скачать книгу бесплатно
НеЖизнь. В поисках тепла и смысла
Софья Вадимовна Гущина
Все о психологии человека
Книга «НеЖизнь. В поисках тепла и смысла» даст вам возможность побыть наедине с собой и окунуться в воспоминания. В этих живых рассказах вы можете вдруг узнать себя, своих близких и знакомых – маленьких или взрослых. Сможете заметить счастье и удовольствие в том, что делаете прямо сейчас. И быть может, пожелаете прикоснуться к тому, что так хочется подальше запрятать – к своей грусти, боли, уязвимости. Или захотите нырнуть в глубину, навстречу себе – запутавшемуся, уставшему, неидеальному, но такому настоящему.
Софья Гущина
НеЖизнь. В поисках тепла и смысла
© Софья Вадимовна Гущина, 2022
© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2022
* * *
Об авторе
Гущина Софья (1992 г. р.) – практикующий психолог, автор трансформационных онлайн-проектов «Мама в авторитете», «Стратегия победителей», «НастоящаЯ», «Из куколки в бабочку», «Моделирование жизни», «В ресурсе». Помогает людям чувствовать и слышать себя, раскрываться, получать от жизни максимум, зарабатывать без марш-бросков, напряжения и страхов.
«В психологию я пришла не сразу. Будучи школьным учителем, прошла курсы по нейропсихологии, желая “полечить” своего ребёнка. И там, на обучении, поняла, что лечить надо меня. Нет, это не про диагноз. Это про моё отношение к жизни, которое дочка своими проблемами транслировала. Считаю, что человека характеризует не количество совершённых ошибок, а то, как он их исправляет. Внешнее = внутреннее. Вскоре я разобралась, как гармонизировать и то, и другое. И продолжаю разбираться.
Можно сколько угодно закрывать глаза на боль, некрасивую правду о себе и оставаться узником. Я приглашаю вас в мир уязвимости и одиночества, где вы сможете допрожить всё то, что мешает жить прямо сейчас.
Каждый человек – отдельная Вселенная. И нам под силу управлять своими законами».
ВК: htps://vk.com/ruslit62
В поисках тепла и смысла
Я много лет провела в ожидании чуда. Того самого, после которого распрямлю спину, почувствую себя живой и приглашу наконец жизнь на танец. Ждала не то человека, не то потерянную в веках инструкцию, которая объяснит, как же собою пользоваться. Дарованию же помочь надо, это бездарность сама прорвётся. Но с помощниками как-то отношения не складывались, и каждое разочарование вновь и вновь возвращало меня в зал ожидания, ставший привычным. Мешающих, прорываться заставляющих, было больше. Сбрасывали к подножью горы почти с вершины.
Мой мир был пространством непройденных дорог, пока я не решила помочь себе сама. Тогда в него яркими брызгами ворвались истории тех, кто, как и я, не смирился с невозможностью ожить.
Теперь это круговорот историй, которые открываются передо мной во всём великолепии, когда я общаюсь с клиентами и исследую свои внутренние процессы.
Есть ли смысл в начале каждого дня, если он неминуемо окончится? Стоит ли заправлять кровать утром, если вечером придётся вновь сбрасывать с неё стёганое покрывало? Ставить ли перед собой цели, если их исполнение зависит не только от нас, а на их место обязательно придёт что-то другое?
Нежизнь – это подготовка к жизни. Подвал дома, которому только предстоит быть построенным. Чтобы познать явление, важно побыть в двух крайностях. Тогда получится выйти за пределы как иллюзий, так и идеализации.
Нежизнь – это тоже жизнь, но без тебя настоящего в ней. Приставка отрицает будто бы само явление. НЕ – это токсичные примеси, подмены, которые пока ещё определяют нашу реальность. В нежизни много всякого разного. Его интересно рассматривать, по полочкам своего шкафчика раскладывать и в мусорное ведро совсем ненужное отправлять.
