скачать книгу бесплатно
– Когда как… – задумалась Аня. – Всегда по-разному.
– Но и предупреждения бывали, и объяснения, и утешения? – я осторожно сменила позу, словно невзначай опершись о трость и рассеянно погладив свою змейку по голове. Скрытая в тёплом дереве сила потекла по пальцам, просачиваясь сквозь кожу и наполняя тело магией. Просканировать ауру, снять слепок и создать фантом – и посмотреть её глазами, послушать её ушами… И сохранить.
Пора.
Девочка опять кивнула. И наблюдатель опять сменил позу, спрятав правую руку за спину. И нетерпеливо встрял в разговор:
– Я сказал, хватит!
Аня послушно встала.
– Подожди, – спокойно попросила я, в показной задумчивости перебирая кольца и то снимая одно, то надевая. – Последняя деталь. На столе банки с водой. Вылей воду за окно. И послушай, что она скажет.
– А вы-то как узнаете?.. – она недоверчиво подняла брови.
Наблюдатель смотрел волком и переминался с ноги на ногу. Молодой. Неопытный. Не понимает, что лучше всё сделать здесь. И обвинить потом спятившую отступницу. Захотела вырезать «уголь» и украсть силу – и почти получилось. Девочка, к сожалению, не выжила. А тварь пришлось добить. Накатанный сценарий. Неужто боится?
Аня подошла к столу и аккуратно взялась за двухлитровую банку. Вода, правда, протухшая, недельной давности, но… Запела тугая струя, рассыпались, ударяясь о смородинные листья, капли, и я крепче сжала рукоять трости, прикрыла глаза. Тихий голос старухи-шепчущей наполнил комнату – застучал по крыше дождевыми каплями, заструился по водосточным трубам звонкими ручейками. Стихийный голос, который я узнаю из миллионов. И я настроилась на его волну, дополняя предупреждение шепчущей своим: «Посмотри на меня. Ни в коем случае не оборачивайся. Ни в коем…»
Но девочка испуганно обернулась на наблюдателя, а он успел сделать только один шаг. Я метнула ему под ноги снятое кольцо, наблюдатель наступил, и комната утонула в короткой охровой вспышке. Я быстро вытянула из трости частичку исцеляющего заклятья – ковылять будет недосуг с полчаса точно. Белый камень мигнул и потускнел. Я подхватилась с дивана, сунув трость под мышку. Аня по-прежнему стояла у стола, судорожно вцепившись в банку.
– Быстро в окно! – велела я. – Тут низко, не расшибёшься. К двери нельзя, там твой приятель в капкане. Жить хочешь? Делай, что говорю. В окно. От крыльца бежишь в лес прямо по тропе и до лысой берёзы. Возле неё колодец. Снимаешь крышку, спускаешься по ступенькам и бежишь дальше. Доберёшься до ступенек – засекай время и жди меня. Не приду через десять минут – поднимайся одна. Это выход в город, на окраине, из подвала заброшенного дома. Да, магический – пространственно-временная ведьма ставила. Выйдешь – прячься. Где хочешь, но не у наблюдателей и не дома. И слушай воду. Спрашивай, где найти Гюрзу. Она тебя в обиду не даст. Запомнила? Повтори.
Девочка бойко повторила и с похвальным рвением выбралась в окно. Коротко ойкнула и зашуршала по жухлой траве, убегая. Уж кого-кого, а послушных исполнителей наблюдатели воспитывать умеют…
Я подняла диванную «створку» и достала кожаный рюкзак с НЗ. Да, пора… Время капкана истекло, и вторая вспышка выплюнула на пыльный пол ссохшееся тело мумии в лохмотьях истлевшей одежды. Закинув на плечи рюкзак, я поворошила тростью тряпки. Конечно, ни документов, ни опознавательных знаков. Безымянный. Паскуда гнилая. Жаль, не допросить и не изучить, рассыплется прахом через минуту-другую…
Легко выбравшись в окно, я обошла вокруг избушки, очерчивая обережный круг, вернулась к той берёзе, из-за которой наблюдала за парочкой, сняла второе кольцо, прошептала наговор и без сожалений метнула в хлипкое строение сгусток огня. И гори эта опостылевшая тюремная жизнь синим пламенем… Наконец-то.
