем столе. Мы с комиссаром вежливо улыбнулись друг другу, пожали руки и распрощались. Не знаю, куда отправился комиссар, а у меня действительно было море разных дел, после чего я решил нанести очередной визит в реабилитационный центр, чтобы еще раз побеседовать с Андреем.

Интересно, почему же он все-таки промолчал о существенной прорехе в своем «железном» алиби?..

Глава 7. Знакомство в соборе

Все в этот день было, как обычно: объезд парижских салонов, мое личное присутствие на двух распродажах в северном округе, а также на благотворительной акции в одном из парижских приютов, в ходе которой я внес в чашу дарения не слишком скромную лепту от фирмы «Сады Семирамиды». К финишу всей этой ленты событий я в очередной раз ощущал себя совершенно обессиленным, вяло отметив что, похоже, этим декабрем в Париже подобное незавидное состояние становится вполне привычным для меня. Между тем мои хлопоты на том не завершились.

В тот самый момент, когда я вышел из приюта и в буквальном смысле слова бессильно рухнул за руль автомобиля, неожиданно затрещал мой сотовый. Я взглянул на экран – звонила моя дорогая Соня, в одно мгновенье напомнив мне, грешному, что я ведь так и не нашел времени перезвонить ей, чтобы договориться вместе встретить Рождество. Покаянно вздохнув, я ответил.

– Моя дорогая Соня…

Увы, больше мне не удалось промолвить ни единого словца – Соня решительно и гневно оборвала мою лирику, за считанные секунды выплеснув на меня изрядную порцию негатива.

– Во-первых, спешу сообщить тебе, что я никакая не «твоя» Соня. Признаться, ты меня удивляешь: как позвонить лишний раз, чтобы хотя бы по телефону сказать доброе слово девушке – тут ты пас, вечно занятой и жутко деловой Ален Муар-Петрухин. Зато если нужно перечислить все твои претензии ко мне – это на ура. Да у тебя просто пальцев на руках-ногах не хватит!

Я открыл было рот, но совершено напрасно – лучшая девушка на земле высказала еще не все свои «фи».

– Собственно, все это не столь важно. Просто я хотела бы все четко обозначить. Поскольку ты так и не нашел минутку, чтобы мне перезвонить для совместного обсуждения планов на приближающееся Рождество, стало быть, я делаю вывод: у тебя есть свои собственные планы, в которые я, бедняжечка, никаким боком не влезаю. Возможно, ты будешь встречать праздники в обнимку с продукцией «Садов» – ты ведь на редкость ценный труженик и готов дни и ночи посвятить семейному делу. Что ж, трудись, благословляю! А вот я собираюсь чудесно встретить все праздники – и оба Рождества, и Новый год, и Старый Новый год…

И вновь я попытался вставить слово, в очередной раз успев лишь открыть и вновь захлопнуть рот – Соня выразительно повысила голос.

– Словом, я тут познакомилась с чудесным парнем, и мы с ним договорились встретить праздник у него дома, так сказать, в семейной обстановке. Сообщаю тебе это для того, чтобы ты и не думал мне звонить, не дай бог вклинишься в самый неподходящий момент. Ведь мы с моим Паскалем молодые и страстные… Пока, дорогой! Счастливого тебе Рождества!

И в мое ухо запилили убийственные гудки. Пришлось несколько минут посидеть, вцепившись обеими руками в руль, чтобы кого-нибудь не прибить. Что ни говори, а Соня Дижон чудесно умеет выбивать из колеи! Да, я так и не перезвонил ей. Но я действительно был занят с утра до ночи, у меня голова пухла от всех дел и забот! А вот она, между прочим, в эти дни нигде не трудилась, скажем прямо, плевала в потолок – отчего же, в таком случае, сама мне не перезвонила? Или, вернее, почему перезвонила не для того, чтобы поинтересоваться, все ли у меня в порядке, а чтобы наговорить мне разных гадостей…

«Стоп, стоп, стоп! – проговорил я, останавливая свой внутренний раздраженный монолог. – Немедленно выкидываем дражайшую Соню из головы!»

Я попытался улыбнуться, пару раз глубоко вдохнул-выдохнул, пропел про себя классические строчки «А нам все равно, а нам все равно!..» и после того как мой баланс был более-менее восстановлен послал дерзкой подруге воздушный поцелуй, направившись прямиком к офису «Садов».

Между тем неожиданности продолжались. Как только я поднялся в приемную, намереваясь первым делом позвонить Андрею, чтобы договориться о совместном ужине, ко мне кинулась мадам Лево, отчаянно заламывая руки.

– Мсье Ален! Извините меня, ради бога! Со всей этой свистопляской я совершенно забыла сообщить вам о важном событии. Мсье Муар никогда бы мне не простил, если бы узнал, что из-за меня вы могли пропустить выступление хора в соборе святого Петра! Конечно, туда должен был отправиться мсье Шюни, но поскольку сегодня вы сами его отпустили…

По всему ее лицу от волнения пошли алые пятна, а голубые глаза заблестели, словно она вот-вот расплачется.

Я устало рухнул на стул перед столом секретарши.

– Не понял – при чем тут какой-то хор, да еще в соборе святого Петра? И где это находится?

Она замахал руками с удвоенной силой.

– Собор недалеко отсюда, можно даже пешком спуститься вниз по улице, и там на углу стоит это красивейшее здание… Что касается причины приглашения, то все очень просто: «Сады Семирамиды» спонсируют любительский хор при данном соборе. По большей части он состоит из пенсионеров, но есть и молодежь – две девушки из недавних воспитанниц хора сейчас учатся в консерватории…