В нежизни есть своё преимущество. Ты ни за что не ответственен. Плывёшь себе по течению чьей-то реки. Куда ветер подует, туда и разворачиваешься. Можно искать виноватых, ныть, жалеть себя. И именно эта река учит тебя плавать. Принимать даже то, что совсем не нравится и не подходит, видеть в нём не только неизбежность, но и гармонию, и совершенство.
Нежизнь по-своему прекрасна. Пока только так можешь. Выход всегда там, где вход. Я приглашаю вас в мир одиночества и преодоления, чтобы закрыть его двери, допрожив по-честному всё то, что прямо сейчас мешает жить.
Глава 1. В осколках счастья
Предисловие
В моих текстах совсем непонятно, что я хочу сказать. Я просто говорю. И это не для того, чтобы быть услышанной и понятой. Мне хочется, чтобы каждый лучше понял не меня, а себя.
Верю, что мой читатель в состоянии выбрать то самое слово, в котором прямо сейчас нуждается копилка его души. Ведь если помещать туда что-то намеренно, разбить ведь можно, а человек собирал себя старательно пласт за пластом.
Слово не пила, не распилит. Но уничтожить, выпотрошить, заставить сомневаться в себе сможет и одна буковка в умелых руках. Выводы я делать умею, хлёстко и небанально. Только кроме меня они никому не полезны. Поэтому россыпью слов я подсвечиваю те состояния, которые могут возникнуть на каждом витке. Они важнее. Вывод – конец пути. Иллюзии, что вы уже там, ломают здоровую траекторию, вами же выстроенную. Вывод – маленькая смерть. Потребляя чужие выводы, рискуешь так и не начать свою жизнь.
Каким бы ни был мой посыл, каждый видит своё. Выбирает, выискивает резонирующее. Через мои истории с определённой частью себя взаимодействует. Мы не будем брать готовое и внедрять его в себя, уничтожая то, что делает нас нами.
Я хочу, чтобы каждый получил свой опыт. Прожил его, проанализировал, сделал своей опорой. Расширился и начал создавать своё. Отказался от стратегий выбирания и поиска очередных костылей и идеалов вне себя. Вас там нет! Вы намного масштабнее! И увидеть свою глубину можно, только однажды нырнув. Не в чужие выводы, а в собственные осознания. Да, намокнете. И с непривычки придётся сохнуть без полотенца.
Я ничего не хочу вам целенаправленно сказать. Делюсь своими открытиями. Стучу ими аккуратненько в дверки вашего подсознания и надсознания. И неважно, откроют мне или нет. Это будет уже не моя встреча.
Мишкина шубка
Я с детства знала, что буду психологом. Наверное, лет с пяти.
– Давай ты будешь кондитером, когда вырастешь, – улыбнулась мама. – Будешь тортики и пирожные печь.
– Нет, не хочу.
На тот момент я вообще никем быть не хотела. Я укладывала Алёнку в ярком синем сарафане в кроватку, сделанную из коробки «Чародейки». Картонный домик был намного меньше куклы, но меня это не смущало.
– А врачом? – предложила другой вариант мама.
– Не знаю, – ответила я, мечтая, чтобы от меня отстали.
Хочу стать укладывателем кукол спать, но вряд ли маму впечатлит такой ответ.
– Да, ты не сможешь. Куда тебе! Это же как учиться-то надо, чтобы поступить… О! Знаю! – Видимо, маму посетила гениальная мысль. – Ты будешь психологом.
«Психологом… А кто это?»
– Будешь сидеть в тёплом кабинете и с людьми разговаривать, – умиротворённая улыбка озарила мамино лицо.
– А о чём разговаривать, мам? Вдруг им мой разговор не понравится? – напряглась я.
– А чем тебе заниматься? – не сдавалась мама. – Чем-то же надо. Сейчас мало в стране психологов. Одни юристы да бухгалтеры. Я буду тобой гордиться. А ты – людям помогать.