Убегая, я слушала лес, но он об опасности молчал. «Гости» пришли вдвоём, предупреждающий сигнал наблюдатель отправить не успел, а девочка уже послушно забралась в колодец. У нас есть в запасе несколько часов, чтобы замести старые следы и проложить новую тропу. Главное, очень быстро и максимально незаметно выбраться из города.
Я опоздала на три минуты, но Аня никуда не ушла. Смотрела на наручные часы и ждала. Серебристый мох, покрывающий стены подземного коридора, мягко мерцал и озарял настороженную мордашку. И старые, мшистые каменные ступени, ведущие наверх.
– Вы слышали воду! – выпалила она. – Как?.. Кто вы такая?
– Резоннее спросить, кто ты такая, – поправила я, подходя. – И ты – шепчущая. Ведьма с даром стародавних. Слышала о дарах? Чудно. Большинство ведьм не в курсе, что это такое. А твой приятель – безымянный. Безликий убийца на службе у наблюдателей. Они ищут и убивают таких, как ты, со времён охоты на ведьм. И давай без «вы». Зови меня Эфой и забудь про расшаркивания. Не то время. Отойди.
– Но как?.. – Аня посторонилась, пропуская меня вперёд.
– Замещение, – по-прежнему держа трость под мышкой, я ступила на лестницу. – Слышала о таком? Когда отнимается зрение, обостряется слух. У меня отняли активную силу, и после этого обострилось её ощущение у других. Особенно хорошо получается слушать голоса даров, когда они в действии.
Поднявшись, я привычно взялась за ручку и сдвинула крышку люка. В нос ударил мерзкий запах старого подвала – смесь пыли, спёртого воздуха, плесени и кошек. Выбравшись, я сняла с пальца третье кольцо. Аня с испуганным изумлением посмотрела, как меж моих ладоней вспыхивает охровое пламя, и поспешно вылезла из прохода. А я швырнула огонь вниз и вернула на место крышку.
Всё. Первые следы заметены. Я скинула на пол рюкзак, присела и закопалась в свою заначку. Бегать я привыкшая, в отличие, к сожалению, от своего «повода».
– Ты это… без «угля» всё?.. – несмело выдохнула Аня, наблюдая за каждым моим движением.
– Мир соткан из магии, – я вдумчиво перебирала амулеты. – «Уголь» – всего лишь малая её часть. Всего лишь. И по своей сути «уголь» – это рука, которая позволяет ведьме брать и использовать то, до чего она сможет дотянуться и что хватит сил удержать. А как живут люди без рук? – я глянула на девочку-шепчущую и поинтересовалась: – Как мужчины без «углей» колдуют? А нечисть?
Она не нашлась с ответом, и я заключила:
– Есть масса других способов взять необходимое. Надо только думать, экспериментировать и не бояться. И почистить мозги от глупых стереотипов.
Аня помолчала, но хватило её буквально на минуту:
– Это ведь… искусственные «угли»? – и указала на мою трость.
– Да. И, предвосхищая твои вопросы, – снова да. Именно они дают мне силы, необходимые для жизни. Но одного-двух не хватит, нужно штук пять, – я выудила из-под майки ещё два «змеиных глаза» – чёрный и фиолетовый. – Плюс кое-какие ритуалы. А теперь о деле, – я спрятала амулеты-«глаза» и встала: – Ты мне веришь?
– Вода сказала, доверяй. И предупредила, что этот… убить хочет. И никакой он мне не приятель, – добавила она отрывисто. – Он подслушал, как я наставнице про голоса рассказываю, и предложил свозить к отступнице на консультацию.
– Редиска, – прокомментировала я сдержанно, – мир его праху.
