скачать книгу бесплатно
Ведьмина сила
Дарья Гущина
Ведь мы – ведьмы! #2
…Однажды стародавние ведьмы создали капище знаний для получения запретных умений.
Однажды ведьму по прозвищу Ехидна покалечили в битве за капище. А её последователи-отступники украли оттуда амулеты, закрывая для других ведьм вход в заповедное место.
Однажды Ехидна нашла девочку с даром для подпитки и «переезда» из своего тела и прокляла её. И затаилась, ожидая взросления нового тела. А девочка, став ученицей другой ведьмы-палача, поняла: у неё есть время и силы, чтобы найти Ехидну и убить. И освободиться.
…Однажды в сибирском городке близ древнего капища сошлись пути отступников, Ехидны и повзрослевшей девочки. Чтобы сразиться за свои цели. За себя.
Но всё ли в этой истории так просто? Всё ли то, чем кажется? И все ли те, кем кажутся?
Вторая книга цикла.
Дарья Гущина
Ведьмина сила
Идите.
Ведь только когда человек в пути, у него есть надежда.
«Письма мёртвого человека»
Пролог
Верховная ведьма напряжённо ходила из угла в угол. Уже скоро… Девочку должны привезти уже очень скоро… Она остановилась у окна. На подоконнике цвели белые орхидеи, на улице шумел поздними машинами полночный город, а из тёмного стекла смотрела моложавая, уставшая женщина.
Высокий лоб в глубоких морщинах, нахмуренные брови, запавшие глаза, поджатые губы, чёрные с проседью волосы, выбивающиеся из строгого пучка. Не больше сорока, решит, посмотрев на Верховную, человек. Давно за сотню и уже пора, поймёт любая ведьма. И последнее важное дело она довести до конца не успеет. Успеет лишь убедиться… И уже скоро.
Шаги за дверью. Она оглянулась. Тихие, нерешительные… замершие на пороге. Верховная быстро поправила причёску, села за стол и включила настольную лампу. И чихнула аллергично. Проклятые орхидеи и чужой кабинет… Но – девочка могла взбрыкнуть, а отдавать на растерзание свой кабинет Верховной не улыбалось.
– Заходи, – велела она негромко.
За дверью завозились, и отчетливо послышалось отчаянное: «Не хочу, пусти!..» Ведьма усмехнулась, но быстро стала серьёзной.
– Инга, заходите, – повторила она негромко.
Дверь открылась, и в кабинет буквально впихнули девчонку лет тринадцати. Едва исполнилось. А взгляд взрослый. Понимающий. И тьма в крови – мощная… чужая.
– Извини, задержались, – Инга, высокая, худая, с воспаленными глазами и ожогом на левой щеке, сжала дрожащие плечи своей подопечной.
А та едва не рычала. Рыжеватые волосы дыбом, в чёрных глазах… ненависть. Недетская, жгучая ненависть. Ко всему. К миру – за странную силу. К ведьмам – потому что не успели. И лично к Верховной – за то, что… позволила. Да, честно призналась себе старая ведьма, но ничем этого не выдала. Позволила свершиться древнему, страшному ритуалу.
– Как тебя зовут? – спросила она спокойно. – Маргаритой?
Девочка промолчала, только смотрела не мигая. Грязные джинсы, мятый свитер с разорванными рукавами. И ненависть.
– Покажи руки, – приказала Верховная. – Покажи.
Лохмотья рукавов разошлись как от дуновения ветра, и на худеньких предплечьях обнаружились ожоги. Багровые, вспухшие отпечатками ладоней. Так, словно кто-то напал на девочку со спины и схватил за руки раскаленными перчатками. Верховная удовлетворённо улыбнулась. Получилось.
– Вы… – девочка сглотнула, и ненависть сменилась испугом, но лишь на секунду. – Вы знали!.. Вы заодно! – и дёрнулась, но Инга по-прежнему держала её за плечи мёртвой хваткой.
– Нет, – резко возразила Верховная, – не заодно, – и подалась вперёд, прошипев: – Я охочусь за Ехидной сотню лет, детка. Она убила людей – и ведьм, моих ведьм! – больше, чем ты можешь себе представить. Во время последней облавы, пять лет назад, эта тварь убила восемнадцать круговых ведьм. Самых сильных, самых лучших, опору Круга. А теперь всё, – и она откинулась на спинку кресла, повторив: – Всё! Больше она никого не убьёт. Побоится рисковать. Она заляжет на дно и будет ждать. Тебя.
Девочка вздрогнула.