«В тепле… Разговаривать… Даже я смогу… Значит, нужно быть кем-то… А почему не собой?» Звонок в дверь остановил череду моих мыслей о светлом будущем.
Папа вошёл в коридор. Его встретила не мама, а её голос, выходящий далеко за пределы нашей квартиры.
– Опять звонишь! Что, ключей нет?!
– Холодно на улице, не стал искать… – начал оправдываться папа.
– Искать ему лень! А ребёнка пугать! Вон смотри, вся дёргается уже от твоих звонков. Холодно ему! – кипела мама.
Наверное, чтобы тоже не замёрзнуть.
Мой папа может всё! Может даже любить маму, которая постоянно кричит и требует от людей беспрекословного подчинения. А это очень трудно.
Папа подошёл ко мне, положил холодные крепкие руки на плечи. Чувствую напряжение. Надо играть роль испуганной девочки, чтобы не выдавать маму. Я, конечно, никак не отреагировала на звонок в дверь. Даже обрадовалась, что папа сейчас присоединится к нашей беседе. Не надо будет показывать, что я аккуратная, что хочу кем-то быть, но жизнь в мамином лице в очередной раз вносила свои коррективы. Родители ушли на кухню, а я начала новый эксперимент, забыв об Алёнке.
Зелёный фломастер, голубой, красный. Каждое предложение буду писать своим цветом. Как красиво получается! Ярко. Перехожу уже на следующую страницу. Когда мама писать заставляет, после первой строчки хочется кричать, а когда пишу сама, получаю удовольствие и от процесса, и от результата.
«Жил-был мишка. И была у него коричневая шубка. Мишка жил не в лесу, а в цирке. Каждый день он радовал детей и их родителей, уставших друг от друга, представлениями. На других животных надевали неудобные костюмы, а мишкина шубка и так всем очень нравилась».
– Что это ты тут делаешь? – спросила мама, неожиданно появившаяся за спиной.
– Книгу пишу, – довольно ответила я.
– Дай почитать, – мама выхватила тетрадь.
– Так-так. Мишка… Лучше бы игрушки убрала, писательница! Тетрадку зачем достала новую?
– У меня книга…
– Кому это нужно?
– Мне…
– А мне нужно, чтобы ты игрушки убрала. Сначала дело, потом – ерунда всякая.
Я закрыла тетрадь. Пойду помогу маме, а потом мишке.
Мне всё равно, кем я стану, когда вырасту. Лишь бы в своей шубке. Буду делиться своим теплом с теми, кто без одёжки или без поддержки остался.
Какой бы ни была исполняемая роль, ты всё равно проявишь свою суть. Её не встретишь среди громких названий престижных профессий. Если не усложнять, то можно быть собой. Делать хорошо то, что просто не можешь не делать. И тогда ты не вкладываешь время в исправление слабого в себе. Признавая его, усиливаешь сильное.
Обыкновенная история
Это было в детском саду. Обыкновенная история времён дефицита.
Танька дружила не со всеми, с избранными. И понять, что ты вошёл всё-таки в их число, было непросто. День начинался с того, что каждый пришедший здоровался с этой девочкой, стараясь вызвать симпатию. Не знаю, почему именно с ней, но так было принято. А вдруг повезёт сегодня именно тебе?
В группе было всего четыре девочки среди пятнадцати пацанов. И каждая была за себя. Девчачья дружба не складывалась. Зато в компании ребят мы вписывались периодически.
Танька была другой. Одевалась лучше, никогда не снимала с лица маску равнодушия. Это я сейчас понимаю, что под ней она тщательно прятала нелюбовь к себе. А тогда мы стремились хоть чем-то быть похожими на неё и завоевать расположение кумира. Тане, к слову сказать, было наплевать как на каждого присутствующего по отдельности, так и на всех вместе взятых.