Девочка побледнела, но кивнула согласно. Я одобрительно улыбнулась:
– Хорошо держишься. Молодец. Попозже накроет, конечно, но ты стой насмерть. Жизнь дороже. А дары стародавних – бесценны. Шепчущих не было очень давно, больше ста лет, а это важнейший дар, – и посмотрела на неё серьёзно: – Хочешь – верь, хочешь – нет, но я тебя в обиду не дам. И помогу добраться до безопасного места.
– А оно есть? – и снова эта недоверчивость во всём напряжённом существе.
– Есть. Иначе бы всех отступников давно напалмом выжгли. А нас по пятьдесят лет ищут и находят лишь тогда, когда мы сами этого хотим. Когда устаём скрываться. Или здоровье не позволяет. Не сказать, что в нашем убежище легко жить, но там можно пересидеть и перевести дух. Да и подучиться. Близкие остались? Не прощайся. Ты умерла.
– Что?.. – Аня чуть не выронила телефон, который при упоминании о близких достала из внутреннего кармана куртки.
– Ты умерла, – повторила я спокойно, – в той избушке. Подлая отступница убила твоего спутника, выпила твою силу и сожгла останки. Если не хочешь, чтобы к твоим близким пришли палачи, то согласись с моей версией. Да, и твой прах там тоже найдут. И не только твой. В подполе мумий штук пять хранилось – во временном коконе, чтоб не портились. В телах ведьм много остаточной силы, нужной для подзарядки «углей». И водяная тоже была. И я наложила на неё фантом с твоей аурой. Прах неразговорчив, и пока из него вытянут нужное – если вытянут и если хватит умений, – нас будет уже не найти. Отдай телефон, – и смягчила тон: – отдай. Спутниковые сигналы – те же маяки. Так… правильно.
– Что, по себе знаешь? – в её голосе прорезалась горькая, хриплая едкость.
– Да, – я без сожалений грохнула сотовый о крышку люка. – Мои родители до сих пор живы и должности занимают немалые. И это самое простое и верное решение – исчезнуть без следа. Забыть семью, имя и своё прошлое. И появиться спустя много лет в чужом обличье и под дурацким прозвищем. Не спрашивай, почему. Я не обязана выворачивать перед тобой душу. Если хочешь, можешь вернуться, – я сняла очередное кольцо и протянула Ане: – Это телепорт. Работает только на мысли о семье. Одно искреннее желание вернуться – и ты дома.
Она зажмурилась, и где-то наверху медленно закапала вода. Тягуче, с паузами между каплями. И на десятом по счёту «кап» будущая отступница оттолкнула мою руку.
– Папа знает, – сообщила Аня хрипло и уверенно.
– Что ж, надеюсь, он сумеет это знание зашифровать и не проколется, когда спросят, – я вернула кольцо, которое телепортом – жутко ценным и редким заклятьем – не являлось, на место. – А мы – гримируемся и в город, – я потянулась к рюкзаку и сморщилась, когда колено прострелило болью.
Всё, лафа закончилась… Трость вернулась на привычное «опорное» место, и я села на люк, переводя дух и привыкая. Снова и снова привыкая к вредной ломоте в искалеченном суставе. Но да рассиживать некогда – обезболивающее зелье, чтоб сильно не мучиться, и в бега.
– Бери, – я подцепила тростью цепочку амулета. – Это личина. Но прежде подойди-ка… И не обращай внимания на то, что я делаю. Неприятно, но нужно.
Аня послушно встала передо мной, и я, опять вытянув из заначки щепотку силы, деловито обстучала девочку начиная с обуви и заканчивая взъерошенной макушкой. Лёгкие движения трости, и на пол посыпались наблюдательские маяки – мелкими камешками, дорожной пылью, оторванными пуговицами. Напоследок я небольно ткнула её в солнечное сплетение и велела:
– Сплюнь.
Она покраснела и смущённо сплюнула.
– Ещё раз и сильнее. Отвернись, если стесняешься.