– Да, тебя, – старая ведьма сложила пальцы домиком. – И теперь нам не нужно бегать за ней по всей стране. Когда ты подрастёшь и наберёшься сил, она сама придёт. К тебе. За тобой. Вернее, за твоим телом. По метке, – и посмотрела на ожоги. – А мы будем наготове.
– Только вы этого не увидите, – девочка смотрела зло и проницательно. – Вы умрёте. Завтра. В полдень. И за это, – и протянула руки, – заплатите. Там.
– Да, – Верховная устало кивнула. – Ты права. Во всём. Но я защищаю свой Круг, и это мне тоже зачтется. Там. Пятьдесят сбережённых жизней стоит больше одной погубленной. К тому же, – и она встала, – ты не мертва. Ты жива, ты среди своих, и мы тебя не бросим.
– В нашем округе уже нет места для тёмной ведьмы, ни в Круге, ни на периферии. А Рита тёмная. Её придется отдать наблюдателям, – подала голос Инга.
– Не просто придётся. Она изначально принадлежала им и принадлежит сейчас. Правда, хорошую ведьму они воспитать не способны, но вот сберечь ценность – вполне. Они охотятся за Ехидной дольше нас и давно приготовили для неё хворост. Позже мы… договоримся. К тому же при Павле есть ведьма с такой же сферой силы, как у Риты, – тёмный целитель. Научат. Защитят. И лет через тридцать… – Верховная выдержала паузу и выдохнула: – Всё закончится, – и она вернулась к окну, рассеянно дотронулась до цветка орхидеи и сразу отпрянула, задохнувшись.
Девочка со злой иронией посмотрела на старую ведьму и опустила взгляд. Ну и зря. Зря хотят сберечь. Ехидна вернётся – Круг умрёт. Никто против неё не выстоит.
А может… и не зря. Может, заодно. Может, её хотят вернуть. И знаний хотят. Древних знаний, которыми Ехидна так хвалилась, когда…
Девочка угрюмо нахмурилась. Тридцать лет… Откуда такая цифра?.. Дата взросления тела, ведь слабое не вместит дух сильной ведьмы? Или дело в чём-то ещё?.. И много это или мало, когда на кону – собственная жизнь? И много. И мало. Но… Она непроизвольно обхватила ладонями предплечья и сморщилась от боли. Руки всегда будут болеть, пообещала Ехидна. Всегда. И чем она ближе – чем ближе время её возвращения, тем сильнее боль. Но она не сдалась без борьбы сегодня, не сдастся и потом.
А все, кто против… сами виноваты. Тёмных ведьм, выбирающих сферой силы жизнь и целительство, в простонародье не зря называют палачами. И пусть этот путь привит насильно. Пускай. Мама учила верить в себя и цепляться за любую возможность. И не останавливаться. Никогда не останавливаться и не сдаваться. И идти к цели, несмотря ни на что.
Тридцать лет, значит?.. Тридцать лет… Дорасти, выучиться, набраться опыта… дожить.
Дожить, чтобы выжить.
Часть 1
Предвестники
Глава 1
Тут дурные бабы в селе толкуют, что Вы, пани Солоха, некоторым образом – ведьма…
Н. В. Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки»
Я вышла на балкон, оставив открытой дверь, и следом за мной на весеннюю улицу вырвались клубы вонючего зеленоватого дыма. Да, зелье вредное… во всех смыслах этого слова. Но необходимое. И именно для сегодняшнего мероприятия.
Едкий дым оплел студенистыми щупальцами балконные перила, завонял тухлыми яйцами. Рядом сразу же захлопали двери.
– Это ж сколько будет продолжаться-то, а?.. Это же жить невозможно!.. С утра же с самого!.. – заголосила соседка слева, наспех завязывая халат. – Маргарита Вла…
– Мара, – меланхолично поправила я, отмахиваясь и от дыма, и от соседки. – Сколько нужно.
– Послушайте, вы, так сказать, ведьма!.. – перехватил эстафету старичок справа. – Вы нарушаете общественный порядок! Милицию вызову!
– Прокляну, – пообещала привычно.
Как не раз замечал мой начальник, миром правят предрассудки и деньги. И первое, то бишь предрассудки, были моим основным оружием против людей. Одно «прокляну» из уст тёмной ведьмы затыкало рты недовольным лучше мешка баксов. И, кстати, исключало дальнейшие варианты шантажа и провокаций.
Соседи, разумеется, сочли за лучшее промолчать, только засопели в унисон, гневно и недовольно. А дым потемнел, сгустился и повис на перилах рваной тряпкой.