* * *
Тот день я запомнила на всю жизнь. В понедельник меня, как обычно, завели в группу. Я даже не собиралась подходить к Таньке, которую приводили самой первой, как вдруг она сама подошла ко мне.
– Ну здравствуй, – сказала она сквозь зубы, словно ожидая нападения.
Это было лучшее приветствие в моей жизни! Никакое лёгкое и задорное «привет», никакие гимны не сравнятся с этим одновременно долгожданным и неожиданным «ну здравствуй».
В момент встречи с «ну здравствуй» я впервые в своей жизни испытала состояние прострации победителя. А дальше-то что? Дождалась, хорошо. Кто скажет, о чём мне говорить с Танькой? Как вести себя с той, достойной которой себя не чувствуешь? Я приготовилась быть посланной или униженной заранее. Такая участь ожидала тех, кто пришёлся нашей королеве не ко двору. Петьку по щеке ударила, Машке кубик в колготки положила, на нашу Марьниколавну мама Таньки заведующей пожаловалась.
И вот по одну сторону баррикад – я, по другую – «ну здравствуй».
– Привет, – радостно произношу я и растягиваю губы в глупой улыбке.
– Будешь со мной играть? – спрашивает Танька со спокойствием дикой кошки перед прыжком.
– Давай, – смиренно произношу я, мечтая спрятаться так, чтобы только мама найти меня могла.
– Какие ты принесла игрушки? – продолжает допрос Танька.
А я ничего не принесла. Порву же, сломаю, потеряю. И вообще, разве можно было принести игрушку? И даже не одну?
– Я люблю детсадовские, – вру я, заглядывая в глаза собеседнице.
Интересно, что заставило её сегодня выбрать меня?
Танька берёт меня за руку и ведёт к шкафу, заставленному коробками. Мы достаём самую большую и ставим её на стол. Колготки мои почти сползли, но мне стыдно подтянуть их при подружке. У неё они не такие, тянутся. Вредные, как мама говорит. А ещё у неё на платье мишка нарисован. А у меня вся одежда без принтов. Я же уже большая, это малышня с рисунками носит. Вот бы хоть полденёчка побыть малышнёй! А Танька хоть далеко не малыш, но с их привилегиями. Ей можно. Мама говорит, что у неё родители богатые. Наворовали…
У моей подружки в руках пакет. Из него торчат плюшевые ушки. Заяц, наверное. Точно!
Я с восхищением разглядываю новую игрушку, которая так и просится в мои ручки. Я её хочу, но не беру. Вдруг испачкаю. Наслаждаюсь на расстоянии.
– Нравится? – спрашивает Танька спокойно.
– Ага, – восторженно отвечаю я.
– Хочешь, подарю?
– А можно? Мама не отругает?
– Игрушка же моя. А ты моя подруга. Мне хочется сделать тебе приятное. Бери же!
Я была готова визжать от радости. Но Марьниколавна поставила бы в угол или лишила прогулки. А мне уж очень хотелось стать для новой игрушки самой лучшей хозяйкой.
Весь день мы с Танькой прожили душа в душу. Смеялись, кривлялись, бесились. И всё это вместе. Я удивлялась своим прошлым мыслям о ней. Своя же! Как только раньше этого не видела. И зайчик теперь мой. Весь жёлтенький, только животик беленький. Глаза холодные – тёмные пуговки. Так и хочется отогреть. Мои игрушки были другими. Не такими мягкими и яркими. Чужое всегда привлекательнее.
Я очень боялась, что Танькина мама запретит подарить мне зайца, но она разрешила. И я почувствовала себя достойной всего самого лучшего на планете.
– Чей ушастый? – спросила моя мама, снимая с меня сандалии.
Я и сама могу разуться, но маме хочется быть нужной.
– Мой, – отвечаю.
– Украла? – в глазах мамы ужас и презрение.
– Танька подарила. Мы теперь с ней дружим, – я улыбаюсь во все свои четырнадцать зубов.
– Где её шкафчик? – выдыхает мама.