Аня отвернулась. Последний маяк упал на пол с металлическим звоном. Я снова обстучала ведьму-шепчущую тростью, поясняя:
– Они же боятся, ваши начальники. Пойдёте к отступницам за информацией для курсовой работы, развесите уши, услышав о могуществе, да сбежите на вольные хлеба. Вот и обвешивают вас маяками, чтобы быстро найти. Всё. Используй личину.
– Я давно умею отводить глаза! – девочка обиделась.
– Отвод глаз – самая большая ошибка начинающих, – я нащупала в гирлянде подвесок нужную. – Профессионалы идут по нему как по явному и яркому следу. Вот, к примеру, выйдут отсюда бабушка и дедушка – и ищейки, просмотрев инфо- и мыслеполе, увидят бабушку и дедушку. Да, подозрительных, но всё же людей. А выйдут отсюда две ведьмы под отводом глаз – и ищейки увидят невнятные силуэты, и эта размытость внешности – как след от кометы и баннер «Ау, мы здесь!» Лучше использовать косметику, парик и костюм, чем отвод глаз.
– Да, но этих дедушек-бабушек тоже найти легко! – горячо возразила Аня. – Любой менталист найдёт за полчаса, просматривая память людей и восстанавливая через неё путь! А отвод глаз…
– Это если бабушка-дедушка, дураки дураками, ринутся к цели по прямой, ни разу не сменив личину и везде показываясь парой, – терпеливо отозвалась я. – А если они завернут в мега-молл, там – в туалет, а выйдут оттуда с получасовым интервалом парнем и девушкой, чтобы разойтись потом в разные стороны? Думаешь, наблюдатели будут метаться по туалетам в поисках необходимого? Нет, они сторонятся скоплений народа: чем больше людей, тем насыщенней поля и тем сложнее обнаружить искомое. Обычно они курят в сторонке и проверяют подозрительное – парочки, бабушек с тросточками, сутулых пареньков… Я не хуже тебя знаю, как работают ищейки. Не один год от них удирала.
– Мы что, разделимся? – испугалась Аня.
– Да, – я аккуратно убрала остальные подвески под майку, к «глазам», – и у тебя есть час, чтобы поработать над осанкой. Выпрямись. Грудь вперёд, плечи назад. Твой следующий облик – фифа на шпильках, готовься. Личина скрывает всё, кроме голоса и походки с осанкой. И меняется каждый час. И истинные мысли, кстати, тоже прячет, насыщая поле вокруг тебя ложными – пенсия низкая, туфли неудобные, парень не звонит и так далее. Но ты всё равно поменьше думай о том, что сбегаешь. И побольше – о соответствующем образу. Или хотя бы о том, что видишь вокруг.
Моя подопечная ссутулилась ещё сильнее, став до того растерянной и жалкой, что я едва не передумала насчёт разделения. Но вовремя напомнила себе, что когда-то у меня дела обстояли не лучше – и ни наставницы не было под рукой, ни защиты, ни плана действий, ни опыта, хотя бы чужого. Выросшая в тепличных условиях, однажды я взорвала своё прошлое, сожгла мосты и ушла куда глаза глядят, имея при себе страх и листок с прозвищем ведьмы-отступницы, жившей где-то в глуши.
– Я справилась, – заметила я негромко, – и ты справишься. Чем ты хуже? Посмотри на меня. Не бойся. И будь добра, подай мне рюкзак.
Она споро присела, дрожащими пальцами застёгивая молнии на рюкзаке. Я оперлась о трость и с трудом встала. Дело к вечеру, а к вечеру, как известно, обостряется всякая гадость. А вторую часть исцеляющего заклятья тратить пока нежелательно. Да и большой нужды нет.
– Мы разойдёмся, но двинемся параллельными курсами, – продолжала я, подставляя свободную руку под лямку. – Если с тобой что-то случится, я пойму и помогу. Ты хоть чему-нибудь боевому обучена? Тёмная или светлая?