– Что это за дрянь, а? – старичок поправил очки и брезгливо поджал губы.
– Вы же не спрашиваете об этом, Валерий Дмитриевич, когда приползаете за мазью от суставов, – я потёрла руки и начала осторожно отдирать студенистую «тряпку» от перил, подтягивая её к себе и скручивая в рулон.
Сосед нервно закурил. Соседка засопела ещё недовольнее, бдительно наблюдая за каждым моим движением, одной рукой крестясь, а вторую, сложив пальцы в кукиш, спрятав за спину. Я усмехнулась про себя. Да, предрассудки – наше ведьмовское всё… А они ведь даже не знают, насколько я ведьма. Хочешь спрятать вещь – положи на видное место. Хочешь спрятать истинную суть и силу – выстави её напоказ. Всё равно не поверят. В реальность настоящей магии – не поверят.
Я скатала свой «студень» и ласково улыбнулась соседям:
– Валерий Дмитриевич, ещё одна сигарета – и вызывайте скорую, давление подскочит под двести. Марина Станиславовна, позвоните дочке, ей скоро рожать. И не пейте за здоровье малыша… водку точно не пейте. У вас же печень. А больше сегодня сюрпризов не будет. Доброго дня, – и степенно удалилась.
А беспечный майский ветер уже разгонял тухлую вонь, и снова одуряюще запахло цветущими вокруг дома яблонями и черемухой. Оставив дверь на балкон открытой, я подобрала юбку, опустилась на колени в углу комнаты и раскатала тёмно-зелёный «коврик» по полу. Сто раз готовила, а никак нужный момент поймать не могу – «убегает», мерзость… Достала иглу и быстро написала на «пластилиновой» поверхности сдерживающее заклятье. Одно хорошо – на воздухе «остывает» быстро, да и от создательницы далеко не удрать.
Встав, я отступила и критически осмотрела угол, тёмно-зелёный от «коврового покрытия» с пола до потолка и исписанный заклятьями. Перечитав и перепроверив, я улыбнулась, убрала иглу на место и отправилась на кухню. Та тоже была зелёной с пола до потолка, вернее, белой в зелёную крапинку. Да, гости требуют подготовки… Подготовка закончена. Осталось притащить «гостя».
С минуту я рассматривала грязную плиту и размышляла – сейчас убраться или после «гостей», но всё решил случай. Зазвонил сотовый, и я выбрала «гостей». Коллега без дела звонил редко, значит, надо в больницу. А «гость» как раз рядом с ней прячется.
– Слушаю.
– Мар, привет, – голос у Стёпы был такой жизнерадостный и весёлый, что сразу понималось – дело дрянь. – Занята?
– Не особо, – я насторожилась. – А что случилось?
– Баба Зина! – торжественно изрёк он.
Я раздражённо фыркнула. Стёпа засмеялся:
– Давай, ведьма, спасай нас, несчастных. Она уже достала и терапевта, и кардиолога, и психолога, и теперь требует подать ей патологоанатома. А Анатоль Михайлович, представь себе, очкует и отказывается покидать любимый морг.
– Зачем ей патологоанатом? – я вздрогнула. Этот человек вызывал не слишком приятые воспоминания о «крещении» больничной работой.
– Напомнить, что по закону никто не имеет права изымать органы умершего без подписанного ею или её родственниками разрешения. И она с того света вернется, если узнает, что кто-нибудь продал «чёрным» трансплантологам хоть кусочек её бесценной печёнки.
Я хмыкнула.
– Весело тебе? И нам весело, да. Приходи, вместе развлечёмся.
– Уже.
До больницы – четыре дома, но баба Зина… Я быстро переоделась в длинное чёрное платье. Баба Зина – местная достопримечательность и очень подозрительная для меня как для ведьмы личность. Ей давно и серьезно за восемьдесят, а она неприлично здорова. И даже медицина в её случае была бессильна. Бабку не брало ни одно лекарство, а от слоновьей дозы снотворного она только зевала и с утроенной силой жаловалась на «ой, чой-то в боку-то колет…» И требовала ведьму. В современную медицину она давно не верила, зато в собранные на закате травки, к облегчению больничного персонала, – вполне.
Обувшись, я надела плащ, прихватила сумку, закрыла квартиру и отправилась в больницу. Медленно и величаво, ибо я тоже местная достопримечательность, а тёмной ведьме не к лицу нестись сломя голову.