– Светлая, – поморщилась Аня, и одно это слово объясняло всё. Боевому не обучена. Вообще.
– Дождь сможешь вызвать?
– Зачем? – удивилась она.
– Он успокаивает, – я улыбнулась. – Вода – твоя стихия. Проще и легче уходить под дождём. Не одна. И старуха-шепчущая подбодрит, поможет и подскажет. И её никто не услышит, ни один телепат или инфомат. И твои следы она смоет. Сможешь? Иди на выход. И надень наконец амулет – пока это невидимость. Личины начнутся позже, в людном месте.
– А ты? – моя подопечная обернулась.
– Приберусь немного, – я вынула из уха нужную серёжку. – Мы тут потоптались… чрезмерно. Пустота – конечно, тот же опознавательный знак, что и отвод глаз, но лучше она, чем наши планы на будущее и твои маяки. Я быстро.
– Тебе их не провести, – вздохнула Аня, отвернувшись.
– Но это не значит, что не стоит попробовать, – я потёрла в руках очередной «боезаряд». – Иначе не узнаешь, получилось или нет. А узнаем мы об этом к завтрашнему утру точно. А если не повезёт – сегодня вечером. Иди.
Снаружи зашелестел дождь – мелкий, сонный, ностальгический. Не мешающий гулять, не загоняющий в дома, не промачивающий одежду, не скрывающий солнце – тёплая, искрящаяся морось укутала безлико-серый город в радужную шаль. Самое то для приятной прогулки по забытым маршрутам отступничества.
Да, шепчущих не появлялось больше сотни лет. Последней была мать моей наставницы. Она рассказывала, как узнавать, слышать и понимать. А я ей… обещала. И сдержала слово. Нашла, используя все возможные связи, ведьму-шепчущую. Осталось сберечь – для будущего. Активная работа над которым начнётся сразу же, как только я доставлю беглянку в безопасное место.
Нет, она уже началась.
Глава 2
Ну что ж, решено. Новая ведьма, которую можно
задирать и на которую можно производить впечатление, –
это несколько взбодрит матушку,
а Агнесса потом только спасибо скажет.
Терри Пратчетт «Маскарад»
Стемнело.
Я одиноко сидела на лавочке у железнодорожной платформы и терпеливо ждала своего чуда. Аня должна была приехать три часа назад, но непозволительно задерживалась. Конечно, она просто испугалась, растерялась, опоздала, снова испугалась и опять растерялась… Но если она не приедет на этой электричке, придётся колдовать и искать потеряшку, хотя я даже в лечебном заклинании себе отказывала, лишь бы не следить магией, и своей подопечной строго-настрого запретила после того дождя использовать силу. Надеюсь, она не наломала дров.
За городом дождя не случилось, и поздний августовский вечер пах остывающим асфальтом, частыми электричками и душной прелостью. Я сидела в облике сутулого парнишки с загипсованной ногой, глазела на густую россыпь звёзд, считала минуты и размышляла.
Конечно, Анюта, говоря о «не провести», права. Пока мы потрошили закрома стародавних да изобретали своё, наблюдательская наука тоже не стояла на месте и искала, каждый день искала, чем бы нас прижать. Копалась в головах и знаниях сдавшихся отступников, рыскала по архивам и иногда находила ключи к нашим секретам. И эта «гонка вооружений» продолжается со времён охоты на ведьм. И, четыре года просидев в глуши, я не знала, научились ли наблюдатели замечать человека в личине, распознавать их обманные поля и ломать амулеты, добираясь до истинной сути носителя. Я-то и без личины смогу запутать ищейку – «угли», заключенные в трости, при использовании вносили в ауру изменения, но вот девочка-шепчущая… Если в её смерть не поверят, то найдут довольно быстро. Остаётся уповать на то, что папа не поднимет тревогу раньше времени, а безымянный действовал по своей инициативе и без приказа от начальства, а значит, его нескоро хватятся.