Цокая каблуками, я проходила под цветущими яблонями и обдумывала план действий. Без антуража и ритуалов бабку не пронять, а если не пронять, то она застрянет в больнице с её извечным «ой, чой-то…» на несколько дней, персонал сляжет с истерикой, работа встанет… И с антуражем и ритуалом работа тоже встанет, да, но по другой причине – народ сбежится поржать за моей спиной. Но – что поделать, роль. И маскировка.
Охранник встретил меня стоя и нервно.
– Маруся… – и чуть не прослезился.
А со второго этажа неслось привычное и громкое: «Ой, умираю, милок, ой, Христом-Богом прошу, спаси! Ой, где ведунья-то наша?.. Ой…»
– А подать сюда Ляпкина-Тяпкина… – я вздохнула, собираясь с духом для представления. – Добрый день, Николай Васильевич. Что, желудок прихватило? Это от нервов, ничего серьёзного.
– Маруся… – повторил он с облегчением, дежурно выдал халат с бахилами и перекрестил меня.
Будто это поможет… Беса из мира живых изгнать проще, чем бабу Зину из больницы, когда ее настигло внезапное «Ой…»
Поднявшись по лестнице на второй этаж, я скрылась в Стёпкином кабинете, распахнула шкаф и вытащила «антуражную» коробку. Из-под чьих-то туфель, но у меня там хранились килограммы бижутерии и косметика. Цирк…
В дверь предупредительно стукнули.
– Заходи, – я накрасила правый глаз. Поярче и пострашнее.
Ахи-охи стали громче и сменились замогильным завыванием. И так – сутки напролет, и даже мне не всегда удавалось быстро их унять… Стёпа просочился в кабинет и плотно закрыл дверь. Не помогло. Казалось, баба Зина стонет из каждой щели.
– Всё, Мар, – он привалился плечом к косяку, – мы деморализованы, обескровлены, обессилены, раздавлены… Твой выход.
– Угу, – я взялась за второй глаз.
В коридоре громко хлопнула дверь, баба Зина завопила благим матом «ой, умираю-у-у, спаситя-а-а!..», и мимо нас с истеричным рёвом пронеслась медсестричка. Стёпа, махровый атеист, чуть не перекрестился.
– Слушай, а не вселился ли в неё кто, а? – спросил он встревоженно. – Может, отцу Фёдору позвонить?.. Только ему до нас пилить из своей деревни, но а вдруг…
– Не надо, – я закончила со «штукатуркой» и зарылась в коробку, звеня кольцами и браслетами. – Нет у неё никакого «авдруга», только острый недостаток внимания и общения. Она здоровее всего больничного персонала вместе взятого. Ты кому больше веришь – мне, своему врачебному опыту или бабе Зине?
– Сложный вопрос, – признал коллега.
– А если ты снова заржёшь в самый ответственный момент, я больше никогда сюда не приду, даже из уважения к тебе.
Стёпа, взрослый тридцатидвухлетний мужчина с двумя высшими образованиями и солидным «хирургическим» стажем, расплылся в довольной детской ухмылке. Взъерошенные светлые волосы, мелкая серьга-кольцо в левом ухе, смешливые зеленовато-карие глаза, джинсы и очень популярная в городе майка. С чёрного фона из-под белого халата душевно улыбался маньяк с бензопилой, а кровавая надпись над и под «фото» гласила: «Заболели? Тогда я иду к вам!» Шпана. Но руки золотые. И если человек хочет в свободное от работы время быть несерьёзным – это его право.
– Стёп, прокляну.
– Ты не для этого меня от машины отскребала и собирала по кускам, – он нагло улыбнулся.
Да, было дело. Так и познакомились. На ночной улице. Он, обалдевший от того, что, расплющив машину (и себя) о забор, отделался парой синяков, и я, ошалевшая от того, что мне впервые удалось исцелить кого-то сходу, качественно, быстро и не калеча предварительно. Обычно моё тёмное целительство работало только на «уборку» за собой, но когда от страха отключается мозг, порой случаются чудеса. И только Стёпка один и знал, что я – не просто городской экстрасенс.
Баба Зина, предчувствуя ведьму, перешла на ультразвук. Я распустила волосы, глянула недовольно в зеркало, вдохнула-выдохнула и доблестно отправилась в палату бабки спасать коллег. Стёпа не отставал.
– Как же вы без меня-то справлялись?.. – пробормотала я, ежась.
– Годовым запасом успокоительных, – отозвался он. – Пару дней баба Зина голосила, а мы – истребляли транквилизаторы. Их Валя даже закупать больше стала. А потом бабка нас посылала, садилась на велик и укатывала под свою «Катюшу»…