Да, научились ли – вопрос вопросов… После выжигания «угля» в шрам вшивалось заклятье подчинения наблюдательским ведьмам, но избавиться от него – дело пары минут. Однако целых четыре года это заклятье держало меня в неведении относительно важных событий, открытий, явлений и находок. Подчинение так и не смогло взломать мою защиту, поставленную наставницей, и развязать мне язык, но к любым замкам рано или поздно подбираются ключи, отмычки… или гранаты. И я предпочла не рисковать, ограничив поток поступающей от друзей информации короткими сводками, о которых могли знать те же наблюдательские студенты.
В общем, иного выбора у нас с Анютой нет, только действовать старыми и проверенными методами: переждать ночь в безопасном месте, разведать поутру, что да как – и опять в дорогу, и половина пути, считай, пройдена. А если моя замечательная баба Люба, горячо уважаемая мудрая старая «жаба», как и прежде, живёт в окружении своего многочисленного потомства, то цель становится близкой… как стремительно подъезжающая электричка.
Поезд шумно затормозил, двери открылись, и на платформу один за другим выползли уставшие люди. Я неловко приподнялась, опираясь на костыль, и привычно помянула «добрым» словом ведьм-палачей и их неизлечимо травмирующие проклятья. Больная нога – такая же броская деталь, как неизменная аура ведьмы-шепчущей, а перебирать лечебно-исцеляющим нельзя: ещё хуже будет, и вообще не встану.
Аня вышла из вагона в облике невзрачной тётки. Я махнула рукой, привлекая её внимание, и поковыляла по платформе к лестнице. Чёрт возьми, не маленькая, должна сообразить, что если я назначила встречу на конкретной станции и скамейке, – значит, здесь жду именно я.
– Эф, это ты? – она догнала меня унизительно быстро.
– А кто ж ещё, – проворчала я, с трудом спускаясь по лестнице.
– Я… извини… – начала моя подопечная виновато.
– …испугалась и долго думала, надо ли, стоит ли, не вернуться ли, – скучающе перебила я, одолев наконец спуск и внимательно оглядевшись.
Тёмные аллеи крошечного, в двадцать улиц, городка-спутника к приятным прогулкам не располагали, но я решилась ненадолго задержаться. Предупредить-то бабу Любу я не успела. И дорогу к её дому подзабыла – она живёт в таких буераках, что заблудиться проще, чем найти. А пока я ждала… я ждала. Зачем беспокоить человека, вернее, нечисть, раньше времени?
Мы добрались до единственного мигающего фонаря, и я остановилась, прижав к себе костыль и перенеся вес на здоровую ногу, зашарила по карманам куртки, один за другим вытаскивая маленький блокнот с карандашом, свёрнутый лист бумаги.
– Что это? – Аня явно не поняла, зачем мне посреди улицы понадобилось что-то писать. Да, я бы тоже не поняла.
– «Пейджер», – с иронией ответила я. – Не застала? Но хоть слышала? Это магический аналог, не отслеживаемый и не фонящий.
И, вытащив из-за пружинки карандаш, я перелистнула «старые сообщения» и торопливо вывела на чистой странице: «Чаем напоишь?» А снизу проступило корявое: «Таки бегом давай, дура! Опять шастаешь по ночам голодная!»
Я улыбнулась, «слыша» про себя мягко гэкающий суровый голос, а Аня не поняла:
– Кто это? И почему он… обижает?
– Стиль общения такой – с подзатыльниками по доброте душевной, – пояснила я, убирая блокнот в карман. – Но человек очень хороший. То есть нечисть. Как у тебя с ними?
Моя подопечная пожала плечами: дескать, никак. Я развернула лист, пробормотала наговор, и на чистой бумаге проступил трёхмерный макет городка – улицы с названиями, дома-одноэтажки, бараки и хрущевки с номерами, деревья в крошечных сквериках, гаражные коробки-«ракушки», ограды и заборы.
– Ой… – выдохнула Аня, и её испуганное недоверие сменилось восхищением.
